Прибытие Монтекки и Капулетти Прокофьева ревело в моих ушах, в то время как я бежал по тротуару сквозь раннюю утреннюю тишину 4-ой Авеню. Я ощущал боль повсюду: мои легкие рвались на части, голова пульсировала, и зияющая унылая боль потери разрушала меня изнутри. К черту это – я не мог бежать от этой боли, точнее, я пытался пробовать. Я остановился сменить музыку. Я хотел что-то... сильное. Pump It от Black Eyed Peas то, что нужно... Я набирал темп. 

Неосознанно я понял, что бегу по Pike Place Market… Я знал, что это было безумием, но я надеялся увидеть ее. Как только я оказался недалеко от ее улицы, мое сердце начало колотиться тяжелее, а беспокойство возросло. Я отчаялся увидеть ее. Я пытался убедить себя, что просто хотел проверить, что она в порядке. Но это была неправда. Я хотел увидеть ее. Я повернул на ее улицу и в медленном темпе пробежал мимо ее дома. Все тихо – на Oldsmobile trundles, ниже по дороге, бегали две прогуливающиеся собаки - но здесь, внутри ее квартиры, никаких признаков какой-либо жизни. 

Перейдя через улицу, я остановился на тротуаре напротив, восстанавливая дыхание, склонившись в дверном проеме офисного здания. 

Занавески в одном из окон ее апартаментов были закрыты, в другом открыты. Возможно, это была ее комната. Возможно, она все еще спала – если она вообще была там. Кошмарный сценарий разыгрался в моей голове… Она вышла вчера вечером выпить, встретила кого-то... Блядь. Я почувствовал тошноту от мысли о ее красивом теле в чьих-то чужих руках; от мысли о каком-то ублюдке, гревшемся в теплоте ее улыбки, заставляющем ее хихикать, заставляющем ее смеяться, заставляющем ее... кончать. Потребовался весь мой контроль, чтобы не пойти напролом сквозь дверь в ее апартаменты и проверить, там ли она и одна ли. 

Она сама этого хотела, Каллен. Забудь ее. Она не для тебя. Я натянул кепку Marines сильнее на свое лицо и направился вниз по 1-ой Авеню. 

Так вот как чувствуется ревность... это яростное чувство заполнило зияющее отверстие. Я ненавидел это – в глубине моей души что-то шевельнулось, что я действительно не хотел исследовать. Я побежал быстрее, подальше от этих воспоминаний, подальше от боли и подальше от Изабеллы Свон.

***

Сумерки накрыли Сиэтл. Я встал и потянулся. Я просидел за своим столом весь день, и это было продуктивно. 

Я проверил документы должностных инструкций, бизнес-план и проект контракта для Н.И.С. Я могу отложить другие два, это единственное, что я хочу. Так я буду иметь возможность следить за ней… Эта мысль была болезненной и привлекательной в равной степени. 

Я прочитал и прокомментировал две заявки на патент, четыре контракта и две проектных спецификации, и упустил деталь о том, что я не думал о ней… хотя боль потери осталась. Я уставился на маленький планер, что все еще стоял на моем столе, насмехаясь надо мной, напоминая мне о самых счастливых временах… как она сказала. 

Я представил ее стоящей в дверном проеме моего кабинета в одной из моих футболок, всю длину ее обнаженных ног и большие карие глаза. Именно такой перед тем, как она отправилась во Флориду… когда она обольстила меня в моем кабинете. Другой "первый раз". Я скучал по ней. Здесь – я допускал это. Я проверил свой блэкберри… Ничего. Никаких пропущенных звонков. 

Ворчащая боль в моем животе увеличилась, цепляясь за границы неистового пустого отверстия внутри меня. Она не хотела звонить мне. Она хотела полный разрыв. Она хотела убежать от меня, и я не мог винить ее в этом. Так к лучшему. Я устало направился на кухню что-нибудь съесть. 

Гейл вернулась. Кухня была убрана, и на плите стояла кастрюля. Запах был хорош, но... я не был голоден. Она зашла, когда я проверял, что находится в кастрюле. 

- Добрый вечер, сэр. 

- Гейл. 

Она сделала паузу, моргая, уставившись на меня чем-то удивленная. Дерьмо, должно быть я ужасно выглядел. 

- Куринный цезарь? – спросила она неопределенно, и я заметил, что она тщательно исследует мое лицо, понимая, что я выгляжу ненормально. 

- Конечно, - пробормотал я. 

- Для двоих? – спросила она настороженно. 

Я пристально посмотрел на нее, она замерла и покраснела. 

- Для одного. 

- Десять минут? - спросила она, ее голос колебался. 

- Отлично. 

Я повернулся, чтобы уйти. 

- Мистер Каллен... 

Она пристально посмотрела на меня и покраснела под моим взглядом. 

- Что, Гейл? - даже для моих ушей мой собственный голос был холоден. 

- Ничего. Извините, что потревожила вас, - она направилась к кастрюле на плите, чтобы помешать содержимое, и я поплелся прочь, чтобы принять очередной душ. Иисус… даже мой гребаный персонал заметил, что «Неладно что-то в Датском Королевстве» (ПП: Гамлет, Шекспир).

***

Я боялся ложиться спать. Было уже поздно, и я устал, но я играл одну часть Марчелло в исполнении Баха снова и снова. (ПП: И.С.Бах только переложил концерт для гобоя и струнных ре-минор для клавира, Эдвард играет вторую часть, адажио из этого концерта http://classic-online.ru/ru/production/22571Эта часть начинается в 2-25 http://classic-online.ru/ru/listen/48865 или http://www.youtube.com/watch?v=5uugyUeRxm0 переложение Баха для клавира (пояснения под видео: «Это не просто Адажио, а вторая часть ре-минорного концерта А.Марчелло (в переложении Бах он кажется транспонирован в до-минор). Причем, сам Марчелло не выписал рубатто. Есть 3 известных версии выписанного рубатто - Баха, Вивальди и приписываемая брату Александро Марчелло Бенедетто). По этой ссылке более корректное название http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=aYnU-CaH0bM) Вспоминая о вчерашнем утре, ее голове, прижатой к моему плечу, я почти почувствовал сладкий уникальный аромат Беллы. Я проснулся рано и не смог снова уснуть, потому что был взволнован по поводу Лорен и зол, что она скрывалась. Но я был настолько полон надежды, что касалось Беллы и меня. Наш предыдущий вечер в игровой… вне всех моих ожиданий. Да… Таллис. Мое либидо помнило все это слишком хорошо. Кровь в моем теле загустела и ненадолго затянула болезненную дыру в моем животе, но я задержал свое возбуждение в этом направлении. 

Воспоминания о мрачном взгляде Беллы, холодном взгляде, когда она ушла, было достаточно, чтобы погасить любую сексуальную тоску. 

Черт возьми, она сказала, что попробует! Я прекратил играть и положил голову на руки, мои локти ударили два диссонирующих аккорда, когда я облокотился на клавиши. Она сказала, что попробует, но сдалась при первом же препятствии. Затем она убежала. Зачем, блядь, я бил ее настолько сильно? Но глубоко внутри себя я знал ответ: потому что она попросила меня, а я был слишком порывистым и эгоистичным, соблазнившись ее вызовом, ее сопротивлением к искушению. Она бросила перчатку, и я воспользовался случаем, чтобы заставить нас… двигаться туда, где я хотел, чтобы мы были. И она не использовала стоп-слово, а я причинил ей боли больше, чем она могла выдержать, хоть я и обещал, что никогда не поступлю с ней так. Что я за гребаный дурак? Как она вообще когда-нибудь сможет доверять мне после этого? Правильно, что она ушла. Какого черта она хотела бы быть со мной? 
Я решил напиться. Я не был пьяным с тех пор, как мне было пятнадцать лет – хорошо, с тех пор, когда мне было двадцать один. Я боялся потерять контроля. Я знал, что алкоголь может сделать с человеком… Я задрожал непреднамеренно, поскольку закрыл свой разум от тех воспоминаний, что вызвал сегодня вечером. Я пристально смотрел в потолок, молясь о сне без снов… Но если мне все-таки было суждено что-то увидеть во сне, то я хотел, чтобы сны были о Белле.

Сегодня Мамочка красивая. Она села и позволила мне расчесать ее волосы. Она смотрит на меня в зеркале и улыбается своей особенной улыбкой. Ее особенная улыбка для меня. Громкий шум. Катастрофа. Он вернулся. Нет! Где, блядь, ты, сука? У меня тут для тебя друг с нуждой. Друг с наличкой. 

Мама встает и берет мою руку, и выталкивает меня в свою гардеробную. Нет, Мамочка. Мне не нравится темнота. Я сажусь на ее обувь и пытаюсь быть тихим, закрыв крепко свои уши и глаза. Одежда пахнет Мамочкой. Мне нравится этот запах. 

Он кричит. Где маленький гребаный карлик? Схватив меня за волосы, он вытаскивает меня из гардеробной. Я не хочу, чтобы ты испортил вечеринку, ты, маленькое дерьмо. Он бьет Мамочку по лицу. Постарайся для моего друга, и ты получишь свое сучье отродье. Мамочка смотрит на меня, из ее глаз бегут слезы. Не плачь, Мамочка. Другой мужчина входит в комнату. Крупный мужчина с грязными волосами. Большой мужчина улыбается Мамочке. Меня выталкивают в другую комнату. Он бросает меня на пол, и я больно падаю на колени. Так, что же мне с тобой сделать, кусок дерьма? Он пахнет мерзко. Он пахнет пивом и выкуренными сигаретами.

Я проснулся. Черт. Черт. Мое сердце колотилось так, будто я убегал от сорока упряжек преследующих меня собак из ада. Блядь. Я спрыгнул с кровати, заталкивая до жути реальный кошмар назад, в темные углы моего подсознания, и поторопился на кухню за стаканом воды. Мне было необходимо увидеть Баннера. 

Это было чертовски смешно. Сны стали хуже, чем когда-либо. 

В то время, пока я стоял у кухонной раковины, я размышлял, как странно было то, что сон рядом с Беллой заставил кошмары исчезнуть. Я хорошо спал рядом с ней. Это никогда не происходило со мной – спать с кем то из Сабов… Хорошо, я, конечно, никогда и не чувствовал в этом потребности. Волновался ли я, что они могли прикоснуться ко мне ночью? Я просто не знал этого. Поэтому мне пришлось ждать, пока эта опьяняющая невинность не показала мне, каким восстанавливающим силы может быть сон… Я наблюдал за ней, спящей, всю ту ночь. Она спала хорошо. Я наблюдал за моими спящими Сабами и до этого, но это всегда было как прелюдия к их пробуждению, для некоторого сексуального облегчения. Я вспомнил, как пристально смотрел на Изабеллу – я мог любоваться ею часами напролет… И чем дольше я смотрел, тем красивее она казалась мне. Ее гладкая алебастровая кожа, почти сияющая в мягком свете в Heathman, ее темная роскошная копна волос, разбросанная на свежей белоснежной подушке, и линия ее длинных темных ресниц, трепетавших, пока как она спала… Ее губы были немного приоткрыты, и я мог увидеть даже ее маленькие передние зубы, и ее язык, когда она облизывала свои губы. Это было одной из самых волнующих вещей, которые я когда-либо видел. И когда я, наконец, заснул, слушая ее мягкое дыхание, наблюдая как вздымается и опускается ее грудь с каждым вздохом, я спал хорошо… так хорошо. 
Ощущая себя дураком, я добрел до своего стола и поднял маленький планер. Его вид вызвал у меня непроизвольную улыбку. Я чувствовал себя гордым за то, чего добился, и в тоже время смехотворно, что мне еще предстояло сделать. Это был ее последний подарок мне. А ее первым подарком было...Что? Боль отразилась во всем моем теле. Конечно – она сама. Она отдала мне себя. Черт, эта боль когда-нибудь прекратится? Я взял планер и вернулся в кровать.

***

- Что бы вы хотели на завтрак, сэр? 

- Только кофе, Гейл. 

Она сделала паузу, затем кивнула, хотя я мог увидеть ее проклятое выражение лица, когда она отворачивалась. 

- Сэр, вы не съели свой ужин. 

Я посмотрел на нее спокойно. 

- И? 

Она покраснела. 

- Может, вы заболели? 

- Не физически, Гейл. Только кофе. Пожалуйста, - я остановил ее – это не ее гребаное дело. 

Она скривила свои губы, но кивнула еще раз и повернулась к Gaggia (пп: кофе-машина). Я направился в кабинет, чтобы собрать бумаги для офиса и найти мягкий конверт. 

Я позвонил Кейт из машины: 

- Я хочу Н.И.С. Их предложение меня устраивает, хотя у меня есть некоторые мысли на этот счет. Их бизнес-план нуждается в доработке, но я даю свое согласие. 

- Эдвард, это слишком быстро. 

- Я хочу поспешить. Они созрели для поглощения – у них есть финансовые затруднения и они используют устарелые методы. Мы должны перенести их в двадцать первый век… и я хочу его. Я отправил тебе по электронной почте должную инструкцию и бизнес-план. Я буду в офисе с 7.30. Давай встретимся. 

- Если ты уверен... 

- Я уверен. 

- Хорошо. Я позвоню Анджеле и порошу поменять твой график этим утром. У меня также готова статистика сравнения возможностей в Детройте против возможностей Флориды, что касается нового завода. 

- Резюме. 

- Детройт. 

- Понятно. - Дерьмо… не Флорида. - А Дарфур? 

- Под контролем. 

- Хорошо, давай поговорим позже, - я повесил трубку. 

Я сидел, размышляя, на заднем сиденье Мерседеса, в то время как Тайлер вливался в движение. Интересно, как сладкая Изабелла будет добираться на работу этим утром? Возможно, она вчера купила автомобиль, хотя я так или иначе сомневался относительно этого. Интересно, чувствовала ли она себя столь же несчастной, как и я?.. Я надеялся, что нет. Я надеялся, что она справилась с этой смехотворной навязчивой идеей. Мое тело отреагировало так, словно меня пнули в живот, как только мысль, что она любит меня, посетила мой разум. Она не могла любить меня. Как она могла любить кого-то такого, как я? И тем более не теперь – не после всего, что я причинил ей. Никто не говорил мне это прежде… Кроме мамы и папы. Но это было, конечно, их чувство долга. Надоедливые слова Баннера о безоговорочной родительской любви – даже когда дети усыновлены – звучали в моей голове. 

- Мистер Каллен? 

- Извините… Что, Тайлер? - Тайлер застал меня врасплох. Он стоял у дверцы машины, придерживая ее открытой. Я уставился на него, а он смотрел на меня с надеждой, но и с беспокойством. 

- Мы на месте, сэр. 

Мы стояли у офисного здания. Дерьмо… как долго мы были здесь? 

- Спасибо. Я дам вам знать о времени вечером. - Черт, я должен сконцентрироваться. 

Анджела и Джессика – обе выглядели встревоженными, когда я вошел в лифт. Джессика хлопала своими ресницами и поправляла пряди волос за уши. Господи, почему я должен был терпеть эту глупую девчонку, грезящую обо мне все дни напролет? Я почувствовал, как мои глаза сузились. Мне нужен был кадровик, чтобы перевести ее в другой отдел. 

- Джессика, кофе, сейчас же. И возьмите мне круассан или что-нибудь, - огрызнулся я на нее. Она выглядела удрученной, в то время как подпрыгнула, чтобы исполнить мое распоряжение. 

- Анджела, свяжитесь вместо меня с Дженксом, затем с Баннером, а затем с Лораном Бэстиллом по телефону. Я не хочу быть соединен ни с кем вообще, даже со своей матерью… за исключением… за исключением звонков Изабеллы Свон. Ясно? 

- Да, сэр. Вы хотите пройтись по вашему графику сейчас? 

- Нет. Для начала я нуждаюсь в кофе и в чем-нибудь поесть, - я нахмурился, смотря на Джессику, которая топталась в лифте. 

- Да, мистер Каллен, - ответила Анджела. Я проигнорировал испуганный вид Джессики и направился в свой кабинет. 

Из портфеля я достал мягкий конверт, который хранил мое самое драгоценное владение – планер. Разместив его на своем столе, я пристально посмотрел на него, чувствуя еще раз разрушающую пустоту. Она начнет свою новую работу этим утром, встречая новых людей. Новых мужчин. Мысль была угнетающей. Она забудет меня. Конечно, она не сможет забыть меня совсем. Женщины всегда помнят первого мужчину, с которым они трахались… и у нее в памяти всегда будет место для меня, но только для этого. Я хотел остаться в ее мыслях. Я должен был остаться в ее мыслях. Я не хотел, чтобы она забыла меня… Что я мог сделать? Раздался стук в дверь. 

- Да, - бросил я, вырванный из моей болезненной задумчивости о мисс Свон с другими мужчинами. Анджела открыла дверь. 

- Кофе и круассаны для вас, мистер Каллен. 

- Входите. 

Ее взгляд остановился на моем столе, и я увидел, как ее глаза метнулись к планеру, но она мудро придержала свой язык. Она поставила кофе и поднос с двумя круассанами на мой стол. 

- Спасибо. 

- Я оставила сообщение для Дженкса и Лорана, Баннер перезвонит в пять. 

- Хорошо, внесите это в мой график. Я хочу, чтобы вы отменили любые неофициальные приглашения, которые у меня запланированы на этой неделе: обеды и ужины. Позвоните Барни и найдите мне телефонный номер хорошего флориста. 

Она неистово записывала все в своем блокноте. 

- Сэр, мы покупаем розы у Arcadia. Желаете, что бы я отправилась за цветами для вас? 

- Нет, я сделаю это сам. На этом все. 

Она кивнула и быстро ушла, словно и вовсе не входила в моей офис. Несколько мгновений спустя зазвонил телефон… Это был Барни. 

- Барни, мне нужно, чтобы ты сделал мне стеклянную подставку для модели планера.

***

Между встречами я позвонил флористу и заказал две дюжины белых роз для Беллы, которые будут доставлены ей домой вечером. Таким образом она не будет смущена или побеспокоена на работе. И это не позволит ей позабыть меня… 

- Хотели бы вы добавить записку к цветам, сэр? - спросил флорист, отвлекая меня. 

Дерьмо… Сообщение Белле. Что сказать? Вернись. Мне жаль. Я не ударю тебя снова? Обыденные слова непрошенно пришли в мою голову, заставляя меня нахмуриться. 

- Хм… что-то типа... «Поздравляю с первым рабочим днем. Надеюсь, он прошел удачно». - Я посмотрел на планер на моем столе. - «И большое спасибо за планер, это было очень любезно. Он занял почётное место на моём рабочем столе. Эдвард». 

Флорист повторил, что я сказал. Дерьмо, это совершенно не выражало то, что я хотел сказать ей. 

- Это все, мистер Каллен? 

- Да, спасибо. 

- Всегда пожалуйста, сэр, хорошего дня. 

Я нахмурился, смотря на телефон. Хорошего дня моей заднице.

***

- Эй, приятель, что ты съел? - Лоран поднялся с пола, после того, как я сбил его с ног, и приземлился на свою скудную сердитую задницу. – Да ты сегодня в ударе, Каллен, - он медленно поднялся с изяществом гладкой джунглевой кошки, переоценивающей свою добычу. Мы спарринговались одни в спортзале, расположенном в подвале моего здания. 

- Я чувствую злость, - прошипел я. 

Он холодно уставился на меня, в то время как мы ходили друг возле друга кругами. 

- Нехорошая идея выходить на ринг, если твои мысли в другом месте, - осторожно пробормотал Лоран, не сводя с меня взгляда. 

Я фыркнул. 

- Я считаю, что это помогает, - ответил я дерзко. 

- Сделай ударение на левую сторону и защищайся справа. Руки выше, Каллен. 

Он сдвинулся с места и ударил меня в плечо, почти выбивая меня этим из равновесия. 

- Сконцентрируйся, Каллен. Никто из твоего зала заседаний не говорит здесь ерунду. Или это из-за женщины? Какая-то сладкая юбка окончательно похитила твое спокойствие, - глумился он, подкалывая меня. Это сработало. Я пнул его со всей силы с его стороны и нанес один удар, затем еще два, и он, закачавшись, отступил. 

- Займитесь своим собственным гребаным делом, Бастилле. 

- Вау, мы нашли источник боли, - Лоран торжествующе засиял. Он внезапно подался в мою сторону, но я ожидал этот маневр и блокировал его, отталкивая ударом и резким толчком. 

Он отпрыгнул назад, на сей раз впечатленный. 

- Вне зависимости от дерьма, происходящего в твоем маленьком мире, Каллен, это срабатывает. Успешно. 

О, он отвлекся. Я сделал выпад к нему.

***

Дорога была свободной, когда мы возвращались домой. 

- Тайлер, мы можем сделать круг? 

- Куда, сэр? 

- Вы можете проехать мимо апартаментов мисс Свон? 

- Да, сэр, минутку, - в его голосе послышалось колебание. 

Я должен привыкнуть к этой боли. Кажется, она постоянно присутствовала. как звон в ушах или что-то подобное. 

Когда я был на встречах, это притуплялось и было менее навязчивым. А теперь я остался снова наедине со своими мыслями, вспыхивающими и бушующими в моем животе. Черт, как долго это продлится? Я никогда не чувствовал себя подобно этому. Когда мы приблизились к ее квартире, мое сердцебиение ускорилось, заполняя пустоту. Возможно, я увижу ее. Мысль была волнующей и тревожной, и такой беспокойной. Я понимал, что думал только о ней с тех пор, как она ушла. Ее отсутствие все время болезненно сопровождало меня, как невидимый шум на заднем плане. 

- Езжайте помедленнее, - пробормотал я Тайлеру, когда мы были недалеко от ее апартаментов. Свет был включен. Она дома! Надеюсь, она была одна… и скучала по мне. Интересно, получила ли она мои цветы? Я хотел проверить мой блэкберри и посмотреть, прислала ли она мне сообщение, но не мог оторвать своего внимания от ее окна на тот случай, если вдруг увидел бы ее. Все ли с ней хорошо? Думала ли она обо мне? Думала ли о ком-то еще? Интересно, как прошел ее рабочий день… 

- Еще раз, сэр? - спросил Тайлер, как только мы проехали мимо, и квартира исчезла из вида. 

- Нет, - произнес я, сделав глубокий вдох. Я даже не понял, что прекратил дышать и не мог понять то сокрушительное разочарование, которое почувствовал от того, что так и не увидел ее. 

Как только мы вернулись в Эскалу, я просмотрел свои электронные письма и смс, надеясь хоть на что-то от нее… Там ничего не было. Полный разрыв, мрачно подумал я. 

Дженкс ничего не нашел. Как Лорен была в состоянии так исчезнуть? Никаких бумаг или электронных следов… это фрустрировало. Я только надеялся, что она в безопасности. Делая глоток коньяка, я вяло побрел в свою библиотеку. 

Это была тихая часть квартиры… Прежде я действительно не замечал этого. Отсутствие милой Изабеллы создавало акцентированную тишину. Я никогда не показывал ей эту комнату. Я ожидал найти некоторое утешение здесь, где не имел воспоминаний, связанных с ней. Я собирался включить какую-нибудь музыку, но просто не мог вынести звуков в этот момент, за исключением, возможно, моего рояля. 

Я рассмотрел все свои книги. Это было нелепо, что она никогда не видела эту комнату. Я уверен, она понравилась бы ей, учитывая ее литературное пристрастие. Интересно, она играет в бильярд? Я вообразил, что нет. Изображение ее, распростертой по весенне-зеленому сукну, неожиданно вторглось в мою голову. Я сделал еще глоток коньяка и вышел из комнаты. Даже там, где, возможно, не было никаких воспоминаний, мой ум был более чем способен и более чем желал создавать яркие эротические образы прекрасной Изабеллы. 

Я не мог вынести это.

***

Мы трахаемся. Трахаемся жестко. Возле двери ванной. Она моя. 
Я погружаю себя в нее снова и снова. Торжествую в ней… Ее запах, ощущение ее, ее вкус. Запутывание моих рук в ее волосах, удерживание ее на месте. Я держу ее за попку. Ее ноги обхватывают мою талию. Она не может двигаться, она связана мной, поймана мной в ловушку… Обернута вокруг меня словно шелк. Ее руки, тянущие мои волосы. О, да. Я дома, она дома. Это место, где я хочу быть… внутри нее… Она. Моя. Я чувствую ее напрягшиеся мускулы, когда она кончает, сжимаясь вокруг меня, ее голова закинута назад. Кончи для меня! Она кричит, и я следую за ней… О, да, моя сладкая, сладкая Изабелла. Она выглядит сонной, уставшей и такой сексуальной. Она встает на ноги и пристально смотрит на меня, на ее губах игривая улыбка, затем она отталкивает меня и пятится, ничего не говоря. Я хватаю ее, и мы оказываемся в игровой. Я удерживаю ее, подчиняя, на скамье. Я поднимаю руку, чтобы наказать ее ремнем… И она исчезает. Она стоит в дверях. Ее лицо бледное, потрясенное и печальное, и она тихо испаряется, уходя… Дверь исчезает, и она не останавливается. Она протягивает свои руки ко мне… Иди ко мне, - шепчет она, но двигается назад, растворяясь… исчезая на моих глазах… Исчезновение… она ушла. Нет, - кричу я. Нет! Но мой голос тих. Я немой… снова.

Я проснулся дезориентированный. Черт… дерьмо. Гребаный сон… Блядь, я – липкий. Гребаный беспорядок. Дерьмо. На миг я почувствовал то, что было давно забыто, но знакомо – страх и взволнованность, – но я больше не принадлежал Ирине, спасибо, блядь. Иисус… такого не происходило со мной с тех пор, как мне было сколько лет? Пятнадцать, шестнадцать? Черт. 

Я сел на кровати в темноте, чувствуя к себе отвращение. Иисус Христос. Я стянул свою футболку и вытер себя. Казалось, что я кончил для Америки – сперма была повсюду. Я понял, что ухмыляюсь в темноте, несмотря на унылую боль потери. Эротический сон стоил того. Его последствия… к черту. Я повернулся и возвратился ко сну.

Он ушел. Мамочка сидит на кушетке. Она тихая. Она смотрит на стену и иногда моргает. Я встаю перед ней, но она отворачивается от меня. Он причинил боль Мамочке. Он причинил боль мне. Я ненавижу его. Он делает меня настолько безумным. Лучше, когда только Мамочка и я. Тогда она моя. Моя Мамочка. Мой животик болит. Он снова голоден. Я в кухне, ищу печенья. Я подставляю стул к шкафу и взбираюсь на него. Я нахожу какие-то крекеры. Это единственная вещь в шкафу. Я сажусь на стул и открываю коробку. Осталось только два. Я съедаю их. У них хороший вкус. Я слышу его. Он вернулся. Я спускаюсь вниз и бегу в свою спальню, забираясь в кровать. Я притворяюсь спящим. Он тычет в меня пальцем. Оставайся здесь, ты, маленькое дерьмо. Я хочу трахнуть твою суку-мать. Я не хочу видеть твое гребаное уродливое лицо до следующего вечера. Понял? Он ударяет меня по лицу, когда я не отвечаю. Или ты предпочитаешь ожог, ты, маленький засранец? Нет. Мне не нравится это. Мне не нравится ожог. Это больно. Понял это, ты, умственно отсталый? Я знаю, что он хочет, чтобы я заплакал. Но это трудно. Я не могу издать и звука. Он ударяет меня своим кулаком...

Пораженный, я проснулся снова. Я лежал, задыхаясь в бледном свете рассвета, ожидая замедления сердечного ритма, пытаясь избавиться от резкого противного металлического вкуса страха во рту. 

Она спасала тебя от этого дерьма, Каллен. Тебя не посещали эти темные ужасные воспоминания, когда она была с тобой. Почему ты позволил ей уйти? Я иронично отметил, что не вспотел и не кричал. Я стал более терпимым к своим кошмарам. Я посмотрел на часы. 5:15… и подумал, что нужно пробежаться.