Белла.
Существует столько моментов. Моментов, которые просто проходят мимо. Моментов, за которыми наблюдаешь в замедленном действии. Моментов, в которых хотелось бы иметь возможность использовать пульт дистанционного управления, чтобы включить ускоренный просмотр или просто перемотку. Поставить на паузу. Остановить совсем.
А есть те, которые хотелось бы переживать ежедневно. Те, за которыми наблюдаешь и не можешь поверить, что каким-то образом удостоен этого просмотра.
И я видела их все.
Новые ушки.
- Однажды ночью у меня был сон – мне приснилось, что я иду вдоль пляжа с Господом, а на небе мелькают сцены из моей жизни. Я заметил, что от каждой сцены тянутся две дорожки следов: одна моя, другая - Господня. Когда передо мной промелькнул последний эпизод моей жизни, я оглянулся на следы на песке. Я заметил, что много раз на моем жизненном пути виднелась лишь одна дорожка следов. Еще я заметил, что такое случалось в самые тяжелые и печальные времена моей жизни. Это меня действительно обеспокоило, и я спросил Господа об этом: «Господи, Ты сказал, что когда однажды я решу последовать за Тобой, то Ты будешь идти рядом, но я заметил, что в самые тяжелые времена моей жизни видна только одна дорожка следов. Я не понимаю, почему, когда я нуждался в Тебе больше всего, Ты оставлял меня». Бог ответил: «Мое дорогое, любимое дитя, Я люблю тебя, и Я никогда, никогда бы не оставил тебя во времена твоих испытаний и страданий. Когда ты видишь только одну дорожку следов, это значит, что Я нес тебя». (п.беты: это христианская притча, автор неизвестен.)
- Что это значит? – спрашивает Эдварда Бри.
Он поправляет Грейс на своих коленях.
– Это значит, что ты никогда не одинок. Что, когда твоя ноша становится слишком тяжелой и ты чувствуешь, что не можешь справиться с этим, Бог находится рядом, чтобы вести тебя. Помогать тебе. Спасать тебя.
Она задумывается на минуту.
– Значит, тогда ты немного похож на Бога?
Его глаза улыбаются, но глаза говорят «нет».
– Почему ты так говоришь?
- Потому что ты помогаешь людям. Ты спасаешь их. – Она тыкает его в спину, и его единственный ответ – поцелуй в лоб.
Я забираю Грейс с его колен. Она уже такая большая. Все тяжелее брать ее на руки, но она стоит этих усилий.
Я говорю с закрытыми глазами, прижимая ее к себе:
– Давайте просто надеяться на то, что Бог завтра будет великодушным.
- Он завтра подарит Грейс новые ушки. Я не могу дождаться. Я хочу, чтобы она приехала и танцевала в одном классе со мной.
Так же как и я.
- Чтобы это случилось, потребуется немного больше, чем новые ушки, Брианна.
Я смотрю на него. Он ухмыляется.
– Давайте просто накроем на ужин и не будем говорить об этом в миллионный раз. – Я поднимаю Грейс на руки и иду в кухню.
Он не успокаивается. Он – Эдвард.
– Просто подумай о том, насколько это было бы замечательно, Белла. – Он останавливается у стойки, когда я открываю дверь холодильника. – Грейс и Бри были бы как сестры. Они могли бы вместе заниматься балетом. Мы могли бы выбраться из этого города… - его брови намекают на неприличные вещи, – сходить на сбор яблок осенью.
Я передаю Грейс ему в руки.
– И твоя мать убила бы нас обоих. Не говоря уже обо всех деньгах, которые ты потратил на пристройку тренажерного зала и бассейна. Что насчет этого?
Он пожимает плечами.
– Повысим продажную стоимость.
Бри – предательница.
– Я хочу пойти на яблочный сбор. И хочу, чтобы Грейс стала балериной, как и я.
Эдвард улыбается. Ну конечно. Я тыкаю его в грудь.
– Двое против одного. Это несправедливо.
Он берет меня за руку.
– Тогда просто скажи «да». Согласись переехать в Вирджинию. И проблема решена.
Я убираю руку.
– Одна из проблем за раз, Эдвард. А теперь позволь мне накормить вас, пожалуйста. Если ты собираешься завтра играть в Бога с ушами нашей дочери, то должен хорошо поесть и отдохнуть.
Его лучшие ответы сегодняшним вечером – это определенно поцелуи.
***
Где-то между пятьдесят первым и пятьдесят пятым переворачиванием я чувствую движение кровати. Вес лежащего рядом тела исчез, а с ним ушла и теплота. Я вздыхаю и переворачиваюсь. Когда он долго не возвращается, я позволяю ногам коснуться пола и отправиться на его поиски. Я останавливаюсь возле ее двери.
Он держит ее так нежно. Он держит ее с любовью. Он держит ее так, словно она - самое хрупкое и драгоценное существо на свете. Она такая и есть. Словно говоря «Я люблю тебя», он потирает ее щечку. Снова и снова. Ему не нужно ничего говорить, даже если бы она могла его слышать. Я чувствую это, а ведь он даже не касается меня.
– Прости, что ты испугалась. Ты ведь знаешь, что папочка никогда не позволил бы ничему случиться с тобой, верно? – Его руки двигаются. Они говорят жестами. Его губы шепчут. Это разбивает мне сердце. Это дает моему сердцу повод биться. Так нежно. Так одобряюще. Он вытирает ее слезы. Прижимает большой палец к крошечной щечке. – Ты слишком хорошенькая, чтобы плакать. – И снова своим тайным жестом гладит ее щечку.
***
Я сижу на пластиковом стуле. Бри - рядом со мной. На ее коленях лежит книга. Она не только ее. За прошедшие три года Джейкоб прислал ей подарков больше, чем я могу сосчитать. Однако эта - их секрет. Я подглядываю. Ее рот изогнут в усмешке. Она что-то пишет там, где он что-то написал до этого. Я не шпионю, конечно, но думаю, что это похоже на дневник, где они переписываются, когда она приезжает. Но я реально знаю, что если Эдвард когда-либо заглянет в него, то он, вероятно, устроит охоту на Джейкоба.
Да. Скорее всего.
Я держу рот на замке.
Они идут по коридору. Это походит на то, как когда видишь, что тебя вот-вот захлестнет волной. Я жажду этого момента так же сильно, как и хочу избежать его. Цвет их халатов не успокаивает. Мне хотелось бы, чтобы он успокаивал. Его руки здесь. Они скользят под моим подбородком. Я не доверяю своим ногам и не встаю. Карлайл ждет, пока другие врачи и медсестры не зайдут в помещение, где находится вся моя жизнь. Другая часть меня, которая не стоит передо мной.
- Она будет в порядке. Как кусок пирога, помнишь? – уверяет он. (п. беты: само выражение в английском «Piece of cake» означает «проще простого», «проще пареной репы».)
Бри:
– Пирог - это хорошо.
Он улыбается, но не на ее упоминание.
Я киваю.
– Я доверяю тебе.
Несколько поцелуев в мою щеку, и я наблюдаю, как его ноги исчезают вслед за ногами Карлайла. Мне хотелось бы, пока я сижу здесь, чтобы у меня действительно была кнопка ускоренной перемотки. Я соглашаюсь на поиски засохшего пирога в кафетерии с Бри.
***
Пропажа.
Сегодня воскресенье. Я держу в одной руке корзину для пикника. В другой руке - маленькую ладошку. Мужчина с другой стороны держит вторую маленькую ладошку. В его свободной руке - одеяло и книга. Мы идем по мягкой траве к нашему обычному месту. Я открываю рот, собираясь задать пустячный вопрос, когда вдруг замираю на месте.
А потом и все мы.
Это что-то, что делает этот парк нашим. Это высится над нашими головами. Защищает нас от полуденного солнца. Обеспечивает уют, несмотря на жесткую внешность. Это было единственным местом в мире, на которое я всегда могла рассчитывать, что оно будет здесь, и мои глаза выискивают это место, но там только группа скамеек со столиками. Шатер. Я осматриваюсь. Удостоверяюсь. Все остальное так, как и должно быть. Словно мы пришли в нужное место, но и нет. Это неправильно. Это очень, очень неправильно.
Мои ноги вот-вот меня подведут. Мои глаза уже это делают. А сердце, которое наконец-то научилось существовать, жить, внезапно забыло, как это. За мои брюки дергают. Я смотрю вниз.
Маленькие пальчики еще не совсем привыкли к своему новому голосу и ушкам. «Где дерево, мамочка?» (п.п.: Грейс обращается на языке жестов.)
Я лишь качаю головой и… просто качаю.
***
День, когда я повзрослела.
- Ох, дорогая. Мы так гордимся тобой. – Эсме обнимает меня, словно я - ее. Я позволяю ей это. – И эти маленькие шапки. Я и забыла, насколько они восхитительны.
Я качаю головой.
– Нет в них ничего восхитительного. – Я озираюсь. – Где Эдвард?
- Ему пришлось нести Грейс на горшок. К сожалению, дети не всегда понимают важность таких знаменательных моментов в нашей жизни, - улыбается она, встряхивая кончики моих волос.
Карлайл кладет руку ей на плечи.
– Когда хочется, тогда хочется. Детский пузырь еще маленький.
Эсме гримасничает, но она любит этого мужчину.
– Никаких лекций по строению человеческого тела. Это день Беллы, дорогой.
Он улыбается.
Я вижу, как Эдвард пробирается через толпу с Грейс на бедре. Она обнимает его за шею так, так будто он ее защитник от всех этих незнакомцев. И я жажду нажать на кнопку «пауза».
- Нет. Не мой.
Его губы оказываются на моей щеке прежде, чем я даже успеваю сказать «привет». Он шепчет мне на ухо, а маленькие ручки пытаются дотянуться до меня. Она говорит ему пальчиками несколько слов, и он что-то вытаскивает из кармана. Но мне сегодня не хочется подарков. Я не нуждаюсь в них. Это не день для наград.
Я говорю ей своими пальцами и голосом:
– Я люблю тебя.
Это день для искупления.
Это – ее день. Я задолжала ей его.
***
Когда я сдалась.
- Эдвард хочет переехать в Вирджинию.
Мой терапевт задумывается на мгновение, пока пишет.
– А чего хочется вам?
- Я хочу переехать. То есть, я действительно хочу переехать. Но… я просто не хочу упаковывать все свое дерьмо и переезжать из-за каких-то случайных придурков, знающих о моем прежнем занятии и распространяющих слухи. Полагаю, я не уверена, насколько сильно это отразится на Грейс в сочетании с переездом от ее бабушки и дедушки и всего остального. Понимаете?
Он записывает, а потом поднимает взгляд.
– Вы обсуждали это с Эдвардом?
Я киваю.
– Конечно. – И я слегка улыбаюсь тому, как часто мы делаем это дерьмо.
- И он все еще настаивает на переезде?
- Он долгое время ежедневно зудит об этом мне.
Пауза. Длительная.
– Во-первых, я бы предложил составить список. За и против. Тогда, конечно же, это нужно обсудить с семьей, со всей семьей. Включая его родителей. Должны быть выслушаны все мнения. Если план будет согласован - вместе с бабушкой и дедушкой Грейс, - то переезд должен пройти плавно и, возможно, с пользой для Грейс. Как и для вас самой.
- План? Что за план?
- Своего рода график. Когда они смогут навещать вас. Определенность очень важна для ребенка. Скажем, например, это будет календарь, на котором можно показать Грейс, когда приедут ее бабушка с дедушкой. Он предложит ей не только чувство определенности - потому что эти события распланированы - но также и что-то, чего можно с нетерпением ждать.
Я задумываюсь об этом. Киваю.
– Да. Это имеет смысл.
- Поговорите об этом с Эдвардом.
Словно я не стала бы.
- Как обстоят дела с другим списком, Белла?
И я знаю, что он имеет в виду. В нем уже многое вычеркнуто. Многое, за что я чувствую некоторую гордость. Но все равно остается один пункт. Рене.
- Я все еще работаю над этим.
И это правда.
Я ежедневно проезжаю мимо ее дома. Я перебираю в своей голове тысячу мыслей, как это сделать. В моем рождественском дневнике есть много слов, написанных и перечеркнутых, и выброшенных в виде комков бумаги в мусорное ведро. Но я сейчас счастлива, и у меня нет желания портить это. Тут не предполагается решений и разъяснений. Это просто линия, около которой я стою и не пересекаю. Я просто не могу. Пока нет.
***
- Она такая красивая. – Он наблюдает то же, что и я. На нашей кровати. Между нами. Спящее личико. Крошечные ручки и розовые маленькие губки. Спящие. Умиротворенные.
Я киваю и не отвожу взгляда. Локоны вокруг моих пальцев точно такие же, как и на моей голове. Но они не вьются. Они гладкие и мягкие. Ухоженные. Они украшаются лентами и бантами, и ободками, и я не Рене. На ее головке - кепка с эмблемой и числом, сшитая только для нее, и это единственное время, когда ее локоны спрятаны. Но когда эта кепка надета на ее головку, она сидит на коленях Эдварда. И он, он – Чарли. Он очень хороший, и мы - мы не мои родители.
- Эдвард? – шепчу я. Он смотрит на меня. – Ты действительно хочешь переехать в Вирджинию?
Он улыбается. Широко, как только может. Я ненавижу и люблю его глупыми, глупыми способами. Эту улыбку. Я нахожу свою собственную.
– Я поеду, но при одном условии.
- Озвучь его.
- Я хочу яблоню на нашем заднем дворе.
Он пытается сдержать свой смех, сохраняя рот закрытым. Пальцы под моим подбородком дарят такое чувство, будто любят меня в ответ такими же глупыми, глупыми способами.
- С качелями?
Я смотрю на Грейс.
– Определенно.
***
Вирджиния.
- Это отстой, – Джейкоб пинает грязь.
- Ты сможешь приезжать летом. В любое время. И гостить так долго, как захочешь.
- Я останусь здесь совершенно один. Это отстой. – Он пинает грузовик перевозок.
- Джейк, это арендованная машина. Не пинай ее. – Я хватаю его за руку и тяну на тротуар, пока парни загружают наши вещи. – Ты не один. Эммет здесь. И Билли. И твои родители. Если бы я могла взять тебя с собой, то взяла бы, но не думаю, что Сью понравится такая идея. Все у тебя будет прекрасно. Я обещаю.
Он обнимает меня так, как будто я была лучшим, что случалось с ним, но правда в том, что это Джейкоб - одна из лучших вещей, которая произошла со многими людьми. Со мной. С Эмметом. С Бри. С Эдвардом. С Грейс и всеми ее улыбками и смехом от его забавных рожиц. Даже с сыном Эммета, Джошем, так как его отец стал лучше. Его отец больше не прячется и высоко держит голову. Его отец научился заботиться о своей семье и быть честным.
Если бы не было Джейкоба, интересно, что бы было.
- Чувак. – Мы оглядываемся через плечо и видим Эммета, несущего что-то тяжелое. Он роняет это в заднюю часть грузовика. Вытирает лоб и смотрит на Джейкоба. – Предполагалось, что ты будешь мне помогать, а не болтаться на тротуаре с симпатичными девчонками. – Он щелкает пальцами, и Джейкоб встает.
Я киваю, и он уходит в дом. Эммет подмигивает мне, проходя мимо. Я встаю, беру Грейс за руку и захожу за ними в дом. Она семенит маленькими ножками, а затем, достигнув лестницы, начинает карабкаться наверх. Я следую позади ее, когда она толкает дверь в свою комнату, открывая ее.
- Хей, Грейси, - приветствует ее Элис, но когда видит меня, ее лицо слегка вытягивается. – Белла.
Мы просто говорим, но не разговариваем. Ну, знаете, за кофе и прочим дерьмом. Делая маникюр и прочее дерьмо. Об ее и Роуз обычном дерьме. Нет. Не о нас.
- Привет. Эмм… я могу помочь с этим. – Я забираю стопку одежды из ее рук и кладу на кровать, пока она освобождает шкаф от игрушек, одежды и миллиона других вещей, которые там лежат.
Грейс сидит со мной на кровати.
- Хочешь помочь мамочке? – Она кивает и изо всех сил старается помочь мне снять все с вешалок. В основном, она прикладывает одни вещи к себе, а другие кладет себе на голову. Это - лучшая помощь.
Мне удается все свернуть и отложить в сторону, готовясь к следующей партии, но когда я поднимаю голову, Элис больше ничего не выкладывает из шкафа. Мне требуется секунда, чтобы понять, что она делает. Что находится в ее руках. Это было так давно, и все те вещи, которые я написала на листке из блокнота, были уже забыты. Ну, по крайней мере, они были исправлены. Я никогда не забуду.
Она поворачивается к нам. Ее лицо задумчивое. Она слегка улыбается и засовывает письмо обратно в конверт. Вручает мне, а я кладу его на кровать. Грейс, конечно же, берет его и вытаскивает все содержимое. Ее глаза светятся, когда она видит знакомое изображение.
- Пух. – И даже одно это простое слово – оно невероятно, когда слетает с ее губ.
Я киваю.
– Пух. Хочешь, чтобы я прочитала его?
Конечно, она хочет. Ее маленькое тело ползет, пока не оказывается у меня на коленях в ожидании. Так много слов внутри этого конверта. Вещей, которых я стыжусь. Вещей, за результат которых я горжусь. Дерьмо, мне хотелось бы, чтобы я могла нажать на перемотку и никогда этого не видеть, но этот листок, который я вырвала из ее книжки, будет помнить правду.
Винни Пух говорит Пятачку, но не по-настоящему: «Если когда-нибудь наступит день, когда мы не сможем быть вместе, держи меня в своем сердце и я останусь там навсегда».
И мои глаза. Такие чертовски глупые. Все еще.
***
После болезненных объятий – Эсме - и миллиона обещаний, которые мы должны были дать, - Эсме - и «Пожалуйста. Прекрати. Ты доведешь себя до безумия» - Эдварда – мы, наконец, закончили наш переезд и теперь чувствуем пышную зеленую траву под нашими ногами. Я не знаю почему, но трава на передней лужайке этого дома просто удивительная. Я никогда не хочу надевать обувь снова. Ни грязную. Ни чистую. Никакую. Мне просто хочется чувствовать ее между пальцами ног, лежать на спине, только с небом и ничем больше.
Ну ладно, с чем-то. С двумя.
И когда я закрываю глаза, то клянусь, что сделала это лишь на секунду, но у кого-то, должно быть, есть кнопка ускоренной перемотки, потому что здесь моя дочь и Бри, и Джейкоб, и дом, полный нераспакованных коробок, превратился в дом, полный детей, бегущих вниз по ступенькам и умоляющих сесть в грузовик, чтобы поехать в маленький сельский магазин.
- Позвольте Белле отдохнуть, - говорит Эдвард, ложась рядом со мной. Он просто думает, что ему повезет. Одеяла. У нас есть миллион. Одного было вполне достаточно для нас… пока. Дети:
- Давайте! Вы, ребята, можете нацеловаться позже. Господи. Есть более важные вещи, - она тянет Эдварда за руку, и он - такой простофиля. Я встаю и ненавижу то, что его минутная слабость сказывается на мне.
Я стряхиваю землю со своей одежды.
– Как бы то ни было, какого черта мы едем туда? Я только что сходила по магазинам. У нас есть много еды, приготовленной мной… у нас достаточно еды.
- Это сюрприз. – Она тянет нас вперед, пока мы не соглашаемся на то, чего они все хотят.
Когда мы приезжаем, они выбегают из грузовика.
- Смотрите за Грейс, – кричит Эдвард. Он не отводит взгляда, пока Джейкоб и Бри не берут ее за руки. Потом он берет меня за руку. Мы идем за ними, пока я не замечаю, о чем был разговор. Видите ли, дело в том, что сельский магазин – он действительно сельский и там продают все.
И в этот же момент:
- Мы не будем покупать кролика.
В это же время они:
- Давай. Пожалуйста?
Тут же:
- Нет.
Грейс в этой игре лучше нас всех, вместе взятых. Она берет одного на руки и умоляет глазами, чтобы Эдвард не смог сказать ей «нет».
- Эдвард, - предупреждаю я.
Его лицо искажается.
– Это всего лишь маленький кролик. Сколько от него вреда?
У меня тоже есть глаза. И они говорят то, что я чувствую. Но, видите ли, это маленький ребенок и ее мозг совсем не соответствует размеру ее маленького тела, потому что она подносит проклятого кролика прямо к лицу и хлопает ресницами так, словно где-то училась этому дерьму. Он встает на колени, и как только она открывает свой ротик, чтобы попросить в своей мягкой, нежнейшей манере «пожалуйста, папочка», я проигрываю.
Я в меньшинстве.
Мне стоило бы повернуться и закричать, что в третьем ряду требуется уборка. Мой парень – огромная мягкая груда на полу. Принесите швабру.
- Да! – радуются более миниатюрные кучки.
Пока мы едем домой, они все по очереди держат этого грызуна. Я закатываю глаза, зная, что он это чувствует. Потому что вижу ухмылку на его глупом лице.
Бри показывает его мне.
– Посмотри. Он одет в свитер. Мило, да?
- Нет.
Она закатывает глаза, и они возвращаются к игре «передай кролика». Как только мы паркуемся, они хлопают дверьми грузовика и убегают вместе с ним в дом. Грейс семенит последней. У нее ножки меньше. Ну, вы понимаете. Джейкоб останавливается и сажает ее на закорки, и я понимаю причину, по которой люблю этого парнишку.
Рука находит мою.
– Не злись.
- Ты даже не попытался сказать «нет».
Его не спасет даже ухмыляющийся рот.
– Я ничего не смог поделать. Слово «папочка» - настоящий убийца моего здравого смысла и рационального мышления.
- Да, я это вижу.
Он смеется и целует мою руку, пока мы поднимаемся по лестнице.
– Мы просто будем считать это преждевременным пасхальным подарком.
- Эдвард, пасха еще только через полгода. Ты - слабак. Просто скажи это. Я – Эдвард, и я – слабак.
Он улыбается и наклоняется за поцелуем. Я отступаю, но явно играючи. Можно подумать, я не поцеловала бы его задницу.
- Тебе бы хотелось, чтобы я купил одного для тебя? Ты завидуешь, мамочка? – его руки оборачиваются вокруг меня, не позволяя сбежать. Я смеюсь, потому что он - глупец.
- Нет. Заткнись. И не пытайся заигрывать со мной. У нас полный дом детей.
Он собирается что-то ответить, но замолкает. Его лицо расслабляется. Он притягивает меня крепче к себе, кладя подбородок мне на плечо. Мягкость в его голосе говорит о том, что он искренен, когда говорит:
- Это, вероятно, одно из самых лучших предложений, которые ты когда-либо говорила, Белла.
Я знаю, что он действительно подразумевает это, но вношу немного сарказма, как это было с маленькими ножками.
– Хорошо, потому что я определенно не допущу тебя ни до какой киски, после того как ты подвел меня в этом дерьме с покупкой кролика. – Я отступаю, а он улыбается. Я похлопываю его по груди. – Весело проведи время, гоняясь за этим Супертрахальщиком, или как там они его назовут, Эдвард.
Складывается ощущение, что я знала об этом дерьме. Потому что весь остаток вечера и пока я уже не залезла под одеяло, ожидая его задницу, он искал, куда, черт возьми, запропастился этот грызун.
Но эта кровать, она просто пустая и неправильная без пары ног, трущихся об мои. Одеяло раздражает меня, поэтому я отбрасываю его. Деревянные полы под моими босыми ногами кажутся такими же удивительными, как и трава во дворе. Возможно, потому, что я – та, кто начищает их. Он засунул свою голову под диван. Грейс держит фонарик.
Я покачиваю головой.
– Может, он вернулся к себе на родину.
Когда он гримасничает, я ухожу в прихожую, пытаясь отыскать где-нибудь этот белый комок шерсти.
Я тихонько обращаюсь к нему.
– Ты здесь, маленький засранец? Где ты? Я бы предпочла пойти спать, пожалуйста. И вытрахать дерьмо из моего пар… - мои ноги останавливаются. Я наблюдаю сцену, которую если бы видел кто-нибудь другой, а не я, – особенно мужчина, моя зеленоглазая версия, – то это не закончилось бы хорошо.
По другую сторону стекла, на моем заднем крыльце, в моей белой качели, которая обычно используется для традиционного воскресного чаепития и рассказа историй, я наблюдаю самую очаровательную чертову вещь, которую практически когда-либо видела.
- Нашла его, милая?
Я оборачиваюсь на голос Эдварда и быстро подхожу к нему, толкая его обратно в гостиную.
– Нет. Давай посмотрим на переднем дворе. Серьезно, он мог сбежать и обосноваться в моих цветах.
Я продолжаю идти, таща его туда, где безопасно – подальше от Джейкоба, держащего свои несовершеннолетние руки у лица несовершеннолетней Бри и целующего ее так, как будто она действительно Ангел, как он и клянется.
***
День, когда мы стали ближе к «нам».
- Ты уверен, что это безопасно?
Эдварда забавляет мой страх.
– Да, детка. Дай мне свою руку. – Он ступает в гондолу передо мной, а потом помогает мне, пока я вступаю сперва одной ногой, затем другой. Мы садимся, и мужчина начинает двигаться вниз по каналу. Я стреляю глазами вокруг, гадая, что находится в темной воде под нами.
- Никто не съест тебя. Обещаю. – Он целует мою руку, а потом наклоняется к уху: – До тех пор пока ты, конечно же, не захочешь этого.
Я отклоняюсь, расширив глаза.
– Твои грязные шутки становятся все более грязными, Эдвард. Я горжусь тобой.
Он оборачивает руки вокруг меня. Я расслабляюсь в его комфортных объятиях.
– Мы должны были сделать это давным-давно.
- Нет. Не должны. Мы делаем это сейчас, потому что это должно было произойти сейчас.
Я чувствую его тихий смех.
– Да, мэм.
- Я скучаю по Грейс.
- Я тоже. Но она будет в порядке. Уверен, она прекрасно проведет время с Элис и Эсме сегодня вечером.
- Фу. Мне не нравится, что наш ребенок носит одежду такой же стоимости, что и мои долги в колледже.
Его руки сжимаются сильнее.
– Спасибо.
Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть на него.
– За что?
- За то, что всегда говоришь «наш». – Его губы целуют мои. – За то, что ты - замечательная мать и мой лучший друг.
Я возвращаю ему поцелуй, но улыбаюсь.
– Я – лучший друг Джейкоба. Следи за собой.
Он улыбается.
– Прекрасно. Дополнение к моей жизни. Так лучше?
- Ты пытаешься воспроизвести момент Джерри Макгвайера под этим мостом со мной, Эдвард? - я показываю на мост, когда мы проплываем под ним. Становится темно, и в течение тех несколько мгновений кромешной темноты, когда его язык говорит со мной, мне хочется иметь большую-пребольшую кнопку «пауза». (п. беты: Джерри Макгвайер – романтическая комедия 1996 г. с Томом Крузом в главной роли.)
Есть одна особенность в Италии - у них делают такое печенье, которое заставляет думать о том, что кондитерская Элис даже не заслуживает права называться кондитерской. Я могу и не могу думать об этом дерьме, когда мы сидим и завтракаем в одном из этих маленьких кафе.
Глядя на нее.
Грейс была возвращена нам вчера вечером вся в дизайнерских брендовых вещах, которые стоят достаточно, чтобы оплатить наш дом. И соседский.
Я могла бы почувствовать немного злости.
Однако она действительно выглядит супер хорошенькой. Ну ладно, кондитерская Элис не такое уж и дерьмо. Она просто не такая, как это место. Посрать на терапию и все это рациональное мышление.
- Итак, мы думали сходить посмотреть достопримечательности сегодня утром. – Эсме ставит свой кофе или café. Вам выбирать. – Вы присоединитесь к нам?
Она делает такое лицо, которое ясно говорит: «Это из-за того, что вы позволили пропасть билетам, которые я подарила вам более чем пять лет назад и я потеряла чертову кучу денег».
Эдвард финансирует нашу поездку, чтобы компенсировать это. Он имеет серьезные проблемы с чувством вины. Я каждый раз просто должна успеть сказать «нет», когда его рот говорит эти вещи мне. Особенно, когда он это делает, находясь между моих ног. Увы, семья выбрала путешествие в Италию.
Это то, откуда Грейс учится этому дерьму. Ее способ. Способ Эдварда.
- На самом деле, я хотел бы сводить Беллу куда-нибудь, - отвечает Эдвард.
Мои уши шокированы. Прочтите мои предыдущие мысли.
- Но, дорогой, я действительно думаю, что мы должны провести время все вместе. Это должно было стать семейными каникулами. Я про то, что мы и так видим вас очень редко. Знаешь, после того как вы переехали от нас.
И, ладно, я солгала. Это - то, откуда учится Грейс. И, черт. Мама Эсме в этом хороша.
- Ма, пожалуйста. Мы можем сделать что-нибудь вместе попозже. Поужинаем или еще что-нибудь. Но я хотел бы провести вторую половину дня с Беллой. У нас уже есть планы.
- У нас планы? – удивленно спрашиваю я.
Его лицо выглядит уставшим.
– Да, любимая, у нас есть планы.
Эсме не сдается.
– Что ж, тогда мы просто присоединимся к вам. – Она поворачивается к Карлайлу и начинает обсуждать с ним, как перекроить их день. Эдвард раздраженно потирает лицо ладонями. Грейс просто потерялась во всем этом итальянском кондитерском раю.
Элис посмеивается над Эдвардом… а я… я чувствую себя в западне.
Мы все вместе идем смотреть историческую архитектуру и все остальное великолепное дерьмо, но, по правде, я чувствую себя здесь такой маленькой. Я ничего не знаю об этом, кроме того, что это выглядит симпатично. И я чувствую себя немного глупо, когда не понимаю, о чем говорят и спрашивают меня люди. Я цепляюсь за руку Эдварда и просто хожу за ними.
К полудню ноги Грейс сказали «достаточно». Эдвард сажает ее в коляску, Эсме катит ее, и мы продолжаем свой поход по бесконечным достопримечательностям. Эсме с Элис ходят взад-вперед, смеясь и потерявшись в своих разговорах. Карлайл пытается изучать карту, которая явно выдает в нас туристов. Я просто продолжаю идти, пока Эдвард не останавливается и моя рука не позволяет мне идти без него. Я, вопрошая, оборачиваюсь.
Он просто наблюдает за мной.
- Что? – Тишина. – Эмм … - я смотрю в другую сторону. – Мы сейчас отстанем от твоих родителей. – Его лицо говорит мне, что, вероятно, это и есть цель. Его руки притягивают меня к себе, подтверждая это. Я хихикаю. – Эдвард.
Выражение его лица меняется, смягчается, становится таким, что жалит меня прямо в сердце. Теплым. Его руки обхватывают мое лицо, заставляя сердце биться быстрее. Его губы - на моем лице, оставляя на коже нервозные брайльские письмена.
- Белла.
Это все, что он предлагает, когда его глаза творят что-то непонятное с моими внутренностями. Моими легкими, которые дышат тяжелее. Или не дышат вовсе. Мягкие кончики пальцев - на моих щеках.
- Ты знаешь, что я обожаю тебя, любимая?
Маленький смешок покидает мой рот. Я киваю.
– Так же, как и я тебя.
Ближе:
– Правда?
Мягче:
– Конечно.
Одно мгновение, и его пальцы оставляют мое лицо, перемещаясь вниз по рукам. Он пятится и тянет меня вперед, туда, где улица становится шире. Где большинство людей фотографируют, потому что здесь есть вещи, достойные съемки. Я не смогла бы сказать какие. Но все они делают это.
Его выражение лица - лукавое.
– Что ты делаешь, Каллен?
Но он не отвечает, а лишь позволяет легкой улыбке коснуться уголка его рта. Когда мы достигаем середины площади, он останавливается, держа мою руку в своей.
- Ты помнишь свое условие для переезда в Вирджинию?
Я киваю.
– Дерево. Да.
Его свободная рука опускается в карман. Он достает мобильный телефон и щелчком открывает его. Нажимает на несколько кнопок и передает его мне. Там фотография. Дерева. Я смотрю на него.
- Оно - наше. Его посадили, пока мы здесь. Я хотел тебя удивить, когда мы вернемся домой. Не только потому, что это было выполнение моего обещания, но и потому, что я знаю, как больно тебе было, когда в парке уничтожили дерево Чарли. – Я улыбаюсь и делаю шаг вперед, чтобы обнять его, но он качает головой. – Я не закончил.
Он забирает свой телефон и опускает его обратно в карман. Что-то еще опускается. Его колено. И телефон в его руке заменен коробочкой.
- На самом деле это осенило меня после того, как я поговорил с парнем, посадившим его - насколько оно похоже на нас. Он предупредил меня, что нет никакой гарантии в том, что оно приживется, потому что, когда выкапываешь дерево или саженец из своего места, убираешь от всего, что оно знает, оно может заболеть и умереть. Иногда можно спасти его, если вовремя заметить признаки, но, как правило, они умирают. Однако сама суть – в риске. Нет никакой гарантии, что может случиться. И если бы мы никогда не рисковали, Белла, то могли бы умереть. И мы не имели бы того, что имеем сейчас. А это дерево, я думаю, должно выжить, потому что оно получит много любви и заботы, так что на следующий год, когда его корни станут сильными и оно будет в состоянии выдержать вес миллиона огоньков и другого висячего дерьма, которое моя мать, конечно же, навешает на него, я хочу быть под ним. Я хочу тебя рядом с собой и Грейс между нами и хочу сказать, что люблю тебя и буду любить всегда. Поэтому я спрашиваю, выйдешь ли ты за меня замуж под тем деревом? Под нашим яблоневым деревом?
И если бы сейчас подул легкий ветерок, я бы улетела вместе с ним. Мои колени подгибаются. И я падаю на них и обнимаю его, как будто он - мое спасение. Как будто я не вижу его семью за его плечом, снимающих, как и другие идиоты, все вокруг. И я не хочу, чтобы этот момент когда-нибудь кончался. И когда мои глаза находят другие мои глаза и они улыбаются мне…
Это и не закончится.
Перевод: LeaPles
Редакция: nats
Источник: http://robsten.ru/forum/19-868-212#661958