Она закрыла глаза, развернулась к лесу и сосредоточилась. Медленно она втягивала носом воздух. А затем пригнулась, и, опустившись низко к земле, хищно и невероятно грациозно, поплыла на восток.

Я последовал за ней, затаив дыхание. Ее по-кошачьи опасные движения безраздельно захватили мое внимание, приковывая взгляд сильнее прежнего. С напряженным любопытством я наблюдал за ней.

Хищная грация приводила в восхищение - плавные движения, исполненные мощи. Она была действительно не похожа на новорожденного вампира. Их движения поначалу отличаются резкостью, некоторой грубостью, преобладающей силой. Белла же была скорее похожа на молодую львицу: нежная, по-кошачьи изящная, обманчиво мягкая, но в то же время грозная и опасная. Так ведут себя вампиры после года жизни, когда полностью принимают свою новую сущность и приобретают контроль над ней. У меня снова возникло ощущение, что Белла была рождена для вампирской жизни - так легко она вошла в нее. Наблюдать за ней было настоящим удовольствием.

Когда мы вошли под тень лесной чащи, я наконец смог выделить запах, на который она идет.

Горный лев?

Моя рука непроизвольно сломала маленькое дерево, за которое я схватился. Любопытство стало обжигающим.

То, что наши предпочтения совпали, явилось еще одним поводом для радости. Мой рот наполнился ядом. Я был околдован. Предвкушение влекло меня вперед.

Я пригнулся, возбужденный жаждой, которую видел в глазах любимой, и знал, что сам стал сейчас похож на хищника. Я крался за ней, наблюдая на некотором расстоянии, чтобы не отвлечь случайно своим присутствием. Но я был поблизости - я не мог оторвать завороженного взгляда от ее идеальных движений.

Чем выше мы поднимались, тем меньше вокруг становилось зелени. Запах смолы и хвои усилился, как и запах льва – теплый, куда острее и приятнее лосиного. Через несколько секунд я услышал приглушенные удары огромных лап. Звук шел сверху, не с земли, и Белла инстинктивно взобралась на серебристую ель, заняв стратегически выгодную – более высокую – позицию. Молодец.

Я бесшумно запрыгнул на ветку над Беллой, которая обеспечивала наилучший обзор, и, затаив дыхание, смотрел.

Белла вглядывалась вниз, в сплетение хвойных лап, высматривая добычу и выбирая идеальную траекторию для прыжка, и наконец мягкие удары донеслись снизу - источник запаха был совсем рядом. Мои глаза выхватили из окружающего мира движение, соответствующее звукам, и я увидел огромного рыжего льва, припавшего к толстой ветви ели. Он был очень большой, раза в четыре крупнее Беллы, и не сводил взгляда с земли – тоже охотился. Хвост льва подергивался: он готовился к броску.

Красивая и хищная, Белла, ни секунды не колеблясь, сделала стремительный прыжок вниз и возникла передо львом.

Моя рука самопроизвольно вцепилась в ствол дерева, круша древесину. Страх за безопасность любимой был слишком привычным, чтобы быстро справиться с ним. Сердце похолодело и застыло в муке - моя жена стояла передо львом.

Тот почувствовал дрожь дерева и развернулся, взвизгнув от ярости. Он выпустил когти и угрожающе замахал лапами в воздухе - не только с угрозой, но и со страхом, инстинктивно чувствуя превосходство врага над ним, опасность, которую источает хрупкая на вид фигурка.

Я с чрезвычайным трудом удерживал себя на месте - Белле моя помощь не требуется. Несчастное дерево под моей рукой застонало, когда пальцы добрались до сердцевины.

Мгновение насладившись паникой животного, маленькая фигурка метнулась вперед, и они со львом покатились в смертельной схватке. Рычание зверя быстро затихало, движения становились все слабее.

Я наконец перестал ломать дерево и успокоился. Прислонившись к стволу и скрестив руки на груди, я наблюдал за женой с удовлетворением. Я и не думал, что мне может так понравиться Белла в облике вампира. Но вдруг поймал себя на мысли, что этот факт приносит мне немалое наслаждение. Я думал, что буду чувствовать угрызения совести? Так вот, я ошибся.

Вместо этого безграничное счастье охватило меня - она была такой как я, она теперь навсегда, навечно со мной. Эгоистичное и собственническое чувство, однако, оно наполнило каждую клеточку моего тела. Моя худшая сторона одержала полную, безоговорочную победу в споре с самим собой, не оставляя места для сожалений. Монстр внутри меня ликовал, и не получал протеста.

Я смотрел на любимую с восхищением. Она - моя. Навсегда, безраздельно. Теперь никто не сможет разлучить нас, ничто не помешает нам быть вместе, а главное - я сам.

Тем временем лев затих окончательно. Белла с отвращением отбросила труп и вскочила на ноги, ее глаза блуждали в поисках новой жертвы.

Она была вся в крови льва. И платье... хмм... По моему телу пробежала сладкая дрожь... В этот миг я понял, почему Элис надела на нее это платье. Она знала!

От прекрасного шелкового материала остались лишь лоскутки: лев изрядно постарался. Прорехи и дыры, заляпанные кровью, открывали тело в самых неожиданных местах, от которых у меня перехватило дыхание. Я с трудом подавил желание броситься вперед.

Значит, Элис знала о впечатлении! Не один Эммет находил это забавным. Ну и семейка! Мне хотелось и улыбнуться, и рассердиться.

На самом деле это было совсем не смешно - в глазах Беллы пылала жажда. Возможно ли, что главный инстинкт наконец-то возобладал в ней?

Но стоило ей взглянуть на меня, как я понял, что ошибаюсь.

Она смущенно расправила то, что осталось от платья, и вытерла рот тыльной стороной ладони, после чего посмотрела на меня сконфуженно.

– Хм-м… – протянул я, совершенно не понимая, как можно быть такой хищной и такой человечной одновременно.
– Не очень хорошо получилось, да? – спросила она виновато.
– Ты молодчина, – успокоил я ее, не переставая разглядывать внезапно открывшиеся моему взору части тела. – Просто… за этим было гораздо труднее наблюдать, чем я предполагал.

Белла растерянно приподняла бровь.

– Это противоестественно, — объяснил я, — позволить тебе бороться с пумой. У меня все время было страстное желание вмешаться и атаковать.
– Глупо!
– Знаю. От старых привычек трудно избавиться, - тут я позволил себе ухмыльнуться. - Зато мне по душе твое платье.

У Беллы было такое лицо, будто она собирается покраснеть. Жаль, вампиры этого не умеют. Но я с удовольствием взял себе это выражение на заметку - быть может, я научусь отличать его.

– Почему я до сих пор хочу пить? - Белла явно пыталась сменить тему, весьма смущенная моим замечанием. Это мне тоже было по душе.
– Потому что ты молода, - пожал плечами я.
– И вряд ли поблизости есть еще горные львы, - вздохнула она.
– Зато полно оленей.

Она наморщила нос:
– Они невкусно пахнут.
– Потому что травоядные. У хищников запах больше похож на человеческий.
– Ни капельки не похож, – возразила она с сожалением, оставаясь при этом все такой же необъяснимо спокойной.

У меня возникло жгучее желание поддразнить ее. Неправильное и глупое желание - дразнить новорожденного вампира - но так нестерпимо захотелось проверить, насколько глубоко простирается ее неестественное самообладание.
– Можем вернуться, – усмехнулся я. – Если те люди – мужчины, они с удовольствием погибнут от твоих рук, – я вновь окинул взглядом ее порванное платье. – Вернее, они решат, что уже умерли и попали в рай.

Она закатила глаза.
– Лучше съедим парочку вонючих травоядных.

Она оправдала мои ожидания, и я удовлетворенно заулыбался. Неестественно, зато здорово!

Оторвавшись от дерева, все еще улыбаясь, я побежал в сторону гор, приглашая Беллу следовать за мной. Там, за водопадом, я чуял присутствие большого стада чернохвостых оленей. Не шибко вкусно, зато много.

Удивительное ощущение - бежать наравне с той, которую привык оберегать, за которую привык бояться. Невыразимое чувство - такое сильное, что у меня даже дыхание сбивалось. Словно я не мог надышаться, несмотря на то, что воздух мне совсем не требовался. Словами не описать - я радовался, как мальчишка, получивший то, о чем мечтал. Разве этого я хотел? Разве не говорил я себе много раз, что нет ничего важнее, чем ее человечность, что нет ничего страшнее, чем загубить ее душу? Но разве мог я, глядя на нее сейчас, видя ее, абсолютно прежнюю, такую же мягкую, понимающую, разумную, поверить, что в ней больше нет души? Это прекрасное создание, бегущее рядом со мной, улыбающееся мне точно той же прекрасной улыбкой, что и раньше, ну может даже прекраснее, просто не может быть тем монстром, которого я выдумал, сидя рядом с ней, спящей, темными ночами и страшась последствий неправильного выбора. Белла была прежней. Я плавился от счастья. Бороться было бесполезно - я испытывал восторг, и необузданное счастье, и упоительное чувство свободы.

А еще это платье...

Трудно сосредоточиться, мои глаза то и дело начинали блуждать среди обрывков ткани. Интересно, Элис и остальные уже достроили дом?

Мне пришлось снова сцепить зубы, досадуя на свою несдержанность. Как бы там ни было, самообладание Беллы – лишь видимость. Вряд ли в самом деле ей все легко дается. Я не должен думать о том, что мы вскоре сможем остаться наедине, и о том, что тогда смогу делать с ней. Это неправильно и очень опасно. Это крайне эгоистично. Я должен остаться джентльменом и дать ей возможность привыкнуть к новому образу, не торопить ее. Быть может, это займет чуть меньше времени, чем у обычных новорожденных, но мечтать об этом прямо сейчас было бы верхом самонадеянности. В любой момент ее противоестественное спокойствие может дать трещину под воздействием обстоятельств, не стоит испытывать судьбу. Наверняка держать себя в руках стоит ей немалого труда - больше, чем она пытается показать. Я должен проявить терпение.

Я рассердился на сестру. На что рассчитывала Элис? Она надеялась, что я поддамся соблазну прямо здесь, в лесу? Или хотела позлить меня? Или это неудачная попытка сделать мою охоту приятнее? Разве она не понимала, что новорожденный вампир думает только о крови, а не о чем-то таком? Разве не знала, что я не позволю себе и Белле даже минимальный риск? Слишком высока цена ошибки…

Невольно в памяти воскресло то видение Элис, где я и Белла в лесу перед домиком, подаренным родными. В той зарисовке будущего Белла все еще не была одержима жаждой, на ее лице пылало любопытство, в ее руках сверкал ключ…

Хмм... Наш поцелуй сразу после превращения был таким же, как и всегда, ну, может, даже чуточку прекраснее. Свободнее. Смелее. Белла не думала о жажде. Она забыла о ней, отвечая мне.

Нет, невозможно. Я отогнал навязчивые воспоминания, как неправильные. Я не должен думать так. Элис знает, что я отношусь к этому серьезно - я не стал бы рисковать, пока Белла не освоится.

И еще Эммет... "Повеселитесь хорошенько", - напутствовал он насмешливо, представляя довольно яркие образы в голове.

Похоже, все были в курсе шутки, кроме меня. Оставалось только с досадой качать головой.

Пришлось отвлечься от размышлений, потому что мы выбежали на луг, на котором паслись олени. Лучшим качеством этих оленей было то, что они держались вместе, несмотря ни на что. Не составляло особого труда насытиться за один раз, не отлавливая добычу по всему лесу. Олени сгрудились в тесную массу, и лишь отбегали на небольшое расстояние, когда мы выхватывали из их стада очередную жертву, после чего мы находили их снова и снова. Они лишь обреченно наблюдали, как их стадо редеет.

На этот раз я охотился вместе с Беллой, поскольку она уже поняла тактику.

Я не был на охоте всего чуть более двух недель. Но я был изнурен жаждой гораздо сильнее, чем предполагал. Напряжение последних тяжелых дней отпускало меня с каждым выпитым оленем, я и не думал, что так сильно проголодался. Последнее время мои потребности отошли на второй план, и только теперь я понял, что измучен.

В какой-то момент я с удивлением заметил, что Белла прекратила преследовать дичь и неотрывно следит за моей охотой. Смущение на секунду охватило меня, заставив волноваться - еще никогда она не видела во мне настоящего хищника. Но затем я поборол это чувство. Мне придется привыкнуть. Нам предстоит охотиться совместно остаток вечности. В конце концов, я осознал, что, должно быть, она нуждается в наставнике, чтобы научиться убивать аккуратно. Ее платье станет поводом для шуток в этот раз, но в следующий ее мастерство улучшится. Поэтому я целенаправленно начал показывать, что делаю.

Мои барьеры, выстроенные для защиты любимой от темной стороны моей жизни, рушились один за другим, все тайное открывалось легко и свободно. И не вызывало во мне противодействия. Впервые я позволил ей увидеть себя, и был рад. Я стал самим собой.

Рывок. Прыжок. Отточенным движением сломать оленю шею, обездвижить. Никакой борьбы. Ни единого шанса на сопротивление. Когда жертва неподвижна, пить можно неспешно, не потеряв ни капли крови. Как в танце - когда ты уже знаешь все движения, они выполняются автоматически, без усилий, красиво, непринужденно.

Признаюсь, когда я закончил, то немного побаивался встретиться лицом к лицу с реакцией Беллы. Старые привычки не исчезают за один день, и я все еще считал ее человеком: нежным, хрупким, ранимым. Она всегда меня удивляла, но что будет на этот раз? Кто знает, не вызвала ли в ней отвращение моя полностью обнаженная звериная сущность.

Но, стоило взглянуть в любимые глаза, и я вновь убедился - ее отношение ко мне ничуть не изменилось. Более того, она смотрела так, словно заворожена и восхищена действом. Созерцание полностью захватило ее, глаза горели... жаждой. Но как будто бы другой. Или мне просто так казалось, потому что я сам постоянно думал об этом...

– Что, больше не чувствуешь жажды? - спросил я шутливо, чтобы переключиться.
– Ты меня отвлек, - пожала она плечами. - Ты охотишься гораздо лучше, чем я.
– Века практики, – я самодовольно улыбнулся, ведь Белла вся перепачкалась в крови, ее платье было безнадежно испорчено, я же выглядел по-прежнему.
– Вообще-то один, – невозмутимо поправила она меня, и я рассмеялся. Все такая же внимательная к деталям. Ничего не упускает. Моя прежняя Белла. Правда, чуточку опаснее.
– Ну что, хватит на сегодня? - спросил я, с усилием заставляя себя не смотреть на клочки шелка, не скрывающие почти ничего. Не место. Не время. - Или еще поохотимся?
– Вроде хватит... - и добавила решительно: - Хочу увидеть Ренесми!

Ренесми?! Я смотрел на Беллу с любопытством. Ну что ж, пожалуй, она сможет, решил я. Если она смогла убежать от запаха человеческой крови, если смогла остановиться посреди охоты, не тронув совершенно посторонних, ничего не значащих для нее людей, разве причинит она вред малышке, родной дочери, которая к тому же и пахнет-то не совсем как человек? Да, она выдержит. Она должна увидеть нашу дочь.

Что касается остальных, с ними я поговорю. В конце концов, только я и Белла, как родители, можем решать, когда и что делать с нашей дочерью, никто не поспорит с этим. Если я так решил - так и будет. Я рискну, пожалуй. Белла уже доказала, что она не опасна. Хотя Элис наверняка уже всех предупредила.

Довольный, я подал Белле руку. Она была теплее, чем обычно, от выпитого только что большого количества крови. Ее щеки чуть порозовели, а круги под глазами практически исчезли. Только радужка пока еще была ярко-алая, но для меня это не имело значения.

Неожиданно Белла замерла, не торопясь идти вслед за мной, и я тоже нерешительно остановился. Медленно ее рука поднялась, и теплые пальцы погладили кожу моей щеки, ее глаза неотрывно смотрели, и я тоже замер, не в силах отвести от нее взгляд. Долгие несколько секунд, которые показалась мне бесконечными, мы просто смотрели друг на друга, и я утонул в ее пронзительных глазах, в чувстве, охватившем все мое существо. Будто мы не видели друг друга вечность, или видели друг друга впервые - в этом взгляде выразилось все, что мы долгие несколько недель хотели сказать друг другу и не могли: любовь, боль, страх, надежда, и наконец, снова любовь.

Пальчики Беллы еще раз скользнули по моей щеке, так трепетно, что меня наполнила нежность. Мне так много хотелось сказать ей, но по ее глазам я видел, что она все понимает. Она чувствовала то же самое. Это был миг величайшего счастья, абсолютного разделения любви.

Аккуратно, словно пыталась контролировать свою силу, Белла встала на цыпочки и обняла меня за шею руками.

Я не был так осторожен, как она, когда обвил ее за талию и притянул к себе - так сильно, будто хотел припечатать ее к себе навечно, навсегда, и никогда не отпускать. Раньше ее тело ни за что не выдержало бы такой хватки, но сейчас ее талия лишь податливо изогнулась в мою сторону, как и должно быть - оставаясь упругой, заполняя мою грудь ощущением невероятной свободы и вседозволенности.

Я впился в ее губы с пылкой настойчивостью, и мой рот заполнился ее пряным ароматом - сейчас к нему примешивался запах лаванды и вкус крови недавно выпитых животных. Это взволновало меня еще сильнее - еще одно признание того, что она разделила со мной мой мир. Это обстоятельство вскружило мне голову - я потерял чувство реальности, наслаждаясь ее губами, целуя их безо всяких опасений, горячо, страстно. Впервые я мог позволить себе все, что хочу, без оглядки на страх причинить боль или ранить ненароком. Неистовое желание охватило меня, отчаянное, до боли.

Мои руки скользнули в прорехи в ее платье, и я приподнял Беллу над землей. Наш поцелуй перешел всякие границы, а я и не думал останавливаться.

Белла ответила мне с той же страстью, ее руки обвили меня за шею сильнее, не давая отстраниться, даже если бы я этого захотел. Ее дыхание стало прерывистым, она задрожала, сильно, всем телом, но не собиралась падать в обморок, как раньше. Вместо этого ее губы становились требовательнее с каждым мгновением, она льнула ко мне, обнимая крепче, еще крепче, а потом громко застонала, и ее язык скользнул в мой рот с такой жадностью, словно она собиралась выпить меня до дна. Неожиданное, мощное ощущение удовольствия электрической волной пронеслось по всему телу, вызывая головокружение, заставляя отступить назад в попытке сдержать собственную дрожь. Подавляюще. Всепоглощающе. Это было... оглушительно. Так сладко, что на миг я потерял способность думать и, как следствие... равновесие. Через мгновение мы валялись на земле.

- Ой, - вскрикнула она испуганно.

Было забавно вновь видеть, что мы поменялись ролями, и я рассмеялся.

- Прости, не хотела тебя свалить, - Белла выглядела виноватой. - Все нормально?

Я нежно погладил гладкую кожу ее лица. Ощущение невыразимого счастья поднялось откуда-то из глубины и затопило каждую клеточку моего тела до краев, раздуваясь как огромный шар, который невозможно охватить. Я думал, что буду корить себя, если сделаю ее такой как я? Ощущение счастья было настолько сильным, что во мне не осталось места для других эмоций.

- Даже лучше, чем нормально, - ответил я шепотом.

На ее лбу опять появилась эта тревожная складочка.

Было ли это от того, что она тревожилась обо мне? Или, может, она думала о чем-то другом?

Ах, да. Я - законченный эгоист, ведь она минуту назад говорила, что хочет увидеть Ренесми! А я имел нетерпение воспользоваться ее слабостью, и перевел стрелки на себя. Отвлек ее от того, что в данный момент гораздо важнее.

Что ж, это подождет.

Я смущенно взглянул ей в глаза, пытаясь определить, правильно ли я угадал, о чем она думает.
- Ренесми…? - спросил я неуверенно.

На лице Беллы отразилась целая гамма чувств: страх, любопытство, растерянность, нежность... Отлично, значит, мне не всегда придется ломать голову над тем, что у нее на уме.

Складочка на ее лбу стала отчетливее, а затем Белла поднялась, решительным движением потянув за собой меня.
- Ренесми! - выдохнула она, соглашаясь.


Источник: http://robsten.ru/forum/20-82-12