Глава 23. Прошлое превращается в ничто

От Автора: На самом деле, я очень люблю эту песню. (Если кто ещё не заметил, я большая поклонница Марайи). И я действительно уже много лет обожаю эту песню и тысячу раз пела её сама. Так вот, именно слушая её, я и придумала всю историю любви Эдварда и Беллы в этом фанфике. 
Так что, можно сказать, благодаря этому тексту и чудесному голосу, наполненному тоской, я и начала писать этот рассказ. 
Потому что, какие бы тайны не скрывались за древними загадками, всё равно "Знаки" - это история о любви. 
Спасибо, что читаете.

♫ ♫ ♫ Mariah Carey - I still Believe 

Белла с такой силой захлопнула за собой дверь, что поток воздуха, поднятый этим движением, ударил ей в спину, отталкивая в коридор. В мыслях было абсолютно пусто, но лишь из-за того, что тело оказалось переполнено ощущениями. Казалось, Эдварду удалось коснуться не только каждого сантиметра кожи, но и затронуть саму душу. 

Запустив руку в растрёпанные волосы, Белла, пытаясь распутать тот кошмар, что царил на голове, зашагала по направлению к лестнице для обслуги. Попадаться кому-то на глаза в подобном виде она не испытывала желания. 

В её голове всё ещё крутились последние слова Эдварда. И дело было вовсе не в том, что он так грубо и примитивно напомнил ей, что возврата к прежним отношениям, которых они достигли за прошедшие дни, уже не будет. Сама мысль о ребёнке согревала. В первый год брака дети совершенно не входили в их планы. Тогда ей казалось, что их отношения нескончаемы, и повременить с рождением детей было бы вполне нормально. Но на самом деле, они с Эдвардом никогда досконально и не обсуждали этот вопрос. После расставания, она, как и любая мало-мальски эгоистичная или наивная женщина, полагала, что иметь рядом с собой частичку любимого мужчины, его мини-копию, воплощённую в ребёнке, не просто бы помогло скрасить её одиночество, но и дало бы лишний повод для встречи. Эдвард никогда бы не бросил своё дитя. И она жалела, что в угоду своей карьере поступилась желанием иметь ребёнка. 

Белла посмеялась над своими мыслями. Оглядываясь назад, можно было лишь недоумевать над тем, что приходило ей тогда в голову. Из-за отчаяния, и только из-за него. 

Она не воспринимала слова Эдварда, как угрозу или как доказательство его мужского превосходства. Скорее напротив, они были не чем иным, как предупреждением, что никуда он из её жизни не денется. Она понимала, чем продиктованы эти слова, и что за его тоном кроется гораздо больше, чем кажется на первый взгляд. Разве не этого она ждала? Разве не этого хотела? 

Спустившись по чёрной лестнице на первый этаж, Белла подошла к окну и распахнула его, с наслаждением вдыхая прохладный ночной воздух. Откуда-то издалека до неё доносились звуки голосов. Облокотившись на подоконник, Белла подняла глаза к чёрному небу и уставилась на тонкую дугу поблескивающего в вышине месяца. В какой-то момент он начал двоиться, а затем и вовсе принял размытые очертания, и она поняла, что совершенно не заметила, как заплакала. 

Несколько раз её уединение было нарушено. Торопящаяся по своим делам обслуга, входила и выходила через двери в главный холл, впуская посторонние шумы в относительную тишину небольшой прихожей. Но никто не обращал на Беллу внимания, никто не спрашивал, как она забрела сюда и почему не уходит.

Холодный воздух улицы пробрался ей под одежду, успокаивая пылающую кожу. 

Белла и сама не понимала, зачем ей понадобилось уходить из спальни. Она не могла не задаваться вопросом, что произошло бы дальше, останься она? Что сказал бы Эдвард? Как повёл бы себя? Но одно она знала точно: предугадать свою реакцию на любые его слова она сейчас не в состоянии. 

Каждое его движение, каждый поцелуй и касание были наполнены любовью. Она чувствовала, что любит и любима. Но что принесла ей эта любовь в прошлом? Страдания? Разочарование в себе и в других? 

Понимание и переосмысление их совместной жизни пришло позже. После того, как она заполнила пустоту миллионом бесполезных и никчёмных дел, потому как без Эдварда всё казалось ей именно таким - пустым и ненужным. 

Поверить ему заново? Это всё равно, что попытаться собрать разбитую вазу по осколкам. Мало того, что эти осколки разлетелись в неизвестных направлениях, найти их все в любом случае невозможно. И каких-то фрагментов будет недоставать. Поэтому как бы не пытался, как бы не старался ты склеить её, она всё равно получится некрасивой, дефективной, с зазорами, пустотами, покосившейся и готовой в любой момент рассыпаться заново. Нет, в таком случае нужно отбросить прошлое, нужно взять новый кусок глины и вылепить из него новую вазу, а потом взять и раскрасить её так, как тебе хочется. А затем поставить и беречь как зеницу ока этот хрупкий, неустойчивый предмет. Ведь любое неосторожное, необдуманное движение может привести к катастрофе. 

Готова ли она рискнуть? И понимает ли Эдвард, чего им будет это стоить? Осознаёт ли он, как осознала это она, что возврата к прошлому нет? У них есть будущее, если он, конечно, готов играть по таким правилам. 

И действительно иногда нужно пережить предательство или предать самому, чтобы понять, что это такое, чтобы извлечь урок для себя, в первую очередь, только для себя. Оправдать можно всё, что угодно, главное, сделать это грамотно, а не отмахнуться отговорками, отписками. И она оправдывала Эдварда, хотя он сам никогда не оправдывался перед нею. Он признавал свои ошибки, но готов ли он не повторять их? Она никогда не узнает, если не попробует. 

В этом-то и заключается сила характера - не сгибаться перед трудностями и не смотреть на всё происходящее не через пелену собственного гнева и обиды, а понять, ставить себя на место другого. 

Белла больше не испытывала ни малейшего желания оглядываться назад. Там было слишком много боли.

Девушка глубоко вздохнула и, вытерев слёзы, расправила плечи. 

Видит Бог, когда любишь, ты готов ухватиться за любую возможность, даже если она не толще тонкой проволоки натянутой над пропастью, по которой тебе предстоит пройти.

*** 

- Спасибо, - благодарно кивнула Белла и закрыла за женщиной дверь. 

Затем обернулась к пустой незнакомой спальне. Поёжившись от холода, - в отличие от их обжитой с Эдвардом комнаты, здесь давно не топили, - направилась к кровати и, сдёрнув покрывало, обмоталась им, как плащом. 

Она пока не готова вернуться к Эдварду. Немало гостей уже разъехалось, и к этому моменту в Касл-Ховарде освободилась часть спален, так что найти свободную, естественно, с помощью обслуги, не составило особого труда. До утра ей лучше побыть в одиночестве. Пускаться в долгие дискуссии с самой собой, тем более, когда она всё уже решила, Белла не собиралась. Но она чувствовала, что им необходим этот короткий тайм-аут. Правда, за эти дни она настолько привыкла видеть рядом с собой Эдварда практически постоянно, что ей казалось, что вот сейчас он обязательно появится. Заглянет в дверь с чашкой крепкого чёрного кофе для неё или выйдет из ванной, подшучивая над ней в своей обычной манере, или окажется у камина, чтобы развести огонь. 

Белла поморгала, привыкая к полумраку, в котором с трудом ориентировалась, и, правильно определив направление, приблизилась к прикроватному столику, включая стоящую на нём лампу. Комната осветилась бледным светом. 

Девушка опустилась на кровать, кутаясь в одеяло и подумывая о том, чтобы вернуться обратно в их спальню, слишком заманчивы оказались воспоминания о тепле и уюте. 

Она задумалась, чем сейчас занимается Эдвард? Может, ищет её, а может, ждёт, чтобы поговорить? А то, что разговор будет, она не сомневалась. Оставалось надеяться, что Эдвард не пошёл искать её к Дэниелу. Всё-таки он должен знать её достаточно хорошо, чтобы понимать, что она никогда не совершит подобной глупости, не предаст то, что случилось между ними таким вот образом. 

Прищурившись, Белла посмотрела на кремовый циферблат часов, стоящих на столике неподалёку, пытаясь подсчитать, сколько сейчас времени в Атланте и прилично ли будет позвонить Карен, узнать, как там мисс Свити. 

Забравшись с ногами на кровать, Белла, повозившись, устроилась, найдя комфортное положение и, схватив телефон с тумбочки, набрала номер, приготовившись ждать международного соединения. 

На этот раз, в отличие от прошлого, трубку сняли практически сразу. 

- Алло, - пропел в трубку томный, тягучий голос подруги, который та вырабатывала годами. 

- Привет, это Белла, - понимая, что от холода чуть не начала выстукивать дробь зубами, девушка поплотнее укуталась в покрывало и, откинув уголок тонкого одеяла, скользнула на холодные простыни. 

- Ммм... привет, Белла, как ты? - не меняя интонации, продолжила Карен. 

Где-то на заднем фоне до Беллы донеслось тихое "мяу", словно бы мисс Свити каким-то своим шестым, кошачьим чувством поняла, кто звонит. 

- Я... отлично, а как ты? Как мисс Свити? Не доставляет тебе хлопот? 

- Ммм... Я отлично. Мисс Свити отлично. Чистенькая, накормленная, обласканная. Не так ли моя, сладкая? - на другом конце провода послышалась возня, затем раздалось недовольное шипение. 

Белла закатила глаза и откинулась на подушку. Наверняка Карен подхватила проказницу, а та давалась в руки далеко не каждому и исключительно по собственной воле и желанию. 

Пока Карен ворковала по другую сторону Атлантики, шипение переросло в недовольное урчание и откровенное раздражение. Наконец, поток ласок иссяк. Белла расслышала, как мягко соприкоснулись лапки мисс Свити с кафелем на кухне Карен, и как коготки задели глазурованную поверхность плиток, когда её любимице удалось таки вывернуться из тесных объятий подруги. 

- Эм... - устало потирая лоб, начала Белла, - передай ей, что я скоро вернусь. Пусть там без меня не скучает. 

- Ага, - протянула Карен. - А ты скоро вернёшься? 

"Хороший вопрос", - подумала Белла. 

- Без понятия, честно говоря, - немного озадачено ответила она. Белла действительно не знала, сколько ещё времени займёт их поездка. Хотя им с Эдвардом казалось, что они уже близки к разгадке. Оставалась ещё одно место, которое надлежало проверить - Мейсхау. И с утра, ещё в машине, по дороге в Моршем, они решили, что, дождавшись Джейсона, первым делом отправятся именно туда. 

- Как Каллен себя ведёт? - поинтересовалась Карен. 

- Эм... отлично он себя ведёт, - осторожно ответила Белла. 

- О, нет, - голос Карен повысился на пару октав. - О, нет. Белла, я прекрасно знаю этот твой тон. Тем более, когда дело касается Каллена. Только не говори, что вы снова... Боже, детка, ты совершаешь ужасную ошибку. Вспомни обо всей той боли, что он причинил тебе. Неужели ты забыла?! - запричитала она. 

- Нет, - сквозь зубы выдавила Белла. - Я не забыла. И не нуждаюсь в напоминаниях. 

- Ах, не нуждаешься, - на распев произнесла Карен. Белла прекрасно могла представить, как она сейчас стоит посреди своей аккуратной белой кухни и размахивает в воздухе указательным пальцем с идеальным ярко-вишнёвым маникюром. У Карен были густые тёмно-каштановые волосы и ярко голубые глаза. Поэтому она всегда играла на контрасте, окружая себя вещами сдержанных тонов, подчёркивающих её богатую красоту, сама же предпочитала одеваться в кричащие броские цвета, выделяясь, словно пульсирующая неоновая реклама в ночи. 

- А я тебе напомню, - тем временем продолжала Карен. - И даже больше скажу. Ты забыла, как он практически вытер о тебя ноги, как изменял тебе направо и налево, гоняясь за каждой согласной пасть в его объятья юбкой? 

- Ты преувеличиваешь, - попробовала вставить своё слово Белла, закрывая глаза от подступающей боли. И к чему Карен вздумалось вспоминать об этом прямо сейчас, когда её чувства и так все обострены. Но подруга не успокаивалась, вгоняя нож всё глубже и глубже. 

- Преувеличиваю? 

- Ну, у него были... другие женщины, но их количество не исчисляется астрономическими значениями, как ты пытаешься представить, - наконец, нашлась Белла. Пальцы нервно теребили закручивающийся провод телефонной трубки. 

- Детка, - протянула Карен, - очнись. Он не изменится. Не понимаю, на что ты надеешься? - на том конце провода повисло молчание, затем раздался тяжёлый вздох. - Не хотела тебе говорить, Беллз, но... твой муж несколько раз подкатывал ко мне... И первую попытку он предпринял перед вашей свадьбой. 

Глаза Беллы широко распахнулись, и она, нахмурившись, уставилась в тёмный потолок.

- Карен, - её голос был полон льда. - Не знаю, какую цель ты преследуешь, говоря эту чушь. Но я никогда не поверю, что Эдвард, как ты выражаешься, подкатывал к тебе. Во-первых, у него к тебе глобальная антипатия. И, во-вторых, он никогда бы так не поступил со мной... переспать с моей подругой, - в трубке послышались возражения, но Белла фыркнула на жалкие аргументы. - Я была бы тебе очень благодарна, на будущее - никаких обсуждений поведения моего мужа. 

- Ах, значит мужа?! 

- Да, - Белла не замечала, что начала кивать в такт своим словам, - мужа. Именно так. Эдвард мой муж, всегда им был... и всегда им будет, - чуть тише закончила она. 

- Мне искренне жаль тебя, Белла. Ты так наивна. 

- Наверное, ты права, Карен, - ответила она, приподнимаясь на кровати и начиная понимать, что именно стояло за словами Карен. Вот уж чего она не ожидала: такого удара со спины. - Как вернусь, позвоню. Спасибо, что приглядываешь за мисс Свити. 

- Не за что, - буркнула Карен, совершенно позабыв о своей томной интонации, и повесила трубку. 

Белла покрутила телефон в руке, медленно и аккуратно опустила его на базу. Натянув одеяло с покрывалом до самого подбородка, откинулась на подушки. 

Эдвард и Карен - это же просто смешно. Но неприятный, испуганный внутренний голос тихо нашёптывал, что всё может быть. Эдвард слишком много позволял себе, а она до последнего момента их совместной жизни изображала безразличие. Белла уткнулась носом в подушку и зажмурилась, приказывая себе не думать об этом, не думать о прошлом. 

Она не позволит себе начать новую страницу своих отношений с Эдвардом с сомнений. И не позволит никому говорить о своём муже подобного. Она же отпускает прошлое? Верно? Но в эту нелепую клевету Карен она не верила. Она верила Эдварду, его поступкам, его взглядам и его прикосновениям, они говорили намного больше, чем простые слова. 

Есть чёткая граница в браке, и она никогда не переступала её. Каким бы не был Эдвард три года назад, он был её мужем. А это значит, чтобы он ни сделал, как бы ни поступил, она всегда будет на его стороне. Пусть всего лишь на людях. 

Это в темноте своей спальни она могла плакать или злиться, могла делать всё, что угодно. 

Но пусть пройденный этап останется пройденным этапом. Она снова верила Эдварду. И пускай с одной стороны – это оказалось чертовски сложно, с другой – это было так же естественно, как и дышать. 

Ей нужен отдых. Голова была переполнена событиями прошедшего вечера. Белла попыталась расслабиться и заснуть, но это ей удалось далеко не сразу.

*** 

Стоило двери захлопнуться за Беллой, в спальне повисла опустошающая тишина. Она всё-таки ушла. И никак не отреагировала на его последние слова. Хотя нет, её молчание и её неприятие были вполне чётким ответом. 

И чёрта с два, если она думает, что он так легко позволит ей уйти. 

Вскочив с кровати, Эдвард быстро оделся и, приведя себя в порядок, отправился на поиски Беллы. 

Коридор оказался пуст, снизу доносилась еле слышная музыка и далёкий ропот голосов. Последние засидевшиеся гости не спешили расходиться по своим комнатам. 

Спустившись на первый этаж, Эдвард без особой надежды на успех пробежался по гостиным. Ну, не пойдёт Белла к толпе, тем более в таком состоянии. Ей, наверняка, захочется уединения и спокойствия. 

Выйдя на террасу, он прошёлся по ней, спугнув несколько затаившихся в темноте парочек. 

Говарда так же нигде не было видно. Но Эдвард был не настолько глуп, чтобы полагать, что Белла кинется к нему за утешением. 

На улице оказалось довольно прохладно, он не думал, что Белла углубилась в парк, но, не обнаружив её ни в здании, ни около него, Эдвард спустился по широким каменным ступеням и зашагал к фруктовому саду, за которым простирался естественный лес. Он даже дошёл до той самой беседки, где чуть не поцеловал жену накануне, думая, что, возможно, она отправилась туда, чтобы побыть в одиночестве и подумать. Это было практически идеальное место. Но и там её не оказалось. 

Чем большее он отдалялся от дома, тем темнее становилось вокруг, до такой степени, что передвигаться приходилось практически на ощупь. Тонкий месяц в небе почти не освещал пути. 

Через час бесплодных поисков он снова вернулся в Касл-Ховард и поднялся обратно в спальню, надеясь, впрочем, тщетно, что Белла одумалась и вернулась. Но жены не оказалось в комнате. 

Теперь ему стало по настоящему страшно. Помимо прочего они находились в довольно опасном положении: располагали частью пергамента, за которым велась охота. Мало того – видели и, возможно, расшифровали то, до чего другие могли ещё и не добраться. И Белла, умная, знающая Белла могла оказаться под угрозой. Это днём он практически не отходил от неё ни на шаг, держал в поле своего зрения, и оставлять Беллу вечером в комнате, заполненной людьми, где ей ничего не грозило, не представляло особого риска. Но она ушла куда-то одна и, Бог весть знает, что с ней могло приключиться. 

Эдвард осмотрел комнату. Нет, ничего не указывало на то, что Белла возвращалась сюда. 

Решив убрать «ценные для них» вещи с видных мест, Эдвард застыл на полпути к шкафу с бумажником в руках. В одном из отделений лежало то, с чем он не расставался уже много месяцев, хотя по всем правилам он не должен был расставаться с этим вообще. 

Достав обручальное кольцо, Эдвард задумчиво посмотрел на простой золотой ободок. Они специально выбирали простые кольца, даже не делали стандартной гравировки на обороте, полагая, что их любовь не нуждается в изречениях на латыни, которые так любили все новобрачные. 

Недолго думая, Эдвард надел кольцо обратно на безымянный палец, где ему и было самое место. 

Тут же по всему телу разлилось тепло, и пришло ощущение, что сейчас он сделал единственно правильную, единственно возможную вещь. 

Переложив документы, побеспокоившись о безопасности всей информации, что была ими обнаружена за эти дни, Эдвард снова спустился вниз, отправляясь на поиски жены. Только на этот раз, он решил заглянуть в другую часть дома. Не на хозяйскую половину, а на ту часть, где ходила обслуга. Возможно, кто-нибудь видел Беллу и помнил, куда она направилась. 

Ещё через минут сорок он получил ответ на свои вопросы. Достаточно было небольшого количества расспросов о печальной леди в голубом платье и нескольких хрустящих бумажек, чтобы горничная проводила его к двери одной из спален. 

Прокручивая на пальце запасной ключ, Эдвард замер у двери, мешкая. Покачав головой, он усмехнулся. Ни о какой безопасности в Касл-Ховарде речи и не шло. Он мог быть кем угодно, а ему так легко вручили ключ, так просто поверили. 

Можно было бы списать это на своё обаяние, но он сомневался, что оно сыграло какую-то основную роль. 

Глубоко вздохнув, он вставил ключ в замочную скважину, хорошо смазанный замок поддался с лёгким щелчком. 

Первое, что он почувствовал, войдя в комнату, холод. Здесь было, чуть ли не холоднее, чем в их спальне в первую ночь в замке. Ему казалось, что вступил в подземелье или склеп, замороженный и пропитанный влажностью. 

На кровати, свернувшись комком под одеялом, дрожала Белла. Она спала, зарывшись лицом в подушку. Он видел, как от ровного дыхания медленно поднимается и опадает её спина. 

Устало прислонившись к косяку, Эдвард не почувствовал ничего кроме радости оттого, что обнаружил её целой и невредимой. 

Будить Беллу не хотелось. Да, он и не знал, готова ли она принять его. Если жена так и не нашла в себе сил вернуться обратно в их спальню, значит на то были причины. Он сокрушался и надеялся, чтобы между ними не стало всё лишь хуже. На самом деле, в глубине души, Эдвард лелеял мысль, что эта ночь станет для них и для их отношений новым мостиком, пусть даже узкой доской через глубокую пропасть, которая разделяла их уже долгое время. 

Он ожидал любой реакции. На самом деле любая реакция была предпочтительнее обычной реакции Беллы – деланного равнодушия и нарочито выказанного безразличия. 

Это они уже проходили. И он надеялся, что никогда больше они не вернутся к прошлому. 

Он хотел заботиться о ней, он хотел, чтобы она заботилась о нём. Наверное, это было ужасно эгоистично с его стороны. Но во всём, если дело касалось Беллы, он был собственником. 

Ему не хотелось никого, кроме Беллы. Все свои прошлые связи без любви он не мог назвать даже отношениями. Так же, как он не мог назвать свою любовь к Белле этим простым, ничего не выражающим словом. Его чувства к Белле не были отношениями, они были жизнью. 

Эдвард устало потёр лицо и решил, что если не может переместить Беллу в комфорт их спальни, он создаст ей комфорт в этой комнате. 

Выйдя обратно в коридор, и аккуратно прикрыв за собой дверь, он прошёл немного вперёд. Их спальня располагалась через несколько дверей на том же самом этаже. Всё это время, пока он искал Беллу, она была рядом. В целости и сохранности. 

Спустя несколько минут, он вернулся с дополнительным, тёплым одеялом, а ещё через некоторое время в камине заплясало пламя, согревая промозглую комнату первым робким теплом. Постепенно влажный воздух отступал, атмосфера, нагреваясь, менялась. Укутав Беллу в дополнительное одеяло, Эдвард погасил горевшую на тумбочке лампу и вернулся к камину, разворачивая к огню массивное кресло. 

Он никуда не уйдёт из комнаты до самого утра, пока Белла не проснётся. А потом он скажет ей о том, как сожалеет, о каждой минуте, по собственной глупости, проведённой вдали от неё. Обо всей той боли, что причинил им обоим, о собственной нерешительности, когда у него не хватило духу придти и покаяться и о том, что забрал у них целых три года счастья, заменив их нелепым существованием и пародией на имитацию жизни. Он расскажет ей о своей любви и чувствах, и если понадобится, заставит понять, что он изменился. Слишком большая часть его души, если не вся она целиком, принадлежит Белле. Жизнь вдали от неё не имела смысла, потому как он просто не сможет оторваться от неё второй раз. Не сейчас, когда он снова допущен к ней. 

Оставалось лишь надеяться, что после всего произошедшего она всё ещё хочет его обратно в свою жизнь. 

- Эдвард, - долетел до него тихий голос. 

Белла снова разговаривала во сне. Та робкая интонация, с которой она произнесла его имя, вселяла надежду. Эдвард приоткрыл глаза, посмотрев на весело пляшущий в камине огонь, и снова закрыл их, отгораживаясь от реальности. Откинув голову на высокую спинку кожаного кресла, он глубоко вздохнул.

- Спи, любимая, - прошептал он, зная, что она не услышит его. 

Он расслышал её тихий вздох и шелест одеяла, которым накрыл жену. 

- Ты нашёл меня. 

Это определённо было сказано не сквозь сон. Глаза Эдварда резко распахнулись. Медленно встав, он обернулся к кровати. 

Белла сидела по центру постели, одеяло сползло до талии, открывая голубой помятый лиф лёгкого платья. Взъерошенные волосы потеряли укладку и завивались свободными кольцами, обрамляя заспанное, заплаканное лицо. Она хмурилась и как-то недоверчиво посматривала на него. 

Поймав её взгляд, он, стараясь не потерять хрупкой связи, направился к кровати и, дойдя, опустился на край. Он попытался прочесть по её лицу, о чём она сейчас думала или какой реакции стоит ожидать, но, наверное, первый раз в жизни, он не мог понять абсолютно ничего. 

В конце концов, через несколько мучительных секунд, она протянула руку и дотронулась до его ладони, поворачивая её тыльной стороной к себе. Её взгляд задержался на простом золотом ободке, плотно обхватившем его безымянный палец. Мельком взглянув на Эдварда, она снова посмотрела на его руку и кончиком указательного пальца смущённо погладила обручальное кольцо. Уголок губ приподнялся и тут же опустился в мимолётной улыбке. 

Другого знака Эдварду и не потребовалось. 

- Белла, - прошептал он, обхватывая её руку. Девушка слабо сжала его пальцы в ответ. 

Он тут же обнял её и, укутав в одеяло, сгрёб в охапку, перемещая жену к себе на колени. Она сразу свернулась клубочком у него на груди, вздыхая и закрывая глаза. Он всё никак не мог выпустить её руки, словно бы это могло оборвать ту хрупкую связь, тонкую нить, что протянулась между ними. 

- Белла, - снова начал он, прижимаясь щекой к её волосам, его голос надломился. - Белла, я люблю тебя.

- Я знаю, - всего два слова. 

Её нежный, тихий голос звучал так правильно и так твёрдо в тишине этой незнакомой, чужой комнаты. 

- Я не хочу терять тебя, - было так просто произнести это. 

Ему хотелось видеть её глаза, выражение её лица, но держать её вот так, прижимать к себе, и самому прижиматься к ней было правильно. 

- Я знаю, - полушёпотом ответила Белла. 

- Мы можем начать всё сначала, - это не было вопросом, он действительно верил в это. 

- Я знаю, - она чуть приподняла голову, утыкаясь носом ему в шею. Он чувствовал тепло её дыхания на своей коже. 

- Нам надо поговорить, - он опустил голову так, что его щека скользнула по её щеке в лёгкой, небрежной ласке. 

- Я знаю. 

- Только утром. Сейчас тебе надо поспать. Вернёмся к нам? - предложил он. 

Белла отчаянно затрясла головой, протестуя. 

- Хорошо, - он прижался долгим поцелуем к её виску, понимая, что она не хочет возвращаться в комнату, где ещё слишком свежо воспоминание об их близости, где каждый сантиметр пространства пропитан их страстью перемешанной со взаимным отчаянием. - Хорошо. 

С недовольным, обречённым вздохом он разжал объятья, возвращая её обратно на кровать. 

Белла опустила голову на подушку. В полутьме её глаза казались особенно бездонными. 

- А ты останешься со мной? - спросила она. 

- Конечно, - ответил Эдвард, устраиваясь рядом и раскрывая объятья. Она тут же приникла к нему, удобно устраиваясь на его груди. 

- Я рада, что ты пришёл, - еле различимо пробормотала Белла в его рубашку. 

Подёргав рукой, она попыталась выпутаться из одеяла, чтобы поделиться с ним. Он помог ей, и когда им, наконец, удалось освободить край, Белла потянулась, накрывая одеялом Эдварда. Она запрокинула лицо, поглядывая на него, в её глазах застыл вопрос. Мягко улыбнувшись ей, он нежно прижался к её губам своими. Их дыхание смешалось, никто не пытался углубить поцелуй. Они просто наслаждались этой незатейливой близостью. 

Эдвард крепче прижал её к себе, осознавая, что впервые за прошедшие три года чувствует себя по настоящему живым...

Итак, оба героя приняли для себя самое главное на данном этапе решение - забыть о прошлом... И все же впереди их ждет тот самый разговор, без которого невозможно начать строить их общее и новое будущее... А что Вы думаете обо всем этом?