Ехать куда-либо в таком состоянии было абсолютно невозможным. С трудом подняв голову от руля, я выдохнула раз, второй, третий, пока легкие не очистились от кислорода. Задержала дыхание, пока внутри не начало жечь, но сердце никак не хотело успокаиваться, отбивая учащенный ритм в груди и висках. Пальцы мелко дрожали, когда я нервно стягивала куртку, чтобы избавиться от внезапно нахлынувшего жара, но тут, же замерзнув, натянула ее обратно. Я попыталась сделать глубокий вдох, но воздух застрял где-то посередине, сдавив диафрагму в коротком спазме.

Главное, сейчас успокоиться. Чуть приоткрыв боковое окно, я судорожно вдохнула воздух, наполненный ароматом прелой листвы и соли с океана. В глазах плясали тысячи разноцветных искр, голова кружилась. Взглянув на себя в зеркало заднего вида, я с ужасом оглядела картину, представшую передо мной в отражении. Безумные карие глаза, наполненные испугом, искривленные черты лица, словно в самом плохом фильме ужасов. Я достала бутылку минералки и, налив в ладонь немного воды, ополоснула лицо. Голова разрывалась от невысказанных фраз и отрицаний, они пульсировали в затылке, готовые вот-вот взорвать мне мозг.

Первым желанием моим желанием было немедленно поехать к Эдварду и попросить, потребовать, а если понадобиться, умолять объяснений. Рука дернулась к ключу зажигания, но замерла по дороге, сжавшись в кулак. Нет, не так. С трудом проговаривая про себя произнесенные слова Джейкоба, я медленно переваривала информацию, которая подавляла словно многотонные бетонные глыбы.

Самое печальное, что я действительно допускала мысль, что Эдвард мог это сделать. Она просачивалась, словно тонкий ручеек, сквозь надежную, казалось бы, плотину, моей любви к нему. Я старалась, как могла не думать об этом, не позволять сомнениям разъедать то, что и без того мне с таким трудом досталось. И все-таки брешь недосказанности, всегда оставалась между нами, и сейчас в эту лазейку стремительно прокрадывались слова Джейкоба.

Я начала вспоминать, каждый день, проведенный с Эдвардом, каждую минуту, пыталась найти для него оправдание, опровержение, что-то, что развеет навсегда мои подозрения. Отец умер, когда Эдвард забрал меня в Канаду, к тому времени, как я собралась позвонить Чарли, его уже не было в живых. Я закрыла глаза, напрягая память. Даты, дни щелкали в голове с невыносимой скоростью, состыковываясь и собираясь в реальные события, укладываясь в календарном порядке. И вдруг… все разрушилось, разлетелось вдребезги на маленькие осколки, и на место этого пришла всего одна мысль: ОН МОГ. Он мог в любой момент, в любую ночь уйти, и я бы этого не заметила. Он мог уйти на охоту, а что для вампира расстояние в несколько сотен миль, с его-то скоростью, и я бы никогда не узнала о его отсутствии.
Я закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Дыхание перехватило в беззвучном плаче. Я сжала со всей силой виски и наклонилась чуть вперед, не давая отчаянию захлестнуть себя. Надо подойти с другой стороны, пока точной уверенности нет, а значит принимать скоропалительные решения не лучшая идея. Я снова коротко выдохнула, предпринимая еще одну попытку успокоиться и подумать обо всем здраво. Эдвард не смог бы так поступить со мной, это же бесчеловечно – лишить всего, только ради призрачного чувства. И потом, с чего я решила, что Блек сказал правду? Все, что я знала на данный момент – это то, что Чарли умер от сердечного приступа, и этот факт не так уж трудно проверить, ведь должны же быть врачи, которые установили причину смерти, в конце концов, если это произошло на работе, то были свидетели. Выстроив новую концепцию, я почти убедила себя, что слишком рано поддалась панике. Сердце замедлило удары, и практически вернулось в обычный ритм. И только после того, как мое состояние стабилизировалась, я не торопясь завела машину и медленно поехала обратно.
Уже подъезжая к дому Калленов, я остановила машину и снова посмотрела на себя в зеркало. К коже лица вернулся розовый оттенок, и если приложить немного усилий и улыбнуться, то есть шанс, что Эдвард не заметит перемен.

Был еще один вариант развития событий – зайти сейчас в дом, броситься ему на шею и рассказать все, что со мной случилось. Признаться, именно так мне и хотелось поступить. Я была уверенна, что Эдвард сумеет меня успокоить и переубедить, он рассмеется над злой выходкой Джейкоба, поцелует и скажет именно те слова, в которые я поверю. НО… «Но» печально висело в воздухе, словно в подтверждении того, что так будет происходить в любом случае, какова бы не была истина. А значит, если я расскажу все Эдварду, шанс узнать правду приравнивается к нулю. Выбора у меня не осталось – натянуть улыбку и делать вид, что ничего не произошло, придумать предлог, чтобы остаться в Форксе хотя бы еще на несколько дней и попытаться выяснить все самой.

Я пока с трудом представляла, как все это провернуть, чтобы не вызвать подозрений своим поведением, и в то же время получить свободу передвижений.

Я вышла из машины и стянула с себя куртку, свернув ее в несколько раз, убрала в багажник. Немного постояла под дождем, чтобы остальная одежда намокла и впитала в себя запах улицы. После всего проделанного, я снова села за руль, глубоко вдохнула и, стиснув зубы, уверенно поехала в сторону дома.

Сколько бы я не старалась контролировать свои эмоции, обмануть его у меня не получилось, стоило мне появиться на пороге, первый его вопрос был «Что случилось?». Я смотрела в его глаза, а внутри, будто невидимая рука натягивала упругую пружину. Ответить я так и не смогла, как и не смогла его обнять, я стояла и молчала, безвольно опустив руки. Он повторил вопрос еще раз, а я, едва разжав зубы, произнесла:

- Кажется, я заболела.

Я искренне надеялась, что этого будет достаточно для того, чтобы больше ничего не добавляя, подняться наверх и рухнуть, на любую первую попавшуюся кровать. Произнести хотя бы еще одну фразу, я не сумела бы просто физически. Поднимаясь по широкой деревянной лестнице и, пересчитывая про себя ступеньки, я едва сдерживалась, чтобы не развернуться и не выпалить Эдварду все, как есть.

- Эдвард… - я остановилась на верхней ступени, и несколько секунд посмотрев перед собой, развернулась. Слова готовые сорваться, вдруг замерли на губах. – Знаешь, кого я встретила на кладбище? Гарри. Одного хорошего приятеля отца. Он был так удивлен, увидев меня, выражал свои соболезнования и пригласил завтра прийти в гости. Наша поездка может подождать?
Он кивнул, предложил вызвать врача, я отказалась, сославшись на простое недомогание, которое непременно скоро пройдет.

Назад пути не было. Завтра у меня будет время, чтобы попытаться хоть что-то узнать.

Эдвард зашел чуть позже, сел рядом со мной на кровать и ласково провел по волосам. Даже сейчас от его прохладных прикосновений по телу разлилось приятное тепло. Я потерлась щекой о его ладонь и улыбнулась.

- Как ты? – в его глазах я четко видела беспокойство. Иногда он мог быть невыносимо заботливым, оберегая меня словно экземпляр из Красной Книги. Обычно мне хотелось ответить ему тем же. Обычно.

- Жить буду, - заверила я.
- Тебе чего-нибудь принести?
Я отрицательно покачала головой.
- Кто такой Гарри? – после секундного молчания спросил он. Я ждала подобного вопроса, поэтому специально не стала придумывать вымышленного персонажа.

- Друг моего отца еще со школы, - терпеливо повторила я, а потом добавила. – Когда я была маленькая, я частенько оставалась у него, пока отец работал. У него не было собственной семьи, и он с удовольствием проводил время со мной, стоически перенося все мои выходки. Знаешь, - я улыбнулась, вспоминая то время. – Я была невыносимым ребенком с безграничной фантазией. Просидеть весь вечер дома и ничего не сотворить было для меня поступком сродни подвигу.

- Ты не сильно изменилась с того времени, - поддразнил он. – Упрямая и непослушная.
Эдвард подхватил меня за талию и прижал к себе, целуя в шею.

- И как справлялся с тобой отец? Может, мне есть чему у него поучиться?

Я резко отстранилась, заглядывая ему в глаза, надеясь увидеть хоть какой-нибудь намек на притворство, если ему есть, что скрывать, то глаза непременно бы его выдали, но он смотрел на меня потемневшим взглядом, в котором хорошо читалось лишь желание. Его ладони настойчиво гуляли по моей спине, лаская кожу, но я никак не могла забыть сегодняшний разговор на кладбище.

Я уперлась руками ему в грудь, пробормотав:

- У тебя и так хорошо получается. Я действительно плохо себя чувствую, и хочу поспать, а тебе не мешало бы поохотиться. Мне не внушают доверия твои черные глаза.

На самом деле я искала предлог, чтобы избежать близости и довольно быстро нашла. Похоже, мои слова задели его, он замер и отодвинулся.

- Кажется, один раз ты уже проверяла мою выдержку, - холодно заметил он.
- Тогда мне было все равно.
- Ты до сих пор боишься меня? – не смотря на то, что это был вопрос, в его голосе проскользнули утвердительные интонации, говорящие о неоспоримости этого факта.
- А моя кровь стала как-то по-другому пахнуть?
- Я давал тебе повод думать, что могу причинить тебе вред?
- Смотря, что считать поводом, – не удержалась я.
Мы с минуту смотрели друг другу в глаза.
- Ты права, - тихо произнес он и резко поднялся. – Спокойной ночи.
В следующую секунду дверь за ним захлопнулась. Я тоскливо посмотрела в тут сторону, где только, что сидел Эдвард и тяжело вздохнула. Ну, что ж, все, что могла, я сегодня совершила.

Утром я проснулась в гордом одиночестве. Редкое утро начиналось без Эдварда. Как правило, за минуту до того, как я проснусь, он начинал покрывать мое тело нежными поцелуями, от чего процесс пробуждения становился невыносимо приятным и наше, уже совместное нахождение в постели, затягивалось на неопределенное время.

Без него даже утро не могло начаться по-человечески, я раздраженно скинула одеяло, и тут вспомнила события вчерашнего дня. Голова мгновенно очистилась от посторонних мыслей. Приняв душ и быстро одевшись, я спустилась вниз. Никого. Секунду я растерянно обводила взглядом пустую гостиную. Досада от того, что его не было, сменилась желанием немедленно действовать, не тратя драгоценного времени. Выглянув в окно, я убедилась, что машина на месте, и, схватив ключи, вышла на улицу.

Добравшись до центра города, я позвонила Гарри. Он был единственным человеком, кто мог предоставить информацию, от которой я смогла бы оттолкнуться. Мне ответили не сразу, но когда в трубке послышался его низкий голос, то я на несколько мгновений растерялась. Собравшись мыслями, я представилась и спросила, как у него дела. Повисла долгая, мучительная пауза, словно он никак не мог вспомнить меня.

- Белла? – переспросил он, прочистив горло. Я представила его, стоящего в центре небольшой гостиной с трубкой в руке и растерянно моргавшего.

- Да, Гарри, это я. У меня очень мало времени и мне нужна твоя помощь, – наспех выпалила я, разглядывая солнечные блики на черном асфальте.
Будто не услышав, он спросил на свободе ли я, и как у меня дела, я ответила, что да, на свободе, а дела у меня просто прекрасно и снова повторила в точности предыдущую фразу.
- В чем дело? – его голос в мгновение переменился, зазвучал собрано и напряженно, так, что я без труда узнала в нем бывшего военного.
- Кто занимался похоронами отца?
- Я.
- Хорошо, мне нужны кое-какие документы для оформления страховки. В каком морге находилось тело? – на последнем слове я поперхнулась, посчитав кощунственным так называть своего отца, но времени на угрызения совести не было.
- Если тебе нужна эта информация, то обратись в похоронное бюро, они всегда берут на себя эти обязанности.
Я уточнила название и адрес бюро, поблагодарила за помощь и собиралась прощаться, как Гарри тихо спросил:
- Белла, зачем тебе это? Что случилось?
- Все хорошо. Только документы и ничего более, я же сказала, - как смогла, успокоила я его.
- Если ты в Форксе, то обязательно заходи. Я буду рад тебя видеть.
Я еще раз поблагодарила, пообещав, что как только закончу со всеми делами, то непременно зайду и отключилась.

Дальше у меня было два пути: похоронное бюро и архив. Немного подумав, я включила туда же еще и дом, где я провела свое детство. Когда я впервые вернулась в Форкс, я первым делом отправилась туда и не узнала некогда скромный коттедж отца. Тогда я не особо вдавалась в подробности, быстро переговорив с новой хозяйкой, я узнала все, что мне нужно и распрощалась, теперь же в силу новых обстоятельств мне хотелось задать ей несколько вопросов.

Сверив по карте адреса, я выбрала оптимальный путь и поехала сначала в архив. Проведя в утомительной очереди полтора часа, я вышла оттуда с копией свидетельства о смерти. Пока, я не узнала ничего нового, на светло-зеленой бумаге с гербом было написано все то, о чем я и так знала: дата, фамилия, причина. Это придало мне уверенности, и, приободрившись, я направилась в похоронное бюро.

Там дело пошло медленней, администратор – средних лет, презентабельная дама, никак не хотела давать мне нужную информацию, но свидетельство о смерти и несколько, сложенных купюр, заметно ускорили процесс. Я не знала, как поступать в таких ситуациях, поэтому действовала напролом, - мне нужны были данные, а каким способом я их добуду, меня не волновало. Я сидела в глубоком кожаном кресле бардового цвета, вдыхала тяжелый аромат цветов, приторный запах дерева и едва заметное присутствие освежителя воздуха. Вообще, вся обстановка этого помещения оказывала не лучший эффект вследствие чего, у меня разболелась голова и нервно постукивая пальцами по подлокотнику, я отвернулась к пыльным темным портьерам, ожидая, пока администратор найдет нужные документы. Наконец, передо мной оказался небольшой кусочек белоснежной бумаги с адресом окружного морга при больнице Форкса и фамилией врача, делавшего вскрытие. Тогда, впервые мое сердце екнуло, я смотрела на слова, выведенные аккуратным почерком, не в силах взять листок в руки. Почему окружной морг? Если он умер в Порт-Анжелесе, вероятней всего его бы доставили в местный морг. Во рту пересохло.

- Могу ли я еще вам чем-нибудь помочь? – поинтересовалась женщина, поглядывая на выход. Она заметно нервничала, явно желая, чтобы я поскорей ушла. Я поднялась и, не попрощавшись, удалилась.

Дорога до морга отняла еще полчаса времени. Припарковавшись у невысокого серого здания, я быстро зашла внутрь. В груди все сжалось от нехорошего предчувствия. Подойдя к стойке регистрации, я улыбнулась медсестре самой невинной улыбкой, растерянно пробормотав.

- Добрый день, где я могу найти доктора Уайта?
Одарив меня тяжелым взглядом, она уточнила:
- По какому вопросу?
- Понимаете, - я проникновенно наклонилась к ней, словно собираясь доверить страшную тайну. – Я его двоюродная племянница, приехала из другого города, и тут, вышло такое недоразумение, - я выдержала паузу для усиления эффекта. - По дороге я потеряла его домашний адрес, и теперь в полной растерянности, но я точно знаю, что он работает здесь. Пожалуйста, помогите мне. Мне нужно срочно с ним увидеться.

Медсестра молчала, а я преданно смотрела на нее в ожидании ответа. На ее гладком, еще молодом лице не отразилось ни единой эмоции, а в голубых глазах замерло еле скрываемое раздражение. Она постучала кончиком пластмассовой ручки по поверхности стола и твердо заявила:
- Ничем не могу помочь.
- Пожалуйста, - растерянно повторила я, чувствуя, как глаза наполняются слезами.
- Простите, всего хорошего.
Я развернулась и на негнущихся ногах зашагала по направлению к выходу.
- Доктор Уайт давно здесь не работает, - вдруг произнесла она, смотря мне вслед. – Он уволился еще восемь месяцев назад, вам стоит поискать его в другом месте.
Я остановилась, кивнула и пошла дальше.

Выйдя на улицу, я посмотрела на часы, стрелки показывали 4.15. День неумолимо двигался к концу, а я ни на йоту не приблизилась к разгадке. Сколько у меня еще есть времени, прежде чем Эдвард начнет меня искать? Немного поразмыслив, я отключила сотовый телефон. Я не вернусь, пока хоть что-нибудь не узнаю, даже, если для этого мне понадобиться неделя. Не смогу. Если все будет хорошо, я ему объясню, и он поймет, если нет, то возвращаться мне будет некуда.

Не смотря на придуманную медсестре ложь, отыскать адрес доктора оказалось не сложно. В телефонном справочнике я без труда нашла нужный мне адрес, хотя фамилия была достаточно распространенной, оказалось, что в Форксе таких людей проживало не много. На записке оставленной любезным администратором, значилось «Дж. Уайт», таким образом, я нашла искомого человека, и с ближайшего автомата позвонила ему домой.

Тут меня ждало еще одно разочарование: выяснилось, что Джон Уайт давно переехал в другой город, не оставив никаких координат для связи. Я стиснула зубы, чувствуя, как едкая тревога заполняет душу. Дрожащим голосом, наполненным слезами, я выдала невидимому собеседнику свою плаксивую легенду о двоюродной племяннице, в надежде узнать хоть крупицу информации.

На том конце помолчали и неуверенный женский голос произнес:
- Мистер Уайт оставил на всякий случай номер телефона, правда, мы никогда ему не звонили, но возможно, вам удастся с ним связаться. Подождите немного, я попробую найти.

Я в который раз за сегодняшний день пробормотала благодарности, а через несколько минут записывала все на том же листочке цифры. Повесив трубку, я набрала новый номер, но мне никто не ответил. Я устало выдохнула, проведя ладонью по лицу, и вдруг со всей силы ударила по автомату. Такое чувство, что все сговорились против меня. Я сосчитала до десяти и, успокоившись, позвонила в адресную службу, продиктовала номер телефона, и выяснила новый адрес, по которому проживал доктор Уайт. Тот факт, что жил он теперь в Порт-Анжелесе, ничуть меня не взволновал, едва ли меня сейчас вообще могло что-либо тронуть. Только тупая боль в затылке заметно действовала на нервы. Порт-Анжелес, так Порт-Анжелес. Двигаясь больше на автомате, я села в машину, и, переключив скорость передач, выехала на центральную трассу. Если потороплюсь, то часам к семи, буду там.

Порт-Анжелес встречал меня тусклыми фонарями, блестящим от дождя асфальтом и чуть заметным соленым запахом с залива. Я ехала по узким улицам и искала нужный адрес, напряженно вглядываясь в темноту. Наконец, остановившись у нужного дома, я быстро вышла из машины, поднялась на второй этаж, и, не обнаружив звонка на двери с фамилией Уайт, громко постучала. Тишина. Я постучала еще раз и еще раз. Никого.

- Черт! – выкрикнула я, продолжая барабанить по фанерной двери. – Черт, черт, черт!
Вдруг соседняя дверь осторожно приоткрылась, и из нее показалась пожилая женщина.
- Что вам здесь надо? – требовательно спросила она.
- Я ищу доктора Уайта, - не поворачиваясь, произнесла я.
- Его здесь нет.
- Как нет? – почти шепотом спросила я, чувствуя, что готова тут же расплакаться.
- Вот так нет, - усмехнулась она. – А ты кто такая и зачем тебе нужен Джон?
Я медленно обернулась и сползла вниз по стенке.
- Он же доктор, мне нужна его помощь.
- Джон? Доктор? Девочка, патологоанатомом это нечто другое, – вдруг рассмеялась она, неожиданно звонким смехом. – А вот доктор ему самому скоро будет нужен, не меньше, чем тебе.
- Он, что, умер? – тихо спросила я, не понимая, что она имеет в виду.
Женщина замолчала.
- Нет. Он в баре на другой стороне дороги стремительно к этому приближается. Найдешь его, передай, чтобы не шумел, когда будет возвращаться домой.

С этими словами дверь с шумом захлопнулась, и я осталась сидеть одна в гнетущей тишине.
Я действительно нашла его в небольшом баре через дорогу. Ошибиться было практически невозможно – в тесном, душном помещении находилось всего несколько человек: две пары и один пожилой мужчина. Он сидел за барной стойкой, ссутулив спину и смотрел, не моргая на бокал с темной жидкостью.

Я быстро подошла к нему и села рядом. У него были тонкие черты лица, глубоко посаженные голубые глаза, и шапка взъерошенных, почти седых волос.

- Мистер Уайт? – на всякий случай уточнила я. Он повернулся в мою сторону и кивнул.
- Меня зовут Изабелла Каллен и у меня к вам несколько вопросов, - не стала ходить вокруг да около я и сразу приступила к делу. Сегодняшний день, настолько вымотал меня, что на пируэты не хватало ни сил, ни желания. – Я буду рада, если вы сможете мне помочь.
- Ты из полиции? – встрепенулся он, подозрительно меня оглядывая. – Покажи значок.
Он был изрядно пьян, я видела, как блестят его глаза, а речь звучала хоть и связно, но в каком-то замедленном темпе.
- Нет, я не из полиции.
- Тогда чего ты хочешь?
- Я хочу, чтобы вы ответили мне на несколько вопросов, - терпеливо повторила я. – Это касается вашей работы в Форксе.

Он улыбнулся одними уголками губ, словно прикидывая в уме, что ответить.
- А с чего тогда я должен отвечать на твои вопросы? – наконец, выговорил он. – Работа не блеск, да и те, кого она касалась, уже вряд ли кого-то заинтересуют.
Уайт тихо рассмеялся своей шутке и сделал большой глоток из бокала.
- Меня интересуют, - твердо заявила я.
- Прими мои поздравления! И откуда такой интерес? Если хочешь послушать страшилок на ночь, то угощай.

Я кивнула и бросила пару купюр на стойку бара, заказав еще выпивки. Когда перед ним появился очередной бокал, Уайт жадно его осушил и снова посмотрел на меня. Похоже, его соседка была права, он уверенно шел по пути алкоголизма. Об этом говорили и мешки под глазами, и одутловатое лицо, и мелко дрожащие пальцы. Я, подавив раздражение, продолжила.
- Примерно восемь месяцев назад вы делали вскрытие моему отцу…

- Он был какой-то особенный, чтобы я его запомнил? – ухмыльнулся он. – Через мои руки прошли столько отцов, матерей, дочерей, что всех и не упомнишь. А учета, извини, я не веду.
- Его фамилия Чарли Свон.
По его лицу пробежала тень, он весь будто собрался и внимательно посмотрел на меня.
- Кто ты?
- Я его дочь.
Уайт резко поднялся и запахнул пальто.
- Вот, что, дочь, нам не о чем говорить. Всего хорошего.
Я вцепилась в его рукав и умоляюще посмотрела.
- Пожалуйста, постойте, мне важно знать, что произошло. Что случилось с моим отцом? Вы же его помните? Я вижу, что вы его помните. Умоляю, расскажите мне, отчего он умер.
Он с минуту меня разглядывал, а потом тяжело опустился обратно на стул.
- Закажи-ка еще чего-нибудь выпить.
Я послушно сделала, что он просил. Уайт долго молчал, крутя в длинных пальцах бокал.
- Зачем тебе это? И откуда ты вообще взялась?
- Мне просто надо знать, - онемевшими губами произнесла я. – Скажите мне, и я исчезну навсегда.
- Думаешь, знание принесет тебе облегчение?
- Нет. Не принесет.
- Так надо ли тебе это?
- Надо.

Он снова выпил, еще и еще, а я терпеливо ждала, когда он начнет говорить. Я уже знала, что он скажет, и от этого внутри все сжималось в предчувствии удара. Но я ждала, желая услышать это собственными ушами. Услышать от этого пьяного мужчины, что мою жизнь осталось только выбросить на помойку.

- Да, я помню, - наконец, словно через силу выговорил он. – Хорошо помню. Из-за того случая сейчас я здесь, живу в этом городе, пью в этом баре. Что там было написано в свидетельстве о смерти? Кажется, острая сердечная недостаточность… Брехня, - фыркнул он, одним глотком выпив виски. – Он умер от того, что в его теле не осталось ни капли крови. Вот так. Ни капли. Словно ее из него выкачали. Но ты ничего не докажешь. Уж, поверь мне, как медику, прошло слишком много времени. Так-то. И знаешь, почему я не боюсь тебе этого говорить? Потому, что ты ничего не докажешь. Как ни старайся. В этом я тоже кое-чего понимаю, и хоть я пьян, я так же понимаю, что мне ничего не грозит. Ты хотела знать – так знай. В Форксе происходит что-то не хорошее, и шериф в курсе всего этого. Это он попросил, чтобы я написал в свидетельстве о смерти, что у твоего отца отказало сердце, а после сделал так, чтобы я переехал в другой город. Подальше. А теперь, закажи-ка еще одну порцию и проваливай.

Но я уже не слышала его, стены ходили ходуном, я неуверенно поднялась, придерживаясь за его плечо, с минуту постояла, чтобы цветные круги перед глазами исчезли, и, оставив, ему всю наличность, пошатываясь, вышла. Проведи я еще секунду в душном баре, то, несомненно, упала бы в обморок, на тот момент, я именно этого и хотела, сбежать как можно дальше от реальности, и по возможности никогда в нее не возвращаться. В голове образовался вакуум, пустота без единой мысли. Без единого желания. Меня словно вытряхнули и вывернули наизнанку. Все знают, что бывает с лучом света, проходящим через толстое стекло. Там, в глубине, повинуясь законам физики, он преломляется и изменяет свое движение. Так и моя жизнь совершила скачок в толще произошедших событий и полностью изменила свое направление.

Я вышла на улицу и долго смотрела на проходящих мимо людей, и никак не могла понять, почему они ходят, как ни в чем не бывало, почему дома до сих пор стоят, а машины ездят, ведь я только что умерла, ведь мой мир исчез, а никому до этого нет никакого дела.

Вот и все.

Это конец.

Я стояла, не двигаясь, с сухими глазами и пустым взглядом. У меня не было слез, потому что на них не хватало сил, казалось любое действие или движение в ту же секунду рассыпет меня словно пепел. Это было хорошее слово, и как нельзя правильно характеризовало мое состояние, хотя я сомневалась, что от меня остался даже пепел.

Ну, что ж, осталось сделать финальный аккорд, последний штрих. Я достала телефон, включила и быстро набрала цифры, которые слишком хорошо запомнила вчера. Вчера, вчера все еще было хорошо, а кажется, словно в другой жизни и не со мной. Я сжала телефон, боясь поддаться воспоминаниям. Ничего не было… И никого.

- Джейкоб? – прошептала я. – Нам надо поговорить. Я в Порт-Анжелесе.

Источник: http://robsten.ru/forum/20-944-1#548612