Пролог
Апрель 2005 года В подъезд новой, только недавно отстроенной высотки вошла женщина. Если бы кто-нибудь сейчас встретился на её пути и не поленился заглянуть ей в глаза, то увидел бы там целую гамму эмоций: страх, сомнение, быстро сменяющееся решимостью. А потом вдруг в её взгляде начинала проскальзывать вина. Потом опять появлялось сомнение… Но вот, взяв себя в руки и окончательно убедившись в правильности того, что она должна сейчас сделать, женщина решительным шагом направилась к лифту. Зайдя туда, она нажала кнопку нужного этажа, и, когда лифт, дёрнувшись, начал подниматься, устало опустила веки. Она не спала всю ночь, планируя свою речь, подбирая нужные доводы и слова, чтобы убедить предполагаемого собеседника в своей правоте.
Наконец, лифт остановился. Она вышла, но вдруг замедлила шаг, словно обдумывая дальнейшие действия. На миг ей показалось, будто гнев, кипевший в ней ещё с вечера предыдущего дня, вдруг испарился. «Она не простит!» - вертелась в голове назойливая мысль. Но, откинув в сторону сомнения и страх, незнакомка решительно направилась к нужной квартире. Эта особа вообще была дамой решительной, и, если требовалось, прилагала максимум усилий, добиваясь своего. А уж если речь шла о судьбе её дочери… Тут уж она точно не могла сидеть сложа руки. Нажав на клавишу звонка, женщина принялась ждать, когда ей откроют. Наконец, дверь отворилась, и на пороге появился молодой человек лет девятнадцати – двадцати.
« А он действительно красив, - мелькнула в голове мысль. - Дочка верно говорила».
Гостья вдруг вспомнила, как светились глаза её дочери, когда она рассказывала о своём парне.
- Здравствуйте, - молодой человек говорил с заметным акцентом,- вы ко мне?
- Здравствуй. Ну, если ты – Эдвард Каллен, то - да, к тебе.
- Проходите, пожалуйста.
Женщина прошла в квартиру, осматриваясь по сторонам.
Парень заметил это, и, словно извиняясь, произнёс:
- Извините, если обстановка кажется вам немного неуютной. Это – съёмная квартира. Мы здесь на время. Если вы хотели поговорить, давайте пройдём на кухню. Со мной живёт бабушка, она прилегла отдохнуть: возраст, знаете ли. А на кухне нас будет не так слышно. Чай? Кофе?
- Чай, если можно.
- Конечно, проходите, я сейчас.
«Вежливый,- подумалось женщине. - И, кажется, хороший парень. Только это ничего не меняет! Как же тебе всё объяснить-то, вежливый и хороший, чтобы тебя из нашего городка просто ветром сдуло?»
- А ты хорошо говоришь на русском, – сказала она уже вслух,- хотя акцент, конечно, есть.
- Моя бабушка из России. Она и уехала в Америку совсем молодой, но русский язык не забыла и сделала всё, чтобы её сын, наш отец, и мы с братом и сестрой хорошо владели им.
- Ясно. Прости, я не представилась. Маргарита Журавлёва, мама Беллы. Изабеллы Журавлёвой.
- О-о, вы мама Crane . Ох, простите, я иногда её так называю. Ну, если смеюсь, то есть шучу,- Эдвард смутился. - Просто «crane» с английского переводится как «журавлик».
-Да, знаю, Белла рассказывала. Я не об этом хотела с тобой поговорить.
- Я слушаю вас.
- Скажи, как ты относишься к моей дочери? – осторожно начала Маргарита.
- Я… - молодой человек растерялся. - Она мне нравится. Очень сильно.
- А теперь подумай и ответь, какое будущее для вас двоих ты видишь?
- Я не знаю, что будет дальше, но хотел бы, чтобы наши отношения продолжались. Мы решили, что хотим быть вместе.
- Каким образом, интересно? - женщина хмыкнула. - Ты в Америке, она здесь. Ты скоро уедешь, разбив девочке сердце. И что потом?
- Я ещё приеду к ней и, надеюсь, она тоже приедет ко мне в США.
- Зачем? Ты же, вроде, неглупый парень. Должен же понимать, что вы слишком разные, слишком далеки друг от друга во всех смыслах. Хорошо, я допускаю, что вы решите быть вместе, что она решится на то, чтобы жить с тобой, - женщина запнулась, - в Форксе? Так, кажется, называется то место, где ты живёшь. Но, ты думаешь, она будет счастлива там? Другая страна, другие нравы, другой менталитет, в конце концов.
- А, может, дело не в other manners**? - Эдвард волновался и путал английские и русские слова. - Простите, не в других нравах? Может, дело в вас, и вы просто не хотите отпускать Беллу так далеко от себя?
- Я бы соврала, если бы сказала, что это не так. Да, и в этом тоже, – подняв голову, открыто заявила Журавлёва–старшая.
- Что ж, спасибо за честный ответ. Но что вы хотите? Чтобы я оттолкнул Изабеллу от себя только из-за твоего, извините, вашего эгоизма? – парень уже с трудом контролировал свои эмоции и прилагал гораздо больше усилий, чем обычно, чтобы верно выстроить фразу на русском языке.
- Да, если она действительно небезразлична тебе, и если ты хочешь, чтобы когда-нибудь она была счастлива, – мать Беллы уже разговаривала, повысив тон.
- Когда-нибудь, - повторил Эдвард. - А сейчас? Сейчас, со мной она не должна быть счастлива?
- Я не стану делать то, о чём вы спросили, то есть, просите меня, - заявил вдруг молодой человек, в голосе его появились стальные нотки. - Белла должна сама выбрать, как ей жить дальше. Дайте ей такое право, иначе может наступить момент, когда она возненавидит вас за грубое вмешательство в её жизнь.
Его собеседница помолчала, словно обдумывая что-то. Потом добавила уже более спокойно: «Я не сказала тебе ещё кое–что. У Изабеллы есть молодой человек, они собирались обручиться. Она не говорила тебе?»
А вот это уже была ложь. «Ложь во спасение», - твердила про себя Маргарита. Она уже твёрдо решила, что не отпустит дочку ни в какую Америку, поэтому неслась вперёд, добиваясь своего любыми путями.
Где-то на задворках сознания слабо махнула красным платочком совесть, требуя остановиться, но женщина загнала все, как ей казалось, лишние мысли подальше и продолжила:
- Конечно, она не говорила. У неё просто не хватило сил в этом признаться. Но теперь этот факт тебе известен и, надеюсь, ты поступишь правильно: не станешь разбивать жизнь двум людям. Белла сейчас ослеплена тобой, но поверь, пройдёт совсем немного времени, и она вновь захочет вернуться к своему почти жениху. И тогда расставание причинит гораздо больше боли вам обоим. Подумай об этом. И ещё, надеюсь, у тебя хватит благородства сделать так, чтобы этот разговор остался между нами.
Маргарита посмотрела на Эдварда. Он стоял, опустив голову и, видимо, был раздавлен услышанным. Женщина, не сказав больше ни слова, развернулась и вышла из квартиры, аккуратно прикрыв за собой дверь. Уже в лифте ей стало страшно. Она только что разрушила отношения своей дочери с парнем, в которого та, по всей видимости, была безумно влюблена. А так ли правильно она поступила?! И нужна ли была эта ложь про любящего жениха? Ведь Изабелла никогда не простит ей, если узнает. Господи, как же сложно всё! Ведь она – просто мать, которая хочет счастья для своего ребёнка! А какое оно, это счастье? Маргарите казалось сейчас, что она–то уж точно знает это лучше, чем её неопытная восемнадцатилетняя девочка.
* * *
Сутки спустя в московском аэропорту в ожидании своего рейса коротал время Эдвард Каллен. Бабушка осталась в России, неожиданно заявив, что у неё на малой родине есть нерешённые дела. Она видела, что внук чем-то сильно расстроен, хоть и говорил, что уезжает из-за нежелания на долгое время оставлять учёбу. Но по опыту она знала, что выспрашивать и выпытывать бесполезно, пока Эдвард не захочет поделиться проблемой сам. С бабушкой в тихом подмосковном городке пока оставался Эммет. Эдвард же, проведя целую ночь без сна, принял решение улететь домой. В ушах до сих пор стояли слова Маргариты о том, что он не должен разбивать чужую жизнь. Чужую… А кто склеит теперь ЕГО разбитую жизнь? Кто вернёт ему ту девушку, которую он потерял всего день назад? Потерял, едва успев сказать ей самые главные слова. И он шептал эти слова, никому сейчас не нужные и быстро растворяющиеся в шуме аэропорта: «I love you, Bella. Я люблю тебя, Белла. Прощай, Crane».
__________________________________________________________
*Crane (англ.) – журавль, журавлик.
**Other manners (англ.) – другие нравы
[/url]
