Я послушно зашел и, оглянувшись, обомлел от шока. Широко раскрыв глаза, я вертелся вокруг своей оси, осматривая содержимое небольшой мастерской…

- Мне не позволено, так поступать, но я не могу иначе. Я уборщица в этом заведении, и работаю здесь уже не один год, - она замолчала, но потом, глубоко вздохнув, продолжила, - но за всю свою работу здесь, я не встречала еще такого человека, который был так увлечен живописью, как ваша жена.

Я все еще молчал, не имея возможности выговорить хоть слово от охвативших меня эмоций, рассматривая все картины, висящие по периметру комнаты.

- Когда я узнала, что вы муж Беллы, то сразу почувствовала что-то неладное. Она не появлялась здесь уже год. Я подслушала ваш разговор с мистером Савьером и просто возмутилась от той лжи, которую вам наговорил парень.

Все еще не овладев речью, я медленно подошел к картинам и провел по ним пальцами, что бы поверить, что это не мираж.
На всех картинах был изображен я. С разными эмоциями на лице, чувствами, с разных ракурсов и углов, но это был я. Везде, на каждой картине, на меня смотрело мое лицо. Невероятно. Сколько нужно времени, что бы нарисовать столько картин. На противоположной стене висели портреты и с Розали с Элис, но их было всего несколько…

- Белла была очень милой девушкой и всегда с нежностью относилась ко мне. Она могла часами рассказывать мне о своей семье, о работе. Пыталась научить меня ценить искусство, привить любовь к чему-то высокому, изменить меня, в мои-то годы. Объясняла различие между совершенно одинаковыми цветами. Для меня этот был один и тот же цвет, для нее это было как небо и земля. Она всегда позволяла мне находиться рядом и следить за своей работой, когда я была не занята. Белла очень талантлива и для меня было одним удовольствием следить за ее работой. Такая величавая, стройная, прекрасная, неимоверно богатая, но простая душой и искренняя сердцем. Не позволяла называть ее миссис, нарекала звать только по имени, ссылаясь на то, что это не я должна проявлять к ней уважение, а она ко мне, в связи с моим возрастом. Обходительная, добрая и общительная. Я думаю, вы лучше знаете все качества своей жены, нежели я. Но мне, за все годы, что я проработала здесь, не встречался такой бескорыстный и искренний человек.

- Но как…

- Мистер Каллен, ваша жена стала дорога мне и я не знаю, почему вам сказали все это про нее, но я могу заверить вас в одном: она никогда не приводила сюда мужчин. Я могу поклясться вам собственной жизнью. Эта милая девушка, ничто не любила сильнее, чем живопись. Хотя сама она не понимала, как цепко привязана к своим картинам. Только любовь к одному человеку, была сильнее, чем ее любовь к краскам… это любовь к мужу и, конечно же, семье. Она всегда с улыбкой и с гордостью рассказывала о вас и о вашем совместном прошлом. Она очень любила вас и, я уверенна, любит, и по сей день…

«Невозможно» - в десятый раз повторил я про себя. Эта худенькая пожилая женщина перевернула мой мир в одно мгновение. Я ощущал себя так, как будто на земле поменялась полярность, день сменился ночью, а осень весной. Как такое возможно? Как? Почему Таня вытащила именно эту часть отчетности из общего анализа? Она знала, что это обман? Знала и поэтому скрывала от меня и не о каком «душевном здравии» и речи быть не может. Господи, но как… почему? Год, целый год я был никем: безликой текстурой, прозрачной оболочкой. А теперь новые обстоятельства разрывали мой разум, казалось, только прибавив вопросов. В голове царил хаос, мысли, словно оползень в горах, обрушились на мой мозг. Невозможно.
Но сильнее всего меня мучил вопрос не о том, почему Савьер солгал мне, почему вся эта ложь была представлена нам детективом и, что за выгоду он имел из этого. И даже не о том, что значила во всей этой истории Таня, а о том, почему Белла ничего не отрицала, почему подтвердила все, вызывающе и уничтожающе смотря в мои глаза, почему не моргнув глазом, приняла на себя эти обвинения?
Почему? На этот вопрос, ответ мне сможет дать только она лично.

- Вы очень помогла мне, можно узнать ваше имя?

- Кэтрин.

- Дорогая Кэтрин, вы не знаете, зачем вашему начальнику было врать насчет пребывания моей жены в вашем клубе?

- Нет, мистер Каллен, от вашей жены ничего не было слышно, и я не могу представить, почему Райли наговорил вам всего этого. Он был всегда очень мил и обходителен с вашей женой. Сыпал комплиментами и пытался привлечь внимание, даже приглашал сходить на дружеский вечер. Белла хоть и была милой девушкой и не хотела его обидеть, но никогда не соглашалась, а потом и вовсе перестала обращать внимание на его попытки привлечь ее внимание.

- Я обязательно отблагодарю вас за вашу помощь, - искренне произнес я.

- Не стоит, мистер Каллен. Я не могла не думать о Белле, мое старое сердце обливалось кровью от мыслей о том, что побудило вашу жену отречься от любого дела, от частички своей души. Ведь в ее картинах можно увидеть ее саму, ее мысли, цели, желания. Я только надеюсь, что с ней все хорошо и вы позаботитесь о ней, мистер Каллен.

- Спасибо, - я подошел к ней и, взяв ее ладонь в свою руку, мягко поцеловал, - я сделаю все, что в моих силах.

«Только бы понять с чем, а главное с кем, я имею дело» - добавил я про себя.

Женщина лишь улыбнулась и прошептала:

- Правду говорила, вы и в правду джентльмен.
А потом, резко встрепенувшись, будто вспомнив о чем-то, она печальным взглядом посмотрела на меня.

- Мистер Каллен, я слышала о вашей потери годовой давности, мне искренне жаль ваших родителей.

- Спасибо, - слишком быстро проговорил я.

- Я все ждала, когда она придет за этой картиной, но ваша жена так и не явилась за ней, - сказав это, она подошла к холсту, накрытому молочной тканью и, скинув с полотна материал, отошла, что бы дать мне возможность разглядеть картину.
Я замер на месте, не смея пошевелиться, боясь сделать вздох, боясь разрушить наваждение. На меня, как будто вживую, улыбаясь, смотрели родители.

- Она вложила в эту картину всю свою душу. Закончила ее Белла буквально за пару недель, до их смерти. Ваша жена планировала подарить ее вашим родителям на годовщину, но, к сожалению, этому не суждено было сбыться.
Я подошел к изображению и с любовью и грустью провел пальцами по улыбающимся лицам родителей.

- Вы не будите против, если я заберу ее.

- Это собственность вашей жены, а не моя, так что, я думаю, вы можете забрать ее.

Я не заметил, как она подошла ко мне и, положив руку на плечо, прошептала:

- Вы не должны были терять их в таком возрасте. Ни вы, ни ваша остальная семья. Мне очень жаль вас.

- Спасибо…

- Вы могли бы не говорить Райли, что это я вас сюда впустила?

- Конечно, будьте уверены. Я ваш должник, если вам когда-нибудь, что-нибудь понадобится, приходите ко мне в компанию и попросите передать, что ко мне пришла Кэтрин, я сделаю все, что будет в моих силах. Визитки у меня, к сожалению, с собой нет.

- Спаси свое счастье, этим ты успокоишь мою душу, сынок. Скоро, - она подошла ко мне и положила руку мне на грудь, на сердце, - здесь появится покой и умиротворение, стоит только захотеть. Не спрашивайте ничего, глаза – зеркало души. Ваше зеркало слишком мутное и окутанное туманном.

Женщина вышла, оставив меня одного, пытающегося совладеть со своими эмоциями и мыслями. Ее слова все никак не выходили из моей головы, не давая рассудку восстановиться, а на груди, казалось, все еще ощущалось тепло от прикосновения.
Но потом, как вспышка света в голове, меня озарило одно имя – Райли. Взяв картину в руки, я почти выбежал из мастерской, обратно в кабинет к Савьеру.
Не церемонясь, я с шумом оттолкнул дверь, тем самым, заставив лежавшего на своих руках бледного парня, резко поднять на меня голову.

- Мистер Каллен…

- Что это такое?

Я подошел и бросил на стол картину.

- Отвечай!

- Картина…

- Это я и сам вижу!

Я обошел стол и, подойдя к нему, схватил его за плечи, сильно сжав их.
Мне было плевать, что парень выглядел так, как будто увидел смерть, мне было абсолютно плевать на то, что он боялся даже сделать вдох или просто не мог. Этот чертов сукин сын наплел мне столько чуши.

- Скажи мне, зачем ты мне солгал.

- Я не п-понимаю, о чем вы, отпустите меня, пожалуйста.

- Отвечай! Отвечай, или я силой вытяну из тебя признание. Я могу превратить твою жизнь в ад, я могу сделать так, что ты не захочешь жить вообще в этом мире. Отвечай!

- Пожалуйста, - плача шептал он, - не надо, он обещал убить меня, если я не сделаю то, что он просит.

- Кто? Тебе угрожали?

- Д-да…

- Что именно тебе нужно было сделать.

Он опять молчал, лишь плакал, тщетно пытаясь вырваться из моего захвата.

- Отвечай, - я встряхнул его хорошенько, - кто тебе угрожал.

- Я не знаю. В один из вечеров ко мне… ворвался мужчина в маске и, угрожая оружием, приказал следовать его указаниям.

- Каким указаниям?

- Если… когда в клуб придет Эдвард Каллен и начнет задавать мне вопросы про миссис Каллен, я должен буду сказать… все, я… сказал вам… что, - заикаясь, отвечал он.

- Я не хотел, пожалуйста, не трогайте меня, я ни в чем не виноват.

- Ты догадываешься кто это?

- Нет…

- Когда это произошло?

- Около трех-четырех недель назад.

Отпустив парня, я отошел от него, на безопасное расстояние.
А потом, резко, буквально в секунду, в голове всплыли слова: «Тебе нужны доказательства?» Доказательства… ТАНЯ! Господи, Таня, она говорила мне эти слова, она отдала мне это, вынутое из протокола дело. Я просто не мог поверить в происходящее. Как с этим вяжется детектив?

Но самым невероятным из всего этого была моя жена. Зачем, Господи, зачем ей было это нужно? Почему, для каких целей, исходя из чего, она согласилась со всеми данными и показаниями против нее? Меня волновало, насколько ложным было дело, чего я еще не знаю.
От размышлений меня отвлек звонок мобильного. Это могла быть Элис, я должен был рассказать ей все о случившемся. Но номер мне был незнаком.

- Да?

- Эдвард? Ммм привет. Ты, наверное, не помнишь меня?

- Кто это?

- Я Селена Кендон, жена Зака.

- Селена, - удивился я, - конечно, я тебя помню.

- Эдвард, я не знаю, правильно ли я делаю, вмешиваясь во все это, но думаю, тебе стоит знать,
что твоя жена решила покинуть ЛА и уехать в неизвестном направлении.

- Что? – я замер от услышанного.

- Она пришла попрощаться и попросить денег… Эдвард, я бы не позвонила, если бы она не выглядела такой разбитой и потерянной, она уже минут двадцать, не двигаясь, лежит на диване в гостиной, я боюсь за нее, она выглядит не совсем здоровой.

Она замолчала, а я все еще переваривал полученную информацию.

- Я вижу, какую боль приносит ей ее решение об отъезде, Господи, надеюсь, она простит меня, но я уверена, что она поступает опрометчиво и необдуманно. Я же вижу, что она любит тебя.

«Любит тебя, любит тебя» - эти невероятные слова прозвучали сегодня не раз в мой адрес, в это было просто невозможно поверить. Сердце ликовало, разум усиленно пытался разобраться, где ошибка?
Выйдя из кабинета, я даже не кинул взгляд на всхлипывающего парня.

- Селена, ты все правильно сделала, что позвонила. Я отправлю машину к вам, через минут сорок она подъедет. Скажи, что ты вызвала такси для нее.

- Хорошо, Эдвард, надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

- Я тоже на это надеюсь, Селена, я тоже…

Позвонив на работу, я распорядился, чтобы отправили машину к дому Кендонов, и дали мне номер водителя. Никто не стал спрашивать, почему на машину должны были найти «ушко» такси. Нет, я не позволю ей уехать, она должна много чего мне объяснить. Сев в машину, я, прищурившись, взглянул на документы на развод.

Через полминуты стекло опустилось, и в урну полетели разорванные документы.

Источник: http://robsten.ru/forum/29-714-1#435765