Карлайл, как всегда, был на работе.
Эсми, как всегда, включила пылесос где-то на третьем этаже.
Элис и Розали, как это часто бывало, собрались по магазинам.
Зимние каникулы в самом разгаре, и я, в эти дни забив на тренировки, отдал свое время братьям и семье.
- Джаспер, тебя устроит коллекция Гуччи, или ты так и не просмотрел ее на сайте, ссылку на который я тебе оставила?
Джаспер, ненадолго отвернувшись от игры, улыбнулся своей жене:
- Я тебе доверяю.
- Я тебе тоже, - даже не подняв голову, предупредил вопрос Розали Эммет, незаметно меняясь местами фишками с отвлекшимся Джаспером. Глупо, Эммет. У вампиров идеальная зрительная память.
Элис просчитывала в уме план сегодняшних покупок, и я с удивлением увидел в нем свое лицо. Несовместимое с ее идеями.
- Мне ничего не надо, - сказал я, рассеянно кидая кубики для следующего хода. – К тому же, я уже купил все, что мне необходимо.
- Как купил? – Элис замерла на полпути, недоуменно моргая. Я даже не думал, что она обратит внимание на мои слова. В этой семье было самим собой разумеющимся, что Элис всех одевает. Иногда к этому привлекались Эсми и Роуз, но не более чем для того, чтобы высказать пожелание. В основном балом правила Элис, успешно навязывая другим свой вкус.
Я тоже до недавнего времени был вынужден надевать то, что находил в своем шкафу. Да у меня и денег-то своих не было, чтобы спорить. Но некоторые вещи иногда меняются. И пусть я не мог пойти и заработать привычным путем, у меня тоже был дар. Элис играла на бирже, предвидя будущее. Я мог делать это, читая мысли. Это не одно и то же, и брокеры тоже могут ошибаться. Но пару раз мне повезло, и у меня появились карманные деньги. Которые я тут же и потратил, с удовольствием купив себе несколько привычных вещей. И это не были, разумеется, дизайнерские шмотки от Гуччи.
Я медленно поднял голову, взглянув на переполненную гневом Элис. Джаспер и Эммет прекратили игру, с любопытством наблюдая за назревающей катастрофой.
- Пошел и купил, - повторил я, стиснув зубы.
Элис, прищурившись, сделала пару шагов вперед, шокировано присматриваясь к джинсам, которые на мне надеты. Эммет хохотнул, когда Элис возмущенно ахнула, а я раздраженно запыхтел, потому что почувствовал себя¸ как корова на смотринах.
- Это? – презрительно выплюнула Элис, высокомерно отставляя ногу в сторону и скрещивая руки на груди.
- Да, - подтвердил я с упрямством осла, которого принуждают делать то, что он не хочет. – Это.
Удобные джинсы, недорогой марки, зато я наслаждался комфортом, который они мне дарили. Я носил подобные джинсы, не меняя фирму, несколько последних лет, и они меня всегда устраивали. А тяга Элис к дорогим вещам раздражала.
- Неужели это лучше, чем джинсы от «Ральф Лоран», которые я положила в твой шкаф на прошлой неделе?
Я смутно вспомнил, как разглядывал их – темно-синие, с вычурными кнопками и чрезмерно низкой посадкой, отчего я чувствовал себя немного странно, даже просто держа их в руках.
П/а: вы можете сами сравнить, какие джинсы выбрала Элис, и какие выбрал Джон, и решить, кто из них прав. Это, конечно, не значит, что Джон наденет джинсы, выбранные Элис
- Элис, я в состоянии сам выбирать себе вещи, - еще раз повторил я сквозь зубы. - Я не привык к роскошеству, в котором вы живете, и, честно говоря, скучаю по футболкам за десять долларов, купленным в обычном гипермаркете.
Элис с ужасом на меня посмотрела. Указала пальцем на мою футболку, наконец-то обнаружив, что и она никакая не дизайнерская. От отвращения ее просто распирало:
- Эдвард Каллен! – жестко закричала она. - Отродясь я такого тряпья не покупала, и не позволю тебе сменить чудесные вещи от известного дизайнера последней коллекции на тряпку из супермаркета. Ты теперь, все-таки, Каллен. И не станешь позорить нашу фамилию дешевкой. Только через мой труп.
Я задохнулся от лютого негодования, в глазах потемнело. Я и так достаточно долго мирился с причудами Элис, а сейчас готов был вступить с ней в смертельную схватку за собственную индивидуальность. Но прежде, чем я раскрыл рот, Эммет положил тяжелую руку на мое плечо, обездвиживая, и, издав короткий смешок, корректно вмешался:
- Учитывая, что Элис официально и фактически мертва уже без малого сто семь лет, ты, Эдвард, имеешь все основания покупать себе то, что посчитаешь нужным. Через ее труп, разумеется. – Он многозначительно указал на раздраженную Элис пальцем. Та подняла бровь.
- Очень остроумно, - проворчала она. Но буря миновала. Эммет захохотал, Элис закатила глаза, и я, еще секунду назад напряженный как струна, тоже прыснул со смеху.
- Поехали уже, - Розали позвала за собой Элис, изо всех сил сдерживая улыбку: шутка мужа пришлась ей по душе.
- Посмотрю я, как ты запоешь, когда вся твоя одежда закончится, - пробубнила Элис себе под нос, уходя, и тут же разочарованно зашипела, очевидно, не увидев в будущем для себя никакой перспективы. Может, я и был немного ограничен своей новой сущностью, но заработать деньги на одежду явно больше не являлось для меня проблемой.
***
Когда каникулы закончились, я снова оказался предоставлен самому себе. Изо дня в день одно и то же: съездить на прогулку по городу, помочь Эсми с реконструкцией дома, когда я свободен, дождаться возвращения Джаспера из университета и, взяв кровь, отправиться на тренировку в лес. Посидеть в своей комнате, читая книгу, подсмотреть видения Элис, касающиеся будущего, вылавливая в обрывках лицо моей Мелиссы, убедиться, что ни черта не изменилось, и расстроено уткнуться обратно в книгу – за эти полтора года я прочитал больше, чем за всю свою предыдущую жизнь. Спуститься в холл, услышав звуки стрельбы из игровой приставки, и присоединиться к братьям, на время забыв обо всех проблемах.
Мы с Эсми часто оставались в доме одни. Она подрабатывала архитектором, выполняя эскизы на заказ, и выезжала редко. Чаще всего она реставрировала наш собственный дом, поддерживая его в отличном состоянии, учитывая, что фундаменту было более семидесяти лет. За эти годы его перестраивали полностью дважды, и сейчас дом выглядел вполне современно, благодаря усилиям Эсми.
Обычно она тратила все свое свободное время на тщательную уборку всех этажей – она была, казалось, одержима этим. Затем она принималась рисовать или, если у нее было другое настроение, уезжала ненадолго по строительным магазинам. Один из таких дней я и использовал, чтобы привести свой несостоятельный план в исполнение.
Всякий раз, когда Эсми включала пылесос на третьем этаже в угловой комнате, мое сердце сжималось от переживания за нее. Необходимо было что-то сделать, чтобы это ее бессмысленное увлечение прекратилось.
Едва мотор автомобиля затих вдали, я отложил книгу и отправился на третий этаж, в свою прежнюю комнату. Дома никого не было, я остался совершенно один. Интересно, Элис видит то, что я запланировал? Или на подобные мелочи не обращает внимания? Я еще не знал точно, что именно собираюсь сделать – переехать жить в эту комнату или попросту избавиться от нее, или и то, и другое, - но цель помогла мне справиться с некоторым смущением. Меня пугало мое собственное намерение. Это было так, будто тень предыдущего владельца следует за мной по пятам, как в старом добром фильме ужасов. Пришлось напомнить себе, что тень – это я сам, а значит, имею полное право здесь находиться.
В комнате все оставалось по-прежнему. Узкая светлая тахта с лежащей на подушке полураскрытой книгой, узорчатый ковер на полу, музыкальная техника и ряды дисков. Стол, через спинку стула перекинута темно-синяя рубашка, как будто ее обладатель только что переоделся и вышел на минуточку. Светлое, во всю стену, окно, такое же, как и в моей гостевой комнате, выходящее на обратную сторону дома. В целом, неплохой уголок, - недаром меня сразу сюда потянуло, когда я очнулся новообращенным, - но я не чувствовал себя здесь комфортно. Мне придется многое изменить, если я хочу поселиться здесь.
Я начал со шкафа, безжалостно избавляясь от старых вещей. С особенным удовольствием я избавился от рубашек, которые никогда не носил в новом своем воплощении. Эта часть прошлого полностью стерлась из моей несовершенной памяти. В силу обстоятельств рубашку и костюм в этой жизни я надел всего один раз – на выпускной. Да и тот был одолжен напрокат, так как я не собирался надевать костюм дважды – повода не предвиделось. Это было тяжелое для меня время после смерти родителей. Помню, что меня совершенно не волновало, как я выгляжу, и, когда я пришел устраиваться спасателем, меня взяли поначалу, скорее, из сострадания к моему горю, чем по объективным причинам. Через год я не должен был работать в команде, - опыта и знаний было недостаточно, - но, благодаря отчаянному рвению и необычной для моего возраста серьезности я все же работал там.
Я прищурился. Теперь любимая работа мне недоступна. Учитывая, сколько возможностей открыло новое воплощение, это было трудно принять.
Когда шкаф освободился, я перенес в него вещи из своей гостевой – не все, а только те, которые точно буду носить. С остальными навязанными мне слишком вычурными шмотками Элис пусть сама разбирается.
Телевизор занял почетное место на столе, на тахту я накидал новые подушки, а полураскрытую книгу, - это оказался какой-то научный трактат о достижениях медицины в ХХ веке, - вернул в библиотеку Карлайла. Ковер, несмотря на раздражающий отгибающийся уголок, я не стал трогать – его узоры оживляли помещение, вызывали непонятное ощущение умиротворения.
Эта комната была в два раза меньше моей гостевой, отсутствовала отдельная ванная, но я был готов смириться с неудобствами, если мое решение поможет Эсми. Это был довольно жестокий план, но если он сработает, Эсми перестанет страдать, а значит, оно того стоило.
Я надеялся закончить до ее возвращения, чтобы у нее не осталось ни одной вещи, с помощью которой она продолжала бы цепляться за болезненные воспоминания. Но не успел.
Я перебирал диски, поочередно устанавливая их в стереосистему. Понравившиеся я оставлял, а те, что не приглянулись, кидал к одежде, кучей наваленной у двери. Стукаясь друг об друга, пластиковые коробочки ломались, издавая звонкий хруст. Эсми, привлеченная звуком, застукала меня ровно на середине моего варварского занятия.
Ее глаза широко распахнулись в ужасе, а нижняя губа дрогнула. Она выглядела так, будто я посягнул на самое дорогое, осквернил святилище. Впрочем, это и было именно так.
Господи, надеюсь, я все делаю правильно, несмотря на кажущуюся чудовищность моего поступка.
Облокотившись на стойку, я целую минуту выдерживал шокированный взгляд приемной матери, после чего выключил мелодию, вытащил диск и отправил его в кучу вслед за предыдущими.
- Что ты делаешь? – Эсми вздрогнула, коротко посмотрев на образовавшийся у двери беспорядок. Когда она повернулась, я невозмутимо вставил новый диск. Главное – сохранять спокойствие и уверенность в себе. Если я дрогну и допущу слабость в своем намерении, все усилия пойдут прахом.
- Уборку, - я демонстративно бросил еще один диск и вставил следующий, отвечая как можно непринужденнее: - Мне уже давно пора перебраться в свою комнату. – И нажал на старт.
Эсми потрясенно замерла, потому что из динамиков полилось не что иное, как мелодия, написанная для нее и Карлайла прежним Эдвардом. Та, которую я разучивал, надеясь когда-то сыграть самостоятельно. Та, которую Эсми точно не хотела бы видеть в куче мусора у двери. Она задержала дыхание, внезапно побледнев, когда я нажал «стоп» и вытащил диск. Это была напряженная минута, во время которой Эсми, не произнося ни звука, в ужасе ожидала мой вердикт, практически уверенная, что этот диск полетит следующим.
- Я знаю, что это, - как можно безмятежнее сказал я, но получилось тише обычного. - Я даже могу ее сыграть, - и с должной аккуратностью поставил диск на полочку.
Рот Эсми приоткрылся в форме буквы «о», в то время как я поставил следующий диск на проверку.
«Правда?» - в ее мыслях звучало абсолютное недоверие. Это будет день открытий… мама.
- Ты что… - нарушила она тягостное молчание, сцепляя пальцы в замок возле живота. – Ты собираешься жить здесь?..
- А я могу? – уточнил я на всякий случай, предоставляя ей выбор. Зная, что выбора особого у нее нет – она была слишком добра, чтобы отказать мне… и она слишком хотела вернуть прежнего меня, чтобы устоять перед соблазном получить доказательство этого…
Я видел противоречивую борьбу на ее лице и слышал это в ее мыслях. Мое поведение, мое признание, мои поступки – все это сбило ее с толку и потрясло в самой высшей степени. Пальцы сцепились сильнее и поднялись до уровня солнечного сплетения, когда еще один диск полетел в груду. Ее грудная клетка из-за внутренней борьбы стала подниматься чаще обычного.
- А ты хочешь?! – выдохнула она, пораженная моим решением.
- Это же моя комната, так что, почему бы и нет? - Я слегка пожал плечами, будто мое решение – дело обычное и само собой разумеющееся. - Она самая дальняя и уединенная, - перечислил я, - из нее хороший вид, и она самая светлая, потому что угловая. Мне понравилась тахта, а еще Элис не придется навязывать мне новую стереосистему, - я указал на музыкальное оборудование, которого не было в моей гостевой. – К тому же, здешний шкаф меньше по размеру, так что Элис придется умерить рвение по поводу шмоток, которыми она забивает полки доверху, - я рассмеялся над собственной шуткой, и лицо Эсми непроизвольно тронула короткая улыбка.
Она недоверчиво покачала головой, оглядывая комнату с новым болезненным смыслом – так, будто через силу с ней прощается. Ее рот открывался и закрывался, она хотела бы что-то сказать, но ее мысли оставались слишком перепутанными, чтобы найти свое выражение. Я внес в формулу ее странного увлечения свою персону, теперь ей придется смириться с этим. Подобное повергло бы в смятение кого угодно, даже человека с более устойчивым сознанием.
- Она всегда тебе нравилась, - прошептала, наконец, Эсми и сморгнула несуществующие слезы. В ее душе происходила ожесточенная схватка с собственными демонами, она не знала, как поступить правильно: то ли броситься бежать отсюда сломя голову, выпустив боль на волю, и спрятаться в лесу, то ли принять меня прямо сейчас с распростертыми объятиями и позволить мне занять законное место в ее сердце, которое уже более двадцати лет пустует. Давай, Эсми, прими правильное решение, избавь себя от ненужных страданий.
Мне хотелось обнять ее, оберегая от боли, ведь она была так похожа на мою умершую мать – такая же любящая и самоотверженная, точно так же нуждающаяся в заботе, пусть и не в физической. Но я удержал себя от необдуманного порыва. Дело не закончено. Эсми все еще сомневалась в том, что происходящее перед ее глазами – правильно. Она могла бы прогнать меня, и была бы права – но я знал, что она никогда этого не сделает. В то же время я не мог позволить ей считать, будто занимаю чужое место, пользуясь ее врожденной добротой и отзывчивостью. Она уйдет отсюда только счастливой.
Зная, о чем Эсми говорит, я понимающе кивнул и обвел глазами комнату.
- По всей видимости, она нравится мне и в этой жизни, - мои слова прозвучали задумчиво, с уважением к собственному прошлому. В это мгновение я и сам верил в это.
Эсми тихонечко выдохнула, заставив меня посмотреть на нее. Она недоверчиво качала головой, но на ее губах застыл намек на робкую улыбку. Надежда, словно впрыснутое лекарство, озарила ее застывший внутренний мир, полный тоски и безысходности.
- Я могу оставить что-то из этого себе? – спросила она, очевидно уступая мне комнату, но все еще собираясь цепляться за некоторые из вещей. Наклонилась и подобрала один из уцелевших дисков; было ясно, что ее не волнует название альбома, важно лишь то, кому он принадлежал.
- Если бы он был жив, ты бы тоже захотела оставить этот диск себе? – спросил я быстро.
- Нет… наверное, нет… - ответила Эсми, немного подумав, и не поднимая глаз.
- Но я жив, - напомнил я с нажимом.
- Да, но… - начало было Эсми, но с резким вздохом замолчала.
Вот оно как. А я-то думал, что Эсми сильнее других хочет видеть во мне прежнего Эдварда…
А потом меня затопило раздражение. Почему всегда так происходит? Пока я рьяно доказывал, что с прежним Эдвардом у меня нет ничего общего, все, словно одержимые, лепили мне этот ярлык. А когда я признал и захотел стать им, вдруг обнаружилось, что не все готовы принять меня в новом обличии.
- Если ты считаешь, что я перешел границы, я немедленно верну все на свои места и уйду отсюда, - я внезапно сдался. В конце концов, кто я, чтобы решать такие важные вопросы в одиночку? Я не Бог и даже не психолог, чтобы принуждать ее менять мировоззрение, установившееся за десятилетия. Мне стало до невозможности жаль Эсми, до невозможности стыдно. И захотелось тысячу раз извиниться.
Но прежде, чем я успел что-то сформулировать и вслух произнести, в ее мыслях произошли перемены. Словно маятник, который долгое время по инерции шел в одну сторону, достиг крайней точки, остановился на мгновение и, набирая ход, начал обратный путь. Медленно покачивая головой, Эсми вдруг бросила поднятый ею диск обратно в кучу. Она с сожалением посмотрела на груду старых вещей, но в ее мыслях уже преобладало… освобождение. Я с удивлением слушал, как быстро решение Эсми меняется, прямо на моих глазах.
- Нет… ты прав… - сказала она неожиданно твердым голосом. Коротко обвела комнату глазами. – Это все ужасно неправильно. Когда-то нужно было положить этому конец. Я похожа на умалишенную…
- Нет, это не так… - поморщился я, ее сравнение неприятно резануло. Не этого я добивался, не того, чтобы она так о себе думала.
Эсми решительно кивнула.
- Так, и ты сам это знаешь, - она указала ладонью на меня. – Поэтому ты здесь.
- Н-да… - согласился я неохотно, моя собственная решимость куда-то абсолютно испарилась, последний диск, который я взял, словно стал весить в десяток раз тяжелее, а глаза невольно опустились в пол. Как будто мне снова пять лет, и я совершил проступок, за который последует неизбежное наказание.
Эсми, впрочем, была слишком добра, чтобы подобное могло произойти даже в теории.
- Должно быть, тебе неприятно жить в этом доме, зная, что кто-то воссоздает присутствие твоего прошлого воплощения… день за днем.
- Нет, не так, - возразил я, встречаясь с Эсми глазами. Я чувствовал свою вину перед ней, как будто меня вызвали в здание суда и заставили отвечать по всей строгости закона. Я попытался объяснить, что на самом деле ощущаю: - Я просто… я не могу видеть твою боль. Каждый день… это пытка напоминанием, что я натворил... что бросил вас. – Комок встал в горле при мысли о том, как ужасно больно им всем было, когда ушел тот Эдвард. Более эгоистичного поступка я, пожалуй, не встречал, и особенно ужасно было каждодневно видеть, что мое самоубийство сделало с ними. Худшего наказания и вообразить нельзя. И неважно, что я ничего не помнил.
- О нет, не думай так, прошу, - взмолилась Эсми, внезапно тоже чувствуя себя виноватой. Она сделала ко мне шаг, протягивая руку. – Пожалуйста, не нужно, Эдвард, это не твоя вина!
- А чья же?! – в сердцах воскликнул я, сердясь на себя самого, ненавидя за слабость прошлое свое воплощение. Знал, что бы ни случилось, сейчас я ни при каких обстоятельствах так не поступлю.
Эсми, испугавшись моего вскрика, преодолела разделяющее нас расстояние и успокаивающе обхватила пальцами мое запястье, словно пыталась удержать. Я отвел глаза, все еще разозленный на себя.
- Ты не мог поступить иначе, - убеждала она. – Вампиры не живут без своей половинки. Тебе было очень больно, никто не смог бы выдержать такого… Тебе кажется, что сейчас ты сильнее, чем тогда, но на самом деле ты не знаешь, что будешь чувствовать, если… - она не договорила, но я понял без слов, что Эсми имеет в виду. Смог бы я жить, зная, что в этом мире больше не существует Беллы? Тяжелое дыхание вырвалось сквозь мои стиснутые зубы. А затем я решительно наклонился и глубоко заглянул Эсми в глаза, накрывая своей ладонью ее руку.
- Я никогда не сделаю этого снова, - поклялся от всей души. Ничто не способно заставить меня причинить боль этой семье снова. Я буду искуплять свою вину целую вечность, если понадобится.
Эсми с грустной улыбкой покачала головой, ее взгляд стал сочувствующим и очень нежным. Она погладила мою напряженную ладонь свободной рукой и прошептала:
- Не нужно жертвовать собой, Эдвард!
- Но я хочу, - упрямо возразил я, с чувством. – Ты не понимаешь… как сильно я хочу исправить свою ошибку!
- Это в прошлом, - Эсми сжала моя запястье, чтобы я поверил в то, что она говорит правду.
- В прошлом? – я скептически поднял одну бровь и скосил глаза на комнату, и Эсми вздохнула, понимая, что не права. Если бы мой поступок был в прошлом, этой комнаты бы не существовало.
- Тебе необязательно переезжать сюда, - убеждающим голосом сказала она; наши руки были сплетены, как будто мы оба нуждались сейчас в физической поддержке. Но, скорее, так мы пытались удержать друг друга на близком расстоянии, что позволяло разговору состояться и показывало искренность наших слов и намерений. – Я немедленно выброшу все старые вещи и сделаю эту комнату гостевой. Необязательно жертвовать своим комфортом ради других! Тебе ничего не нужно мне доказывать. Просто будь собой. Хочешь, избавимся от этой комнаты вместе?
Она улыбнулась, когда я недоверчиво рассмеялся. Что ж, я не против, если она хочет сделать ситуацию более… легкой. Это поможет нам обоим.
- Оставишь себе пару дисков? – с готовностью переключился я, пока она не передумала, наугад доставая коробочки из непроверенной стопки и не глядя протягивая ей.
- Нет, - Эсми усмехнулась, и я почувствовал то же самое, что она – облегчение. Все разрешилось миром, как я и хотел, когда шел в эту комнату с твердым намерением избавить ее от боли. Так или иначе, мне это действительно удалось.
Только единожды ее еще раз посетило сожаление – в тот момент, когда я нашел между дисками брелок с ключами.
- Что это? – поинтересовался я, когда Эсми тихо выдохнула. Внутри прозрачного пластикового овала мерцали распростертые крылья. Я понял, что это брелок от автомобиля, прежде чем прочитал зеленую надпись «Aston Martin», и прежде, чем Эсми мне ответила:
- Это был его… твой любимый автомобиль.
От меня не укрылась горечь в ее голосе.
- Vanquish… - ляпнул я первое, что пришло в голову, воображение уже рисовало блестящий роскошный автомобиль, даже дыхание перехватило.
- Ты вспомнил! – ахнула Эсми, и мне стало неудобно лгать ей.
- Нет, - сознался я честно. – Просто предположил. Э-эм… серебристый?
- И все-таки ты помнишь, - уверенно кивнула Эсми, и я смущенно улыбнулся. Два раза попал в яблочко, это что-то да значит, бессмысленно спорить, что это не так.
Я взвесил ключи на ладони, уже представляя, как несусь по автомагистрали на скорости, превышающей возможности моего мотоцикла. Перспектива завораживала.
- Где он сейчас?
Эсми поморщилась виновато, в ее мыслях возник образ обгоревшего особняка.
- Мы оставили его в Принс-Джорж, Канаде, какое-то время жили там, ища уединение. Полиция сообщила, что наш дом был разграблен и сожжен. Элис увидела это слишком поздно, да и обычно мы не вмешиваемся в подобные события, раз уже уехали, чтобы не привлекать внимание. Мы с Карлайлом слетали туда, чтобы отказаться от расследования. От машины мало что осталось. Кажется, даже ничего не украли, поджог был просто актом вандализма. Подростки развлекались, скорее всего.
- Жаль, - значит, придется отложить желание покататься на скоростной тачке, поэтому я отдал ключи Эсми. С печальной улыбкой она бросила их к остальному хламу.
Постепенно атмосфера между нами становилась лучше. Чем меньше комната походила на пристанище прежнего Эдварда, тем чаще Эсми улыбалась на мои непринужденные шутки. Мы вместе запаковали старые вещи в большие мусорные пакеты, и Эсми сама отнесла их во двор. Затем мы немного переставили мебель, чтобы я мог смотреть телевизор, лежа на софе. Я заметил, как Эсми старается угодить мне, предлагая изменения, которые сделают мою жизнь в этой комнате удобной. Она запомнила цвет штор, который я озвучил, и сама предложила поменять обивку мебели в тон. Мы оба сошлись на мнении, что ковер не следует трогать. Телевизор мы закрепили на стене, среди полок, дисков на которых стало меньше. А стол оставили для компьютера, который Эсми пообещала подарить мне на ближайший праздник. Когда все было устроено так, как мне хотелось, мы немного поговорили о прошлом… в особенности об узорах на ковре. После этого я так проникся чувствами и воспоминаниями Эсми, что, спустившись в гостиную, в течение часа играл для нее на рояле, начиная с мелодии, которая была написана прежним Эдвардом, и заканчивая всеми мелодиями, которые знал.
- Не думаю, что когда-нибудь смогу превзойти… самого себя, - пробормотал я смущенно, когда закончил. Все время, пока я играл, Эсми сидела рядом на удлиненной скамейке и подсказывала, когда я сбивался с ритма.
- Мастерство приходит со временем, - подбодрила она. «Мне приятен сам факт того, что ты сделал это ради меня. Спасибо, Эдвард».
Но я знал, что совершенно точно облажался. Куда мне до столетнего пианиста, который учился этому смолоду?
В мыслях Эсми была признательность и растроганность, но наравне с этим и доля разочарования, которую она безуспешно пыталась подавить.
- Я научусь играть лучше, - пообещал я хриплым от волнения голосом.
- Конечно, - оптимистично ответила Эсми и улыбнулась мне. – Я уверена.
Но, вольно или невольно, - и у нее не получалось иначе, - она сравнивала меня с НИМ. Не только в игре на рояле, а во всем. Во внешнем облике, в жизненной позиции, в воспитании и отношениях с другими. Это не было в ее власти, сопротивляться потребности сопоставлять черты.
Она поднялась, и я успел заметить в ее глазах толику грусти прежде, чем она ее спрятала. Я поморщился.
- Эсми, - позвал я ее, заставив обернуться. Было трудно подобрать правильные слова, мне не хотелось ранить ее чувства. Но об этом тоже стоило поговорить, особенно сейчас, после того, как мы вместе избавились от комнаты прежнего Эдварда. Быть может, если мы еще и обсудим, удастся избавиться и от его тени? – По-твоему, я слишком изменился? Стал хуже?
Она растерянно моргнула, а потом – ну, конечно же, это в стиле Эсми! – торопливо начала оправдываться:
- Что ты! Не хуже. Просто… - она нахмурилась, некоторое время помолчала, подбирая верные слова для объяснения: - Ты должен понимать… прошлого не вернуть. И я скучаю по нему… - она поправилась: - По тому, каким ТЫ… был. Это не зависит от того, какой ты сейчас – хуже или лучше. Просто мне не хватает того… какой он в моих воспоминаниях.
Она нервно выдохнула и, сделав шаг к роялю и оперев на его черную блестящую поверхность руки, устремила задумчивый взгляд в его блестящую поверхность, словно за ней была скрыта истина.
- Мы все совершили какие-то ошибки, и это уже никогда не получится исправить. Это постоянно меня беспокоит. Поначалу я думала, что после твоего возвращения в семью исчезнут все проблемы. Но на самом деле, это ничего не изменило. Ты здесь, но прошлое остается темным. Мы не обладаем даром возвращаться во времени и что-то менять. Наши ошибки – это груз на всю нашу вечность. Я не могу вычеркнуть из памяти того, что было, и это как будто разделяет мою жизнь на две части: в одной из них умер близкий человек, в другой – он вернулся, но то, как трагически он погиб, навсегда сохранилось в воспоминаниях, как черная полоса моей жизни. Мы – вампиры, и мы обречены помнить… вечно.
Я не мог представить себе, что такого могла совершить Эсми, чтобы казнить себя за прошлое. Я мог постичь причину огромной вины Джаспера, или глубоких философских сомнений Карлайла, или раздражения на свою некомпетентность как провидицы Элис… но я не мог даже вообразить, в чем могла быть виновата Эсми.
- А ты никогда не думала, что все случившееся к лучшему? – спросил я, уже видя выход из ее трудного положения.
- Как может быть к лучшему смерть близкого? – нахмурилась она, не понимая.
- Мы не можем вернуться в прошлое, но нам дан шанс в настоящем, - объяснил я охотно. – Просто ответь мне, был ли он счастливым? Вы все постоянно думаете о нем, как об одиноком в течение ста лет парне, который все эти годы ненавидел себя, не нашел места в этом мире. Так был ли он хоть каплю этого времени счастливым?
- Ты прав, не был, - признала Эсми задумчиво.
- А мог бы он стать таким?
- Может, да, может, нет, - пожала Эсми плечами. «Но очевидно, что мы уже никогда не узнаем этого».
- Как думаешь, мой шанс обрести счастье выше, чем у него? – Я знал, что счастье Эдварда – единственное, что имеет для нее значение. Тогда бы она перестала терзаться.
Эсми серьезно отнеслась к поднятой теме. Не отводя глаз, она долго обдумывала мои слова. А затем медленно согласилась:
- Думаю, твои шансы в самом деле выше, потому что ты другой, иначе воспитан, проще приспосабливаешься.
Я улыбнулся: она сделала правильный вывод.
- Тогда, может¸ нет смысла печалиться о том, что ушло? – поднялся и, глядя близко в ее глаза, сжал ее маленькую ручку: - Отпусти его, Эсми. Оставь его в прошлом. Он был неправ и наделал кучу ошибок. Но теперь он сделал выводы. И изменился. К лучшему.
Она сглотнула, этот разговор нервировал ее. Я просил ее практически о невозможном.
- Ты снова прав, - наконец, спустя продолжительное молчание, согласилась она и тоже улыбнулась, принимая мой вызов: – Посмотрим, насколько лучше у тебя получится.
***
Это случилось в разгар весны, когда природа уже праздновала окончание ледяного сна, чаще светило солнце, а капель предсказывала скорое наступление тепла. В отличие от хорошего настроения природы, мое положение не менялось с течением времени, ничто не обещало, что в моей жизни наступят приятные перемены. Я все так же безуспешно уходил в лес с пакетами донорской крови, привлекая к этому Джаспера и иногда Эммета, но результаты, которых я смог добиться, уже давно не показывали улучшений. Вряд ли я смог бы сделать хирургическую операцию, как Карлайл, но я точно не потеряю разум, если при мне кто-то порежется, и даже, вероятно, окажу первую помощь, если придется. Но это, что касается обычной крови. Поющая кровь, как правильно говорила Розали – совсем другое испытание.
Мы все ждали возвращения Карлайла, он уехал на несколько дней по рабочим делам, прихватив с собой Элис, которая настолько интенсивно перед самым отъездом читала книги и обдумывала прочитанный сюжет, что у меня сложилось стойкое ощущение, будто она что-то от меня скрывает. Это заставляло меня чаще обычного сидеть в ее голове, что, вероятно, и явилось причиной ее побега с Карлайлом. Она устала от постоянной раздражающей слежки.
Я жалел, что не поехал за ними следом и не смог узнать тайну, которую скрывала Элис. Кажется, никто другой не был посвящен, даже Джаспер. Он не менее чем я удивился, что Элис его покинула. Эсми же в своей обычной манере доверия Карлайлу отпустила его без уточнений.
Но сегодня Карлайл позвонил и сказал, что они возвращаются. Эсми с улыбкой положила телефон, а я начал ерзать в нетерпеливом ожидании, когда смогу потребовать у Элис прямой ответ. Теперь уж она не отвертится.
Едва автомобиль Карлайла оказался в пределах досягаемости моего дара, я спустился по лестнице в гостиную, прислушиваясь к мыслям. Карлайл думал о дороге перед собой, еще об Эсми. Неинтересно. Элис думала обо мне, и первое, что она сделала – мысленно показала мне язык, как только я проник в ее голову.
«Я тоже скучал», - сказал я ей саркастическим тоном.
«Как мило», - съехидничала она, и я отчетливо услышал, что она понимает, почему я торчу в ее голове, и, самое неприятное, не собирается помогать мне с разгадкой головоломки. Она действительно умела блокировать свои мысли.
Машина, тем временем, уже въехала во двор. Значит, я в любом случае скоро все узнаю.
«Удачи», - весело пожелала мне на это Элис, открывая дверцу и направляясь к входным дверям. Джаспер двинулся ей навстречу, а я переключился на мысли Карлайла, справедливо полагая, что он будет сговорчивее.
Я успел услышать только несколько слов прежде, чем Элис показалась на пороге. Это были впечатляющие воспоминания о весеннем Гановере, шокирующе сочетающиеся со словами «кровь» и «Мелисса», после чего Карлайл стал думать о встрече с Эсми, но даже этого мне хватило, чтобы потрясенно застыть на месте. Я увидел широкую улыбку Элис и озабоченное выражение лица входящего за ней Карлайла. А затем Элис метнула в мою сторону то, что несла в руке.
Полагаю, это было нечто – то, как я автоматически выставил вперед руки, обороняясь. Память немедленно воскресила прошлый случай, когда Элис провернула ту же штуку, бросив в меня блузкой Мелиссы, но на этот раз все оказалось куда серьезнее. Скорость работы мозга вампира была достаточной, чтобы успеть сделать одновременно несколько вещей: остановить дыхание, как самое важное, и отшатнуться назад, подальше от искушения. Увидеть, что это не блузка летит по воздуху, опасно приближаясь к полу! Это был пакетик с кровью, точно такой же, как те, которые я использовал каждый день для тренировки. Не было никаких сомнений в том, что означает сочетание слов «кровь», «Гановер» и «Мелисса», Элис не стала бы устраивать шоу, если бы кровь принадлежала не… Одной мысли о том, что случится, если этот пакетик упадет на пол и разорвется, мне хватило, чтобы за долю секунды изменить свои намерения. Я бросился вперед, находясь в абсолютном ужасе от того, что хватаю руками кровь, принадлежащую моей девушке. От противоречия, разрывающего меня изнутри, и страха мои пальцы стали неловкими как у человека. Пакетик норовил выпрыгнуть или, казалось, порваться прямо в моих руках от неосторожного движения, и когда мне, наконец, удалось поймать его, я шокировано застыл с раскрытым ртом и вытаращенными глазами, не веря в происходящее. Даже не в тот факт, что каким-то чудом Карлайл и Элис добыли мне той самой поющей крови, в которой я так нуждался, а в тот, как Элис посмела кинуть ее мне через весь холл, рискуя моим самообладанием.
А затем я услышал ее смех, поднял глаза, которые заволокло бы гневом от ее веселья, если бы я не чувствовал себя настолько испуганным и растерянным сейчас.
- Элис! – побледневший Карлайл, кажется, был не меньше меня шокирован ее поступком, качая головой за ее спиной.
Она не обратила на него ни малейшего внимания, показывая на меня своим маленьким пальцем:
- Твое выражение лица – бесценно, - сквозь смех сказала она, вешая на крючок пальто. Я все еще стоял на полусогнутых ногах, замерев в том положении, в котором поймал пакетик, подальше от себя на вытянутых руках держа его, словно он жег мои пальцы.
Первым пришел в себя Эммет. Он находился недалеко, когда все случилось, и теперь рассмеялся, очевидно, связав воедино, как и я, отъезд Карлайла и кровь в моих руках. Шагнув ближе, он непринужденно похлопал меня по спине:
- Отличная реакция, - похвалил он меня, а затем обратился к Элис. – Отличная шутка, сестренка, тебе стоит почаще так дразнить его, это гораздо круче тренировки в лесу. Смотри, как он напрягся! Тонизирует, не правда ли? – он снова похлопал меня по спине, и я раздраженно выпрямился, все еще держа пакетик подальше от своего лица, умоляя всех Богов, вместе взятых, чтобы кто-то избавил меня от необходимости прикасаться к тому, что сейчас ощущалось почти как нечто священное. Моя голова была пуста, а в районе солнечного сплетения бушевал ужас, и это не закончится, пока кто-нибудь не спасет меня.
- Ну, не только он может подшучивать над нами, верно? – легкомысленно пожала плечами Элис, пребывая в восторге от того, что сумела не просто застать меня врасплох, а полностью деморализовать. И где-то в глубине души я понимал, что полностью заслужил это.
Карлайл был тем, кто пришел мне на помощь. Оказавшись рядом, он бережно взял пакет с кровью из моих рук. Я все еще был страшно напряжен, не дышал, хотя запаха не могло быть в помещении. Скорее, от потрясения мне настолько перехватило горло, что я не смог бы вдохнуть, даже если бы захотел. Облегчение от того, что Карлайл забрал пугающий меня предмет, было ошеломительным. Неодобрительно взглянув в спину уходящей Элис, прошедшей мимо меня и поднимающейся по лестнице, Карлайл сострадательно сжал мое плечо.
- Прости, я не ожидал, что у Элис окажется настолько извращенное чувство юмора, - посочувствовал он. На втором этаже Элис задорно фыркнула. Я беспомощно посмотрел на Карлайла, медленно начиная приходить в себя, когда он спросил: – Ты в порядке?
Я не знал, как ответить. Язык прирос к гортани. Смог только кивнуть. Скосил глаза на пакетик, и мои глаза снова расширились, когда я представил себе Беллу, сдающую кровь в пункте сбора. Или даже Карлайла, собственноручно вгоняющего ей в руку иглу. Моя голова заполнилась хаотическими картинками, и я не знал, радоваться мне или огорчаться, или прийти в бешенство от того, что они снова все сделали без моего участия
Карлайл неправильно интерпретировал выражение моего лица.
- Не волнуйся, - успокоил он, - я сам все сделаю. Это должно тебе помочь: я помещу кровь равными долями в ампулы, и ты сможешь использовать их для интенсивной тренировки. Хватит пары капель, чтобы свести тебя с ума, но в конечном итоге это будет действеннее запаха одежды. Болезненная процедура, но мне кажется, ты готов потерпеть, или я ошибаюсь?
Нет, это было именно тем, что нужно. Просто сейчас меня гораздо сильнее волновал другой вопрос.
- Вы видели ее? – спросил я с мучением в голосе. Как могло такое произойти, что Элис и Карлайл встречались с Беллой и не сказали мне об этом? Как она могла согласиться отдать мне свою кровь? Она знает, кто я, кто мы все?
- Нет, - покачал головой Карлайл, и я снова не знал, радоваться или огорчаться. Хотел бы я, чтобы они с ней встретились? Это было невозможно? Или они просто не захотели? – Студенты часто сдают кровь, это обычная практика. Элис присматривала за этим, и когда она увидела, что Мелисса намеревается сдать кровь вместе с другими, мы немедленно выехали. Мы не видели ее, просто назвали фамилию, и с помощью взятки получили пакет. Это было бы невозможно, если бы кровь уже находилась в хранилище. Считай, нам повезло. Скажи спасибо Элис, - он улыбнулся, потрепал меня по плечу и отправился на второй этаж, чтобы привести себя в порядок после дороги. Оставив меня в одиночестве приходить в себя.
Источник: http://robsten.ru/forum/20-773-1
0
отомстила таки Эдварду 
Бедняга, как он испугался, мне его даже немного жалко стало, хотя проучить его стоило! 
