И не забываем благодарить наилучшую бету всех времен и народов-Натулю-nats!!! 
Белла.
Воскресенье.
Я наклоняюсь и шепчу:
- Ты ведь знаешь, что этот парень несет чушь, верно?
Эдвард улыбается, но не отрывает взгляда от проповедника. Он обхватывает мою ладонь своими. Они на его коленях. Мы в моей церкви. В церкви, в которую я хожу. Иногда. Когда у них бывает что-нибудь поесть. Или когда я чувствую необходимость захламить их сцену деньгами и проклятиями. Эсме рассердилась на Эдварда за то, что он пропускает церковь. Но он хотел, чтобы сегодня я поехала с ним. Это, полагаю, называется компромиссом.
Она позвонила ему, когда я одевалась. Он сидел на моей кровати. Дверь в ванную была открыта. Эдвард немного странный. Мне нравится это. Он наблюдает за тем, как я чищу зубы и расчесываю волосы. Я не совсем это понимаю, но понимаю. Мне нравится смотреть, как он заправляет рубашку в брюки. Возможно, я тоже чертовски странная. Ну конечно я такая. Сегодня рубашка черная. Синюю он оставил на потом.
Или, может, она ему не нравится. Не знаю. Черная - чертовски эффектная. Она не цветная, но является моей любимой. На данный момент. Я могла видеть его в отражении зеркала. Он думал, что я причесываюсь. Эсме была на громкой связи. Сотовый телефон лежал перед ним на кровати. Он сидел в позе йоги. Я слишком сильно пялюсь на него и ловлю слишком много деталей. Больная.
- Потому, что мой сын в последнее время был похож на призрака и он не посещал церковь почти три недели. Вот почему. Ты пренебрегаешь Господом.
Он смеется.
- Мама, между Господом и мной все в порядке.
- В самом деле? Эдвард, Господь просит твоего присутствия всего раз в неделю в течение двух часов. Ты даже этого не даешь ему.
- Я разговариваю с богом и когда не в церкви. Более того, прошлой ночью я говорил с ним довольно много. - И он замечает, что я наблюдаю за ним. Он подмигивает мне,(
) и, чтобы скрыть улыбку, я вынуждена притвориться, что ищу что-то. - Вечерние службы в пятницу не настолько хороши, - возражает она.
Он потирает ладонями лицо.
- Мам, мне жаль, что у тебя возникло чувство, будто между мной и моим Спасителем существует проблема, но, уверяю тебя, - он смотрит на меня, расчесывающую волосы, - все прекрасно. Сегодня я иду в церковь с Беллой.
- Как хорошо. Я соскучилась по Белле.
- Нет, мы идем в ее церковь. Не в нашу.
- Белла посещает церковь? Какую?
- Я не знаю. Я позвоню тебе позже. Люблю тебя. Передавай папе привет. - Он вешает трубку раньше, чем она успевает спросить или сказать еще что-нибудь.
Я смотрю на проповедника. Перед Эдвардом на спинке скамьи открыта Библия. У скамьи есть небольшой выступ. Я никогда не знала, для чего он. Удивительно, сколько пропускаешь, когда ты нетрезв.
Мы не едем на кладбище. На его комоде лежала та книга. В первой главе был заложен листок бумаги. Я вернулась к началу и прочла несколько страниц, пока он был в душе. Я попросила его почитать ее мне.
Мы сидим под моим деревом. Здесь довольно-таки хорошо. Я не чувствую себя плохо из-за Чарли. Это и его дерево тоже. Но здесь нет Тани. Здесь нет сожаления и полных раскаяния взглядов. Я бы умерла на месте, если бы увидела это сегодня. Лица многочисленных Джонов никогда не имели значения. Мне было бы плевать, если бы они впоследствии косо смотрели на меня. Если бы Эдвард сегодня посмотрел на меня так, будто он облажался, то это было бы колом в мое сердце. Я не хочу видеть этого.
Под нами расстелено одеяло. Он обнимает меня. Моя спина прижата к его груди. Он - хороший чтец. Он не чувствует сожаления. Он не упоминает ее имя. Сегодня воскресенье, но когда я бросаю взгляд через плечо, то вижу жизнь в его глазах. Глупо думать, что я поселила ее туда. Должно быть, это Бог, но раньше он никогда не выглядел таким в воскресенье.
Его спина опирается на то место, где вырезаны наши с Чарли инициалы. Он не знает этого. Это секрет, который мне хочется держать при себе. Я чувствую, что это то, что нас связывает. И я была бы чрезмерно драматичной дамочкой, чтобы что-нибудь сказать ему об этом. У меня возникает чувство, словно он прикасается к моему отцу. Я чувствую, словно Чарли прикасается к нему. Мне кажется, что если бы Чарли был здесь, он принял бы его с такими же распростертыми объятиями, как ветви на этом дереве. На нашем дереве. Как бы он мог не принять?(
) Эдвард закрывает книгу и кладет ее на свой бок. Он целует меня в висок. В щеку.
- Ну и… я когда-нибудь узнаю о том, что тебе сказала Бри, или ты планируешь измучить мой пытливый ум?
Я улыбаюсь.
- На что ты готов поменяться?
Его голова покоится на моей.
- Ммм… как насчет массажа?
Я закатываю глаза.
- Ты - идиот, но так и быть. - Его пальцы начинают выводить на моих плечах круги. - Она сказала, чтобы я заботилась о тебе.
Его пальцы немного замедляются, а затем возобновляют работу.
- Ты уже это делаешь.
- И чтобы я не позволяла тебе слишком раздражаться.
Он смеется, а его массаж изумителен.
- Здесь мило. На самом деле я не фанат этого парка, но здесь мне нравится.
Я киваю.
- Было бы лучше, если бы здесь не кричали дети. Он выглядел гораздо красивее, когда цвели все деревья. Это гребаное футбольное поле - трагедия.
- Интересно, почему они оставили это дерево. Это своего рода случайность, ты так не думаешь?
Нет. И есть только один ответ. Я поворачиваюсь и тяну его, пока не вижу это. БСхЧС. Эдвард смотрит.
- Им лучше знать.
Он зачесывает мои волосы назад.
- Ты хотела сегодня повидаться с Чарли, верно?
Я снова откидываюсь на него.
- Мы так и делаем.
Понедельник.
Синяя. Он надел синюю рубашку. Он не оставил ее на воскресенье. На тот день, когда никто не увидел бы ее. Он одел ее на работу. Где каждый увидит. Я думаю, он нарочно оставил свой галстук не завязанным. Мои руки любят это. Похоже, ему нравится, когда я поправляю его.
Его губы касаются моего лба.
- Я буду скучать по тебе сегодня, Белла.
И мне хотелось бы, чтобы я могла вернуть ему такие же слова. Я бы тогда действительно подразумевала их, если бы могла. Но я не могу. Мой рот просто не произнесет этого. Ему известны другие вещи. Я встаю на цыпочки. Его руки держатся за мои бедра. Он склоняет голову, чтобы достичь моего рта. Я прижимаю руки к его лицу. Он мягкий, гладкий и свеже выбрит. Его лицо пахнет чистотой и просто Эдвардом. Не существует ни одного подобного этому запаха. Он не из флакона. Его руки находят мою поясницу. Я приподнимаюсь выше, а они опускаются. Его пальцы гладят верх моей задницы. Он тихо смеется против моих губ.
- Ты хочешь удостовериться, что я буду скучать по тебе?
Нет. Да.
- Возможно.
Он делает шаг назад. Его руки перемещаются на мое лицо. Он заставляет меня посмотреть на него.
- Я буду.
И я начинаю задумываться, как Эдвард может быть настолько нежным. Как он может даже смотреть на меня с такой искренностью после такого множества лжи. Не моей. Ее. Он сильный. Я закрываю глаза и просто нахожу его. Его рот нежен. Его прикосновения нежны, и он дает мне столько же, сколько я и прошу. Он определенно очень сильно опоздает.
Вторник.
Я до смешного сильно нервничаю. Я не могу перестать теребить ткань моей рубашки. Я чувствую себя так, словно мои волосы растрепаны, а ногти не подпилены. На моей одежде есть пара незаметных морщинок, и мне кажется, что она грязная. Я стирала ее сегодня утром. Она пахнет лавандой. Эдвардом. Мне хочется, чтобы он был здесь. Стук в дверь. Леди выглядит приятной. Мое сердце колотится. Она присаживается и благодарит меня за чай. Если я продолжу жевать свою губу, то увижу Эдварда прежде, чем он вернется домой. Я собираюсь сгрызть ее напрочь.
- У вас красивый дом. - Она протягивает мне какие-то бумаги. - Мне всегда нравился этот район.
Я киваю.
- Что ж, давайте перейдем к главному. - Она выкладывает на стол еще больше бумаг. - Существует множество способов усыновления. Это не так просто, как было раньше. Что и хорошо. Это предоставляет матери различные варианты.
Она объясняет вещи, которые я не совсем понимаю, и мне следовало бы дождаться Эдварда. Или Эсме. Кого-то, кто понимает, о чем она говорит. Я просто продолжаю кивать, как будто я умна.
- Хорошо, таким образом, это - руководство, чтобы помочь вам, а это – подборка профилей и необходимые формы. Займите какое-то время, просмотрите их. - Она протягивает их мне. Его стол завален бумагами. Я даже не знаю, с чего начать.
- Есть какие-нибудь вопросы?
Едва ли.
- Эмм… нет.
Она не знает, когда я лгу. Она говорит еще минут тридцать, и я остаюсь одна. Я не знаю, что означают юридические термины, но я разбираюсь в лицах. Первые выглядят простыми. Они все имеют список данных о них. Где они живут. Чем занимаются. Почему они хотят то, что у меня. Грустные истории. Не могут иметь ни одного. Хотят семью. Любят детей. Любят детей. Любят детей. Эти женщины выглядят пригодными, чтобы быть мамами. Они похожи на тот тип людей, которые срубят деревья, лишь бы наблюдать, как их дети играют в футбол.
Они похожи на тот тип людей, которые никогда не явились бы домой с бутылкой, если в ней не еда для них. Они похожи на тот тип людей, которые должны иметь Эдварда. Дом Эдварда. Автомобиль Эдварда. Работу Эдварда. И да, у одного из них это есть.
Они не похожи на тот тип людей, которые ощущали бы, что их одежда помята, когда она в порядке. Они не похожи на тот тип людей, которые спали бы под деревом возле футбольного поля. Они не похожи на тип людей, которые стали бы продавать себя за кров, еду или выпивку.
Они не похожи на тип людей, которые наводят порядок в доме Эдварда. Кого подвозят в автомобиле Эдварда. Они могли бы пойти и посмотреть на то, как чтят Эдварда на работе. Они не принесли бы позор туда, где есть гордость. (п.беты: тут не имеется в виду наш определенный Эдвард, а обобщенный, вроде как Джон для клиентов. Белла размышляет о том, как усыновили Эдварда и что ему это дало.)
Они не должны были бы когда-нибудь разбить его сердце, когда он осознает все это.(
) Им не нужно было бы отдавать своего собственного ребенка, который когда-нибудь стал бы таким Эдвардом.
Среда.
- Как ты думаешь, Белла? Разве это не прекрасно? – спрашивает Элис.
Я киваю. Эдвард закатывает глаза. Она стрижет его волосы на улице. Это странно. Она на днях потратила сотни долларов в профессиональном салоне на себя и Бри. Зачем же она сама стрижет его волосы? Ведь понятно, что этот мужчина не возражает тратить деньги. У него есть красивые вещи. Он не скупится. Хотя неважно. Стрижка не слишком короткая. Просто аккуратная. Он по-прежнему имеет приличную копну сверху. Мне это нравится.
- Так вот… мы подумали о пикнике в эти выходные. Погода должна быть очень хорошей. Вы, ребята, придете?
Эдвард смотрит на меня. Я отвожу взгляд.
- Конечно, - отвечает он.
Я встаю и возвращаюсь в дом. Я начинаю возиться с бельем, с которым мне стоило закончить еще прежде, чем меня прервали Элис и ее дурацкий Видал-Сассун-момент. Если честно, то мне хотелось бы, чтобы она вернулась к неприязни. Эта льстивая вежливость немного абсурдна. Я знаю, что она неискренна. Она делает это, чтобы успокоить Эдварда. (п.п.: Видал Сассун - британский парикмахер.)
Это должно было бы сделать меня счастливой. Его счастье должно было бы сделать меня счастливой. Хотя все это фальшь. Элис. Та идея, что мы с Эдвардом сможем ходить за руки в общественных местах. И семейные сборища. Смешно. Я бы с удовольствием посмотрела на лицо Эммета в тот момент, когда Эдвард подарил бы мне один из своих нежных поцелуев. Нет, я не стала бы.
Чертово полотенце не хочет складываться правильно. К этому времени я уже попробовала три раза. Всегда есть один край, который торчит. Это элементарнейшая ерунда, а я портачу. Я пытаюсь снова. Портачу. Пробую еще раз. Портачу. Пробую снова. И снова. Я не могу сделать этого, потому что даже не вижу его. Из-за помутнения в моих водянистых глазах. Я отступаю к стене и съезжаю по ней вниз. Я отшвыриваю его подальше и прячу лицо в коленях.
- Это одна из тех приватных разборок с коллегами? - он пытается быть забавным.
Я отворачиваю голову в другую сторону, прижимаясь щекой к коленям.
- Уходи, Эдвард.
Он, конечно же, не уходит, а садится рядом со мной. Его рука обвивается вокруг моих плеч. Я отодвигаюсь, чтобы сбросить ее. Он придвигается ближе. Он тянет мое жесткое непослушное тело к себе. Я кладу голову ему на колени. Он гладит мои волосы. Мое лицо отвернуто от его. Хорошо. Плакать было глупо.
Он нежен. Он - Эдвард.
- Что случилась, милая? - Видите?
- Я ненавижу эти чертовы полотенца.
Он беззвучно смеется.
- У меня нет к ним привязанности. Мы можем купить новые.
Но мы - это ты, и нет никаких мы. Слезы знают это.
- Белла. - Он хочет правду.
Я шмыгаю своими слезами.
- Я начала те вещи с усыновлением. - Молчание. - Я не знаю, что я делаю.
Поглаживание продолжается.
- Эсме знает, как это делается. Она поможет. Она с радостью поможет. - Но она едва ли может сделать так много. – Тем не менее, мне хочется знать, почему это заставило тебя плакать. Не хочу показаться невежественным. Я знаю, что это трудно.
И я не могу закрыть свой рот. Он делает это.
- У них прекрасные дома.
- Как и у тебя.
Я трясу головой.
- У тебя.
- Мы оба здесь живем, и, уверяю тебя, Белла, ты - та, кто делает это домом. Я лишь плачу за него.
- Это моя работа, - возражаю я.
- Ты делаешь больше, чем убираешь, и больше, чем просто работу. Тебе следует больше верить в себя. Я никогда не был счастливее, живя здесь.
Мне хочется блевануть. Я говорю это:
- Ты жил здесь с Таней.
Тишина. Оглушительно громкая тишина. Он опускает колени, и я должна сесть. Страх клубком сжимается в моем желудке. Моя голова опущена. Я знаю, что он смотрит на меня. Я не хочу видеть его лицо. Лица многочисленных Джонов никогда не имели значения. Мне было бы плевать, если бы они впоследствии косо смотрели на меня. Если бы Эдвард сегодня посмотрел на меня так, будто он облажался, то это было бы колом в мое сердце. Я не хочу видеть этого.
- Белла, посмотри на меня.
Я трясу головой, и предательские слезы падают.
Нежность, нежность, еще больше нежности. Его руки на моем лице, и он заставляет меня посмотреть.
- Это не соревнование. Здесь нет конкуренции.
Я ненавижу, что его глаза всегда правдивы. Я ненавижу, что он заставляет меня смотреть на него. Нежные руки проходятся по моим волосам. На моем лбу – нежные поцелуи. И я снова должна посмотреть на него. Он заставляет меня.
- Я никогда не бодрствовал всю ночь, целуя Таню… и никогда не занимался с ней любовью ночь напролет. Ни с кем. - Нежные руки не останавливаются, гладя мою голову. Ласковые слова не остаются в его глупом рте.
Глупые слезы не прекращают наполнять мои глаза.
Глупые, дурацкие, тупые.
- И ты, вероятно, никогда не испытывал стыд, говоря, что она была твоей женой. Ты, вероятно, каждый раз улыбался своей глупой улыбкой, когда представлял ее, и, вероятно, любил показывать ее всем вокруг вместе с ее дурацкими длинными ногами и глупым идеальным лицом, наблюдая за другими мужчинами, завидующими тебе, и, вероятно, тебе нравилось, что она могла поехать с тобой на те дурацкие банкеты и наблюдать, как ты получаешь глупые награды, и ты не гадал, какой из тех парней трахал ее и…(
) И мне нужно отвернуться. Я не могу остановить извержение слез, рыданий и этой безвольной чепухи. Он пытается притянуть меня обратно к нему, но я борюсь с ним. Он выигрывает. Я заключена в его руках, мое лицо под его подбородком.
- Она не была святой, Белла. И ты неправа. Ты так невероятно неправа. Как я мог? Как мне могло быть не стыдно? Как я мог чувствовать себя счастливым или гордым сказать, что моя жена умерла потому, что оказывала помощь другому мужчине? Как я могу не гадать, насколько далеко простиралась та помощь? Она была моей женой, Белла. Она была моей чертовой женой, и ты думаешь, мне не стыдно думать и знать, что она воровала у меня, что она лгала мне и что она уничтожила часть имени нашей семьи? Она могла быть кем угодно. Она могла бы иметь все. Я отдал бы ей все. Я так и делал. Я пытался. Она выбрала другое. Она погубила свою жизнь. Она отбросила все это. Она не доверяла мне достаточно для того, чтобы помочь ей, и не заботилась достаточно для того, чтобы поделиться со мной, - с человеком, с которым стояла перед Богом и давала клятву, - что она попала в беду. Таня позволила своей слабости уничтожить ее. Нас. Меня. Я не хочу, чтобы ты была Таней. Я не хочу, чтобы ты была кем-то, кроме Беллы. Я хочу, чтобы ты была девушкой, которая приходит ко мне, когда боится. Я хочу, чтобы ты была девушкой, которая чего-то не знает и спрашивает. Я хочу, чтобы ты была девушкой, которая борется, чтобы остаться в живых, девушкой, которая улыбается, даже если ей больно, и девушкой, которая лежит в моей постели и позволяет мне утешать ее и которая исправит все поганое дерьмо в своей жизни, потому что она лучше него, хотя еще и не знает об этом.
Он дотягивается до полотенца, которое я отбросила. Нежно и бережно стирает влагу с моего лица. Он подгибает ноги, и я как в колыбели. Я в безопасности. В сохранности. Он накрывает меня полотенцем, словно покрывалом.
Он целует мое лицо.
- В выходные мы поедем на пикник. Мне плевать, будет ли там Эммет или нет. Мы поедем. Вместе.
Нежность, нежность, море нежности. И я окружена ею.
перевод:Lena-r
редактура:nats
Источник: http://robsten.ru/forum/19-868-1
0
