Громадная белая кровать, облака белого тюля на балдахине пышным кружевом спускаются вниз. Пол из беленого дерева, точно совпадающий по цвету с песчаным пляжем на острове. Стены цвета лазурного неба, и одна стеклянная, открывающая вид на миниатюрный закрытый сад. Маленький круглый пруд, гладкий, как зеркало, выложен по краю блестящей галькой. Крошечный кусочек океана, принадлежащий нам одним.

– О! – вырвалось у Беллы с восхищением, она была поражена до глубины души.
– Знаю, – прошептал я, чувствуя то же самое.

На минутку мы погрузились в воспоминания, я первым пришел в себя.
– Вот за этими двойными дверями – гардеробная, – показал я со смехом. – Сразу предупреждаю, по размеру она больше спальни.

Белла даже не посмотрела на двери, ее взгляд был прикован к моему лицу. Ее глаза пылали, а лицо было так близко, что меня обдавало сладким дыханием, слетавшим с ее совершенных губ. Мое дыхание участилось, а время замедлило свой бег. Электрическое притяжение между нами возросло в несколько раз.

– Элис скажем, что я прямо с порога кинулась в гардеробную, и что я часами оттуда не вылезала, меряя все подряд, – прошептала любимая, накручивая на палец прядь моих волос, и ее наполненный желанием взгляд растопил, сломал мою напускную невозмутимость.

Время остановилось, а окружающая действительность перестала существовать. Мир мгновенно сосредоточился на единственном, любимом, таком желанном лице.

Спирали, которые весь день скручивали мое тело изнутри, стали рвать меня еще сильнее, высвобождая неистовое желание внутри меня. Вся страсть, что я держал в себе так долго, слишком долго, вырвалась на волю, и не было ни единой причины, чтобы удержать ее.

С глухим стоном я притянул Беллу к себе, впиваясь пылким поцелуем в ее влажные полуоткрытые губы, в то время как мои руки жадно срывали с нее остатки платья вместе с рубашкой. Я хотел добраться до того, что скрыто – быстрее, быстрее.

Подхватив мой настрой, Белла так же быстро расправлялась с моей одеждой.

Звук рвущейся материи олицетворял собой свободу. Не было нужды сдерживать себя – я не оставил на Белле ни клочка ткани. Чувствуя себя легким, парящим, когда в одно мгновение под ее пальцами и мое тело освободилось от одежды, я ощутил нарастающую, жгучую, пылающую страсть. Неудержимая, могучая сила скапливалась в кончиках пальцев и вырывалась наружу в безудержных, стремительных, несдержанных ласках. Мы прижались друг к другу, не разрывая поцелуя. Мои руки были везде. Ее руки были везде. Наши губы пожирали друг друга. Тела сплетены. Стоны звучат в унисон, создавая мелодию душ, нарастая, как торжествующее крещендо.

Мои руки потеряли всякий стыд, наслаждаясь совершенством ее тела, лаская необыкновенную кожу. Она была теплой, а не горячей – такой, как надо. Раньше она была тонкой, хрупкой - пугающе хрупкой. Мои твердые, каменные пальцы должны были касаться ее подобно перышку, всегда, чтобы не причинить вреда. Теперь все стало по-другому. Ее кожа все еще оставалась такой же изумительно бархатистой, но теперь сопротивлялась моим рукам, даже при том, что я практически перестал сдерживать себя. Она стала упругой и неуязвимой. Мои пальцы скользили по мягким изгибам, не страшась сделать что-то неправильное, не задумываясь о контроле. Я мог посвятить свою жажду чему-то другому, более важному – найти новые грани удовольствия, принести еще больше блаженства нам обоим. Мне нечего было бояться - она была такой же сильной, как и я. И, осознав это, я освободился, отдался порывам, окончательно сломав все барьеры внутри себя.

Я никогда прежде не держал в своих руках женщину по-настоящему. Когда я жил в Чикаго, я был слишком молод, чтобы иметь пару. Мой опыт ограничивался несколькими танцами на городских балах. Когда я встретил Беллу, различия между нами не позволяли ни на секунду задуматься о себе. Приходилось контролировать все свои желания, помнить о жажде крови и неимоверной силе, буквально каждый миг близости. Любое мое неосторожное движение могло причинить ей боль. Секундное отвлечение могло привести к непоправимой ошибке, убить ее. Ответственность, контроль, страх – стали неотъемлемой частью моего существования.

Сейчас все ощущалось иначе. Восторг. Жажда. Взрыв. Свобода. Исчезли сомнения и опасения, ушла осторожность и сдержанность, пропали волнение и боль. Только удовольствие, только любовь и страсть двигали мною. Нетерпеливое, сокрушительное желание близости с женщиной, ставшей моей во всех смыслах. Бессмертная. Любимая. Жена.

Я мог делать столько всего нового, о чем раньше не позволял себе даже помечтать: коснуться ее кожи тысячью способами, которые прежде были недоступны, целовать ее восхитительные губы, не опасаясь, что яд на моих зубах причинит ей вред, прижать стройное тело к своему со всей страстью, на которую способен, показав тем самым, как сильно и отчаянно я люблю ее. Теперь мои руки не дрожали от сдерживаемого желания, теперь они наслаждались мощью, столько времени зревшей в них, и вырвавшейся на волю, чтобы дарить удовольствие, а не причинять боль. Это было сродни падению в бездну в яркий, солнечный день – легко и непринужденно, расправив крылья, я парил, упиваясь ощущением собственной свободы и вседозволенности. Я окунулся в эти восхитительные ощущения с головой – ненасытно, бурно, безостановочно воплощая в реальность самые смелые свои фантазии. Чувствовать, как ее кожа горит под моими руками и губами. Слышать ее вздохи и стоны наслаждения, складывающиеся для меня, как и раньше, в прекрасную и завораживающую мелодию любви. Но не только это. Чувствовать совершенно новые, сильные прикосновения ее настойчивых пальцев, вызывающих иные, более мощные реакции моего собственного тела. Безо всякого страха углубить поцелуй, разрешая нашим языкам сплестись в обольстительно приятном танце, открыть новые горизонты удовольствия. Зная, что моя сила, мои зубы и мой яд больше не опасны для нее, это было легко, это ощущалось, как острая, болезненная потребность, которая наконец-то могла быть удовлетворена. И сквозь безудержную страсть филигранной нитью протянулось мысль о том, что теперь НИЧТО и НИКТО не стоит между нами, мы вместе, и это действительно навсегда, на целую вечность.

Я был готов ждать несколько месяцев прежде, чем мы сможем заняться любовью. Даже год. То, что мы сможем предаться страсти в первый же день нового рождения моей жены, я не представлял даже в самых смелых своих мечтах.

Мое тело превратилось в пружину, готовую взорваться в любой момент, голова кружилась от счастья и рвущихся наружу эмоций - желания, настолько неистового, что сохранить контроль над разумом стало практически невозможно. Невероятно, что я был способен сдерживать в себе такие сильные чувства столько лет! Страх за безопасность любимой сковывал меня - до такой степени, что я и не подозревал о существовании в себе подобной силы. Только теперь я понял, в каком напряжении прожил последние два года.

Мы повалились на пол, позабыв о кровати и связанных с нею воспоминаниях, сливаясь уже в полете. Больше не было осторожного и ответственного Эдварда, контролирующего каждый свой вдох, каждый жест. Больше не было беспомощной, уязвимой Беллы, сломать которую можно лишь простым дыханием. Это были два бессмертных тела, сплетенные воедино на светлом деревянном полу, нуждающиеся друг в друге как в глотке воздуха. Два тела, забывшие о разуме и контроле, отдавшиеся инстинктам и ощущению растущего счастья внутри себя. Чувствующие друг друга на новом, высшем уровне с помощью совершенных рефлексов, не доступных обычному смертному человеку. Дарящие друг другу невероятное, ошеломительное, восхитительное удовольствие, создающие волшебную, лучшую ночь в своей жизни. Лучшую ночь в первый же день сказочной вечности.

Словно вместе с монстром я держал в узде и значительную часть своей любви, и теперь эта часть вырвалась на свободу, затопила каждую клеточку моего тела до краев - электричество струилось внутри, нарастая с каждой секундой, хотя, казалось, сильнее чувствовать уже невозможно.

Удивительно, что я смог прожить два года, сознательно лишая себя такого удовольствия.

Разряды тока, проходившие сквозь мое тело, когда Белла вскрикивала от моих прикосновений, заставляли меня самого задыхаться, вырывали звериное рычание из моего горла, от которого Белла вздрагивала еще сильнее, словно мой электрический заряд проходил и сквозь нее.

Мы были единым целым, чувствуя одно и то же, и словно передавали заряд друг другу, с каждым разом увеличивая ощущения в несколько раз.

Поэтому, когда Белла кричала подо мной, и ее пальцы впивались в половицы пола, круша древесину, я чувствовал, как окружающий мир окончательно меркнет, унося с собой последние обрывки мыслей, и мое тело исчезает, превращается в сгусток необыкновенно мощного заряда энергии, взрывающегося в следующую же секунду. Я погружался в сказку, погребенный сокрушительной волной такого волшебного удовольствия, равного которому я не испытывал еще никогда в своей жизни.

Раз за разом. Снова и снова. Никаких перерывов, чтобы отдохнуть. Мы не нуждались в отдыхе,потому что теперь были равны - существа сильные, бессмертные, неутомимые. Никаких ограничений – только сбывшаяся мечта. Никаких мыслей – только воплощение сиюминутных желаний в реальность. Никаких разговоров – только всхлипывания и вздохи, стоны, крики, рычание, беспорядочные звуки, в которых иногда угадывалось имя. Мы были абсолютно, максимально, бесконечно счастливы.

Счастливы и свободны…

Наше счастье не было простым или легким, но от этого не потеряло ярких красок, волшебства. Наше счастье было соткано из множества важнейших элементов, неотъемлемых составляющих, делающих чувства сильнее, безумнее, исключительнее. Я видел не только теплые золотые нити любви, создающие неповторимость настоящего момента, или тончайшие серебряные нити надежды, пронизавшие все наше прошлое по сегодняшний день. Но хрупкие стеклянные нити сомнений и страхов, жесткие колючие шерстяные нити боли, жалящие острыми языками пламени нити разлуки, серые, мрачные, дождливые нити отчаяния… Однако, не пройди мы через все это, быть может, не стало бы наше счастье столь значимым и заслуженным? И теперь все ниточки, существующие ранее по отдельности, но определяющие все, сплелись в причудливый, яркий, драгоценный узор нашего настоящего, закладывая прочный монолитный фундамент нового будущего.

*******************************************************

Эта, первая наша настоящая близость, была как взрыв, как ураган - налетев внезапно и захватив целиком в омут страсти, она отпустила, оставив полосу разрушений.

Эммет был отчасти прав - пол в нашей комнатушке придется перекладывать. Обрывки одежды сиротливо валялись по углам. Кресло, попавшее под горячую руку, разломанное на щепки, разбросано по всей комнате.

Все проходило как в тумане - мы не могли насытиться друг другом, снова и снова возвращаясь к тому, с чего начали. Только наши ласки становились все нежнее и неспешнее, по мере того, как острая потребность торопиться отпадала, сменяясь спокойным, размеренным и уверенным достижением результата.

Мы подолгу целовались, вкушая аромат и чистый, яркий, пьянящий вкус наших губ.

Я ласкал ее совершенное тело, очерчивая его безупречные изгибы своими сильными руками, которым теперь было позволено все, что раньше запрещено.

Мы говорили друг другу слова любви, наслаждаясь мелодичным звучанием наших голосов.

Это было волшебство - настоящая награда за все мучения, за все трудности, что нам пришлось преодолеть.

Если бы это было возможно, я остановил бы время, чтобы эта ночь никогда не кончалась.

Но забрезжил рассвет, превращая сказку в реальность, и волшебство начало таять, ускользая вместе с уходящей ночью.

Где-то совсем близко запел жаворонок, предвещая близкое утро.

- Тебе не жалко? – спросила вдруг Белла, лежа рядом со мной на белоснежной кровати в скомканных и смятых простынях. Она медленно водила пальчиком по моей груди.
– Чего именно? – пробормотал я, наслаждаясь ее прикосновениями. Думать ни о чем не хотелось.
– Всего… Теплоты и мягкости кожи, вкусного запаха. Я-то ничего не теряю, а ты – вдруг тебе грустно, что это все исчезло?

Я уставился на нее в искреннем недоумении. Нет, я, верно, никогда не пойму, что творится в голове у этой девочки. Разве она не помнит, как мне было трудно? Разве не понимает, как я счастлив держать ее в руках без страха причинить ей боль?

Я прикрыл глаза, окутанный воспоминаниями нашей прошлой близости. Разве я не отдал бы тогда все на свете, чтобы снова стать человеком, лишь бы быть способным прикасаться к ней без страха навредить?

В голове у этой девочки точно все наперекосяк.

Я негромко рассмеялся, мои пальцы медленно скользили вдоль совершенного изгиба ее бедра, наслаждаясь ощущением и видом ее белоснежной упругой кожи.
– Грустно? Человека, менее склонного сейчас грустить, я даже представить не могу. Невозможно. Кто еще получил все, о чем только мечтал, и в придачу все, о чем мечтать не смел, да еще в один день!
– Уклоняешься от ответа?

Я изумленно распахнул глаза. Она мне не верит?! О чем только думает эта глупышка?!

Я легонько коснулся ладонью ее щеки.
– Кожа теплая, - прошептал я.

Потом, чуть нажимая, медленно и нежно провел пальцем от ее подбородка вниз к основанию шеи, а затем к талии. Белла чуть прикрыла глаза от удовольствия, и я сам наполнился удовольствием и нежностью. Ее кожа была атласно-гладкой, невероятно приятной, и пружинила под моими пальцами, сопротивляясь давлению извне. Белла больше не была хрупкой статуэткой, мыльным пузырем, беззащитной смертной. Словно бы она стала… более настоящей. Немножко более реальной, чем тогда, когда я боялся даже дышать рядом с ней. Это ощущалось столь естественно, словно Белла никогда и не была иной. Я все еще помнил каждую минуту, проведенную рядом с ее хрупким, человеческим телом, помнил наслаждение, которое приносило мне прикосновение к ее тонкой, уязвимой коже, но это все будто бы осталось в другой, предыдущей моей жизни. То, что я ощущал сейчас под своими пальцами, казалось единственно правильным и верным, идеальным, и было удивительным обнаружить в себе то, как быстро и легко я принял эту новую реальность. Словно теперь все встало на свои места. Словно я никогда и не сомневался в сделанном выборе. Сейчас все стало совершенным до такой степени, что ничто не могло больше поколебать воцарившуюся идиллию – ни извне, ни изнутри. Моя личная сказка стала явью.

Мои пальцы достигли изгиба ее гладкого бедра, скользнули вдоль него…
– И ты мягкая, - прошептал я, с удовлетворением наблюдая, как она тает от моих прикосновений.

Вообще-то, кое о чем я сожалел, но совсем не так, как она думала. Конечно, мне будет не хватать румянца на ее щеках и сердцебиения, усиливающегося от любых моих прикосновений. Это было то, с помощью чего я понимал ее, раз уж я не могу читать ее мысли.

Да, теперь понимать ее станет гораздо сложнее - о чем она думает, чего хочет. Но я научусь. Я буду внимательным и чутким, я найду новый способ.

В любом случае, оно того стоило, раз уж не было другого способа - пожертвовать своей совестью и принципами, чтобы иметь теперь возможность сделать ее счастливой. Вместо того, чтобы прожить пятьдесят-семьдесят лет, наблюдая, как годы забирают ее, сгорая от бесполезной жажды, и не имея никакого шанса на нормальные отношения для нас обоих. Раз уж не было другого способа...

– А насчет запаха я тем более не жалею, - задумчиво произнес я. - Помнишь, как пахли те туристы в лесу?
– Стараюсь не вспоминать.
– Теперь представь, что ты их целуешь.

Белла вздрогнула.
– О...!
– Вот именно. Так что жалеть мне не о чем. Я наполнен радостью до краев. Нет в мире никого богаче меня.

И я накрыл ее губы поцелуем, не давая ей возможности больше возражать мне. У нас было занятие поважнее этого.

Она охотно ответила на мой поцелуй, и мы вновь отдались чувствам, ради которых пришли сюда, улетели в сказочную страну, наполненную нашими сбывшимися мечтами, делая друг друга счастливыми.

Когда первые солнечные лучи окрасили прудик в жемчуга, Белла опять задала вопрос:
– Сколько так будет? Вот смотри, Эсми с Карлайлом, Эм с Роуз, Элис и Джаспер – они же не закрываются на весь день в комнате… Они все время на виду, в одежде. Получается, когда-нибудь желание утихнет? – она обвилась вокруг меня, прижимаясь своим соблазнительным телом, пытаясь наглядно показать, что имеет в виду - и мои руки с радостью приняли ее в объятия.
– Трудно сказать, - ответил я, спускаясь губами по ее шее. - По-разному, у кого как. А ты ни на кого не похожа. Новорожденный вампир, кроме жажды, поначалу ничего испытывать не способен. К тебе это не относится. Через год у обычного вампира просыпаются и другие желания. Они, как и жажда, никогда не утихают до конца. Вопрос в том, чтобы научиться их совмещать, управлять ими, выделять главное… - я замолчал, наслаждаясь вкусом ее прекрасной груди и закидывая стройную ногу еще дальше себе на талию, прижимая любимую к себе теснее, заставляя ее дышать чаще.
– Сколько по времени? - настаивала Белла, пытаясь совладать со своим дыханием.

Я улыбнулся, слегка поморщившись на ее упрямство. Опять ее что-то беспокоит. Уже волнуется, остыну ли я к ней когда-нибудь? Да разве это возможно?

– Самый тяжелый случай у Эмметта с Розали, - усмехнулся я, проводя языком за ее ухом, заставляя тем самым трепетать ее, и радуясь, что мне не нужно больше беспокоиться о яде. Мои руки свободно гуляли по изгибам ее тела. - Лет десять я и на пять километров к ним подойти не мог. Даже Эсме с Карлайлом с трудом их переваривали. В конце концов, сладкую парочку отселили. Эсме построила им отдельный дом. Роскошнее, чем этот – Эсми понимает, какие у Розали вкусы, а какие у тебя.
– Десять лет, говоришь? И все придет в норму? Как у них?

Я едва не рассмеялся. Нашла о чем волноваться! Мне казалось, я никогда не смогу насладиться ею сполна - моя бы воля, и я бы остался в этой кровати навечно, выходя отсюда только, чтобы поохотиться.
– Не знаю, что ты имеешь в виду под «нормой», - засмеялся я. - Ты видела мою семью при свете дня, когда они придерживаются довольно человеческого поведения. А вот по ночам ты спала, – я подмигнул. – Когда не приходится тратить время на сон, остается уйма свободного времени. На все желания хватит. Поэтому я лучший музыкант в семье, больше всех, за исключением Карлайла, прочитал книг, изучил кучу наук и говорю на стольких языках… Эмметт будет говорить тебе, что я знаю так много, потому что читаю мысли, но правда в том, что у меня было много свободного времени.

Мы хором рассмеялись, и она, наконец-то, ответила на мои ласки, которыми я так настойчиво ее осыпал, в надежде отвлечь от необоснованных волнений. Утро сияло яркими красками, и мне не хотелось терять времени на бесполезные разговоры. Я желал получить сполна все, что судьба задолжала мне за долгие годы одиночества.

Слушая ее прерывистое дыхание, я нежно и настойчиво, раз за разом добивался от нее эмоций, которые так волновали меня, которые затягивали меня вместе с ней в ее рай, наполняя меня восхищением ее чувственностью, и радостью, что именно я являюсь тем, кто делает ее по-настоящему счастливой.

Однако, любому счастью когда-либо приходит конец.

Лучи солнца, освещающие прудик, заскользили по полу комнаты, подбираясь к нашему ложу любви. Колдовство исчезло, и очарование моментом сменилось реальностью, к которой необходимо вернуться.

Ренесми. Она скоро проснется. И попросит - что? Беллу, конечно. Дочка важнее всего остального, ведь она так быстро растет... Как она будет выглядеть сегодня? Сколько мы еще сможем наслаждаться подарком судьбы, быть родителями маленькой очаровательной девочки? Что будет после того, как ее детство закончится? Она останется вечно молодой, имея ген бессмертия, взятый от меня? Или начнет так же быстро стареть, как и росла? Тысячи волнующих вопросов, на которые нет ответов. Новая тревога.
- Ренесми... - пробормотал я.

Белла вздохнула, и ее лицо озарилось теми же чувствами, что и мое: дочка важнее всего, она ждет нас, она растет слишком быстро... Страх и растерянность.

Я легонько погладил Беллу по плечу:
– Все хорошо, любимая, - сказал я, помогая ей сделать выбор. - Одевайся, и через две секунды мы будем там.

Она вскочила, ее тело нежно засияло в рассеянных лучах утреннего солнца. Она напомнила мне сошедшего с небес ангела, если бы не выражение ее лица, взволнованное и обеспокоенное. Ее взгляд был направлен на запад, в сторону дома Калленов, где нас ждала дочь. Но затем она с сожалением посмотрела на меня, не желая расставаться. Затем снова на запад - ее красивое лицо исказили противоречивые чувства, еще немного, и беспокойство станет неуправляемым. Мне пришлось вновь напомнить себе, что она новорожденный вампир, не следует ждать от нее невозможного.
– Главное – найти равновесие, любимая, - успокоил я ее. - А у тебя так хорошо получается, что еще совсем чуть-чуть, и все встанет на места.
– Ночь ведь принадлежит нам, да? - спросила она с тревогой и неуверенностью.

Боже, ну куда я теперь-то от нее денусь? Я широко заулыбался, ее страх потерять меня теперь, когда уже не осталось никаких преград, чтобы нам быть вместе, позабавил меня.

– Думаешь, в противном случае я стал бы спокойно смотреть, как ты одеваешься? - мне действительно было трудно смотреть на нее обнаженную, хотелось скорее притянуть ее обратно в кровать и продолжить с того момента, на котором закончилась наша волшебная ночь.

Она и не закончилась - она продолжалась, в моей голове, мысленно. Я уже рисовал себе картинки будущей ночи, которая предстояла.

Да, все-таки у людей есть свои преимущества. Например, они устают, насыщаются... Вампиры же существа неутомимые - настанет ли когда-нибудь момент, когда можно будет сказать "все, довольно"? Да и хотел ли я этого? Естественно, нет! Просто сохранить баланс было достаточно трудно не только новорожденной. Слишком уж долго я ждал сегодняшнего дня.

Я не успел развить эту мысль, потому что Белла раскрыла двери гардеробной и ахнула, потрясенная.

Я мгновенно оказался рядом с ней, желая взглянуть, что ее так сильно напугало.

Н-да уж, в этот раз Элис действительно перестаралась.

Гардеробная и впрямь была больше, чем все комнаты в нашем доме, вместе взятые. Моя фантазия тут же разыгралась, представляя, как Элис своим звонким восторженным голоском уговаривает Эсме послать к чертям свои взгляды на стандарты классических архитектурных пропорций, чтобы втиснуть это монструозное сооружение. И ведь ей это удалось.

Все помещение утопало в одежде, сумках с одеждой, белизне и чистоте. Ряд за рядом, ряд за рядом, ряд…

– Что именно их этого — мое? – напряженно прошептала моя любимая, борясь с паникой в голосе.
– Если не ошибаюсь, твое все, кроме этой стойки, – я коснулся вешалок, закрывающих кусочек стены по левую сторону от двери, там висели мои вещи, которые Элис заботливо перенесла из большого дома.
– Целиком?! - паника в голосе Беллы стала ощутимее.

Я пожал плечами.
– Элис… – произнесли мы хором. Только у меня получилось объяснение, а у Беллы – ругательство.
– Отлично, – Белла потянула язычок молнии на ближайшем чехле – и зарычала сквозь зубы. Вечернее шелковое платье в пол. Нежно-розовое.

Так она до завтра искать будет.

– Позволь мне помочь, – поспешил я на выручку.

Белла сразу посторонилась.

Потянув носом воздух, я уверенным шагом двинулся в дальний конец гардеробной. Там обнаружился встроенный комод с большим зеркалом. Еще раз потянув носом, я выдвинул ящик и с ликующей улыбкой извлек голубые джинсы. Угадал?

Белла подскочила ко мне одним прыжком с широкой восхищенной улыбкой на лице. Угадал.

– Как тебе удалось? - удивилась она.
– Джинсовая ткань пахнет по-особому. У каждой ткани свой запах. Так… Теперь поищем хлопок?

Чутье привело меня к другой стойке; откуда, порывшись, я добыл и кинул ей белую футболку с длинными рукавами.

– Спасибо! – горячо поблагодарила моя жена и тут же понюхала обе ткани, запоминая запах на будущее. Я улыбнулся на это очевидное доказательство нашей принадлежности к одному миру.

Со своей одеждой я разобрался в считанные секунды.

Я взял ее за руку, мы пролетели через закрытый садик, перемахнули каменную ограду и стремглав бросились в лес. Там Белла выпустила мою ладонь и с вызовом взглянула на меня, явно приглашая посостязаться. А затем, что есть силы, пустилась через лес, намереваясь добежать до дома первой.

Ну уж нет, любимая, больше никаких игр в поддавки. Хотела по-честному - будет тебе по-честному.

И я бросился вслед за ней, нагоняя ее с каждым шагом. Она двигалась очень быстро, но я больше не был намерен проиграть. Деревья пролетали мимо, мягко хлестая густыми ветвями по нашим лицам и плечам, а стройная фигурка была все ближе и ближе ко мне. Когда мы поравнялись, я улыбнулся Белле торжествующе, приподнял бровь, показывая, кто тут главный, и рывком вырвался вперед. На этот раз первым к финишу пришел я.


Источник: http://robsten.ru/forum/20-82-17