Глава 14

К тому времени, когда Эдварду и Белле удалось вырваться от Эллис с ее бесконечными прощаниями (к большому раздражению Эдварда), их сдерживаемое желание уже висело на волоске.

Еле сдерживаясь, Эдвард хотел взять ее за руку, погладить по щеке и, взяв за руку, провести по волосам. Наконец, он положил руку на бедро Беллы, большим пальцем мягко потирая туда и обратно.

Белла откинула голову на подголовник, глядя на его лицо в профиль, пока он вел автомобиль. Она изучала его аристократические черты лица, длинный, прямой нос, его полные мужские губы и волевой подбородок. Она протянула руку и провела по его челюсти, ей нравилась легкая небритость. Бессознательно она провела пальцами по его губам. Она вздохнула, когда он приоткрыл рот и всосал ее палец. В сочетании с тем, как он сжал ее бедро, Белла почувствовала, что она уже горит для него.

   — Белла, — предупредил он мягко, — Мы почти дома.
   — Прости.
   — Не надо. Я тоже очень хочу тебя. Ты же это знаешь, да?

Белла лишь кивнула, прежде чем взять его за руку и провести по своим губам.

Наконец, они подъехали к ее квартире. Почти с неприличной поспешностью они попали внутрь, их руки и губы ни на секунду не отрывались. Белла потянула Эдварда в сторону спальни, расстегивая по дороге пуговицы на его рубашке.

   — Белла, а как же твой Рожественский подарок? — Эдвард охнул, когда она нежно прикусила кожу его горла, а затем успокаивающе лизнула языком.
   — У меня он уже есть, прямо здесь, — ответила она, крепче прижимаясь к его телу.

Эдвард тихо рассмеялся, его руки бродили по ее телу. На данный момент ему было абсолютно наплевать на рождественские подарки. Все, чего он желал, находилось у него в руках.

   — Позже, Эдвард. Ты мне нужен сейчас, — настаивала она.
   — Согласен, — выдохнул ей в кожу, — Позже, — это были последние их слова, не считая слов страсти и любви, раздававшихся еще долгое время.

*** *** ***

Они лежали в постели Беллы, уставшие и довольные. Лежа в его объятиях и положив голову ему на плечо, Белла была абсолютно счастливой. И если бы сейчас наступил конец света, у нее не было бы никаких претензий.

Эдвард поцеловал ее волосы и откинулся на спину, закрывая глаза. Его пульс постепенно замедлялся, а тело расслаблялось. Его до сих пор поражала сила их страсти. Он никогда и не подозревал о той радости и удовольствии, что ощущал в руках Беллы. Хотя, он никогда раньше и влюблялся, по-настоящему, так сильно.

Когда Белла пошевелилась, он открыл глаза и улыбнулся, поймав ее за подглядыванием.

   — У меня что-то на лице? — спросил он, улыбнувшись.
   — Нет, я просто люблю смотреть на тебя.
   — Это хорошо. Я тоже люблю смотреть на тебя. И целовать тебя. И быть с тобой. И заниматься любовью с тобой. И...
   — Хорошо, хорошо. Я понимаю, — засмеялась она, садясь на кровати.

Эдвард издал тихий стон, когда ее восхитительные груди мягко качнулись так соблазнительно и близко от его рта. И хотя они только что занимались любовью, он почувствовал, как его мужское достоинство снова начало твердеть, поскольку он смотрел на нее. Решив, что должен дать ей немного времени на восстановление, прежде чем опять насытиться ее телом, он предложил открыть свои рождественские подарки.

   — Давай, — согласилась Белла, вставая с постели и надевая рубашку, — Хочешь попить?
   — Стакан воды был бы неплох, любимая, — ответил он, натягивая брюки, — Я только спущусь к машине.

Белла вернулась в спальню с водой и вытащила конверт из ночного столика. В мгновение ока Эдвард вернулся, потирая руки.

   — Господи, там так холодно!
   — Возвращайся в постель. Тут уютно и тепло, — ответила она, поглаживая место рядом с собой.

Эдварду не требовалось второго приглашения, он быстро скинул брюки и запрыгнул обратно в постель. Он дотронулся до нее, его ледяные руки были невыносимо холодными для ее теплой кожи.

   — Ой! Не надо! Руки же холодные! — запротестовала Белла, уходя от его протянутых рук.
   — Да ладно. Согрей их, — произнес он сквозь смех.
   — Ни в коем случае! Сам согрей.
   — А я думал, ты меня любишь, — надулся он.
   — Не так сильно, — строго ответила она, но буквально через минуту расплылась в улыбке.

Она протянула конверт, с нарисованным Сантой.

   — Счастливого Рождества.

Эдвард подарил ей сладкий поцелуй, прежде чем взять конверт. Он открыл его.

   — О, Белла. Это... — он посмотрел внутрь, восхищенная улыбка расцвела на его губах.

Внутри конверта лежали два билета на концерт всемирно известного Берлинского филармонического оркестра в следующем апреле.

   — Я не знала, что выбрать. В смысле, у тебя есть все необходимое. Я случайно прочитала о гастролях оркестра и что он выступит в Сиэтле. Когда я узнала, что они будут исполнять композиции Шопена и Дебюсси... ну, мне показалось, это прекрасным подарком.
   — Так и есть. Спасибо большое, любимая, — сказал он и притянул к себе, оставляя тягучий любящий поцелуй, пальцами поглаживая ее щеку, — Мне очень нравится.

Белла счастливо улыбнулась.

   — Я так рада. Просто подумала, что будет неплохо, если мы проведем выходные в Сиэтле.
   — Ты, любовь моя, настоящий гений, — сказал он, — Я что-нибудь придумаю. Мы устроим романтический ужин.
   — Не могу дождаться, — согласилась она. Эдвард казался довольным подарком.
   — Я мечтал играть в Бостонском симфоническом оркестре, пока жил в Нью-Йорке. Это было фантастически. Берлинский оркестр — один из лучших оркестров мира, — сообщил он, по-прежнему глядя на билеты.
   — Ты прекрасно играешь, для того чтобы выступать. Ты когда-нибудь рассматривал возможность выступать профессионально? — спросила Белла с любопытством.

Эдвард покачал головой.

   — Нет, никогда. Я люблю играть, но только для себя. Если бы выступать профессионально, то, думаю, давление и нагрузки отбили бы все удовольствие от игры. И если честно, я не считаю себя настолько уж хорошим исполнителем, — он криво усмехнулся.
   — Ты ошибаешься. Но я очень счастлива, что ты стал врачом, — заявила она, оставляя поцелуй на его щеке.
   — Я тоже, — согласился он, — Хорошо, теперь твоя очередь открыть подарок, — сказал он, протягивая ей небольшую, завернутую в яркую упаковку с серебряной лентой коробочку. — С Рождеством, любовь моя.

Белла взяла ее, немного нервничая, и аккуратно стала снимать ленточку, прежде чем добраться до упаковки.

   — О, Боже, ты — одна из них.
   — Что? — спросила она, посмотрев на мужчину.
   — Тратишь кучу времени, чтобы развернуть подарок. Почему нельзя просто сорвать обертку? — спросил он.
   — Мне нравится постепенно открывать. Люблю продлевать сюрприз, — специально дразня его, Белла потратила немного больше времени для разворачивания подарка. Наконец, коробка появилась на свет.
   — Наконец-то, — проворчал он себе под нос.

Белла проигнорировала его и посмотрела на коробочку. Она была из ювелирного магазина. Аккуратно открыв ее, она тихо ахнула, когда увидела содержимое.

На синем бархате лежало тонкое, золотое ожерелье филигранной работы с соответствующими серьгами. Кулон был выполнен в форме сердца, усеянный бриллиантами, так же как и цепочка. Серьги были в форме сердца с большими камнями в каждой.

   — Эдвард. Они великолепны. Но это слишком, — попыталась возмутиться Белла.
   — Ерунда, — ответил Эдвард, — Для тебя, любимая, ничего не слишком. Просто скажи: «Спасибо, мой дорогой и любимый Эдвард, я люблю их», и я помогу надеть.

Белла не удержалась от смеха.

   — Спасибо, дорогой и любимый Эдвард, я люблю их, — произнесла Белла с ложным повиновением.
   — Так-то лучше. Давай помогу застегнуть цепочку.

Белла взяла ожерелье из коробочки, поддерживая пальцами, и понаблюдала за переливами света в гранях бриллиантов.

   — Очень красиво, Эдвард. Ты сам выбирал?
   — Да. Я увидел его, и оно мне показалось безупречным. Женственное и сильное, точно как и ты. Кулон в форме сердца, он символичен. Символ моей любви, — тихо сказал он.
   — Мне оно нравится, и я тебя люблю, — ответила она. Она протянула ему ожерелье и развернулась, приподнимая волосы. Эдвард положил ожерелье ей на шею и закрыл застежку. Белла застегнула серьги и обернулась к нему.

Эдвард тихо застонал. Существовало что-то столь чувственное и женственное в Белле, надевающей серьги, поворачивающей голову для удобства.

Когда она закончила, Белла подняла голову и улыбнулась.

   — Ну, и что ты думаешь?
   — Потрясающе, просто ошеломляюще, — ответил он, глядя ей в глаза, а не на ювелирное изделие, — Белла, сними рубашку, — прошептал он.

Глаза Беллы потемнели от желания, и она начала медленно расстегивать пуговицы на рубашке. Одна за другой пуговички раскрывались, обнажая все больше кожи. Когда все пуговицы были расстегнуты, Белла развела пола рубашки, обнажая свое тело перед Эдвардом.

Эдвард выдохнул, его тело свело от желания. Белла с взъерошенными волосами и одетая только в его украшения.

   — Господи Боже, Белла, ты так красива, — выдохнул он, когда протянул руку и медленно провел пальцем по ожерелью, дразня кожу. Их глаза не отрывались, пока Эдвард прослеживал пальцем по ее горлу, посылая целый рой мурашек по телу Беллы.

Медленно, очень медленно рука Эдварда продела свой путь вниз по телу девушки. Он дразнил и мучил ее, а она была способна лишь выдыхать его имя.

И неизвестно сколько времени спустя Эдвард покончил с пытками и занялся сладкой, нежной любовью, и обессиленные они заснули.

*** *** ***

Volvo миля за милей сокращал расстояние до аэропорта, по мнению Беллы, слишком быстро. Каждая миля вела к расставанию с Эдвардом. Она проснулась от чувства тревоги. Эдвард готовил завтрак, пока Белла упаковывала чемодан. Она проверила, упаковала ли подарки для Рене и Фила и дважды удостоверилась, взяла ли билеты. Теперь они приближались к парому, который доставит их в Сиэтл.

Они припарковали машину в трюме и поднялись наверх. Эдвард заказал им кофе, и они сидели, взявшись за руки.

   — Позвони мне, когда приедешь, чтобы я знал, что ты благополучно добралась, — сказал Эдвард.
   — Хорошо. Позвонишь, когда закончишь работу? Вдруг я позвоню, а ты занят. Я буду просто гулять и быть рядом с мамой, поэтому можешь позвонить абсолютно в любое время.
   — Конечно. Я проверю, что звоню в приемлемое время, учитывая часовую разницу, — ответил Эдвард, оставляя поцелуй на запястье.
   — Мне все равно, во сколько ты позвонишь. Я просто хочу услышать твой голос, — настаивала Белла.
   — Хорошо, любимая. Я позвоню сегодня вечером и завтра первым же делом еще перед работой. Идет?
   — И завтра ночью. Хочу услышать, как ты встретишь Рождество.
   — Я обещаю. А ты расскажешь, как провела день с матерью, — Он пристально посмотрел на нее, — Я буду скучать по тебе, малышка.

Белла положила голову ему на плечо, крепче сжимая руку.

   — Я тоже буду по тебе скучать. Я уже скучаю, — прошептала она.

Больше они практически не разговаривали, паром медленно приближался к городу.

*** *** ***

«Заканчивается посадка на рейс 573, следующий в Джексонвилль. Просим всех пассажиров рейса 573 Джексонвилль пройти на посадку».

   — Мне надо идти, — сказала Белла, поднимая сумку. Момент, которого она так боялась, настал.
   — Подожди, позволь мне, — он забрал сумку, повесил себе на плечо и взял ее за руку.

Медленно они подошли к проходу. Другие пассажиры пробирались на аэробридж, создавая очередь. Белла подождала, пока пройдут через контроль, прежде чем покинуть Эдварда.

Когда последний пассажир прошел через рамку, Эдвард схватил Беллу в крепкое, отчаянное объятие. Сумка упала, а Белла обняла его за шею, уткнувшись лицом в сгиб его шеи, слезы уже собирались пролиться.

Когда она подняла голову, они неотрывно смотрели друг другу в глаза, а затем их губы встретились в долгом, сладком, прощальном поцелуе. Они наслаждались друг другом максимально долго, зная, что должны выдержать разлуку.

Они, наконец, разорвали поцелуй, прислонившись лбами. Эдвард увидел одинокую слезинку, скатывающуюся по щеке и аккуратно стер ее.

   — Не плачь, малыш, — прошептал он, — В понедельник я буду уже ждать тебя. Я хочу, чтобы ты хорошо провела время со своей мамой, договорились?

Белла лишь кинула, ее горло сдавило, и она не могла произнести ни слова.

   — Тебе надо идти. Борт проводник выглядит немного нетерпеливым. Я люблю тебя, Белла. Очень люблю.
   — И я тебя люблю, Эдвард. Больше всего на свете, — произнесла она через застывший в горле комок.

Эдвард отпустил ее, поднял сумку и повесил ей на плечо. Последний быстрый поцелуй, и Белла направилась к проходу, дальше от Эдварда.

   — Пока, Эдвард. Я люблю тебя.
   — Пока, Белла. Я люблю тебя. Скучаю, — ответил он и поднял руку в знак прощания.

Белла развернулась и прошла через рамку и оглянулась назад, пытаясь увидеть Эдварда, пока он, наконец, не попал вне поля зрения.

Вытирая слезы, она прошла в самолет и села на свое место. Ее место было рядом с пожилой леди, и Белла надеялась, что та не пожелает заводить разговор. У нее не было настроения. Ей уже не хватало Эдварда, а самолет еще даже и не покинул посадочную полосу.

В запасе у нее имелось около шести часов, чтобы надеть маску безмятежности перед матерью.

Белла задавалась вопросом, ждал ли Эдвард, когда самолет взлетит, прежде чем вернуться в Форкс, или он уже уехал, не выдержав вида взлетающего самолета и увозящего ее так далеко.

   — Ты выглядишь очень печально, дорогая. Кого-то оставила? — спросила женщина рядом с ней.
   — Да. Одного очень действительно дорогого.

*** *** ***

«Дамы и господа, наш самолет совершит посадку в аэропорте Джексонвилля примерно через десять минут. Убедительная просьба пристегнуть ремни, закрепить столики и личные вещи. Убедительная просьба отключить сотовые телефоны, самолет идет на посадку. Погода прекрасная и теплая, и мы желаем Вам Счастливого Рождества».

Бестелесный голос капитана вырвал Беллу из сна. Когда она села, то застонала; мышцы шеи от сна в вертикальном положении были скованы. Осторожно она повращала головой, пытаясь облегчить боль, затем встала и потянулась, и снова села, пристегнувшись.

   — В гости к семье? — спросила соседка.
   — Да, моя мама живет здесь, — ответила Белла с легкой улыбкой.
   — Это отлично. Надежда провести время вместе поднимает настроение. Ты выглядела очень грустной.
   — Я оставила своего парня, потому что ему нужно работать, — пояснила Белла.
   — О, это ужасно. Надеюсь, ты прекрасно встретишь Рождество.
   — Вы тоже, — ответила Белла.

Вой двигателей сигнализировал о своем неизбежном приземлении. Заложенность в ушах — еще один признак. Белла всегда немного нервничала, когда самолет шел на посадку, и она сильно вцепилась в подлокотники кресла. Она захотела, чтобы Эдвард оказался рядом и держал ее за руку. Она была уверена, что Эдвард смог успокоить ее страхи.
Когда самолет приземлился с легким ударом, Белла вздохнула с облегчением. Самолет подъехал к воротам и наполнился звуками пассажиров, собирающих свои вещи и готовящихся покинуть самолет. Кто-то радовался тому, что вернулся, наконец-то, домой, другие — от перспективы встречи с друзьями или родственниками.

У Беллы все еще оставалось двойственное чувство по отношению к своему приезду. Возьми себя в руки, Белла, — увещевала она себя, — Ты увидишь Эдварда через пару дней. Не порть маме Рождество.

Попрощавшись и пожелав счастливых праздников своей попутчице, Белла спустилась с самолета и стала искать маму.

Вокруг люди приветствовали друг друга. Везде были объятия, поцелуи, дети, подпрыгивающие в воздух. Некоторые пары воссоединялись, и Белла немного с завистью смотрела на них, страстно целующихся.

   — Белла!

Оглянувшись, Белла заметила свою мать, пробирающуюся к ней, маниакально размахивая поднятой рукой.

Улыбаясь, Белла подошла к ней и оказалась в захваченной руками матери, раскачивающей ее взад-вперед. Это пробудило старые воспоминания детства, когда Рене радовалась, когда Белла возвращалась после поездки к отцу.

   — Ты замечательно выглядишь, детка, — заявила Рене, держа ее за плечи, а затем отступила, чтобы лучше рассмотреть.
   — Спасибо, мам. Ты тоже, — ответила она, — Привет, Фил, — сказала она, обнимая отчима.
   — Привет, Белла. Здорово, что ты здесь. Ты не представляешь, насколько твоя мама была взволнована твоим приездом и тем, что ты встретишь Рождество вместе с нами, — сказал Фил.
   — Я тоже, — это была маленькая безобидная ложь, но Рене не обязательно об этом знать.

Оживленно разговаривая, они направились к машине, Фил забрал сумку Беллы. Жара сразу окутала Беллу. Такой резкий контраст с холодом и снегом дома, что Белла почувствовала, как начала потеть под своим тяжелым пальто.

   — Ох, а я и забыла, как здесь тепло, — сказала Белла, снимая пальто.

Рене рассмеялась.

   — А я не представляю, как ты выдерживаешь холод и дождь Форкса. Я бы не выдержала этого снова. Только теплая и солнечная Флорида каждый день.
   — Я привыкла, мам. Кроме того, есть компенсация, — произнесла Белла, глядя в окно, поэтому не заметила изучающего взгляда матери.
   — Если ты так говоришь.

Дом Рене был украшен сказочными огнями и леденцами. Не столь впечатляюще как у Элис, но потребуется особая сноровка, чтобы перепрыгнуть Элис.

   — Фил, ты развешивал эти гирлянды?
   — Да, твоя мама давала инструкции или, точнее, выкрикивала мне инструкции, — улыбнулся Фил.
   — Ну, во-первых, если бы ты слушал меня, не пришлось бы тогда снимать все украшения и заново их вешать, или ты не согласен? — парировала Рене.

Белла бездельничала, наблюдая за дружественными перепалками. Рене выглядела действительно счастливой. Даже в сорок с лишним она оставалась привлекательной женщиной, ее клубнично-светлые волосы были короче, чем в прошлый раз. Ее глаза сияли, когда она смеялась, совершенно не стесняясь громкости смеха. Вокруг ее глаз и рта собирались морщинки. Она говорила, что они свидетельствуют о том, что в ее жизни много смеха и веселья, и ни за что не хотела от них избавляться.

   — Итак, мам, у тебя все еще напряженные отношения с техникой? — спросила Белла, зная, что у Рене аллергия на современные гаджеты.

Фил рассмеялся и посмотрел на жену.

   — Расскажи ей про телефон, дорогая.
   — А надо ли?
   — Да, мам. Расскажи, — настояла Белла.
   — Я клянусь, это не моя вина. Просто я не нравлюсь всем этим устройствам. Я стараюсь быть хорошей, но...
   — Мам, просто расскажи, что ты наделала, — рассмеялась она.
   — Ну, Фил подарил мне один из этих... I-thingy's.
   — Iphone?
   — Да, он. Я не понимаю, откуда он знает, что мне подходит, — сказала она, качая головой на посмеивающегося мужа, — Во всяком случае, я просто не понимаю. Телефон должен иметь кнопочки, на которые нужно нажимать, но на нем ничего не было.
   — Это сенсорный экран, мам.
   — Я знаю, знаю. Я не могу привыкнуть к нажатию стекла и разным глупым вещам, которые я делать не хочу! Все что мне нужно, это просто сделать обычный телефонный звонок! В общем, я сильно сжала стакан, который держала, и он лопнул, отколотый кусочек полетел прямо мне в ногу. Я закричала от боли и случайно кинула телефон, который попал в голову Фила, порезав его кожу. Мы оба оказались в травмпункте, Филу наложили несколько швов на голову, а мне немного зашили ногу, потому что кусочек стекла задел вену.

Белла схватилась за живот, засмеявшись.

   — О, Боже, я должна была это видеть!

Когда они немного успокоились, Рене продолжила.

   — Поэтому Фил окончательно разочаровался приучить меня к новомодным гаджетам. Я пользуюсь своим старым телефоном и спокойно могу набрать сообщение или позвонить без проблем, и все счастливы и довольны.

Все еще посмеиваясь, Белла проследовала за Филом в спальню, которую всегда занимала, когда приезжала к матери.

   — Я найду что-нибудь более подходящее, чтобы ты переоделась, а я пока закончу обед, — сказал Фил, поставив сумку на кровать.
   — Мама так и не научилась готовить? — спросила Белла с сожалением.
   — Неа. Намного безопаснее не подпускать ее к плите, — сказал Фил, поморщившись и выходя из комнаты.

Теперь, когда она осталась одна, Белла воспользовалась возможностью позвонить Эдварду. Она надеялась, что он не на работе.

   — Белла! Привет, малышка. Как прошел полет?
   — Отлично, я думаю. Обычно. Я уснула ненадолго, — ответила она, присаживаясь на постель.
   — Как мама?
   — Прекрасно. На самом деле рада меня видеть. Черт возьми, здесь жарко.
Эдвард усмехнулся. — Завидую. У нас сейчас снег.
   — Жаль, что я не рядом с тобой. Было бы неплохо сидеть сейчас перед твоим камином, пить горячий шоколад и прижиматься к тебе, — вздохнула с тоской Белла.
   — Ох, Белла, звучит здорово. Мы должны так сделать, когда ты вернешься. Я скучаю по тебе.
   — Я тоже. Чем сейчас занимаешься? — спросила Белла.
   — Ничем особенным. Смотрю телевизор и думаю о тебе.
   — А почему ты не у мамы или Элис? Ты не должен быть один в Сочельник.
   — Нет настроения. В любом случае, я их завтра увижу, — ответил он, — Все равно сейчас спать.
   — Хотела бы я присоединиться к тебе этой ранней ночью, — прошептала Белла.

Эдвард издал низкий сексуальный смешок.

   — Я тоже, но тогда бы цель изменилась. Сомневаюсь, что смог бы рано уснуть с тобой в своей постели.
   — И я. Ты отвлекаешь меня от мыслей о сне.
   — Я? Хм... Мне очень нравится эта мысль. А также мне нравится мысль о тебе, обнаженной и рядом со мной. Такой, какой ты была вчера.

Белла закрыла глаза и тихо простонала.

   — Я хочу быть рядом с тобой, и мы полностью обнажены.
   — Боже, Белла. Я не смогу уснуть, если ты не остановишься, — остановил он, но как-то очень вяло.
   — Знаю. Мне лучше идти. Фил готовит обед, а мне еще нужно переодеться.
   — Хорошо, любимая. Желаю спокойной ночи.
   — Позвони мне, прежде чем уйдешь на работу, хорошо? — попросила Белла.
   — Хорошо. Я позвоню. Я люблю тебя, малыш.
   — Я тоже люблю тебя, Эдвард.

Еще несколько минут после завершения разговора Белла просто сидела на постели. Звук его голоса напомнил о его руках. Она практически почувствовала его теплое дыхание на своей коже. Она надеялась, что он присниться ей сегодня ночью, чтобы хоть в одной из реальностей они были рядом.

После обеда они втроем сидели и разговаривали, Белла и Рене пили приготовленный Филом гоголь-моголь (напиток из взбитых яиц с сахаром и алкоголем). В конце концов, Фил сказал, что идет спать. Подарив каждой поцелуй на ночь, он вышел из комнаты, оставляя женщин наедине.

Рене повернулась к Белле с любящей улыбкой на лице.

   — Так, Белла. Кто он?
   — Что? Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила Белла. Возможно, иногда Рене и была сама себе на уме, но всегда читала Беллу, как открытую книгу.
   — Мужчина, причина твоего румянца.
   — А кто сказал, что это мужчина? — поддразнила Белла, усмехнувшись, когда на мгновение глаза Рене расширились, прежде чем она поняла, что ее разыграли.
   — Ну, меня не очень бы беспокоило, если бы это был не он, но я в этом сомневаюсь. Так как его зовут? — настояла Рене.
   — Эдвард. Эдвард Каллен. Он акушер в нашей больнице.

Рене сжала руки и начала нетерпеливо подпрыгивать, как подросток, обсуждающий бойфрендов.

   — А он красивый?

Белла кивнула.

   — Безумно красив.
   — Ооох! Какой он? Должно быть умный, раз он врач, но что еще? — Рене хотелось знать об этом человеке все. Столько лет Белла не проявляла никакого интереса к мужчинам.
   — О, мама, он замечательный, — выдохнула Белла, — Он милый и любящий, добрый ко всем. Он прекрасный врач. Он совершенен. По крайней мере, для меня. Он играет на рояле, как профессиональный пианист. Он забавный и очень близок к семье. Он относится ко мне как к принцессе и принимает заботу в ответ. Я никогда не чувствовала ничего подобного, что ощущаю, находясь с ним рядом.

Рене вздохнула и взяла Беллу за руку.

   — Он кажется замечательным. Ты любишь его?
   — Я люблю его, и он любит меня, мама.

Рене крепко обняла дочь. Белла почувствовала себя маленькой девочкой, находящейся в безопасности в руках матери, зная, что ей ничто не причинит боль.

   — Я так рада за тебя, детка. Должна признаться, я немного за тебя волновалась. Ты никогда ни к кому не проявляла интереса. Я беспокоилась, что Форкс слишком мал, и ты останешься одинокой, и только твоя работа скрасит одиночество. Я уже хотела тебя убедить расправить крылья, переехать куда-нибудь, чтобы ты встретила того, с кем хочешь быть, — она погладила дочь по голове и продолжила, — А сейчас ты нашла его.
   — Да, мам, я встретила его. И он любит меня.
   — Почему он не прилетел с тобой? Я хотела бы с ним познакомиться.
   — Он переехал всего несколько месяцев назад, поэтому завтра работает. Кроме того, я бронировала билет раньше, чем мы начали встречаться, а ты же знаешь, взять еще один билет в канун Рождества практически невозможно.
   — Да, наверное, это так. Ужасно. Но вы оба просто обязаны вернуться и приехать уже вдвоем, — Рене пристально посмотрела на дочь, — Белла, ты думаешь, Эдвард тот «единственный»?

Белла осторожно кивнула.

   — Думаю, да, мам. Очень на это надеюсь, по крайней мере.
   — Моя влюбленная девочка! — Рене восторженно захлопала в ладоши. Затем наклонилась ближе и заговорщически прошептала, — А он хороший любовник?
   — Мама!
   — А что? Очень важно, чтобы вы оба были сексуально совместимы, иначе бы у вас возникли проблемы чуть пониже, — указала Рене.

Белла покраснела на слова матери.

   — У нас нет проблем в этой области, хорошо, мам?

Рене улыбнулась.

   — Значит, он хорош в постели, — сказала она, кивая головой, — Это хорошо.
   — Может, сменим тему, пожалуйста?

Рене неохотно согласилась, и они недолго проговорили, пока Беллу не одолела зевота.

   — Пожалуй, я пошла спать, — заявила Белла, встав и потянувшись.
   — Я тоже. Теперь хоть ты не вскочишь ни свет, ни заря в Рождество? — Рене посмотрела на Беллу, — Ведь не сделаешь?
   — Нет, — засмеялась Белла, — Могу подождать, чтобы открыть свои подарки.

Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Белла легла спать в надежде, что ей присниться Эдвард.

*** *** ***

   — Эдвард! Земля вызывает Эдварда! — подняв голову, Эдвард посмотрел в сторону, откуда раздавался голос того, кто его звал.

Он большую часть дня провел на работе и «достал» для Форкса «первого Рождественского ребенка» в этом году. В больнице было тише, чем обычно, всего несколько сотрудников, поэтому Эдвард использовал свободное время для работы с документами.

Он скучал по Белле как сумасшедший. Ему пришлось нелегко заснуть без Беллы. Было почти физически больно не иметь ее рядом, кода он мог коснуться ее в любой момент или просто посмотреть на нее. Ему претила мысль о том, что между ними находится целый континент. И завтра не собирается наступать побыстрее.

Перед уходом на работу он позвонил Белле и пожелал ей счастливого Рождества. Они не могли долго разговаривать, поэтому этот короткий телефонный звонок должен был помочь Эдварду продержаться до вечера, пока он не позвонит ей снова.

   — Эдвард!

Перед ним стояла Элис и пыталась привлечь его внимание.

   — Что? Извини, Элис, я задумался.
   — Я уж вижу. Я целую вечность стою здесь и пытаюсь привлечь твое внимание, — Элис присела рядом с ним на диван.

Он приехал в дом родителей на Рождественский обед вместе с Элис и Джаспером. Он слишком скучал по Белле, чтобы оценить их компанию. Все играли в карты, но он предпочитал сидеть, смотреть на огонь с бокалом глинтвейна и думать о ней.

   — Прости.
   — Все в порядке. Я знаю, что ты скучаешь по ней.
   — Да, — вздохнул он, — Я знаю, это глупо. Она же уехала всего на пару ночей, но кажется, что навсегда.

Элис переплела руку с его.

   — Ты влюблен. Конечно, похоже, что навсегда. Ты хочешь провести с ней каждую минуту, каждый день вместе, если бы мог. Я знаю, что ты страдаешь, поэтому и не удивлена. Она приедет уже завтра.
   — Слава Богу, — сказал он с чувством, — Не могу дождаться, когда увижу ее, сходящую с самолета.
   — Думаю, тебе пораньше нужно будут завтра выехать, — посоветовала Элис.
   — Почему?
   — Я слышала, что завтра ухудшиться погода. Не захочешь же ты пропустить ее рейс, потому что все дороги перекроют.
   — Спасибо. Я постараюсь добраться до Сиэтла до метели. Я лучше перестрахуюсь, чем оставлю ее в Сиэтле совсем одну, — он надеялся, что из-за непогоды рейс не отменят. Что вполне возможно в зимний период.

Немногим позже Эдвард пожелал всем спокойной ночи и отправился к себе. Он пощелкал каналами, но ни на чем не остановился. Решив лечь спать, он разделся, лег поудобнее и набрал номер Беллы. Надеясь, что еще не слишком поздно и он ее не разбудит.

   — Привет.

Он мгновенно расслабился, услышав ее голос.

   — Привет, красавица. Как прошло Рождество?

Белла рассказала ему все, чем занималась, а затем Эдвард рассказал о своем вечере, проведенном в кругу семьи.

   — Господи, я скучаю по тебе, Белла.
   — Я тоже, Эдвард. Не могу дождаться, когда смогу ощутить твои руки на себе. Не могу дождаться, когда смогу поцеловать тебя.
   — Я просто хочу обнять тебя. Заняться с тобой любовью до истощения. Моя кровать пуста и холодна без тебя, малыш.

Он уловил, как Белла отреагировала на его слова.

   — И моя. И проблемы со сном.
   — Ты сейчас в постели? — спросил он.
   — Да. А ты?
   — Тоже. Что на тебе надето? — спросил он хрипло. Господи, он звучит как извращенец, — Не отвечай.
   — Почему? Я в шортах и майке, — ответила она, прежде чем продолжить, — Но на мне нет лифчика, и груди так чувствительны к материалу, — также хрипло ответила она.

Эдвард закрыл глаза.

   — О, малыш, если бы я был там, я поцеловал бы их, заставляя тебя почувствовать себя лучше.
   — Мне жаль, что сейчас ты не рядом и не можешь поцелуями доставить удовольствие.

Воспоминания о том, как именно он это проделывал, заставили его мужское достоинство укрепиться.

   — Господи, Белла. Я так возбужден, что становится больно.
   — Я хотела бы поцеловать его, Эдвард.

Эдвард не мог не застонать от желания, что вспыхнуло в нем от картинки, возникшей от ее слов.

   — Я так сильно хочу быть в тебе, любовь моя.
   — Я могу представить, что ты внутри меня, пульсируя и двигаясь, — мягко простонала Белла.
   — Малыш, потрогай себя, — попросил Эдвард, беря член в руки и медленно его поглаживая.
   — И ты тоже.
   — Да, малыш. Представляешь, что это моя рука к тебе прикасается? И мой рот, — выдохнул он.
   — Ммм... да.. ах, да, Эдвард. Я помню, как твой язык касался меня везде.
   — Боже, я практически чувствую твой вкус, — простонал Эдвард, поглаживая себя быстрее. Он слышал ее ускорившееся дыхание по телефону.
   — Я люблю, как ты дразнишь меня, пробуя меня на вкус, — проговорила Белла, ее голос становился более неустойчивым.
   — Малышка, я уже близко. А ты?
   — Да... о, Боже, да! О, Боже, Эдвард, я хочу тебя, — тихо застонала Белла.

К этому времени кровать Эдварда уже дрожала от силы движения.

   — Да, малыш. Представь, что это я двигаюсь внутри тебя, делаю тебя влажной, заставляю тебя кричать. Да! — ее мягких стонов по телефону, когда она кончала, которые он слышал, было достаточно, чтобы он пролился себе на руку.

Он откинулся на спину, пытаясь привести свое дыхание в норму. Он слышал ее рваные вдохи. Он вытащил носовой платок и убрал все следы.

   — Белла? Малыш? Ты в порядке?
   — Ммм... хмм, — выдохнула она сонно, — Ты кончил?
   — А ты не слышала? — поддразнил он, — А ты?
   — Да. Я никогда раньше не делала ничего подобного, Эдвард.
   — Не удовлетворяла себя или не занималась сексом по телефону? — спросила она с легким смешком.
   — Сексом по телефону, глупый, — мягко упрекнула она, — Мне понравилось.
   — Я тоже. Но мне нравится воплощать все в жизнь.
   — О, Господи, мне тоже, — он услышал ее зевок.
   — Тебе пора спать, любимая. Спасибо.
   — За что?
   — Что сделала это для меня. Просто я слишком скучаю по тебе, — ответил он.
   — Эдвард, я люблю тебя.
   — Люблю. Слишком сильно.
   — Увидимся завтра.
   — Считаю каждую минуту, малыш.

Когда он повесил трубку, Эдвард перевернулся и закрыл глаза, улыбка играла на его губах.

Завтра. Завтра он воссоединится со своей любимой Беллой.

Сон, наконец, сморил его.