Глава 3. Обвиняемый

Чтобы рассуждать о предмете, вовсе не обязательно быть его обладателем.

Пьер Бомарше

Суббота, 7 июня

Эдвард

– О чем он, блядь, думает? – Адвокат, едва окончивший учебу? Серьезно? Эдвард знал, что его случай был безнадежен, но неужели Джаспер не мог хотя бы попытаться найти ему приличного адвоката, чтобы у него был хотя бы какой-то шанс? Он спросил Джаспера об этом всего пару минут назад, когда тот приехал в полицейский участок на улице Вирджиния, чтобы сообщить ему, что нашел адвоката.

– Я думаю, Эдвард. Господи Иисусе. Я думал об этом все чертово утро. Я ответил на твой звонок, так? Я приехал прямиком к тебе домой… я, блядь, стащил тебя с мертвого тела Тани, я был там, черт возьми, Эдвард. Так что я не очень-то ценю снисходительное выливание этого твоего я-лучше-знаю дерьма.

– Джаспер. Она только что окончила учебу, черт подери. То есть... Господи. Что я должен думать? Какой-то ребенок должен ворваться сюда как чертов рыцарь в доспехах и спасти меня от виселицы?

– Ты всегда чертовски драматичен, Каллен.

– Я, Уитлок, по уши в дерьме. Ты не мог позвонить Джонни Кочрану?

– Он умер.

– Глории Аллред?

– Ты белый и у тебя нет вагины. Ей неинтересно.

– Лесли Абрамсон?

– Она мне не перезвонила… защита козла-профессора по английской литературе со склонностью к извращенному сексу не в ее интересах. Она скорее найдет еще одного Манендеса.

– Эта Свон действительно мой единственный вариант?

– Да. Эта Свон действительно твой единственный вариант. А теперь смирись и будь повежливее. Я уверен, Эсми учила тебя хорошим манерам.

Эдвард сделал глубокий вдох через нос, закрыв глаза и упершись лбом в холодный бетон камеры, в которой он сейчас сидел. Помещение было сырым и едва освещалось серым светом, сочившимся через маленькое окошко в двери слева от него, создавая впечатление, будто сама камера страдала от хронической депрессии. Это определенно совпадало с нынешним состоянием Эдварда.

Подтянув колени к груди, он зажал голову ногами. Как это, черт возьми, произошло? Как Таня могла быть мертва? Он поборол всхлип при этой мысли, рана все еще была так свежа, что одной мысли было достаточно, чтобы его сердце разлетелось на тысячи осколков. Смерть всегда заставляла думать о всяких «а что, если», особенно трагическая смерть, как эта. Он хорошо помнил это чувство. Он так и не оправился от него, когда впервые его испытал. Хотя смерть родителей потрясла его до глубины души, ему тогда было всего двенадцать лет, и потеря оставила не такой сильный отпечаток. Или оставила?

Эдварду хватало мужества, чтобы признавать, что он ублюдок. Иначе и не скажешь. Он был резок, циничен. Видел мир в разнообразных оттенках серого, хотя жаждал видеть его сквозь розовые очки, через которые на него смотрели многие. Например, его сестра. Она была бесконечным оптимистом, а он озлобленным стариком, хотя ему было всего тридцать два. Он не понимал, как они могли быть такими разными. Несмотря на то, что родители у них были разные, они достаточно долго прожили в одном доме, чтобы у них появилось хоть немного общих черт. Но когда Эдвард искал их, то ничего не находил. Таня тоже видела мир в том же цвете, что и Элис, что и было яблоком раздора в их отношениях.

Раздор. Господи. Неужели их отношения всегда были такими скандальными? Да, да, были. Эдварду нравилось давить на все болевые точки, какие только можно, чтобы добиться реакции, которую он жаждал. Таня всегда была охотным участником, отвечая живо и страстно. Одно Эдвард любил в женщинах – страсть, а Таня источала ее. Он попался на крючок и возвращался снова, какой бы злой и разгоряченной ни была их последняя ссора. Да, пару раз они выходили из-под контроля, бывали слишком шумны к большому неудобству соседей. Раз или два приезжала полиция с проверкой, Эдварда забирали на допрос, что не было редкостью при бытовых жалобах на соседей, но через пару часов его всегда отправляли домой, так и не находя ничего, что оправдывало бы серьезное вмешательство. Потому что ничего и не было.

Или было?

Эдвард вцепился в свои рыжеватые волосы и снова подавил всхлип. Таня умела вывести его из себя, как никто другой на свете, в этом он не сомневался. Но он любил ее. Боже, как он ее любил. Он ни разу и пальцем ее не тронул, по крайней мере, в запале. Если кто из них и любил драться, так это Таня, но даже тогда все ограничивалось летающими по дому предметами, запущенными ему в голову. Он не мог вспомнить ни единого раза, чтобы она ударила его от злости, хотя иногда он действительно этого заслуживал.

Нет. Они любили друг друга… отчаянно.

Эдвард любил ее с того самого дня, когда она вошла в его кабинет в Вашингтонском университете. Конечно, изначально его манило ее невероятно сексуальное тело, длинные, светлые волосы с рыжеватым отливом, фарфоровая кожа, длинные ноги, которые обвили его поясницу в первый же раз, когда она пришла к нему в кабинет для личной встречи. Даже до того момента их общение на занятиях было заряжено каким-то неразличимым напряжением. Его совершенно не удивило, что их отношения так быстро стали сексуальными, но его удивляли примитивные чувства, которые она пробуждала в нем. Никто еще не цеплял его так быстро.

Когда он впервые нагнул ее над столом на втором этаже Паделфорд Холл, он намеревался просто овладеть ею. Она явно пришла за тем же, ее короткая юбка обеспечила ему легкий доступ и не оставляла никаких улик, если кто-то вдруг заинтересуется их внеклассными занятиями. Он задрал ее юбку до талии и молча взял ее, хотя животные звуки, вырывавшиеся из его груди, говорили все, что нужно. Она была его.

После этого они часто повторяли это приключение, порой даже осмеливались развлекаться прямо в аудитории, когда все студенты уходили. Это было так волнующе и страстно, так непохоже на прежние его интрижки, что Эдвард до последнего не осознавал, что влюблялся в нее. Она застигла его врасплох.

Эдвард издал громкий вздох и в расстройстве стукнул головой о стену. Он был по уши в дерьме, и не только в плане закона. Он знал, что тяжесть в груди создавало сердце, предупреждавшее его о неминуемой погибели, и он не мог найти в себе силы побеспокоиться об этом. Он надеялся, что сердце просто взорвется. Он был согласен на легочную эмболию, инфаркт… что-то в этом роде стало бы лучшим, что могло бы случиться с ним в этот момент. У него пропал смысл жизни. Когда шок окончательно прошел, а горечь окончательно обосновалась в груди, он понял, что пропал. Он любил ее, а теперь она была мертва, и ни он, ни эта тупоголовая и, наверное, чертовски дорогая адвокатша ничего не могли поделать.

Он хотел умереть.

***

Эммет

– Каллен. К вам посетитель. – Эммет МакКарти открыл дверь, придерживая ее достаточно широко, чтобы его растрепанный главный подозреваемый мог выйти. – Наконец-то прибыл ваш адвокат. Уже есть хочется.

Взяв Эдварда под локоть, он повел его по пустому коридору в большое, квадратное и такое же пустое помещение. Прямо посреди него стоял продолговатый стол в окружении стульев. На стене рядом с дверью висели пластиковые часы, являвшиеся единственным украшением, кроме двустороннего стекла на противоположной стене. Конечно, оно было здесь не для красоты, но кого это, черт побери, волнует. Эммет жестом велел ему сесть напротив зеркала и сам сел с другой стороны стола, теребя в руках желтый блокнот и ручку, лежавшие на столе. Эдвард уставился на поверхность стола, лишенный всякого интереса. Эммету это показалось немного странным, учитывая то, что мысли большинства подозреваемых обычно были заняты тем, что говорить, а чего не говорить, формулированием алиби, выдумыванием лжи и прочего. Но Эдварда это не касалось. Он просто сидел, как статуя, под его бледной кожей не виднелось ни намека на кровоток. Если бы Эммет не видел, как ритмично вздымается его грудь, то подумал бы, что он мертв.

– Ваш адвокат прибыл. – Эммету показалось, что он заметил тень ухмылки. – Она снаружи, говорит с вашим другом.

В этот момент дверь в комнату для допросов распахнулась. Эммет не смог сдержать улыбки, когда Изабелла Свон перепрыгнула через порожек и вошла в комнату. Она была новым адвокатом, имела всего пять лет практики за плечами, но она была беспощадна. Он имел честь допрашивать ее клиентов и всегда удивлялся твердости ее характера. При росте чуть больше полутора метров и весе килограммов в сорок пять, и то в мокрой одежде, она крыла в себе мощное оружие, когда хотела. Он понял, что был бы не прочь потягаться с ней. Он любил мужественных людей, а в Изабелле этого было с избытком. К тому же, будучи крошечной, она все же была ослепительна, с изгибами в правильных местах, длинными волосами цвета красного дерева, карими глазами цвета шоколада и молочной кожей. И черт подери, если она не пахла восхитительно. Персиками или малиной, или…

– Клубника? Джаспер нанял чертову Шарлотту Земляничку в качестве моего представителя? Лучше и быть не может. (ПП: персонаж одноименного мультфильма.)

У Эммета чуть не отпала челюсть, когда он услышал первые произнесенные Эдвардом за день слова. Изабелла замерла на месте, услышав своего грубого клиента, но не дрогнула.

– Что ж, и вам доброго утра, мистер Каллен. Вообще-то меня зовут Изабелла Свон, но, если хотите называть меня именем мультипликационного персонажа, я предпочитаю Королеву Радуги. У нее волосы были лучше.

Эдвард закатил глаза и продолжил безжизненно разглядывать стол. Как, черт возьми, он это делал? С ним, наверное, чертовски страшно играть в лазерный бой. Изабелла подошла к столу со стороны Эммета, ее удивительно приметная ложбинка показалась в воротнике черного вельветового пиджака.

– Я здесь, детектив. Если предпочитаете допрашивать мою грудь, тогда вам придется, по крайней мере, сводить меня на ужин.

Эммет прокашлялся и поднял взгляд, встречаясь со взглядом Изабеллы. Она вопросительно вскинула бровь.

– Принимаю ваш ответ как отказ от ужина? Хорошо. Вы, наверное, все равно не смогли бы позволить себе ужин со мной. Макдоналдс не в моем стиле. Итак, начнем представление? – Она обошла стол и изящно опустилась на стул рядом с Эдвардом, скрещивая обтянутые узкими джинсами ноги.

– Эдвард. Я задам вам несколько вопросов о том, что сегодня произошло. У меня еще не было возможности поговорить с вами, учитывая тот факт, что вы предпочли подождать своего адвоката, – Эммет дернул бровью в направлении Изабеллы, – так что просто ответьте на мои вопросы по мере возможности. – Эдвард даже не кивнул, и Эммет выжидательно посмотрел на Изабеллу.

Изабелла кивнула.

– Мой клиент вас понял.

– Хорошо. Итак, Эдвард. Что вы делали вчера вечером перед смертью мисс Денали?

– Таня. Ее зовут Таня. – Эдвард поднял взгляд и с вызовом уставился на Эммета.

– Ладно, справедливое замечание. – Эммет скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Что вы делали днем перед смертью Тани?

– Ну, я проснулся для начала. Занялся любовью со своей девушкой. Может, поспал часа три-четыре перед этим. Оделся. В джинсы, клетчатую рубашку, футболку Вашингтонского университета, мокасины от Кеннета Кола… – Эммет вскинул руку, останавливая его.

– Благодарю за подробности, но меня не особо интересуют ваши предпочтения в моде. Ладно?

Взгляд Эдварда был прикован к диктофону, пока Эммет не остановил его. Он поднял его и встретился глазами с Эмметом, озадаченно вскидывая бровь.

– Ну, меня вообще-то еще никогда не допрашивали для расследования убийства, так что откуда мне знать? Я не знаю, насколько подробный ответ вам нужен, детектив. – Последнее слово он произнес так ехидно, что Эммет поежился. Но решил спустить ему это с рук. По крайней мере, он говорит.

– Опять же справедливо. Когда мне понадобится больше подробностей, я непременно спрошу. А пока просто опишите общую картину. Ладно? – Он ждал, пока Эдвард кивнет в знак согласия. – Куда вы отправились, когда оделись тем утром?

– В университет, в котором я преподаю. – Эдвард быстро обвел взглядом помещение, а затем снова сосредоточился на диктофоне.

– А именно? – спросил Эммет, глядя на Эдварда и почесывая подбородок. Он заметил, что тот не часто смотрел на Изабеллу с тех пор, как она вошла в комнату. На самом деле он, казалось, совершенно ее игнорировал. Возможно, он был умен и просто хотел избегать ее язвительных комментариев, если она и его подловит за подглядыванием в это чертово декольте.

– Университет Вашингтона в Сиэтле.

– Что вы там преподаете?

– Я профессор английского. Преподаю введение в литературу, курс художественной литературы и углубленный курс литературной композиции для старших курсов. Также преподаю написание романа для специалистов по английской литературе.

– Как давно вы там преподаете?

– Шесть лет. – Эммет делал заметки и краем глаза заметил, что Изабелла делает то же самое.

– Чем еще вы занимаетесь?

Эдвард усмехнулся. Он знал, что Эммету было известно, кто он.

– Я писатель.

– Публиковались?

– Да.

– Список вы мне предоставить не собираетесь, да?

– Можете погуглить, я уверен.

– Так. Ладно. – Эммет прокашлялся, радуясь, что скучная часть позади. Он ненавидел задавать обычные вопросы, ответы на которые очевидны, и любил добираться до сочной сути. – Итак. Вы пошли на работу. Какой предмет вы в тот день преподавали?

– Английскую литературу.

– Что-то еще?

– Нет.

– Во сколько ваша лекция по английской литературе?

– В половину одиннадцатого.

– Утра?

– Да. – Эммет сдержал вздох. Ему придется вытягивать каждую отвратную подробность из этого пня. Ему была нужна внутривенная доза кофеина. День будет чертовски длинным.

– И во сколько лекция закончилась?

– В половину двенадцатого.

– Кто-то из студентов разговаривал с вами после занятия?

– Нет.

– Что вы делали, когда покинули аудиторию?

– Пошел в свой кабинет на кампусе, чтобы оставить кое-какие вещи, ответить на письма.

– Вы разговаривали там с кем-то?

– Уверен, что разговаривал, детектив. Но не уверен, о чем вы спрашиваете. – Эдвард снова поднял взгляд, что, казалось, делал всякий раз, когда не понимал вопрос. Эммет нахмурился, задумавшись, почему ему казалось, будто Эдвард ставит под вопрос его подход.

– Меня не интересуют приветствия и прощания со студентами, проходившими мимо вас в коридоре. У вас состоялись какие-то существенные беседы, с коллегами, например?

– Да. С Доктором Коуп. Главой английского отделения.

– И о чем вы говорили?

– Обычно она заходит поговорить на профессиональные темы. Мы не говорили ни о чем существенном, полагаю. Она спросила, что я думаю о нынешней губернаторской кампании. Я ответил. Ничего особенно важного.

– Хорошо. Что вы делали после?

– Захватил сандвич в Chaco Canyon на двенадцатой улице, в кафе ни с кем не разговаривал, кроме парня на кассе. Я спросил у него, сколько с меня, если вас это интересует.

– Chaco Canyon?

– Да. Я вегетарианец.

– Хорошо. Значит, вы купили сандвич и поехали домой. В доме кто-то был, когда вы пришли?

– Нет.

– Во сколько вы вернулись домой?

– Наверное, около часа или вроде того.

– Таня была дома?

– Нет, она была на работе до трех.

– И где она работала?

– Она пишет для The Stranger… местный еженедельный журнал об искусстве и развлечениях.

– Вы разговаривали с ней в течение дня? – спросил Эммет, решив не комментировать очевидное. Таня больше не пишет для The Stranger, она писала для него. Он молча жевал щеку, дожидаясь ответа Эдварда. Ему всегда было грустно допрашивать людей, которые были так близки к жертве. Казалось, они никак не могли осознать, что этого человека больше не было. Эдвард, похоже, тоже застрял на стадии отрицания, чего стоило ожидать. Использование прошедшего и настоящего времени, в самом деле, было способом отсеивания убийц от подозреваемых. Настоящий убийца обычно говорил о жертве в прошедшем времени, но Эдвард этого не делал, что озадачивало Эммета.

– Пару раз. Я звонил ей перед занятиями, и потом, когда ходил перекусить.

– О чем вы говорили?

– Да в общем-то ни о чем. Просто созвонились узнать, как дела. И убедиться, что ужин состоится.

– У вас были планы на вечер?

– Да.

– Хорошо. Вернемся к этому позже. Как давно вы знали Таню?

– Почти четыре года.

– Где вы познакомились?

– На занятиях. Она была моей студенткой.

– И как долго вы встречались?

– Официально? Три с половиной года.

– Что вы имеете в виду под «официально»?

– Я был ее профессором. Было несколько неразумно встречаться со студенткой. Мы хранили отношения в тайне некоторое время.

– Значит, вы встречались с ней, когда она еще была вашей студенткой?

– Да.

– Похоже на воплотившуюся фантазию, – хмыкнул Эммет.

– Для кого-то – да, я полагаю, – ответил Эдвард, пожав плечами.

– Хорошо. Итак. Вы провели занятия, сходили в свой кабинет, затем перекусили и поехали домой. Что вы делали после этого?

– Поработал немного над последней книгой, ответил на пару личных писем. Позвонил своему издателю. Сходил на пробежку. Вернулся домой. – Эдвард тяжело вздохнул, явно уже утомившийся от процедуры.

– Кто ваш издатель?

– Little & Brown.

– Хорошо, где вы бегали?

– По окрестностям. У меня не было времени для полноценной пробежки. И нет, я ни с кем не разговаривал, никого не видел, не наступал ни на каких знакомых мне насекомых и не убивал никаких животных.

Изабелла потянулась и опустила ладонь ему на локоть, предупреждая. До этого момента она молча сидела рядом, делая заметки в блокноте.

– Прошу простить моего клиента. Он потрясен и порой неуместно шутит. – Она одарила Эдварда предупреждающим взглядом и убрала руку. – Прошу, продолжайте, детектив.

– Что вы делали, когда вернулись домой с пробежки? – Эммет не смог сдержать любопытной улыбки, когда он заметил, как поежился Эдвард от прикосновения Изабеллы.

– Принял душ, позвонил в ресторан, чтобы подтвердить бронь, не знаю. Ждал, когда Таня вернется домой, – ответил Эдвард, быстро глянув на Изабеллу и стиснув челюсти.

– Вы еще кому-то звонили?

– Нет.

– Хорошо. Во сколько Таня вернулась домой?

– Около шести.

– Какой была обстановка в доме в тот момент?

Эдвард озадаченно нахмурил лоб.

– Нормальной. Я поцеловал ее, когда она пришла, спросил, как прошел ее день. Она спросила, как прошел мой. Обычное общение пары.

– И как прошел ее день?

– Не более напряженно, чем обычно. Она рассказала о своем недовольстве одним из коллег, я выслушал.

– Какого рода недовольстве?

– Полагаю, типичные терки коллег. И опять же, ничего важного. Она сообщила мне новости о своем грядущем повышении.

– Повышении?

– Да, она пишет колонки о театре и искусстве. Отзывы и прочее. Ее начальник ждал окончательного одобрения, чтобы она могла заняться более важными материалами.

– И кто ее начальник?

– Мой друг. Джеймс МакКафери. Я устроил ее на работу, когда она закончила учебу.

– Так. Она пришла с работы. Ничего необычного. На какое время вы забронировали столик?

– На восемь.

– Где?

– В Rover's на Вест Мэдисон.

– Вы ходили куда-то, прежде чем отправиться в Rover's?

– Нет.

– Хорошо. Во сколько вы вышли из дома?

– Около семи.

– Вы воспользовались услугами парковщика?

– У меня Aston Martin, о чем вы, я уверен, знаете в результате своего тщательного обследования моего дома. Так как вы думаете? – Раздражение Эдварда прорвалось сквозь напускное равнодушие, в его голосе отчетливо слышалось недовольство.

– Ясно. В ресторане было что-то необычное?

– То есть?

– Было ли что-то не так? Таня вела себя иначе?

– Нет. Мы приятно провели время за ужином. Она была несколько молчалива, но я решил, что она просто устала после рабочего дня. Я не заострял на этом внимания. Ну, не особо, по крайней мере.

– То есть?

– Тане нравится заводить напряженные разговоры о будущем наших отношений. В основном о том, когда я женюсь на ней. Когда она была так молчалива, это обычно означало, что она хотела поговорить о чем-то подобном.

– Вы говорили об этом тем вечером?

– Не за ужином.

– Значит, позже?

– Да.

– Вернемся к этому позже. Вы помните, что заказывали в ресторане?

– Да. Она взяла конфи из кролика, я заказал спаржу с муслином, грибами и салатом.

– Вино?

– Я выпил бокал, Таня не пила.

– Десерт?

– Нет.

– Хорошо. В каком часу вы ушли из ресторана?

– Примерно в половину десятого, я думаю.

– Какой была обстановка по пути домой?

– Тихой. Она почти не проронила ни слова.

– Так. Во сколько вы приехали домой?

– Мы въехали на подъездную дорожку ровно в десять. Я помню это, потому что посмотрел на часы на приборной панели.

– Кто-то видел, как вы приехали домой?

– Эм-м… я не знаю. Вы детектив, не я. Я не обращаю внимания на любопытных соседей.

– Хорошо. Что было, когда вы вошли в дом?

– Она бросила тарелку мне в голову. – Голос Эдварда был таким ровным и монотонным, что Эммет нахмурился в неверии.

– Прошу прощения? – переспросил он, прикусив губу.

– Вы меня слышали. Она бросила тарелку мне в голову.

– Она имела привычку бросать тарелки вам в голову? – Эммет наклонился вперед, скрещивая руки на столе.

– Привычка, пожалуй, неверное слово, детектив, но нет, это было не впервые.

– И почему она это сделала?

– Чтобы развязать ссору, я полагаю. Она хотела поругаться. Думаю, один из способов этого добиться – запустить в кого-то тарелкой. Вам так не кажется?

– Почему она хотела устроить ссору?

Эдвард тяжело вздохнул и пожал плечами.

– Не знаю. Спросите у нее. – Он посмотрел на Эммета с язвительной усмешкой. – Она была в настроении для ссоры. Как я уже говорил, я понял, что она хотела поговорить о нашем будущем и браке и все в таком духе. Думаю, она решила просто попытаться по-другому.

– Что вы сделали, когда она бросила в вас тарелкой?

– Снял пиджак. – Даже Изабелла нахмурилась в ответ на его заявление, поглядывая на своего клиента из-под бровей и скрещивая руки на груди.

– Вы не ответили?

– Нет. Такое было не впервые, как я уже говорил. Я просто решил подождать немного и посмотреть, к чему она ведет.

– И к чему она вела?

– К тому, чего я и ожидал. Она хотела, чтобы я женился на ней, но я отказался. Она разозлилась еще больше, бросила в меня еще одну тарелку или кружку, мы поругались.

– Вы провоцировали ее?

– Детектив, я думаю, что вам лучше пока не строить предположений о моем клиенте, – перебила Изабелла. – Эдвард, можете ответить, если хотите.

– Уверен, что, наверное, провоцировал, детектив. Я был зол, она тоже. Мы поддевали друг друга, когда ругались. Она выводила меня из себя, и я отвечал ей тем же. Разве не это обычно происходит, когда люди ругаются?

– Конечно. Хорошо. Что было после того, как вы поругались?

– Она сказала, что уходит от меня и пошла наверх за вещами.

– Что сделали вы?

– Я выждал пару минут, чтобы оценить серьезность ее намерений. Как я уже говорил, мы и раньше ругались. Я ждал, чтобы узнать, что будет дальше.

– И?

– Я пошел наверх, чтобы остановить ее, и понял, что она действительно уходит.

– И как вы ее остановили?

Эдвард пожал плечами.

– Я сказал ей, что она не уйдет.

– И как она на это отреагировала?

– Вы когда-нибудь пытались сказать русской, что делать? – Эдвард улыбнулся, но улыбка быстро исчезла. – Она разозлилась, кричала.

Эммет невольно рассмеялся.

– Хорошо. Что было дальше?

– Мы помирились, – Эдвард ответил так тихо, что Эммету пришлось напрячь слух.

– Вы можете говорить конкретнее?

Эдвард прокашлялся и заговорил громче.

– Мы… э-э-э… помирились. Мы… эм-м-м… – Голос Эдварда невольно дрогнул, а в глазах заблестели слезы.

– Детектив, вы не возражаете, если мы сделаем небольшой перерыв? – Изабелла многозначительно посмотрела на Эммета, и он понял намек и вышел.

***

Изабелла

Изабелла развернулась на стуле и посмотрела прямо на Эдварда.

– Эдвард. Я понимаю, что это тяжело для вас.

– Ты ничего не понимаешь, – выплюнул он, уставившись на свои руки, сложенные на столе, и отказываясь встречаться с ней взглядом.

– Думаю, что понимаю. Сколько бы вы ни предполагали, что я вас не знаю, я думаю, что вы можете с такой же уверенностью предположить, что вы не знаете меня. – На самом деле, Изабелла подумала про себя, что этот ублюдок не знал и половины всего.

Эдвард насмешливо посмотрел на нее.

– Сколько тебе? Двадцать два? Думаешь, можешь прискакать сюда в своих обтягивающих задницу дизайнерских джинсах и спасти меня? Я так не думаю.

– Спасибо за комплимент по поводу моего возраста и уровня умственного развития. Если бы мне было двадцать два, это бы означало, что я первоклассный адвокат, окончивший учебу в семнадцать. Я довольно умна, если мне позволено судить об этом, но я не вундеркинд. И спасибо за комплемент по поводу джинсов. Рада, что ты заметил, хотя я здесь не для того, чтобы у тебя вставал. Я здесь, чтобы спасти твою задницу. Усек?

Эдвард ошарашенно уставился на нее.

– Можешь строить из себя крутого ублюдка сколько хочешь, Эдвард. Я знаю дело и знаю твою репутацию. Джаспер ничего не преуменьшал, когда говорил мне, во что я ввязываюсь, когда я взялась за твое дело. Но если хочешь, чтобы у тебя был хоть какой-то шанс снова увидеть солнечный свет, я думаю, тебе стоит минимизировать выпады в мой адрес.

Эдвард долго смотрел на нее, сосредоточенно покусывая нижнюю губу и хмуря брови. Наконец он ответил:

– Это у тебя степень в юриспруденции, не у меня. В любом случае, ты адвокат. – Эдвард махнул рукой в знак молчаливого согласия.

– А ты вот-вот отправишься на «виселицу». Не я, – вздохнула Изабелла. – Слушай, я понимаю, что тебе тяжело. Чувствую, мы подбираемся к самой трудной части. Но важно, чтобы ты вспомнил все, что сможешь. Хорошо? Я не смогу тебе помочь, если ты не расскажешь следователям все, что помнишь.

– Я постараюсь.

– Мой клиент готов продолжить, детектив.

– Замечательно. Итак, Эдвард. Что произошло после того, как вы с Таней поссорились?

Эдвард громко сглотнул, поглядывая в сторону Изабеллы, после чего встретился с пытливым взглядом Эммета.

– Мы помирились.

– А поподробнее?

– Мы… эм… занялись любовью. Мы… э-э-э… – Эдвард опустил взгляд в стол, теребя нижнюю губу зубами и выкручивая пальцы.

– Хорошо, хорошо. Вы все еще были в спальне на тот момент?

– Да. Мы… занимались любовью в кровати. И, эм… в других местах в спальне. – Эдвард посмотрел на Эммета, чуть ли не стыдясь интимности этого признания.

– В каких других местах?

– Детектив, вы занимаетесь сексом только в постели? Неужели необходимо, чтобы мой клиент в деталях описывал все сексуальные позиции, чтобы вы завершили расследование?

– Вообще-то, мисс Свон, необходимо. Если мисс Денали не была в постели весь вечер, мне нужно об этом знать.

Изабелла опустила ладонь на запястье Эдварда.

– Знаю, это нелегко, но, пожалуйста, скажите детективу МакКарти все, что сможете вспомнить.

Эдвард сделал глубокий вдох.

– Мы мирились, детектив. Это было страстно, грубо. Мы… эм-м… занимались любовью у окна, – Эдвард неловко поерзал, – а потом на… э-э… на балконе… с выходом в гостиную.

– Хорошо. Потом вы вернулись в постель?

– Нет. Еще мы занялись любовью на шезлонге напротив кровати.

Эммет сглотнул и сделал заметки в блокноте.

– Ладно… вы были еще где-то в доме?

– Нет. Ну, я ненадолго вышел из спальни после того, как мы занялись любовью в первый раз, спустился попить воды, но Таня осталась в спальне.

– Хорошо. Итак… вы занялись любовью в постели, спустились на кухню попить воды, вернулись в спальню и снова занялись любовью… у окна… а потом в коридоре у балкона… а потом снова на шезлонге… и затем вернулись в постель?

– Да, – ответил Эдвард чуть громче шепота.

– Ух ты. – Эммет не смог ничего поделать со своей реакцией. Он был крайне впечатлен… и завидовал.

– Детектив, я не думаю, что сейчас подходящее время для того, чтобы поздравлять друг друга с мировым господством по части любовных похождений. Вы не находите?

– Да, да. Прошу прощения. Хорошо. Эдвард. Что произошло, когда вы вернулись в постель?

– Мы занялись любовью в… – Голос Эдварда дрогнул. – В последний раз. Мы занялись любовью в последний раз. – Эдвард посмотрел на Эммета, слезы грозились потечь из глаз.

– Что вы помните, Эдвард?

– Эм… – Он напряженно нахмурил брови. – Потом все было как-то нечетко. Я… эм… я помню, мы занимались любовью, страстно, просто невероятно. Это было… это было… я занимался любовью со своей девушкой, детектив. Любовью всей моей жизни. Не знаю, что еще сказать.

– Эдвард, я понимаю, что это непросто, но где-то в промежуток между моментом, когда вы отправились спать, и сегодняшним утром мисс Денали умерла. Вы должны рассказать мне больше, чем лишь то, что вы занимались любовью со своей девушкой.

– Хорошо, – Эдвард кивнул, снова заламывая руки. – Таня… иногда… любила острые ощущения. Никакого сумасшествия, ничего такого… иногда ей нравилось, чтобы я доминировал, был властным. Иногда она просила отшлепать ее… и… эм-м-м… иногда просила… э-э… душить ее.

– Душить?

Эдвард кивнул.

– Как часто она просила вас об этом?

– Не часто. Это не было постоянным… э-э… элементом нашей сексуальной жизни. Мне не нравилось это делать. Это казалось… неправильным. Опасным. Но я соглашался пару раз.

– И прошлой ночью был один из этих раз?

– Да.

– Какой силы удушение ей нравилось?

– Не слишком сильное. Даже если она просила, я отказывался. Даже просто хватая ее за горло, я выходил за рамки собственного комфорта, и она никогда не просила большего.

– Прошлой ночью она тоже не просила большего?

– Детектив, вы на что намекаете? – перебила Изабелла.

– Я ни на что не намекаю, госпожа адвокат. Мне просто нужно знать, просила ли мисс Денали большей… грубости… у Эдварда.

– Я думаю, мой клиент ясно дал понять, что даже если мисс Денали просила большей «грубости», ей было отказано. Верно, Эдвард?

– Да.

– Ладно, мисс Свон. Хорошо, Эдвард. Когда Таня попросила вас схватить ее прошлой ночью, что вы сделали?

– Ну, сначала я отказался. Я всегда сначала реагировал именно так. Как я уже говорил, мне было некомфортно из-за этого.

– Что заставило вас согласиться прошлой ночью?

– Не знаю… полагаю, все потому, что мы так много ссорились вчера? Думаю, я хотел дать ей то, что она хотела… ну, то, что мог. Она хотела этого, я поддался.

– Как вы схватили ее, Эдвард?

Эдвард озадаченно нахмурил брови.

– Я… эм… я не особо помню этот момент. Я… эм… она схватила меня за руку и опустила себе на горло, давая понять, чего хочет. Я помню это.

– Помните, которую руку?

– Мою правую, кажется. Я… э-э… я… поддерживал вес другой рукой… что, я полагаю, было привычной для меня позой, когда мы… занимались любовью… в этой позиции.

– Хорошо… и что это была за позиция?

– Думаю, ее называют миссионерской.

– Хорошо. Значит, Таня была под вами, а вы были сверху?

– Да.

– Вы проникали в нее?

– Ох, бросьте, детектив! – Изабелла раздраженно взмахнула руками. – Мой клиент уже сообщил вам, что занимался любовью со своей девушкой. Не знаю, какой курс сексуального образования вы посещали в школе, но на моем половой акт обычно подразумевал какое-либо проникновение.

– Мисс Свон, оскорбление моего уровня образования вам не поможет, ясно? Очень важно, чтобы я знал, где именно был мистер Каллен, когда его девушка… скончалась.

– Скончалась? – выдохнул Эдвард, горло сдавило от горя. – Вот как вы о ней говорите? Скончалась?

Эммет пожал плечами, извиняясь.

– Как есть, так есть, мистер Каллен. Если хотите, чтобы я использовал другой термин…

– А давайте мы просто продолжим череду ваших сумасшедших вопросов? Не думаю, что определение нынешнего состояния девушки моего клиента кому-то из нас поможет.

– Хорошо. Эдвард… вы все же проникали в мисс Денали, когда опустили руку на ее горло?

– Таня. Ее зовут Таня. И да… да, я был в ней.

– Как сильно вы сжимали ее горло тем вечером?

– Не сильно… не думаю… Я никогда не сжимал сильно. И всегда внимательно следил за ней, чтобы быть уверенным, что не нажимаю слишком сильно… что ей комфортно. Она никогда… она никогда… – Голос Эдварда снова сорвался.

– Она никогда что?

– Она никогда не просила меня остановиться… или… или… Простите. Я не могу… не могу… – Эдвард повернулся к Изабелле, беспомощно на нее глядя.

– Детектив? Сколько еще информации вам нужно? Я думаю, мой клиент достаточно рассказал сегодня.

– Еще пара вопросов, и мы закончим на сегодня. Обещаю. Что было последним из того, что вы можете вспомнить, Эдвард?

– Я… э-э… сжал ее шею… нежно, но твердо… и… эм… Удостоверился, что она удовлетворена… эм… ну знаете… что она… ну… кончила. А потом кончил сам.

– Вы достигли оргазма?

– Да.

– И это последнее, что вы помните?

– Да.

– Что вы помните после этого?

– Я проснулся… было ранее утро, но я не уверен, сколько было времени. Я… все было как в тумане. Голова болела.

– Вы что-то пили тем вечером?

– Нет, только бокал вина за ужином.

– Хорошо.

– Я… эм… у меня все болело. Будто я не мог двигаться. Я был немного сбит с толку, не понимал, где я, но потом узнал спальню и понял, что я дома.

– Хорошо. Когда вы поняли, что Таня мертва? – Эдвард вздрогнул на последнем слове, но Эммет лишь неловко повел плечами.

– Я… э… не сразу. Все было словно в замедленной съемке. Я… голова и все мышцы болели, поэтому я решил, что душ может помочь.

– Вы приняли душ?

– Да. Разве… большинство людей не принимает душ поутру?

– Разумеется. Как долго вы пробыли в душе?

– Честно говоря, не уверен. Некоторое время. Я имею обыкновение подолгу принимать душ. К тому времени, когда я закончил, горячая вода была на исходе. Это я помню.

– Хорошо. Значит, вы закончили принимать душ, и что потом?

– Я вытерся… эм… обмотал полотенце вокруг бедер. Я… соскучился по своей девушке и хотел пообниматься с ней. Так что я… эм… забрался обратно в постель, чтобы… э… прижаться к ней… и тогда… тогда-то я… – Эдвард замолчал.

– Тогда-то что?

– Тогда-то я и понял, что она… мертва.

– Помните, который был час?

– Нет… я… в спальне нет часов, и я… эм… я даже не думал посмотреть.

– Вы бы сказали, что было еще раннее утро?

– Да. За окном все еще было темно.

– По словам вашего друга, мистера Уитлока, вы позвонили ему приблизительно в четверть девятого этим утром. Верно?

– Думаю, да. Я, честно, не заострял внимания.

– Почему вы не позвонили в полицию первым делом?

– Я не знаю. Я… запаниковал. Я… не знал, что делать. Джаспер – мой лучший друг, и я просто… я позвонил ему.

– Если в момент, когда вы обнаружили, что Таня мертва, было еще раннее утро, а мистеру Уитлоку вы позвонили только в начале девятого, получается, что прошло почти три часа, прежде чем вы сделали хоть что-то. Почему?

– Я не знаю…

– Детектив… вполне естественно, когда люди, оказавшиеся в психотравмирующей ситуации, теряют счет времени. Я думаю, можно смело утверждать, что когда мой клиент обнаружил свою девушку мертвой в постели рядом с собой, он пережил травмирующее событие. Вполне допустимо, что он не помнит, во сколько это произошло или сколько времени прошло, прежде чем он позвонил своему другу.

– Я лишь фиксирую факты, мисс Свон.

– Я понимаю. Но вы знаете, что произошло после того, как мой клиент позвонил своему другу. Вы были там. Так что, если вы не возражаете, я думаю, что на сегодня мы закончили. Пойдемте, Эдвард.

***

Воскресенье, 8 июня

– У вас, детектив, было сорок шесть часов на что, чтобы официально обвинить моего клиента в совершении преступления. Заканчивается и ваше время, и мое терпение. Я очень советую вам пошевелить задницей и предъявить мистеру Каллену официальные обвинения, иначе я забираю своего клиента и проваливаю из этой позабытой Богом дыры. – Изабелла примчалась в серую комнату, в которой Эдвард сидел с детективом.

– Ваши «Маноло» так и распирает, да, мисс Свон? Но не спешите. Предварительное слушание в два тридцать. У меня есть еще два часа, прежде чем мне придется его отпустить, но мне не понадобится это делать. Прокурор округа еще не сделал официальных обвинений из-за задержки результатов вскрытия и отчетов токсиколога, но, уверяю вас, и так достаточно причин держать вашего клиента здесь. Результаты уже пришли, и мои коллеги уже связываются с прокурором. Но вот что будет… просто чтобы вы знали, раз уж я такой милый парень. – Эммет с ухмылкой передал ей лист бумаги. (ПП: «Маноло» - бренд дизайнерской обуви.)

– И что это за обвинения, которые якобы предъявлены моему клиенту? – Изабелла забрала листок у Эммета из рук и пробежалась взглядом по различным обвинениям, предъявляемым Эдварду. – Убийство при смягчающих вину обстоятельствах. Мило. Двукратное нападение на офицера полиции? Серьезно? – Изабелла закатила глаза. – Фальсификация доказательств. А вы упорный, не так ли, детектив? – Она усмехнулась и опустила взгляд на последнее обвинение. – Умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах? Это еще что за ересь, детектив?

– Что ж, полагаю, первые три обвинения сами себя объясняют, учитывая обстановку места преступления на момент нашего прибытия в дом мистера Каллена. Вы умная девочка, можете догадаться.

– Не нужно выражать мне свое снисхождение, детектив. – Плечи Эммета затряслись от смеха над вспыльчивой женщиной, стоящей перед ним. Для такой крохи она была взрывоопасна.

– Если вы настаиваете, мисс Свон. С фальсификацией доказательств все просто, учитывая, что ваш парниша передвигал тело жертвы, накрывал его, тем самым трогая улики на месте преступления. Что касается нападения на офицера полиции, то мистер Каллен совершил его, когда двое членов полицейской команды пытались оттащить его от тела. Убийство при смягчающих обстоятельствах тоже понять несложно, учитывая события.

– Ну а последнее, детектив?

– Ну, мисс Свон. У вашего клиента, похоже, есть хорошо задокументированная история нарушений, включающая многочисленные жалобы на бытовые скандалы и агрессию с его стороны в адрес убитой. Одно только это служит основанием для умышленного убийства при отягчающих обстоятельствах…

– Просто абсурд!

– Родители не учили вас не перебивать? – Эммет скептически вскинул бровь. – Как я собирался объяснить, пока не был так грубо вами прерван, прошлые проблемы вашего клиента с законом в отношении покойной уже обосновывают умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах. Однако вы, возможно, будете удивлены, узнав, что на месте преступления была обнаружена не одна жертва.

– Прошу прощения? – Изабелла в неверии уставилась на детектива МакКарти, после чего бросила осторожный взгляд в сторону своего клиента, который казался таким же потрясенным, как и она. Она вопросительно вскинула бровь, но Эдвард лишь беспомощно пожал плечами, явно не понимая, к чему все идет. – Вы с ума сошли, детектив? На месте преступления была обнаружена только одна жертва.

– Нет, мисс Свон. Их было двое. Оказывается, мисс Денали была беременна… от вашего клиента.

Вот те на. И обвинений целая куча, да еще и Таня оказалась беременна. Дело Эдварда кажется все более безнадежным. Очень надеюсь пообщаться с вами на ФОРУМЕ!