– Миссис Вольтури, послушайте, в «Каллен Инвестмент Кэпитал» сидят профессионалы, собаку съевшие на этом деле, – вновь попыталась убедить я начальницу. – Их задача – получить максимальную прибыль от финансируемого ими проекта. Если он сомнительный, то они даже рассматривать его не будут, так как в их фонд всегда стоит очередь из бизнесменов, пытающихся получить инвестирование своих идей. Хороших идей, надо заметить. Поэтому все недочеты расчетов совсем не сыграют нам на руку… 

– Мисс Свон, – жестко оборвала мою речь Джейн, – ваша задача – просто представить им наш бизнес-план. Представить так, чтобы нам дали денег на застройку этого участка. 

– Но… 

– Просто отправьте его в инвестиционный фонд для предварительного ознакомления и назначьте личную встречу с управляющим, – тон владелицы фирмы не подразумевал возражений. – Вы в состоянии это сделать или мне обратиться к другому специалисту? 

Завуалированная угроза увольнения повисла в воздухе. Все знали, что в кадровом составе грядет сокращение. Я не могла себе позволить потерять сейчас работу. Собственно, я никогда не могла себе этого позволить. 

– Не стоит, мэм, я справлюсь. 

Разговор был окончен, и я поднялась из-за стола, намереваясь покинуть кабинет до того, как эмоции вырвутся из-под контроля. 

– Вот и прекрасно. О результатах доложите мне лично, – небрежным кивком отпустила она меня. 

Плюхнувшись за свой стол, я откинулась на спинку кресла и оттолкнула от себя ненавистную папку, на титульной стороне которой витиеватым шрифтом на красивом фоне было напечатано название проекта, автором которого значилась Джейн Вольтури. 

Стоило получать диплом с отличием, чтобы теперь выполнять дурацкие поручения этой капризной пигалицы-недоучки, которая была старше меня всего на год? Если бы Алеку Вольтури не вздумалось потешить самолюбие молодой жены, захотевшей поиграть в бизнес-вумен, и преподнести ей «Вольтури билдинг» в качестве свадебного подарка три года назад, компания продолжала бы процветать по сей день. Надо сказать, что коллектив специалистов, сложившийся еще при правлении Алека, позволял фирме держаться на плаву и приносить небольшой, но стабильный доход. Однако экономическая недальновидность Джейн все чаще ставила под вопрос дальнейшую судьбу компании. 

Раздавшийся телефонный звонок вывел меня из задумчивости, отразив на дисплее сотового лучезарнуюулыбку лучшей подруги. 

– Привет, Роуз. 

– Что с голосом, крошка? – отозвался в трубке веселый женский голос. – Опять твоя пустоголовая грымза допекла? 

– Вроде того, – улыбнулась я, невольно заражаясь ее настроением. 

– Ты справишься, я знаю, – подбодрила она. 

– Да у меня, собственно, и выбора то нет, – я вздохнула, как всегда начав выводить свободной рукой красивые узоры на листке бумаги, – через три дня платить за коммунальные расходы, а мы до сих пор не нашли магазин, готовый взять на реализацию твою новую коллекцию. 

– Эти остолопы еще будут волосы на себе рвать, когда я стану знаменитой! 

– Ни минуты не сомневаюсь в этом, – согласилась я, – ты очень талантлива. Нужно только найти свою нишу реализации, и дело пойдет. 

– Конечно, – в голосе Розали не было и капли сомнения. – Кстати, есть у меня одна идея. 

– Поделишься? 

– Да собственно ничего особенного. Помнишь тот симпатичный магазинчик на углу Мэдисон-авеню? Ну, там еще продают одежду молодых креативных дизайнеров, – в голосе подруги зазвенел азарт. – Так вот, им срочно требуется продавец на неполный рабочий день. Я хочу пойти туда работать с условием возможности реализации в нем моих аксессуаров. 

– Роуз, это действительно здорово, только у тебя совсем не останется времени на твое творчество. 

– Беллз, не переживай за меня, я справлюсь. Я не могу себе позволить и дальше сидеть у тебя на шее, дожидаясь всемирного признания, тем более скоро приезжает Элис, и наши расходы значительно увеличатся.
– Ничего, прорвемся. Зато мы опять будем вместе! Помнишь, как раньше? 

Flashback 

Центр временного пребывания для детей-сирот и оставшихся без попечения родителей. 

– Думаешь, ее кто-то обидел? – шепчет Розали, кивая в сторону девочки примерно девяти-десяти лет. 

С носа малышки капают крупные капли, попадая точно в тарелку, над которой склонена ее темноволосая головка.

 
– Не знаю, но то, что она сидит одна и плачет, мне не нравится. Пойдем, – решительно поднимаюсь я, прихватив свой поднос с недоеденным ланчем. 

Проследовав за мной, Роуз ускоряет шаг и первая подходит к девочке, остановившись возле столика. 

Огромные глаза испугано застывают на лице малышки. Она вытирает тыльной стороной руки покрасневший носик и лепечет в ответ что-то невразумительное. 

– Элис, – еле слышно пищит она. 

– Очень приятно, Элис, – протягивает она руку. – Я Роуз, а это моя подруга Белла. 

Тоненькими пальчиками Элис едва касается наших протянутых рук и тут же прячет руки под стол, вжав голову в худенькие плечики. Создается впечатление, что она готова целиком залезть под стол, чтобы спрятаться от нас и от всего окружающего мира. 

– Не бойся, – легонько глажу я ее по плечу, присев рядом, – мы тебя не обидим. Ты давно здесь? – девочка отрицательно мотает головой. – Твоих родителей временно лишили прав? 

Из глаз Элис с новой силой начинают литься слезы. Я протягиваю ей салфетку и она неловко размазывает слезы по лицу. Я даю ей минутку для успокоения, прежде чем задаю вопрос, на который почти наверняка знаю ответ. 

– Они погибли? – я стараюсь подвинуться чуть ближе, чтобы поддержать ее. 

– Мой отец… он… он убил мамочку, – почти шепчет девочка, подняв на нас мокрое лицо. – Был очень пьяный и ... Его забрала полиция, а меня привезли сюда. 

– Мне очень жаль, – я нахожу под столом ее ладошку и сжимаю тоненькие пальчики. – Мои родители погибли в автокатастрофе год назад, поэтому я хорошо тебя понимаю. Мама Роуз умерла еще четыре года назад. 

– А папа? – последний раз всхлипнув, Элис наконец перестает плакать и останавливается взглядом на Розали. 

– Таким предметом, как папочка, я как-то не обзавелась, – хмыкает моя подруга, ковыряясь вилкой в салате. – Нет, я конечно понимаю, что для моего явления миру он, вроде как, был нужен, но мы с мамой вполне обходились и без него… пока она не заболела. 

– А это пройдет? – Элис с надеждой переводит взгляд то на Роуз, то на меня. 

– Что пройдет? – не понимаю я. 

– Боль, – она прикладывает ладошку к груди. – Вот тут. 

Мы с подругой переглядываемся, пытаясь решить, как лучше ответить на этот вопрос. Наконец, Розали протяжно выдыхает и твердо глядит Элис в глаза. 

– Знаешь, малыш, со временем боль притупляется, но никто и никогда не сможет заменить нам тех, кого мы потеряли. Даже самые добрые воспитатели и опекуны. 

– А ты уже жила с опекунами? – в глазах девочки загорается любопытство. 

– Ха! Да я спец по убийству нервных клеток опекунов! – усмехается Роуз. – За четыре года сменила восемь фостеровских семей. (прим. автора: Фостеровская (патронатная) семья – форма временного устройства ребенка, предоставляющая уход и содержание до его возвращения в родную семью или официального усыновления)

 
– Восемь? – на детском личике отражается ужас. 

– Не бойся, с тобой такого не произойдет. Обычно малыши живут в таких семьях по нескольку лет, иногда даже до совершеннолетия, – стараюсь я успокоить ее. – Сколько тебе сейчас, девять? 

– Мне одиннадцать. 

– Выглядишь младше, – с присущей ей прямотой заявляет Роуз. – Мне уже пятнадцать, а Белле недавно исполнилось четырнадцать. Но это же не может помешать дружбе, правда? – ободряюще подмигивает она. 

– Вы взрослые… и красивые, – снова сжимается девочка, – вам со мной будет неинтересно. 

– Ну, вот что, –вмешиваюсь я, протянув руки в сторону девушек, – давайте договоримся, – мы держимся вместе, пока нам не назначат опекунов. Но даже после этого постараемся держать связь друг с другом. 

В мою правую ладонь уверенно ложится ладошка Роуз, а в левую, чуть замешкавшись, робко скользит лапка Элис. 

Не знаю, может ли человек почувствовать минуту, меняющую его будущее, но момент замыкания в одну цепь наших рук показался мне именно таким.