ЭПИЛОГ. Часть ПЕРВАЯ

БЭБИ-БУМ

                                                                           Июнь 2042 года, почти 22 года спустя

      Я громко захлопала в ладоши. Полусонное состояние последнего получаса, навеянное однообразием происходившего на сцене, мгновенно развеялось в тот момент, когда директор школы назвал имя следующего ученика, получающего диплом об окончании школы:

      – Томас Форест.

      Рядом со мной захлопали и радостно заулюлюкали остальные члены семьи, пришедшие на вручение дипломов. Мы занимали почти целый ряд в актовом зале школы. Конечно, по сравнению со всей семьёй это капля в море, но всё же и так получилось совсем неплохо.

      Томас повернулся к нам и радостно замахал свитком, улыбаясь от уха до уха. Я видела, как на этого широкоплечего красавца, на целую голову возвышающегося над толпой одноклассников, заглядываются девушки, и вспоминала худенького парнишку, которого впервые увидела в доме Гейба. Тогда он едва доставал мне до плеча, теперь перерос меня на полторы головы. И что-то мне подсказывало, что с девушками он уже не одними улыбками обменивается.

      Томас спустился с другого края сцены, присоединившись к тем своим одноклассникам, чьи фамилии шли раньше него по алфавиту. Впереди ещё две трети списка! Как высидеть всю эту скучищу? Я глянула на близняшек, сидящих слева от меня, с завистью наблюдая, как они едва заметно покачиваются под музыку, слушая её на одном плеере, вставив по одному наушнику в ухо. Может, конфисковать у них плеер? Нет, пожалуй, сидящий между нами Гил мне руку откусит, попробуй я хоть в чём-то ущемить малышек. Я, конечно, и так прекрасно слышала, что звучит у них в наушниках, но получать удовольствие под ТАКУЮ музыку я точно не смогу. Ох уж эти современные дети, наше поколение обладало бо́льшим вкусом.

      Мысленно похихикав над собственным «старческим» ворчанием, я отбросила мысль покуситься на имущество девочек и зацепилась взглядом за то, как уютненько они обе привалились бочком каждая к своей половинке. А что, это мысль! Чем я хуже? Я слегка поёрзала на сидении, поудобнее устраивая на коленях свой восьмимесячный живот, и привалилась к сидящей справа от меня свой собственной, личной и персональной половинке.

     Огромная, но нежная рука тут же приобняла меня, растирая мне спину.

     – Устала? Мы можем удрать прямо сейчас.

     – Нет. Мне просто скучно. И спать хочется. А так… Я же не устаю, ты же знаешь.

     – Скучно? Ну… я не знаю. У меня вроде бы была на телефоне пара игрушек…

     – Я тебя умоляю! Мне в компьютерные-то игры неинтересно играть, а ты мне телефонные предлагаешь. Это как инженеру-строителю предложить куличики из песка поделать.

     Перед моим носом появилась детская ручонка с зажатым в ней кубиком Рубика.

     – Вот, мам, возьми, если хочешь.

     – Спасибо, мой золотой, – я взяла предложенную игрушку, покрутила в руках секунд десять и, со вздохом, вернула владельцу, уже собранную.

     – Круто! Мне бы так! – и маленькие пальчики вновь начали крутить игрушку.

     Я улыбнулась. В век электронных игр мой мальчик, вот уже который месяц, не выпускает из рук головоломку, которую отрыл на чердаке, в нашем доме в Долине, куда мы всей семьёй ездили на Рождественские каникулы. Кристиан опознал свою старую игрушку, с которой когда-то повозился пару недель и забросил. А вот Кевин с удовольствием занялся кубиком, и до сих пор не разочаровался в нём. Он вообще любит всякие головоломки и логические игры, предпочитая их «стрелялкам», в которые до сих пор с удовольствием режется Томас.

     Я потянулась и погладила черноволосую кудрявую головку. Кевин поднял на меня свои синие глаза – мои глаза, – и улыбнулся. Слава богу, он ещё достаточно мал, чтобы спокойно, и даже с удовольствием принимать мои ласки. Надеюсь, это продлится ещё долго. Какое счастье, что наши дети так медленно растут. Скоро я смогу взять на руки свою дочурку, но мой первенец всё равно навсегда останется для меня малышом.

     Я наконец-то нашла себе занятие от скуки – любовалась парочкой самых дорогих для меня созданий во всём мире. Гейб – мой огромный и красивый, нежный и сильный, заботливый и… я могла очень долго перечислять его лучшие качества. Мой Габриель, мой возлюбленный, мой муж, моя половинка. Который в данный момент нежно прижимал меня к себе одной рукой, а другой придерживал сидящего у него на коленях сына. Рядом с отцом-великаном Кевин казался совсем крохотным – ему пятнадцать, но внешне он ничем не отличается от пятилетних человеческих детей.

     В принципе, он не только внешне от них не отличается. Я учла урок, который вынесла из наглядного примера Томаса и Вэнди, и воспитываю детей в соответствии с внешностью, а не с календарным возрастом. И Кевин, и близняшки на деле совсем ещё дети. Близняшки, так же как и любые восьмилетние девочки, любят играть в куклы и рисовать, наряжаться в мою одежду и устраивать мини-спектакли, смотреть на облака и ловить кузнечиков, делать шалаши в саду и лазить по деревьям. Заводилой у них, конечно же, Эрик, а Кевин и малыш Уоррик  ходят за этой неразлучной троицей хвостиком. Иногда даже Томас снисходит до детских игр, организуя для них какое-нибудь особо интересное приключение. Когда в доме много детей – это так замечательно! Когда-то оборотни о чём-то подобном могли лишь мечтать. Дети были слишком большой редкостью. Но только не у половинок.

     Слова Дэна и Коула оказались пророческими. Встреча с половинкой действительно несколько меняет репродуктивную функцию оборотней. Активизирует. Теперь мы на собственном опыте убедились в этом.

     Первой «ласточкой» стал наш с Гейбом сынишка Кевин. Он родился точнёшенько посередине цикла Гейба, за пятнадцать лет до того, как, по нашим прикидкам, у нас должен был родиться первенец.

     И хорошо, что к тому времени я уже познакомилась и даже подружилась со своей тётушкой Энжи. Именно от неё я и узнала симптомы, однозначно указывающие на то, что мы, женщины-гаргульи, беременны. Поскольку человеческих симптомов у нас нет и быть не может.

     Итак, первое – с момента зачатия и до самых родов мы не можем перевоплощаться. Очень мудро и предусмотрительно со стороны природы – в нашем перевоплощённом, «каменном» организме плоду просто не выжить.

     – Морковку хочешь? – прервал мои раздумья голос Гейба.

     – Издеваешься? – прошипела я. – Конечно, хочу. Но не здесь же!

     – А ты по-быстренькому. Никто и не заметит, – подмигнул он, суя мне в руку большую очищенную морковь.

     А ведь действительно! Я же супербыстрая! Воровато оглянувшись, я сцапала морковь и проглотила её на максимально возможной скорости, почти не жуя. Блаженство! И мне наплевать на сдержанные смешки братьев. Я понимала, что это лишь братское поддразнивание, а на самом деле они очень серьёзно относятся к моему теперешнему «овощному помешательству». Об этом говорило хотя бы то, что на них, как и на Гейбе, несмотря на тёплый день, надеты ветровки с большими карманами, в которых при желании можно найти буквально целый склад очищенной моркови, которая предоставляется мне по первому же требованию.

     Это был как раз тот самый второй признак, о котором меня предупреждала Энжи. Перестаёшь есть сладости – просто не можешь взять их в рот, противно, – зато начинаешь в огромных количествах поглощать овощи, к которым прежде была равнодушна, по большей части почему-то морковь.

     Для меня в этом особой проблемы не было – я никогда не была сластёной, к разным лакомствам относилась спокойно, главное – чтобы мяса было досыта, а вот Энжи просто обожает шоколадные батончики. Поэтому заметно страдала от невозможности их есть во время беременности. Впрочем, по её словам, такое чудо, как ребёнок, причём ребёнок от любимого человека, от половинки, стоит любых страданий, тем более – таких незначительных.

     Я полностью с ней согласна. Кевин – самое замечательное и драгоценное, что есть в моей жизни. Мой котёнок, который в своё время станет огромной и сильной пантерой, как и его папа.

     Конечно, ему приходится нелегко. Он не такой, как все. Отличается не только от человеческих детей, но и от детей оборотней. А могло ли быть иначе? В отличие от них у него – полный комплект бессмертных родителей. Поэтому он родился уже таким, какими остальные станут только после перерождения – крепким, сильным, быстрым. Будь он хрупким человеческим младенцем – просто не выжил бы во мне, не перенёс родов.

     Это доставляет ему кучу проблем – приходится быть постоянно начеку, сдерживать свою силу, чтобы что-то не сломать, не раздавить. Он не может так же беззаботно играть с остальными детьми – он сильнее их на порядок и может причинить боль простым прикосновением. Это лишает его многих радостей жизни.

     Но зато есть кое-что ещё, что перекрывает все остальные неудобства, заставляющие меня жалеть его. Он регенерирует. Моментально! Конечно, получить даже простую царапину или синяк ему гораздо сложнее, чем другим детям, но он всё же ребёнок, и вечно лезет, куда не надо. Но те немногочисленные ссадины, которые он всё же умудряется заработать, заживают у нас на глазах просто с невероятной скоростью!

     И, кстати, у него уже с рождения двадцать пять пар хромосом. Хотя он, к моей великой радости, пока ещё не может превращаться ни в пантеру, ни в гаргулью. И правильно, всему своё время.

     Мы даже не знаем, в кого из них он сможет перерождаться, возможно – в обоих сразу. И в каком возрасте перестанет меняться – в девяносто, выглядя при этом на тридцать, как оборотни, или  позже, чтобы выглядеть на тридцать пять, как гаргульи? Или нечто среднее? Дитя двух рас, он уникален, и именно ему предстоит дать ответы на все эти вопросы.

     А тех, для кого ответы на эти вопросы – совсем не праздное любопытство, уже довольно много. За прошедшие годы уже трое мужчин-гаргулий нашли своих половинок среди женщин-оборотней. Это не считая близнецов, с ними – пять. Потомства в этих парах пока ещё нет, но оно будет обязательно. И тогда мой сын уже не будет таким уникальным. Впрочем, это случится намного раньше, уже через месяц, но девочки слишком отличаются от мальчиков по многим параметрам, так что у меня будет просто два ребёнка, каждый из которых – уникален.

     Вообще-то, уникальность Кевина в том, что он – единственное на планете (пока) дитя гаргульи и оборотня. Но было ещё двое детей, рождённых бессмертными родителями, с похожими физическими характеристиками. Просто у них изначально известно, в кого именно они будут превращаться, когда вырастут – там-то без вариантов. Это Доминик – сын Энжи, дитя горгульи и вампира, и Келли – дитя двух оборотней.

     Вот чьё рождение действительно стало для всех сюрпризом. Миф о бесплодности женщин-оборотней оказался всего лишь мифом. Достаточно было просто встретить правильного мужчину. Видимо, встреча второй половинки запустила какие-то процессы в организмах и Аланы, и Себастьяна, поскольку двенадцать лет назад они осчастливили Гейба внучкой.

     Кевин с нетерпением ждёт скорой встречи с племянницей, с которой они лучшие друзья, поскольку она не только ближе всех детей к нему по возрасту, но и физически ему соответствует. Она такая же крепкая, сильная и быстрая, как он, и вместе они могут играть без опасения причинить друг другу боль неловким движением. Алана говорила в недавнем телефонном разговоре, что Келли тоже с нетерпением ждёт нашего возвращения в Долину.

     Я улыбнулась, вспомнив тот день, когда открылась-таки «тайна» этого маленького чуда. После рождения Келли, Гейб и Джеффри буквально сломали себе головы, пытаясь вычислить причину её рождения именно в тот, а не в любой другой момент. Дата её предполагаемого зачатия не подгонялась ни под один из возможных циклов как Себастьяна, так и Аланы.

     Все жизненные циклы пантер закручены вокруг чисел «три» или «тридцать», но разница в датах рождения Аланы, Себастьяна и Келли, или же обращения этой парочки, не позволяла подогнать вычисления ни под какой общий знаменатель.

     Бедные Гейб и Джеффри! В попытке обнаружить хоть какую-то логику и связь во всех этих датах, они дошли до того, что уже начали вспоминать расположение звёзд и полёты комет, когда Алана сжалилась, наконец, над ними, и призналась, что, по её подсчётам, зачатие Келли произошло ровно через шестьдесят лет, с точностью до недели, считая с того дня, когда они с Себастьяном впервые занялись любовью.

     Поначалу Гейб облегчённо вздохнул, очень обрадованный тем, что всё, наконец-то, выяснилось. Действительно, всё правильно и логично – ведь, в отличие от разных дат рождения и перерождения, это-то событие у наших половинок произошло определённо одновременно. И именно тогда был запущен их общий цикл. Можно выдохнуть, успокоиться и не ломать больше голову.

     Гейб пребывал в благодушном настроении минуты три, пока до него не дошло, когда именно произошло это судьбоносное событие. Точнее – сколько лет было в тот момент Алане. А было ей всего-навсего сорок семь, то есть, в пересчёте на человеческий возраст, не было даже полных шестнадцати.

     Ой, что тогда было! Гейб гонялся за Себастьяном по всей Долине, потом, обратившись в пантеру и загнав его в скалы, стал лупить не по-детски. Бедняга Себастьян, видимо, чувствуя свою вину, не сопротивлялся, принимая наказание, и лишь закрывал морду лапами, пока Гейб, раз за разом, швырял его о скалы.

     Позже я узнала, что особого вреда это пантере нанести не могло, скалам досталось гораздо больше. Это было несколько болезненно, не более того, но выглядело жутко. Старшие оборотни пытались увещевать разъярённого отца, защищающего «поруганную честь» дочери, Алана – кормящая мать, между прочим, – билась в истерике, но Гейб ничего и никого вокруг не видел и не слышал.

     Тогда я решила взять всё в свои руки. В буквальном смысле. Обратившись – хана очередным кроссовкам и футболке, – я, подлетев сверху, аккуратно схватила Гейба подмышки и унесла на другой конец Долины. Он не сопротивлялся. Собственно, шансов вырваться у него всё равно бы не было, но не дёргался он совсем по другой причине. Для него просто-напросто неприемлемы были любые действия, которые, теоретически, могли бы причинить мне хоть какую-то боль. Гейб скорее бы умер, чем сознательно поцарапал мне мизинец! Поэтому он покорно дал унести себя подальше от места экзекуции, более того, не менее покорно выслушал мой монолог.

     А я, экспромтом, прочла ему настоящую лекцию о том, что поздно запирать ворота, когда лошадь уже сбежала, и что всё это было давно, и Себастьян сам в то время был ещё мальчишкой-старшеклассником, дело молодое. И вообще – они половинки, вместе навеки, ну, начали чуть раньше, не убивать же за это. К тому же, не случись то судьбоносное событие именно в тот момент, сейчас у него не было бы такой замечательной внучки. И потом, лично мне было в первый раз всего двадцать четыре, а Коул его и пальцем не тронул...

     В какой-то момент я стала терять ход мысли, поскольку у меня перед глазами появился очень отвлекающий фактор – Гейб, в процессе выслушивания лекции, переродился и сидел теперь, без единой нитки на теле, с улыбкой наблюдая, как я вышагиваю перед ним, размахивая руками.

     Так что я махнула рукой на свои уже никому не нужные аргументы и буквально набросилась на него с поцелуями и не только.

     Так что домой мы вернулись не скоро, лишь когда сильно проголодались. За детей я не волновалась – близнецы действительно оказались чудесными няньками, так что мы периодически подбрасывали им и Кевина, чтобы побыть немного наедине. Но обмануть мой прожорливый желудок было невозможно.

     Возвращаться Гейбу пришлось в облике пантеры. Конечно, я могла бы быстренько сгонять ему за одеждой, но мы решили, что так будет проще.  

     Я ехала на пантере верхом. К счастью, мне особых проблем с одеждой удалось избежать. По совету Энжи я давно уже привыкла в качестве белья надевать топы с открытой спиной. Это не раз выручало меня во время таких вот спонтанных обращений. Так что, хотя моя футболка была сильно порвана – я всё равно выглядела прилично даже без неё.

     По моему настоянию Гейб извинился перед дочерью и зятем, а Себастьян, уже по своей инициативе – перед ним. И в семье вновь наступил мир, тишь и благодать.

     – Чему улыбаешься? – прервал бархатный голос мои размышления.

     – Вспоминаю, как каталась по Долине верхом на пантере.

     – О, да… Я это тоже очень хорошо запомнил. Может, повторим после возвращения?

     – А ты нас обеих увезёшь? – я погладила свой живот.

     – Ха, при желании я увезу вас всех, здесь присутствующих. Но, наверное, придётся всё же немного отложить нашу поездку. Я тебя лучше на руках носить буду.

     – Будешь, куда ты денешься, – хмыкнула я и глянула на происходящее на сцене. Ещё только буква «Р». Когда же уже закончится это вручение дипломов? Хочется скорее вернуться домой и поваляться в шезлонге у бассейна с бокалом сока в одной руке и морковкой в другой, наблюдая за плещущимися в воде детьми. А вместо этого мы все тут сидим и наблюдаем, как получают дипломы совершенно незнакомые нам юноши и девушки. Какое счастье, что Томас решил, что одного выпускного ему хватит за глаза, и больше в школу он ходить не станет. А до выпускного близняшек ещё ой как не скоро.

     Кевин уснул на коленях у Гейба. Даже любимый кубик Рубика не помог. Впрочем, первым уснул Уоррик на коленях Джеффри. Остальные дети пока держались. Неужели нельзя как-то менее монотонно вызывать учеников и поздравлять их? Даже аплодисменты родственников звучат усыпляюще.

     – Она снова не давала тебе ночью поспать? – прошептал Гейб, видя, как я пытаюсь скрыть зевок.

     – Твоя дочь обожает плясать по ночам. А сейчас она мирно отсыпается, готовясь к новому ночному марафону.

     – Может, всё же придумаем ей имя?

     – А смысл? Ты вспомни, мы Кевину несколько месяцев выбирали подходящее имя, и ещё несколько запасных. А толку? Ни одно не подошло. Потому что он был Кевином, и больше никем. Вот увидим Малышку – и сразу поймём, как её зовут. А сейчас… Какой смысл называть её чужим именем?

     – Ты права – никакого. Ладно, не горит, пусть пока побудет просто Малышкой. Хотя Джулия, похоже, все имена придумала заранее.

     – Её право, – пожала я плечами. – Но мы спешить не будем.

     Да, Джулия, действительно, придумала имена всем своим будущим детям, как только поняла, что цикл у мужчин-половинок ускоряется в два раза. Она рассчитала, что успеет родить второго и даже третьего ребёнка прежде, чем стать вампиром. Да, она решилась на это. И не только желание жить вечно стало тому причиной, а скорее желание вечно быть рядом с Джеффри и своими детьми.

     Своего второго сына она назвала Уорриком. Впечатлённая «Бертами» в моей семье, она решила, что все её дети будут «Риками». Уж не знаю, где она выкопала нужное количество таких имён, но, по её словам, у неё припасены имена и для мальчика, и для девочки, хотя родится её следующий малыш только через пять лет. Очень предусмотрительно. Но у меня свои взгляды на имена наших будущих детей. Когда они родятся, то сами нам подскажут, как их зовут.

     За прошедшее время вампиром успела стать только Каролина. Мама Вэнди. Остальные жёны, те, что уже были до моего появления в семье оборотней, отказались. В принципе, они ведь не были настоящим половинками, к тому же все они уже выглядели намного старше своих мужей. Они посчитали вполне достаточным замедлить своё старение, чтобы успеть увидеть своих детей взрослыми. Что ж, их право.

     Но Каролина согласилась. Конечно, ей приходится нелегко, но наша кровь, в минимальных количествах, убивает жажду, а ведь именно это прежде доставляло больше всего страдания вампирам, ну а голод вполне утоляется кровью животных.

     Остальные, более юные жёны, пока думают. Но, мне почему-то кажется, что Сара, жена Стивена, согласится. Время у неё пока есть, ей всего двадцать девять, а, благодаря регулярному приёму нашей крови, выглядит она года на двадцать три, не больше. Они со Стивеном женаты уже десять лет, и у них есть очаровательная шестилетняя дочка. К сожалению, они не половинки, так что следующий малыш родится у них только через двадцать четыре года, а Сара решила обязательно родить второго малыша. Но, после этого, она, несомненно, согласится стать бессмертной. Они слишком любят друг друга, чтобы позволить смерти разлучить их.

     Я была просто ошарашена, когда узнала, кого именно сделал своей женой Стивен. Ею оказалась та самая малышка, видящая будущее, которую мы когда-то спасли из «тюрьмы». Оказалось, что все эти годы Стивен так и не смог забыть ту девочку, которая так радовалась нашему появлению и так доверчиво прижималась к его ноге. Он решил проследить за её судьбой – всё ли у неё сейчас в порядке, и не грозит ли ей какая-нибудь беда или опасность, не нужна ли помощь? А когда снова встретил её, уже повзрослевшую, то влюбился без памяти. А она, оказывается, все эти годы видела его в своих видениях, поэтому просто ждала, когда же он за ней придёт. Вот так, чудеса случаются.

     Гейб был очень рад, когда у них родилась девочка. По его словам, чем больше рождается в семье девочек, тем лучше, особенно учитывая, что гаргульи уже «увели из семьи» пять девушек. Пять – это считая и близняшек тоже. По мнению Гейба – этим обездоливались мужчины-оборотни, которым и так не хватало бессмертных жён. На что я резонно ему возразила, что, во-первых, бессмертных жён теперь можно и самим создавать при желании, а во-вторых – от настоящих половинок женщины-оборотни смогут иметь детей. И он заткнулся. Возможность иметь детей – непробиваемый аргумент. Особенно имея перед глазами пример Аланы.

     В этот момент я почувствовала, как Гейб легонько трясёт меня за плечо.

     – Не спи, Миранда. Последнему диплом вручают, сейчас поедем домой.

     Домой – это здорово! Правда, через несколько дней это уже будет не наш дом. Мы возвращаемся в Долину, живём фактически на чемоданах. Дожидались только, когда Томас закончит школу. Младшие дети уже несколько недель гуляют на каникулах, а вот выпускнику пришлось сдавать экзамены. Но теперь уже всё позади. Поместье будет сдано в аренду, а через несколько лет в нём поселятся другие члены семьи. А мы, пожив года три в Долине, переедем в какой-нибудь другой город, где Томас пойдёт в колледж, близняшки и Эрик – в четвёртый класс, а Кевин – в первый.

     И вот, наконец – долгожданная свобода! Держа на плече спящего Кевина, которого не разбудил даже шум, неизбежный, когда толпа народа с облегчением покидает зал после долгого и скучного мероприятия, другой рукой Гейб бережно приобнял меня за плечи, стараясь уберечь от возможных толчков. Очень хотелось напомнить ему, что если кто-то со мной всё же столкнётся, то пострадает именно он, а не я, но я молчу. Пусть оберегает. Так ему проще. 

     Во время моей первой беременности он вообще готов был в вату меня завернуть, глаз не спускал, под ручку поддерживал, как столетнюю старушку. Теперь стало полегче. Он всё же осознаёт, что беременность вовсе не сделала меня стеклянной, и я не рассыплюсь на мелкие осколки, если кто-то случайно меня заденет. Но всё равно, толпа вокруг нас – меня и моего живота, – его сильно напрягала. Ладно, пусть заботится, мне не жалко, наоборот, приятно. Когда мы вскоре окажемся в Долине, станет немного полегче.

     Мы разместились в машине Гейба: так и не проснувшийся Кевин в детском кресле и я – на заднем сидении, а Томас – на пассажирском, рядом с Гейбом. По настоянию Гейба я пристегнулась. Закатила глаза, конечно, но молча исполнила его просьбу. Неужели он не осознаёт, что случись авария, врежься в нас хоть грузовик, хоть пароход – я выскочу за секунду до столкновения, успев вытащив из машины не только Кевина и Томаса, но и самого Гейба? Нет, не осознаёт. Всё, что он видит – это мой огромный живот, который вообще-то не делает меня менее сильной, быстрой и неуязвимой.

     Когда над женой – не важно, беременной или нет, – трясётся Джеффри, это понятно и оправдано. Она всё же смертная и уязвимая. Но сумасшествие Гейба не лезет ни в какие ворота. Скорее бы прошёл этот месяц – и на ближайшие почти пятнадцать лет всё вернётся на круги своя. Ну, я на это надеюсь…

     Дорогое мои читатели! Поскольку эпилог получился ну очень длинным, то я решила разделить его на две части. Так мы ещё немного побудем вместе с нашими любимыми героями. А спустя четыре дня вы узнаете, что же случилось в будущем с Кристианом и Алексом, с Линдой и её отцом, а так же ещё кое с кем, кого все мы успели очень полюбить. 

     А в конце следующей части вас ждёт сюрприз. Очень надеюсь, что приятный. 

     Жду ваших впечатлений на форуме.