Мы вышли к кромке леса, и я снова увидел кедр с раздвоенной вершиной. Мои мысли потекли в другом направлении. Резко остановившись, я неуверенно коснулся коры дерева и посмотрел наверх. Любопытство обожгло меня.
- Кто его сломал? – прошептал я.
- Он и сломал. Ты, - Эммет подозрительно уставился на меня. – Помнишь, что ли?

«Почему он спрашивает?»

Я вздохнул, но затем передумал, вытряхивая из головы желание и дальше скрывать от Эммета правду. Я не хотел, чтобы он потом снова винил меня в недоверии к нему.
- Я был в своей комнате, ну и…
- В своей, - Эммет сделал ударение на слове «своей» и недоверчиво изогнул одну бровь. – И…? – Всем корпусом он обернулся ко мне, заинтересованный. Я, почувствовав робость, поморщился, мне было не по себе от предстоящего признания.
- Эмм… я пока не хотел бы, чтобы это еще кому-то стало известно, - намекнул я.
- Не вопрос, - легко согласился он, понижая голос еще сильнее, чтобы из дома ничего нельзя было расслышать, давая понять, что уважает мою тайну.

Я не был уверен в собственных словах, ведь воспоминания не были яркими. Скорее, они были похожи на преследование мистического дежа вю.
- Кое-что… показалось мне там знакомым. – Я пожал плечами. – Когда раньше вы… мы жили здесь?

Эммет сдвинул брови, вспоминая.
- В тысяча девятьсот пятидесятом, - сообщил он неохотно. – Пробыли здесь… недолго. Года два всего лишь. Пришлось срочно уезжать, даже обжиться толком не успели…

Какая-то горечь промелькнула в голосе Эммета, и я увидел в его воспоминании себя, раздраженно выговаривающего что-то. Лица Карлайла и Эсми были наполнены печалью, мысли Эммета – чувством вины, потому что причиной отъезда оказалась его несдержанность. Несмотря на то, что к тому времени Эммет давно уже не был новорожденным вампиром…

- Сколько? – спросил я, нахмурившись.
- А… я не считал, - отмахнулся Эммет, не желая говорить об этом. – Хвала небесам, это в прошлом. Хотя поначалу нелегко пришлось. – В воспоминаниях он обожествлял Розали, ни разу не сорвавшуюся на человеческую кровь. На Карлайла он даже не равнялся. В его представлении, хуже всего было Джасперу, который убил тысячи, а то и десятки тысяч человек. На второе место с конца он бы поставил… меня, хоть и не на последнее место по самоконтролю. Все же слышать это было не очень приятно, с удивлением я заметил, что даже думаю с Эмметом на одной волне – сравниваю себя с тем Эдвардом.

- Так что же ты вспомнил? – перевел Эммет тему, очень вовремя, потому что мне не хотелось продолжать этот разговор.
- Иногда мне кажется, что я вижу какие-то картинки, - сознался я, очень тихо, чтобы нас не услышали. – Ничего особенного, возможно, это лишь плод моего воображения, - с притворным равнодушием закончил я, внимательно наблюдая за реакцией Эммета, но он повел себя удивительно сдержано, не выставляя восторг напоказ.
- Расскажи? – Эммет попросил, опираясь на дерево спиной и засовывая руки в карманы, показывая всем видом, что ему некуда торопиться.
- Ну… - я почувствовал себя смущенно. Закрыл глаза, так было легче. – На секунду мне почудилось, что я помню поваленный ствол, свежий запах смолы, еще до того, как увидел само дерево. Кое-что в комнате – так, мелочи, показались мне знакомыми… А еще голоса в голове… очень много. Это было так странно. – Открывшись раз, мне уже не хотелось останавливаться. Слова полились неудержимым потоком: – Кажется, что мы бежали на охоту, всей семьей. Я не уверен, тогда ли это было… ведь мы и сейчас это делаем. А еще музыка… Это было мощно. Я будто побывал там, видел свои пальцы! Именно тогда мне захотелось научиться играть – такое волшебное ощущение, только… - по мере того, как я говорил, в груди образовывался камень. Я сглотнул, замолчав, когда снова увидел девушку, спящую на кровати. Я до сих пор не мог разглядеть ее лица, и автоматически примерял к ней образ, увиденный в голове Элис. Части головоломки упорно не желали сходиться.
- Только… - напомнил Эммет, желающий услышать продолжение разговора, наблюдая за мной с искренним интересом. Его улыбка поблекла, когда он разглядел напряжение в моих чертах. Я схватил виски руками, они начали пульсировать. Я старался сосредоточиться, но мысли Эммета отвлекали. Все же я увидел это…
- Девушка… - выдохнул я сквозь зубы, мой живот свело от этого воспоминания, хотя я не мог понять причину своей реакции. Разве не должен я радоваться, если память восстанавливается, хоть и с трудом?

«Белла», - немедленно подумал Эммет, образ в его мыслях был отличен от той, о ком думала Элис.

Камень в груди, казалось, в этот момент лопнул, разрывая меня на части. Мощное чувство одолело меня – словно я умираю, и больше не могу дышать.

- Эммет! – услышал я предостерегающее шипение Элис из дома.

- Что с тобой? – голос Эммета раздался рядом со мной, его рука легла на мое плечо. Девушка из его головы исчезла. В его мыслях я выглядел плохо – скрючившись возле дерева и сжимая виски побелевшими пальцами.
- Не знаю… - прошептал я, боль лавиной растекалась внутри. – Когда я думаю о девушке, когда вспоминаю ее, я чувствую, будто… задыхаюсь. - Мои легкие горели, как в аду, хотя рядом не было никакого источника жажды. Это была и не жажда… Я не мог объяснить этого, но словно само воспоминание обжигало меня хуже настоящего пламени. Я хотел вспомнить все, что раньше знал, но, когда касался этого, даже мимолетом, что-то толкало меня назад, становилось невыносимо больно, как будто там меня ждало нечто страшное, и сознание подобным образом защищалось…

Я глубоко вздохнул, открывая глаза навстречу солнцу и моргая, чтобы сбросить поселившееся в теле и мозге напряжение. Эммет на полшага отступил.

- А сейчас как себя чувствуешь? – заботливо спросил он, и я не мог не улыбнуться на его покровительственный тон.
- Лучше, - картинка реального леса привела меня в чувство. Я снова стал самим собой, и это было огромным облегчением.

Эммет глубоко задумался, наблюдая за моим мучением, и как я резко выдохнул несколько раз, чтобы прийти в норму. В его мыслях я выглядел гораздо счастливее, чем тот Эдвард, которого он прежде знал, и эта картина была приятна для него. Сейчас он уже не был уверен, что воспоминания – это то, что мне действительно нужно. Более того, моя реакция напугала его. Раньше он хотел, чтобы я вспомнил все, признал себя тем Эдвардом, в это мгновение он с той же силой опасался последствий.

- Что? – спросил я, когда его лицо побелело.

Он отступил, снова прислоняясь к дереву, неохотно продолжая:
- Ну, я подумал, если все настолько плохо, если эти воспоминания причиняют тебе такую боль, – указал он на меня, - может, тогда не стоит и пытаться? Я имею в виду, что… - он почесал затылок: - Не было там ничего хорошего.
- Ты имеешь в виду, что он не был счастлив? – догадался я, к чему он клонит.
- Ну, в некотором роде он был… - хотел Эммет возразить, но передумал и признал: - Нет, он не был счастлив. Он был одиноким, склонным к самокопанию, ненавидящим свою жизнь упрямым болваном, что и привело его к… И мне, черт возьми, нравится, что ты не такой, - закончил на одном дыхании он. И чувствовал явное облегчение, что сказал мне эту правду. – Ты же доволен своей долей? Рад, что Карлайл не дал тебе умереть? Скажи.
- Вполне, - я улыбнулся, тронутый его искренностью и благодарный за то, что он всегда говорит все, как есть, не приукрашивая и не смягчая.
- Вот и отлично, - обрадовался Эммет. – А теперь пойдем в дом.

Мое сердце ёкнуло.

- Пойдем, - согласился я с готовностью. Пора было покончить с этим любым путем.

Впервые я позволил себе впустить в голову мысли всех членов семьи, одновременно. Радость Карлайла и Эсми послужила мне поддержкой, когда мы с Эмметом вошли в холл, и дверь хлопнула за моей спиной, оставляя лицом к лицу с признанием. Отчужденность Розали больно ударила в самое сердце. Она сложила руки на груди, в упор глядя на меня, и чуть вздернула подбородок. Ее мысли кричали об обиде. Элис взяла Джаспера за руку, восторженно ожидая объяснений.

Я посмотрел Карлайлу в глаза, и он ободряюще кивнул мне. Эсми улыбнулась.

- Я прошу прощения за свой обман, - начал я твердым голосом. Привык встречать трудности, не опуская голову. Умел признавать ошибки. – Вижу, вы понимаете, почему я это сделал. – Я коснулся виска мимолетом, давая им знать, что слышу, о чем они думают.

Все, кроме Розали, выразили свое понимание. Эммет прошел к ней, чтобы встать рядом и погладить ее напряженную руку. Она не оттаяла, ее распирало от желания высказаться.

- Розали, ты справедливо обижена на меня, - мягко сказал я, с глубокой виной в голосе. - Поверь, я не хотел, чтобы так получилось. Ты хороший друг. Я не хочу потерять тебя. Не позволяй своей обиде встать между нами.

Роуз поджала губы, но в ее мыслях возникло сомнение. Она злилась на меня, но, к моему удивлению, оказалась способна простить. Пусть и не сразу.

- Я не часто слушал, - продолжал я. – Я уважаю личное пространство. И я могу контролировать свой дар. Могу слушать – могу нет, если вы этого не хотите. Розали, я могу пообещать тебе никогда не слушать, если ты против. Я сдержу слово. – Хотя мне и горько было потерять такую прекрасную возможность, я готов был им всем уступить. Это ведь правильно.

В мыслях пронесся удивленный ропот. На лицах, кроме Эммета и Карлайла, которые уже знали это, отразилось недоумение. Эсми растерянно переглянулась с Карлайлом, и он сделал шаг вперед.

- Я не хочу, чтобы ты чувствовал себя неловко, или чем-то обязанным, - сказал он с удивительной уверенностью. – Ты можешь быть в моих мыслях всегда, когда захочешь. Для меня будет честью поделиться с тобой тем, о чем я думаю. В любое время. Прошу.

Я был поражен, когда следом за Карлайлом, не колеблясь, шагнула Эсми.

- Мне нечего скрывать, - просто сказала она и улыбнулась счастливой улыбкой матери.

Не ожидал, что мое признание закончится таким вот образом.

- Мне все равно, - сказала Элис, ее улыбка была лукавой, когда она кокетливо переступила с пяток на носки. – Я давно научилась бороться с твоим шпионским подслушиванием, - мысленно она самонадеянно показала мне язык.

Я был удивлен реакцией Джаспера. От него я никак не ожидал доверия. Мне казалось, он будет из тех, кто запретит мне подслушивать его, но он подошел к проблеме с рациональной стороны:
- В целях безопасности семьи всегда лучше поддерживать связь. Я за то, чтобы слышать мысли друг друга. Это может сработать на благо семьи когда-нибудь.
- Что касается меня, - вступил Эммет, - то раньше бы я сказал: «Что угодно, только отключай свои штучки во время драки». Но сегодня я осознал, что без твоего преимущества ты уже не будешь собой. Так что я тоже за включение. А подловить я тебя и так успею, - добавил он, ухмыляясь.

Все взгляды обратились на Розали; опустив глаза в пол, она кусала губы.

- Я против, - наконец, сказала она именно то, чего я ожидал от нее. – Не хочу, чтобы кто-либо копался у меня в голове, если только это не критическая ситуация.

Я вздохнул, обида будет долго остывать в ее сердце. Я был огорчен из-за разрушения нашей дружбы.

- Только не надо думать, что я люблю тебя меньше, чем другие, - услышав мою реакцию, начала оправдываться она. – Это не потому, что мне есть, что скрывать. Просто существуют вещи, которые должны оставаться только моими. Если я хочу ими поделиться, я говорю вслух.
- Все в порядке, Роуз, - остановил я ее. – Я понимаю твое желание, это твое абсолютное право. Обещаю, с этих пор буду в твоей голове только с твоего разрешения. Идет?

Розали смотрела на меня с удивлением. Именно в эту секунду ее обида начала таять.
- Идет, - сказала она так, будто бросает мне вызов, и я улыбнулся: она не верила, что я смогу.
- Смотри, не пожалей, детка, - заметил Эммет.
- Ну, если будет что-то критическое, я постучусь, - бросил я вызов ей в ответ, и уголки ее губ дернулись в первой улыбке.
- Договорились, - согласилась она, я не мог прочитать, окончательно ли она меня простила. Я дал слово.
- И как это работает? – поинтересовался Джаспер, считая, что мы уладили конфликт. Он шагнул ближе, на его лице отразилось любопытство. – Я имею в виду, включаешь-выключаешь, это так просто? Или ты прилагаешь усилия?
- Ты правда можешь передавать мысли? – вступила Эсми, тоже подходя вплотную.
- Что труднее: постоянно читать? Или удержаться от соблазна?

Вопросы посыпались так быстро, что я едва успевал на них отвечать.

- Покажи то, что показал мне в лесу, - вдохновенно предложил Эммет, его глаза горели, когда он выпустил руку Розали, чтобы также подойти ближе.

Вся семья столпилась вокруг меня, говоря одновременно. Их руки касались меня, привлекая внимание, чтобы я ответил что-то или показал. Все были так нетерпеливы и заинтересованы, что я не мог не улыбаться тому, как неожиданно оказался в центре их восхищенного внимания.

- Покажи эту штуку с передачей, когда я слышал мысли Элис.
- Мысли Элис? – Джаспер заинтриговано уставился на жену.
- Это было забавно, - Элис рассмеялась. – Эммет сказал, что у меня в голове бардак.
- Я хочу попробовать, - попросила Эсми, улыбаясь мне. – Хочу услышать, о чем ты думаешь. Пожалуйста, позволь мне.
- Не наседайте, - вступился Карлайл. – Говорите по очереди. Дайте же ему освоиться.
- Нет, пусть покажет, - сердился Эммет на вмешательство. – Я не переживу ждать, пока он снова будет приходить в себя. Это было нечто…

А самое удивительное было то, что я не чувствовал себя смущенным или раздраженным, или напуганным. Я вдруг остро ощутил свою значимость в этой семье, с удовольствием исполняя любые просьбы. Позволить Эсми послушать, о чем я думаю… Дать Джасперу сказать Элис слова любви новым способом, чтобы она услышала их в самом своем сердце… Предложить им всем поговорить друг с другом без преград, не словами, а чувствами… Этот новый вид общения, абсолютного доверия всей семьи друг к другу совершенно неожиданно оказался таким естественным и непринужденным, как будто мы всю жизнь этим занимались. Это была новая, интригующая, более прочная связь, которая в дальнейшем обещала еще сильнее укрепить семейные узы. И я был внутри этой связи, самым ее центром, ощущая, как тепло их любви и привязанности разливается, поглощает меня целиком, и каждого в отдельности, позволяя почувствовать, насколько это для всех важно…

Просто невероятно, что именно то, что я больше всего боялся открыть им, стало тем, что связало нас сильнее. Сильнее дружбы или семейной привязанности, сильнее обязательств. Это был новый уровень абсолютного доверия, и самым неожиданным оказалось то, насколько комфортно я себя чувствовал в нем.

Краем глаза я обратил внимание, что Розали тихонько стоит в стороне, поглядывая на нас смущенно. Руками она обхватывала саму себя, чувствуя себя лишней на этом празднике жизни – чтобы понять это, читать мысли мне не требовалось.

«Тук,тук», - как можно мягче сказал я и виновато улыбнулся. Роуз закатила глаза, но не выглядела раздраженной. Скорее, колеблющейся.

«Эй», - произнес я так, будто разговаривал с обиженным трехлетним ребенком. – «Не хочешь послушать мысли Эммета прямо сейчас?»

Ее цепкий взгляд метнулся в спину мужа, который увлеченно обсуждал с остальными мой талант. Я буквально видел, как шестеренки крутятся в ее красивой голове. В конечном счете, любопытство победило.

«Ну, что ж…» - подумала она, скрывая заинтересованность за маской притворного равнодушия, и шагнула вперед, присоединяясь к нашей чересчур развеселившейся компании.

«Как это будет?» - подумала она, будучи такой робкой и ранимой, какой я никогда ее еще не видел.
«Это будет взаимно», - пообещал я, открывая свои мысли, чтобы она могла услышать их. Услышать то, насколько сильно она мне нравится, как было замечательно видеть зарождение нашей дружбы, и как бы мне не хотелось потерять ее. Мое уважительное отношение к любому ее решению, мое полное доверие к ней.

Она ошеломленно моргнула, и я улыбнулся, рукой подталкивая ее в наш семейный круг.

- Рози! – обрадовано воскликнул Эммет, услышав ее внутренний голос среди остальных. Его улыбка была шире, чем когда бы то ни было. Восхищенный, он наклонился, чтобы ее поцеловать. И в ту же секунду я почувствовал, что окончательно прощен.

Позже, когда страсти улеглись, и семья, наконец, смогла оставить меня в покое, чтобы я отдохнул от всеобщего восторженного потрясения, я снова услышал мысли Элис о письме. Они были мимолетны – всего лишь намек на то, что это необходимо сделать, без конкретного решения. Однако я тут же отправился наверх.

«Я ничего не собираюсь делать, Эдвард!» - предупредила она меня, чувствуя себя немного напряженно. Я легко прочел в ее мыслях нежелание говорить на эту тему.

«Почему нет?» - я нахмурился, и все же продолжил идти, пока не вломился в ее комнату, игнорируя ее неодобрение. Почему ей можно вести себя бесцеремонно, а мне нет?

«Потому что… у меня сейчас другие планы!» - Ее мысли неожиданно заполнились продумыванием ближайшего похода в магазин, который она собиралась осуществить вместе с Эсми и Роуз. Что-то о новых коллекциях одежды, в которых я ничего не смыслил, да и не хотел.

- Письмо, - настырно показал я пальцем на ящик стола, где предположительно лежал тот самый лист бумаги.
- Попозже напишу, - отмахнулась Элис, я слышал ее намерение уйти из комнаты и срочно подыскать себе занятие поважнее. Мне это не понравилось.
- Элис! – я начал терять терпение и нагло протянул руку к ящику, которую она насильно остановила на полпути, звонко припечатав ее к столу.

Мы уставились друг на друга в упрямой ярости. Медленно и членораздельно я произнес:
- Я хочу знать.

Я слышал ее мысли: она чувствовала себя загнанной в ловушку. Она не хотела рассказывать мне об этом, она даже не собиралась ставить меня в известность о письме, если бы не потребность заставить меня признать телепатию. Она уже сожалела, что не подумала о последствиях раньше. Она хотела бы вернуть время назад… но было поздно.

- Элис! – прорычал я, и она… нехотя убрала руку.

С волнением она смотрела, как я открываю ящик перед ней… в котором лежал чистый белый лист без единой строчки. Я вопросительно уставился на нее, ожидая, что она намерена дальше делать. Приглашая ее продолжать, я достал лист и ручку и положил перед ней.

Элис вздохнула, нервничая.
«Карлайл убьет меня», - подумала она, беря ручку, ее мысли заполнились тревожными видениями будущего, в которых я едва ли мог распознать свое лицо. Слишком мутные и нечеткие картинки, чтобы понять, что они означают.

- Почему Карлайл убьет тебя? – как мне показалось, с Карлайлом у нас с недавних пор возникло полное взаимопонимание. Вряд ли он что-то скрывает от меня.

Моя память тут же подсказала момент, когда Карлайл переключил свое внимание, думая о рядах книг в библиотеке.

И тогда я отчетливо осознал: они все скрывают от меня главное. Что-то о девушке. Что-то, настолько важное, что боятся мне об этом рассказывать.

- Это из-за девушки? – спросил я, чувствуя, как негодование заполняет изнутри. – Это из-за Мелиссы?

Элис сглотнула, в ее мыслях не было ничего, кроме слепой паники, когда она начала вычерчивать каракули на листе, тем самым его испортив.

- Элис! – прорычал я, разгневанный ее нежеланием сотрудничать. – Я не уйду отсюда, пока ты мне не ответишь! – Моя угроза мощно прозвенела в воздухе, мы буравили друг друга глазами.

А потом я схватился за виски руками, потому что их начало ломить. Неожиданно в моей груди снова появился камень.
- Пожалуйста, Элис, - предупредил я, - иначе я прямо сейчас пойду в Гановер искать ее, и сам все узнаю.
- Ты не знаешь ее адреса, - прошептала сестра, ее страх ударил меня, как пощечина.
- Неужели ты думаешь, что я не изобрету способ отыскать ее среди тридцати тысяч человек? – я бросил вызов, и Элис отчетливо скрипнула зубами. Я слышал, как отчаянно она пытается придумать способ остановить меня.
- Ты еще не готов встретиться с ней. Ты едва можешь выезжать в город, - указала она взволнованно, это выглядело как вполне достойное объяснение.
- Но когда-нибудь это изменится! – возразил я упрямо.
- Неизвестно, сколько пройдет времени! Год или два, может, три! Это долгий срок. За это время многое может измениться! К чему спешить?

Я не стал говорить, что не намерен ждать больше года. Элис незачем знать мои намерения. Хотя мое решение было четким, она не могла не увидеть того, как спустя год я направляюсь в Гановер.

- Расскажи мне о ней, - потребовал я. Чем сильнее Элис скрывала информацию, тем больше мне хотелось узнать ее. Разумеется, я не мог оставаться равнодушным к какой-либо тайне, тем более касающейся меня напрямую. Почему никто никогда не рассказывает мне о моей девушке? Разве не имею я право знать об этом?

Элис все еще молчала, когда я поднял на нее глаза. В ее мыслях промелькнуло мое искаженное лицо, и она вздохнула. Отвела глаза.

- Мы не хотели, чтобы ты переживал. Мы вообще не были уверены, что ты когда-нибудь вспомнишь ее. К чему тревожить прошлое? Разве тебе сейчас плохо живется? – Я слышал ее нежелание говорить об этом, оно сквозило в каждом слове. Неужели она думала, что меня не заинтересует это после того, как она собиралась написать письмо?
- Хочешь сказать, что я должен оставить все как есть и не пытаться вспомнить? – именно эту идею я улавливал в воздухе, только не мог понять, почему Элис настаивает.
- Это неплохое решение, - согласилась она, избегая серьезно думать о нашем разговоре. Она намеренно лепила завитушки на листе, чтобы я не прочитал больше, чем она хочет мне сказать.

Я хотел выхватить лист у нее из рук, чтобы она прекратила намеренно отвлекаться, но Элис прожгла меня таким яростным взглядом, что я не осмелился.

- Она ждет письма? – я бы мог схватить Элис за горло и попытаться вытрясти из нее правду. Только не был уверен, что Джасперу это понравится. Как и не был уверен в том, что имею право Элис принуждать. Мне нужно было найти способ уговорить ее. Я хотел понять, почему это направление разговора так пугает ее.
- Да, я обещала написать ей, - подтвердила Элис. – Сомнение было главной ее мыслью. Сомнение в том, что она хотела писать письмо? Или сомнение в том, что стоит мне об этом рассказывать?
- Почему она не поехала с нами? – мои мысли потекли в новом направлении. Почему девушка все еще там, когда я один здесь? Разве это правильно?

Элис посмотрела на меня в искреннем недоумении, и все встало на свои места.
- Ты новорожденный, - указала она, как будто объясняет ребенку. – Это было бы не безопасно для нее.

В моем горле вспыхнуло пламя при одном только воспоминании о поездках в город. Трудно спорить с Элис: тут она была совершенно права. Разве смог бы я общаться с девушкой сейчас, когда едва могу говорить в присутствии человека?

Однако что-то тут не складывалось. А Элис совершенно не желала мне помочь разобраться в вопросе.

Возможно, Эммет будет более сговорчивым…

- Но она обещала ждать меня? – вот что меня интересовало. Остальное не имело значения. Если девушка будет ждать, я все преодолею. Я обязательно вспомню все, что было между нами, и обязательно вернусь. Главное – знать, что она все еще меня любит.

Затянувшееся молчание Элис подействовало на меня подавляюще. Я медленно поднял голову и уставился на нее цепким взглядом. В ее глазах был страх, но в мыслях упорно отсутствовали какие-либо подсказки. Она сглотнула.

Холод внезапно сконцентрировался вокруг меня, проникая в самое сердце. Элис, в сущности, и не надо было отвечать. Выражение ее лица, страх в глазах и боль, с которой она скрывала правду, сказали мне больше, чем слова. Я видел себя ее глазами, видел, как мое лицо побледнело, перестало быть живым, превращаясь в маску. За секунду до того, как в воздухе пушечным выстрелом прозвучал ответ, я знал его. Нет.

- Нет, - ответила Элис, и мир вокруг меня начал разваливаться на маленькие кусочки.

Мы не произнесли больше ни слова. Мы сидели, глядя в глаза друг другу, и я чувствовал, как будто умираю, тону, как мои родителя в холодной глубине. Я чувствовал лед внутри сердца, распространяющийся везде, поражающий все, что было во мне живое, убивающий меня сейчас. Всего лишь маленький ответ, и столько боли… Столько, что ее почти невозможно вынести. Не ожидал, что способен испытать такие мощные эмоции, такой силы потрясение.

Мы не отводили взгляды. Секунды казались бесконечными. Боль слишком медленно отпускала, позволяя мозгу снова заработать, хотя я думал, это уже не вернется. Мы черпали друг в друге, в нашем общем гробовом молчании и полном взаимопонимании, силу, чтобы преодолеть эту разрушительную боль, которую испытывали оба. Я переживал свое разочарование. Элис переживала за меня, за то, как я справлюсь с этим. Поэтому они все не хотели мне об этом рассказать?

Мой разум, привыкший решать проблемы любой сложности, даже самые невозможные, искал зацепку, чтобы выплыть на поверхность. Я не сомневался, что смогу. Когда это я пасовал перед трудностями? Когда это я поддавался безысходности и печали? Я всегда делал что-то, даже тогда, когда не видел выхода. Если не видно выхода, это не значит, что его нет. Это значит, что мы плохо смотрим.

- Почему? – задал я вопрос, прерывая гнетущее молчание, и Элис словно очнулась от сна. Она вздрогнула.

Я прервал ее попытку снова уставиться на завитушки и продолжить рисовать их. Моя ладонь красноречиво легла поверх листа, я не позволил Элис увиливать.

Она сглотнула. Ее глаза опустились, разглядывая столешницу. Когда я уже почти потерял терпение, она хрипло произнесла, контролируя каждое слово, даже каждую мысль, я слышал ее усилия:
- У всех это происходит по-разному. Ты можешь думать, что когда-то увидишь ее, но справедливо ли обрекать человека на ожидание, когда не знаешь, сколько времени займет твоя адаптация? Может пройти не год и не два. Эммету понадобилось два десятка лет, чтобы хоть немного обуздать жажду. Джаспер уже девяносто лет не охотится за человеческой кровью, но до сих пор не способен находиться долго среди людей, не говоря уже о свежей крови. Такое вообще под силу только Карлайлу. Как ты собираешься быть рядом со своей девушкой, если она человек? Она может пораниться… Мы не знали… мы понятия не имели, сколько времени займет это у тебя… Неужели мы могли обещать ей что-то?

Я открыл рот, чтобы возразить, чтобы попытаться поспорить… но у меня не было никаких аргументов для этого. Элис была права.

- К тому же, твой мозг был поврежден. Шанс, что ты не вспомнишь абсолютно ничего, был почти сто процентов…

Я снова хотел ответить, но комок, образовавшийся в горле, помешал мне сделать это. Воспоминание нахлынуло на меня. То, которое я помнил, но почему-то забыл сразу после обращения. Теперь оно вернулось ко мне.

Девушка, всхлипывающая около моей кровати, когда я лежал, опутанный нитями, удерживающими между двумя мирами… обожженный… умирающий… Только разум еще мог существовать, отдельно от поврежденного, разрушенного тела…

«Я знаю, ты меня не слышишь, но это неважно», - шептала девушка сквозь слезы, я помнил ее слова, пусть и нечетко, сквозь туман забвения, так, будто это было в другой жизни. – «Я верю, ты будешь счастлив. Я желаю тебе этого. Пожалуйста, не думай обо мне, со мной все будет хорошо, я обещаю. Главное – живи!»

Неужели она отпустила меня, не обещая ждать? Как такое могло произойти в моей жизни? Как она могла подумать, что я не стану ее искать, даже если память не восстановится? Сейчас мне казалось, что даже не скажи Эммет мне о девушке, я все равно никогда не почувствовал бы себя полноценным без нее. Всегда что-то сидело бы внутри меня, не давая жить спокойно, пока я не преодолел бы все преграды и не вспомнил ее имя, ее лицо. Да, иначе и быть не могло! Я никогда не обрел бы покоя. Я бы боролся за нее!

Источник: http://robsten.ru/forum/20-773-1