Эпилог. Цветы города Форкса

Запаса прочности Изабеллы хватило ещё на последующие шесть лет. Пять из них они с Эдвардом прожили в индийском Бангалоре. Эдвард работал, а Изабелла исследовала страну и влюблялась в неё, и была в ответ понята и принята ею, этой замысловатой тысячелетней культурой и религией, основанной на безоговорочной любви без сомнений, страха и упрёка. Лишь по прошествии пяти безмятежных лет, которые Изабелла всецело посвятила реализации своей нежности и привязанности к Эдварду — она знала, что задолжала ему время, — её болезнь начала возвращаться. Они сорвались в Форкс, где на родных ветряных и влажных берегах Белла истаяла в течение года. Эдвард отпустил её, тоскуя и сокрушаясь. Он проводил Изабеллу в январе, ей было 44, и он по-прежнему не встречал в своей жизни никого красивее и честнее своей Беллы. Каллен большими трудами и хлопотами, и при помощи денег огранизовал её погребение рядом с могилой Эсме, хотя испытывал большое желание устроить всё по-другому: просто пустить горстку золы по Гангу в Варанаси, так сказать, передать под покровительство многочисленных индуистских богов, с которыми Белла так подружилась. Но семья хотела, чтобы все близкие были захоронены в одном месте, в Форксе.
Эдвард обосновался в Чикаго, много ездил, много работал. Опомнившись года через полтора от пережитого потрясения, он обнаружил себя востребованным тридцатипятилетним специалистом, за плечами которого была разработка дизайна одного компакт-кара, запущенного на конвейер, и ещё одной модели, которая была принята к производству и пока обкатывалась как «концепт». Его коллеги посмеивались над его упорством, когда по праву автора он предлагал для всех своих разработок только одно название — bella. Хорошо, одна bella уже летает по дорогам Индии, Китая и Пакистана, но для других моделей нужны другие имена! Тогда Каллен смилостивился и предложил новое название — iza.
В целом, Эдвард ощущал себя человеком творческим, профессионалом, способным на многие открытия, и знал себе цену. Он понимал о жизни многое: бывал подолгу на разных континентах, узнал других людей. Каллен видел самопожертвование, талант, привязанность, нежность и страсть, знал цену похоти, добротному траху и жажде объятий, а также сомнениям и боли. И был благодарен жизни. У него была его работа, и у него был сын.
Дуглас прожил с родителями первые три года в Индии, а после вернулся в Чикаго и поступил в частную школу. С тех пор, как вместе с матерью он появился на пороге дома Мерино, и прабабушка взяла его, пятилетнего, за руку и ввела в свой дом и в своё сердце, их взаимная привязанность удивляла всех, и особенно тех, кто знал Филицию не один десяток лет. Это было родство душ. Марк, приходившийся Дугласу двоюродным дедом, неоднократно советовал сделать тест ДНК этого неизвестно откуда возникшего мальчика, на что Филиция неизменно резко обрывала его и говорила, что и без всякого теста видит фамильное сходство. На самом деле, Дуглас был вылитый Чарли Свон, не только внешне, но и по характеру. Он рос устойчивым, основательным, любил последовательность и порядок во всём, и, когда прабабушка стала потихоньку знакомить его с семейным бизнесом, то с радостью обнаружила, что мальчик проявляет интерес и желание вникать в её объяснения.
Время шло. Филиция обещала себе умереть до своего девяностолетия. Она не хотела стать прошлогодним высохшим листком на ветру жизни. Но она держалась за правнука, не желая оставлять его. И он не хотел отпускать её. Даже когда Дуглас стал самым молодым в истории компании исполняющим обязанности генерального директора корпорации, ему требовались совет и поддержка Филиции. Когда память оставляла её, и она впадала в забытьё, двадцатипятилетний Дуглас брал её сухую, как кусок пергамента, руку и говорил: «Ты обещала остаться со мной подольше, Фил! Ты не помнишь?» - и она возвращалась из небытия, куда уже начала медленно и постепенно удаляться. Иногда, забывшись, она звала его Эдвардом, и никто не знал, Каллена или Мейсена она призывает к себе. Вначале Дуглас разубеждал её, а затем понял важное и позволял ей находиться в её последних счастливых снах наяву. Главное, он был с ней, а она была наконец-то счастлива.
Карлайл не женился больше. Его подруга, строгая докторша, также предпочитала науку и карьеру созданию семейного гнезда. Доктор Каллен возглавил кардиологичское отделение своей клиники, где поддерживал и развивал традиционную хирургию. И часто больные и обречённые люди, отчаявшиесья найти спасение в современных методиках, отдавались его рукам как отдаются рукам чудотворца. И, случалось, хирург Каллен побеждал.
Когда в очередной раз Карлайл получил по электронной почте письмо из Форкса от своего управляющего Моралеса, в нём содержалась информация о деятельности местного Общества любителей цветоводства, которое предоставило ему почётное право дать название двум новым сортам примул, которые были выведены на участке Калленов и требовали занесения в реестр. К письму прилагались фотографии его участка с этими прекрасными растениями в цвету. Недолго думая, Карлайл написал названия: «Эсме Каллен и Изабелла Свон». Потом, подумав, исправил на «Изабелла Каллен» и отправил письмо.

Автор: Иринет