Я сижу в большой душной аудитории и бесцельно вожу карандашом по чистому листу бумаги. Преподаватель что-то долго и очень тихо бубнит себе под нос. Я почти его не слышу, или вернее, не хочу слышать. Лекции в колледже давно превратились для меня из кладезя информации и средства для воплощения простой американской мечты в место, где можно в относительной тишине погрузиться в свои мысли. Главное, научиться не обращать внимания на посторонние шумы и абстрагироваться от окружающей действительности.

Здесь почти, так же как и в школе, те же проблемы, компании, тусовки, только в более серьезном формате. Травку заменили тяжелые наркотики, вечеринки плавно переходили в ночь, а иногда и в следующий день, больше спиртного, больше секса, все как у взрослых. Каждый старался взять от жизни, как можно больше, успеть сделать и попробовать все, что только возможно, но и этого казалось мало. Это как езда на автомобиле, когда стрелка на спидометре зашкаливает, педаль газа упирается в пол, и неважно, что впереди бетонная стена. Даже этого мало.

Были такие, которые посвящали себя полностью учебе, цель их жизни – образование, таких немного, и они ВНЕ. Вне суеты, тусовки и компании, их не приглашают на праздники, не зовут в клубы, они сами по себе с учебниками, лекциями и экзаменами.

Я ни там, ни там, и меня это, в отличие от других, не напрягает. Нет системы, нет проблем. Свободное пространство предполагает гораздо больше возможностей, чем жесткие рамки чьих-то не зрелых взглядов. Учусь я по способностям, не пуская на самотек, но и не терроризируя мозг, прежде всего, потому что не вижу смысла и конечного результата. Уговаривая Эдварда остаться в Портленде хотя бы до конца учебного года, я приводила тысячи разумных доводов, настолько разумных, что сама удивлялась своей логике, не уверенная при этом и на сотую долю в своей правоте. Что-то об образовании и перспективах, хотя не видела ни того, ни другого.

Друзей у меня нет, есть знакомые – деловые, и те по мере необходимости, например чтобы не завалить экзамен. Я вызываю интерес и любопытство, наверное, так же как и когда-то Каллены в школе, время от времени меня приглашают на вечеринки, я никогда не отказываюсь, говоря, что подумаю и не прихожу. Я не в команде. Хотелось ли мне быть там? Хотелось ли мне окунуться с головой в беззаботную студенческую жизнь, вдавить свою педаль газа в пол, и понестись навстречу «персональной бетонной стене»? Иногда. Так бывает только в восемнадцать. Но каждый день после окончания занятий в колледже меня встречает Эдвард, он обнимает и целует, и мы едем домой. И сидя рядом с ним, ощущая, такой знакомый и родной аромат, я забываю обо всем, чувствуя себя необычайно комфортно и легко. Комфорт это то, чем я всегда старалась себя окружить – квартира недалеко от колледжа, окна, выходящие на ту сторону, где по утрам не светит солнце и кафе через дорогу. Все спланировано так, чтобы мелкие неурядицы не отравляли жизнь.

Сидя на лекциях, я часто его вспоминаю, и чем дольше времени провожу вдали от Эдварда, тем чаще думаю о нем. Это получается непроизвольно, просто иногда мне кажется, что без него я теряю уверенность в жизни, основу без которой все становится слишком шатко. Это чувство появилось почти сразу после нашей встречи в кафе, я хорошо помню этот момент.

Я собираюсь уходить, заставляю себя подняться и делаю шаги к двери, самые трудные шаги в жизни, потому что больше всего мне хочется вернуться и умолять его остаться со мной, но позволить этого я себе не могу. Окрик бармена. Сердце начинает отдавать глухим стуком в висках, и я испуганно оглядываюсь. Мне неловко за свою слабость, за то, что так и не смогла отказаться от него. В одно мгновение все меняется, и я оказываюсь в его объятиях. Он успокаивает меня, вытирает непрошеные слезы, не веря в происходящее прижимаюсь к нему сильнее, то ли от отчаянья, то ли для того, чтобы убедиться, что это не мираж, который исчезнет, когда воспаленный рассудок расставит все по своим местам.

По дороге ко мне домой, он ни на секунду не выпускает мою руку. Едва переступив порог, Эдвард подхватывает меня за талию, прижимая к стене, и жадно целует в губы. Его ладонь, скользящая по внешней стороне бедра, приподнимает ткань легкого летнего платья, и замирает чуть ниже талии. Короткий вздох, и мои пальцы запутываются в его волосах, притягивая как можно ближе к себе. Я дрожу от его близости, но мне этого недостаточно, как никогда мне хочется чувствовать его всего, каждую секунду, каждой клеточкой кожи.

- Долгожданная, – тихо произносит он, позволяя мне сделать вдох. Это слово я буду слышать от него еще не раз, он часто повторяет его, но тогда оно звучало особенно нежно, с горьковатым привкусом, таявшим на губах.

Я, словно сквозь пелену слышу его шепот.

- Моя, - повторяет он, осторожно расстегивая сзади молнию у меня на одежде. Платье с тихим шорохом скользит вниз, и он, повторяя его путь, прокладывает от шеи до груди дорожку из поцелуев.

Его прикосновения, словно острые холодные льдинки, эхом отзываются на каждом сантиметре кожи. Нетерпеливо откидывая ногой платье, выгибаюсь к нему, навстречу предвкушая момент близости.

Он чуть отстраняется, проводя пальцем по овалу моего лица, и задержавшись на подбородке, приподнимает мою голову верх. Я открываю глаза, тут же встретившись взглядом с ним.
- Моя, - снова произносит он, касаясь нежным дразнящим поцелуем губ.

- Не останавливайся, - требую я и не могу узнать собственного голоса, столько в нем желания и мольбы. – Прошу тебя.

Дважды повторять не нужно, он накрывает мой рот требовательным поцелуем, проникая языком внутрь и дотрагиваясь кончиком до моего. Дыхание сбивается, я тихо рычу, прикусывая его нижнюю губу. Мои руки торопливо расстегивают пуговицы на его рубашке, пока, наконец, ладони не скользят по обнаженному телу, повторяя линии мышц, вырисовывая круги на идеально гладкой коже. Я прижимаюсь к нему всем телом, не желая оставлять между нами ни одного сантиметра. Эдвард с легкостью подхватывает меня за талию, и я послушно обвиваю его ногами, продолжая целовать.

Реальность растворяется в его нежных ласках, я не замечаю, как мы оказываемся в комнате, он осторожно опускает меня на кровать, покрывая поцелуями каждый сантиметр моего тела, словно желая насытиться. Его дыхание щекочет кожу, доводя до неистовства. Мне кажется, что эта пытка никогда не кончится, из горла вырывается короткий стон, когда его ладонь скользит по внутренней стороне бедра, медленно, не спеша, оставляя полыхающий след на коже. По телу разливается горячая волна наслаждения, сметая последние остатки разума.

Да, он тоже был долгожданным, и только после полугода разлуки, я понимаю насколько. Его близость сводит с ума, я готова умолять, чтобы он не тянул. Желание принадлежать ему без преград, уговоров, преобладает над всем остальным. Только ему. Всегда. Я вижу, что он испытывает то же самое, я вижу это в его потемневших от страсти глазах, и, не смотря на то, что он готов меня взять немедленно, он продлевает момент моей полной и безоговорочной капитуляции перед ним.

Обвив одной рукой его шею, и подставляя губы для горячих поцелуев, второй я тянусь к молнии на его джинсах. Пальцы дрожат, справляясь с застежкой.

- Никогда больше не оставляй меня, - шепчу я, обводя контур его губ, кончиком языка. Моя рука на мгновение останавливается в области его сердца.

- Я буду с тобой всегда, - тихо произносит он, притрагиваясь губами к мочке уха.
- Всегда? – переспрашиваю я, стягивая с него джинсы.
- Вечно.

Он приподнимается, окидывая меня взглядом полным желания, и отбрасывает джинсы. Его ладони медленно скользят по моим плечам и останавливаются на бедрах. Он снова начинает целовать все мое тело, но, уже не сдерживая себя, настойчиво и требовательно. Его язык рисует на коже невообразимые узоры, заставляя меня извиваться под ним.

Я притягиваю его к себе, запуская пальцы в волосы.

- Пожалуйста… Прямо сейчас… - слова тонут в поцелуе.
На мгновение мое дыхание обрывается, его имя непроизвольно срывается с губ, тело дрожит от напряжения внизу живота.

Как долго можно чувствовать мужчину внутри себя, не двигаясь? Мгновение? Вечность? Я приподнимаюсь к нему навстречу, желая как можно глубже ощутить его в себе. Для меня не существует ничего другого, только он, только его руки, сжимающие мои плечи.

Мир переворачивается, даря ощущение свободы полета, словно при прыжке вниз головой с огромной высоты. От каждого движения, от каждого прикосновения.

Способен ли мужчина свести с ума? Я была на грани безумия, предаваясь любви с ним.

Так продолжается изо дня в день, мы, словно испытываем свою страсть на глубину и никак не можем насытиться друг другом. Каждый его поцелуй, как тот первый, от которого кружится голова и туманится сознание. Каждое его прикосновение отзывается в теле бурей эмоций. Всегда. Неизменно.

Лекция окончена, я собираю со стола книги и тетради, и, запихнув все сумку, планирую уйти.

- Эй, Каллен, не хочешь сегодня сходить на вечеринку в честь окончания недели? – вдруг раздается сзади меня голос сокурсницы. Я оборачиваюсь, и пока пытаюсь вспомнить ее имя, она продолжает:

- Будет весело, обещаю.

- Я подумаю, - привычно отвечаю я и делаю еще одну попытку уйти, но ее слова настигают меня уже в дверях.

- Все самое интересное пропускаешь, - недовольно протягивает она. – Тебя, наверное, муж не пускает, так бери его с собой.

Я слышу в ее голосе издевку, от чего челюсть начинает сводить, я останавливаюсь и делаю пару глубоких вдохов, и только после этого смотрю на нее. В аудитории повисает глубокая тишина, настолько глубокая, что кажется вязкой. Остальные ученики замирают, внимательно следя за развитием событий. Стычки здесь не редкость, редкость, когда дело касается меня. Свое право находиться в стороне я завоевала, и редко кто осмеливался его оспаривать.

- Я подумаю,- вкрадчиво повторяю я, не разжимая зубов. Если девочка сообразительная, то догадается, что продолжать не следует. Это чревато последствиями, и не всегда хорошими.

Она кивает и подходит ближе.

- Приходи, будут травка и мальчики, или тебя дома трахают так, что пропадает желание для того и другого?

Первой ее ошибкой было то, что она подошла ко мне на расстояние вытянутой руки, а второй, что сегодня не осталась сидеть дома, пить чай и смотреть телевизор. Ей Богу, проблем было бы гораздо меньше.

Я делаю шаг вперед, замахиваюсь и со всей силой бью кулаком ей по лицу. Без слов, без предупреждений. Суставы соприкасаются с твердыми костями ее челюсти и взрываются пронзительной болью, но я уже не обращаю на это внимания. Мне мало, и глядя в ее расширенные от ужаса и неожиданности глаза, я добавляю удар коленкой в живот. Она коротко выдыхает и сползает на пол.

- Я подумаю, сука, - рычу я.- Обязательно подумаю, но тебя там точно не будет.

- Кто-нибудь, остановите ее! – разносится крик преподавателя, оправившегося от первого шока, но я уже успокаиваюсь, подхватываю сумку и направляюсь на выход.

- Я подниму вопрос о вашем отчислении, - вдогонку слышу его слова. – Это уже не первый случай!

Да, случай не первый, именно поэтому меня и не трогают, а эта видать чего-то не уловила в ситуации, за что и получила как минимум вывих челюсти. Я облизываю саднящие костяшки пальцев.

- Сколько угодно, - бросаю я и ухожу.

Конечно, до отчисления дело не дойдет, так, похожу по кабинетам, послушаю выговоры, мне погрозят пальчиком и успокоятся. С кем не бывает, не выдержали нервы перед экзаменом, сорвалась, обычная, в общем, ситуация в подобных заведениях. Моя учеба нареканий не вызывает, колледж посещаю регулярно, ну а то, что характером не вышла, так это просто лезть ко мне не надо и все обойдется.

В коридоре меня догоняет однокурсник, и, пристраиваясь рядом, произносит.

- Здорово ты ее, она давно напрашивалась.
- Правда? Значит, по заслугам.

Даже если бы это было не правдой, мне все равно. Она заслужила, и это единственное что имеет сейчас значение.

- Ты действительно собираешься прийти сегодня к Кевину? – уточняет он, с плохо скрываемым любопытством.

- К Кевину? Я подумаю, но теперь хоть знаю, куда в случае чего идти.

На самом деле я не знаю, кто такой Кевин, я не знаю того, кто идет рядом со мной, я не знаю ту, которая осталась в аудитории с разбитыми до крови губами. Их имена сливаются для меня в одно трудно произносимое слово и объединяются в однообразную массу, но если постараться и напрячь мозги, то можно попробовать их разделить.

- А у тебя не будет проблем с…

- Не повторяй ошибок предыдущих, - довольно резко обрываю его я, зная, что дальше за этим последует. Я не хочу, чтобы кто-нибудь обсуждал Эдварда, пусть вскользь, пусть намеком. Никак. Мне неприятно слышать от кого-либо упоминания о нем, тем более в таком тоне. Я не готова ни с кем его делить, даже на словах.

- Я просто спросил.
- Хорошо, тогда до встречи!

Я выхожу на улицу, оглядываюсь и вижу Эдварда. Он стоит рядом с машиной и его взгляд устремлен прямо на меня, словно он точно знает, когда я появлюсь.

Я непроизвольно улыбаюсь, сбегая с лестницы, и оказываюсь в его объятиях. Он целует меня, и все неприятности прошедшего дня растворяются на его губах. Как всегда. Стоит ему обнять меня, и я забываю обо всем, мир замирает, и все краски блекнут в сравнении с тем светом, что я вижу в его глазах. Это кажется таким правильным, мой мир внутри него и вращаюсь я только вокруг его Орбиты. Он, словно уравновешивает мое шаткое положение, как только я где-то оступаюсь и начинаю движение против течения, он оказывается рядом, и баланс восстанавливается.

- Привет. Как дела?

- Отлично, - вру я и сажусь в машину. Не совсем вру, сейчас у меня действительно все отлично, а остальное не важно. Я вспоминаю о разбитой руке и прячу ее в карман. Больно.

Он садится за руль, заводит машину, вдруг на секунду замирает и медленно поворачивается ко мне. Я делаю вид, что ничего не замечаю.

- Белла, что случилось? – улыбка слетает с его лица.
- Ничего. Поехали, – я стараюсь говорить непринужденно.
- Что случилось? – повторяет он, наклоняясь ко мне. Отпираться дальше бессмысленно, но очень хочется.
- Поехали.
- Дай руку.

Меня всегда удивляли модуляции его голоса, от нежно-бархатных до стальных. Для того, чтобы выразить свои желания, ему даже ничего не надо предпринимать, а просто произнести несколько слов нужным тоном. Этого вполне достаточно. Не для меня.

- Зачем? – улыбаюсь я. – Хочешь предложить руку и сердце?

- Они давно твои, - он быстро хватает меня за запястье и вынимает из кармана руку. Я морщусь, когда материал неприятно скользит по рассеченной коже. От его прохладных прикосновений становится чуть легче, боль отступает.

- Что случилось?
- Ударилась.

- Я знаю, от чего это бывает, - голос набирает угрожающие тембры. - Что произошло? Почему ты опять подралась?

Если бы ты только знал, что все это из-за тебя, ты бы, наверное, разнес здание к чертям собачьим. Но разве девочки дерутся из-за мальчиков? Я дралась, чтобы никто и никогда не смел говорить о тебе в подобном тоне. Я дралась за тебя, за свою любовь к тебе, но тебе этого знать необязательно, ты так меня оберегаешь, а я оберегаю тебя. Как умею.

- Да, ничего особенного, - я очень хочу, чтобы он мне поверил и не задавал больше вопросов, потому что от его легких прикосновений к ладони, голова идет кругом и все остальное отходит на задний план. - Правда. Мы просто не пришли к взаимопониманию.

Он качает головой и устало выдыхает.

- Белла, сколько тебе лет?

В этом вся беда. Мне восемнадцать и к этой цифре не припишешь единичку, чтобы сравнять наш возраст. Я часто поддаюсь импульсам и мне проще ударить, чем проигнорировать, я думаю сердцем, он головой. Мне восемнадцать, и я склонна к необдуманным поступкам, мне постоянно надо что-то доказывать, иногда даже самой себе.

- Поехали, а? - прошу я и высвобождаю руку.

Иногда я задаюсь вопросом, кто из нас любит, а кто позволяет себя любить? Внутри я постоянно чувствую барьер, не дающий мне раскрыться полностью, расслабиться и наслаждаться жизнью. Я уверена, он не представляет, что на самом деле значит для меня, потому что я сама не даю ему этого понять, отчасти от того, что до сих пор мне все это кажется неправильным. Что так не должно быть. Нельзя сводить все точки соприкосновения к одному человеку, нельзя любить ТАК того, кого ненавидела. Даже пресловутое слово «люблю» не срывается с легкостью с кончика языка, а преодолевая невидимые препятствия, тяжело ухает вниз. Я не люблю, я дышу им, это гораздо важнее. И этого я боялась, и не хотела показывать... и сопротивлялась, надеясь оставить частичку, сохраненную для себя, а не для него.

Всю дорогу до дома мы молчим. Приехав, я бросаю сумку на пол и направляюсь в душ, стягивая на ходу майку. Под горячей водой рука начинает пульсировать протяжной болью, я стараюсь игнорировать неприятные ощущения, прислонившись лбом к холодному кафелю и закрыв глаза.

- Меня пригласили сегодня на вечеринку, - громко заявляю я, выйдя из душа, обернувшись полотенцем. Он стоит спиной ко мне и никак не реагирует на мои слова, я добавляю. - И я собираюсь пойти.

- Нет, - коротко отвечает он, не поворачиваясь. И в одном его слове я слышу бескомпромиссный отказ, который едва ли удастся опровергнуть. Спорить и переубеждать бесполезно, иногда он может проявлять удивительную стойкость. А еще, если прозвучало «нет», то это действительно «нет» и другие варианты не предполагаются. Я все это знаю, но любое действие вызывает противодействие.

- Это был не вопрос.

Он медленно, очень медленно поворачивается и внимательно на меня смотрит. В такие моменты, я боюсь его, боюсь взгляда темно-золотых глаз, он напоминает мне зверя. Ласкового, нежного, но зверя.

- Белла, любимая, не заставляй меня повторять дважды,- тихо произносит он, и я невольно делаю шаг назад.

Нет, значит, нет.

- Почему?

- Потому, что я не хочу, - он приближается ко мне и берет за плечи. Его ладони скользят по влажной коже вниз, перемещаются на полотенце и осторожно его снимают. Я едва дышу, как завороженная наблюдая за его действиями. Тем временем, он продолжает, - я не хочу, чтобы ты там находилась, чтобы к тебе кто-то прикасался, смотрел на тебя и мысленно раздевал, - он касается губами мочки уха и шепчет. - Я не хочу, чтобы ты находилась среди пьяных подростков, потому, что если хоть кто-нибудь дотронется до тебя пальцем, я убью его и мне все равно, кто это будет. Ты моя.

- Это смешно, - я собираю остатки самообладания и стараюсь, чтобы мой голос звучал твердо, но его близость уже путает мысли и уводит разговор в совершенно другом направлении.

- Нет, - выдыхает он и уверенно целует мои губы.

И это действительно не смешно. Однажды мы с Эдвардом зашли в небольшое кафе. Пока приносили заказ, я засмотрелась по сторонам, неожиданно заметив среди других посетителей знакомое лицо. Я напрягала память, пытаясь вспомнить, где я могла его видеть. Мужчина мне явно кого-то напоминал, возможно, он был просто похож чертами лица и типажом, но...

- Белла, посмотри на меня, - вдруг услышала я голос Эдварда. Я рассеяно кивнула, продолжая смотреть в сторону и эксплуатировать память.

- Белла..., - он взял мое запястье в руку и сжал. Достаточно ощутимо, чтобы повернуться и удивленно на него взглянуть. Наши взгляды встретились, его глаза потемнели, прожигая меня на сквозь.

- В чем дело? Отпусти, ты делаешь мне больно!

- Просто посмотри на меня.

- Я это и делаю, - я начала терять терпение и попыталась высвободить руку, но не тут-то было, его пальцы стальным обручем сжимали мое запястье.

- Хочешь узнать, что он думает о тебе? – зашипел он, наклоняясь ближе.
- Кто? – чуть не закричала я.
- Тот на кого ты неотрывно смотришь уже пять минут.
- Я не… - начала было я, но тут же прервалась. – И что же?

Он на секунду замолчал, плотно сжав зубы.

- Ты ему нравишься, - процедил Эдвард. – И он был бы не против…

- Достаточно, - оборвала я и медленно перевела взгляд в сторону, едва заметно усмехнувшись незнакомцу, потом снова посмотрела на Эдварда, и неожиданно, даже для себя, рассмеялась.

- Ты ревнуешь, - сквозь смех заключила я, и это открытие стало для меня чем-то новым и невероятно приятным, хотя после этого случая, я еще много раз убеждалась, что по силе ревность ничем не уступает любви, а в чем-то даже превосходит.

С тех пор я не раз практиковала нечто подобное, умело выписывая на этом чувстве разнообразные виражи. Мне нравилось дразнить его, нравилось разжигать жгучий огонь в глазах, а после ощущать сладкую остроту на губах от его поцелуев. Это были опасные игры, и сам он становился неуправляемым, но это того стоило.

Я любила, когда он переставал сдерживать себя, его движения становились резкими, а ласки настойчивыми и требовательными. От его пальцев на коже оставались красные следы, а тело болело от стальных объятий. Грань, которую он никогда не переступал по отношению ко мне, в такие моменты как никогда оказывалась совсем рядом, и мне до дрожи хотелось ее переступить, чтобы узнать, что же бывает, когда вампир теряет контроль над своими чувствами.

Он называл меня дерзкой и непослушной, но если бы он только знал, как мне хотелось быть послушной с ним. Только с ним. Всегда. Чувствовать его рядом, отдаться и всецело принадлежать ему. Не замечать ничего вокруг, смотря в его глаза, тонуть в их золотой глубине, не прерываясь ни на мгновение. Стоило ему появиться рядом и заключить меня в кольцо своих рук, как все встало на свои привычные места, так как должно было быть. С первой же секунды.

Он говорил, что я строптивая и непокорная, но только с ним я жаждала быть покоренной. Никогда я не испытывала ничего подобного, до дрожи, до боли в висках, от его прикосновений, от его поцелуев, от его сильных рук, сжимающих мою талию. Никогда я не испытывала такого захлестывающего желания, едва мои пальцы касались его гладкой кожи. Это походило на одержимость, на сладкую и мучительную, но одержимость.

Он повторял, что я самая желанная и любимая, каждый день, даря невыносимо страстные и нежные поцелуи. От одних интонаций его голоса, внутри все замирало и разливалось приятным теплом по телу. Знал ли он, какое имел влияние на меня? С самой первой нашей близости, с самого первого прикосновения, когда моя душа была полна ненависти, но несмотря ни на что, тело предательски тянулось к нему.[i]

Источник: http://robsten.ru/forum/20-944-1