Глава ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

ЯВЛЕНИЕ БЛУДНОГО ПАПАШИ

                                                                             25 октября 2020, воскресенье          

    Я застонала и спрятала голову под подушку. Это, конечно же, не помогло.

    «Рэнди, я дал тебе достаточно времени. И сейчас ты, по крайней мере, одна».

     «Откуда ты знаешь?!» – я вытащила голову из-под подушки и села на кровати, кутаясь в простыню и зевая, но понимая, что поспать больше не получится.

     «Принц Габриэль только что попрощался с тобой и ушёл поработать. Так что ты сейчас определённо одна. Слушай, я изнываю от любопытства, а ты вчера весь день была… кхе-кхе… занята».

     «Ты и это знаешь?» – я реально была в шоке.

     «Ой, да не пугайся ты так! Я уходил сразу же, как только понимал, что тут у вас происходит. Сразу же! Я же не вуайерист, в конце-то концов! И вообще, если не хочешь, чтобы тебя кто-то тревожил в такие моменты – нужно было закрыться. Я бы всё понял и не совался».

     «Мы были в доме, с закрытой дверью, и в спальне, которая тоже была совсем не нараспашку. Я не понимаю, чего ты ещё от меня требуешь?»

     «Сознание нужно было закрыть, вот что. Разве тебя этому не научили?»

     «И кто бы, интересно, меня научил, если я никогда не встречала кого-то, такого же, как я? Я даже не знаю, кто я такая. И до того, как прибилась к оборотням, вообще думала, что я какой-то мутант, случайность, ошибка природы».

     «Послушай, это реально кошмар. У меня было подозрение, что кто-то тебя скрывает от семьи по каким-то неведомым мне причинам. Ты не знала про кровь, про нашу способность мысленно общаться. Я думал, тебя просто не обучали. Но если ты даже не знаешь, кем являешься… Кто же тебя вырастил? И откуда ты вообще появилась?»

     «Вырастили меня люди. Точнее – растили, пока я не изменилась. После этого они испугались и захотели от меня избавиться. Я сбежала. А недавно встретила оборотней и теперь живу у них. Они, по крайней мере, почти такие же, как я. Они приняли меня, и здесь я могу не скрывать свою сущность. Я нашла здесь дом, которого не имела долгие годы».

     Какое-то время Голос молчал.

     «Ситуация становится всё более странной. Ты не могла бы рассказать, как ты попала к этим людям?»

     «Моя мать отказалась от меня. А у этих людей умер при рождении ребёнок, вот они и взяли меня себе».

     «Мать отказалась? Быть такого не может», – Голос звучал совершенно ошарашено.

     «Почему – не может? От детей отказываются сплошь и рядом, ничего невозможного я в этом не вижу», – дёрнула я плечом. Это напоминание о том, что меня просто выбросили за ненадобностью, особой радости мне не доставляло.

     «Люди – возможно. Но уж точно не мы. Дети – наша самая большая драгоценность, мы всей семьёй холим, лелеем и оберегаем их. И уж ни в коем случае не бросаем. Это просто нонсенс!» – Голос был явно раздражён.

     «Моя мать была человеком. Иначе врач определённо заметил бы разницу. Возможно, я всего лишь полукровка. Может, кто-то из твоих родственничков просто развлёкся с женщиной и забыл об этом. А ей ребёнок был не нужен».

     «Рэнди, ты не понимаешь, о чём говоришь. Да, твоя мать была человеком, это так. Все наши матери и жёны – люди. Ну… поначалу…»

     «Поначалу?»

     «Потом расскажу, этого в двух словах не объяснишь. Просто знай – у представителей нашего вида дети могут родиться лишь от одной женщины. Единственной. Нашей половинки. Которую мы ищем столетиями. А найдя – бережём, как зеницу ока. Даже если бы ей и пришла бы в голову абсурдная мысль отказаться от своего ребёнка – хотя у меня такое просто в голове не укладывается, – у неё нет никакой возможности сделать это втайне от мужа. Это исключено категорически и абсолютно!»

     «Слушай, не нужно на меня орать! Я это не сама выдумала, понятно? Думаешь, легко жить с сознанием того, что не была нужна даже собственной матери. И если она от меня не отказывалась, то почему же я оказалась у приёмных родителей?»

     «Извини, пожалуйста. Я не на тебя кричал…»

     «Ага, конечно, тут кроме меня просто толпа народа…»

     «…а на саму абсурдность ситуации. Мне кажется, что ты не знаешь всей правды. Послушай, если тебя усыновили – в документах на усыновление должно быть имя матери. Можно попробовать поискать в архиве», – бормотал он словно бы уже самому себе.

     «Ммм, Коул, тут такое дело…» – прервала я его.

     «А? Что такое?»

     «Ну… В общем, меня не усыновляли. Официально я считаюсь родным ребёнком своих приёмных родителей. Так что, никакой архив тут не поможет. Разве только сведения из больницы – можно попытаться там её вычислить…»

     «Так, а вот с этого момента поподробнее. Что значит – считаешься их ребёнком?»

     «То и значит. Нас поменяли с тем ребёнком, с мёртвым».

     «Рэнди, пожалуйста, сосредоточься. И расскажи мне, максимально подробно, всё, что тебе известно об этой подмене. Всё, что только знаешь, любую мелочь!»

     «Не так уж и много я знаю. Ладно, слушай, но имей в виду – самой мне никто ничего не рассказывал. Я просто подслушала, как моя приёмная мать признавалась в этом своему мужу – он же тоже был не в курсе. Ей пришлось признаться, чтобы объяснить, откуда у них в семье вдруг появился такой… хм… нестандартный ребёнок».

     «Интересная формулировка. Но я внимательно тебя слушаю».

     «В общем, так. Мой приёмный отец довольно богат. Как я поняла – он женился на своей любовнице, когда она забеременела. Позже утверждал, что женился по любви, по крайней мере – он её не бросил, поняв, что я – не от него. А это дорогого стоит».

     «Он это понял? Не зная о подмене? И каким же образом?»

     «Группа крови. У меня – первая, у него – четвёртая. Даже никаких других анализов не нужно – в этом случае отцовство исключено полностью».

     «Пожалуй. Ну, а с тобой-то что?»

     «Не перебивай – узнаешь! В общем, его жена, видимо, в его любви уверена не была. Считала, что не будь ребёнка – он бы не женился. И когда, во время планового осмотра перед родами, врач сообщил ей, что сердце ребёнка остановилось – она решила, что муж её теперь бросит. Его ли самого она не хотела терять, или его деньги – я не в курсе. Но, в любом случае, она испугалась. И предложила врачу огромные, по её словам, деньги за живого ребёнка».

     «Неслабое требование, – хмыкнул Голос. – И где, по её мнению, врач должен был раздобыть ей ребёнка? Родить сам?»

     «Я не знаю, о чём она думала. Ты про состояние аффекта слышал?  Не думаю, что она в тот момент была особо адекватна. Но, как ни странно, у врача нашёлся вариант. Он сказал ей, что в больницу как раз поступила мать-одиночка, которая собирается отказаться от своего ребёнка, отдать его на усыновление. И он может подменить детей: мёртвого запишет отказником, а отказника, то бишь меня, отдаст ей. У детей был разный пол, но УЗИ ведь частенько ошибается, верно? Кто обратит на это особое внимание? В общем, так они и сделали. Моя приёмная мать получила ребёнка, которым могла удержать мужа, доктор – нехилую денежку, а я – семью, которая хотя и не особо меня любила,  по сравнению с другими детьми, родными, но всё же растила и где-то даже баловала. Вот такая моя история».

     Какое-то время Голос молчал. Потом, очень медленно, с расстановкой, проговорил.

     «Рэнди, где и когда ты родилась?»

     «В Портленде. Двадцать восьмого декабря тысяча девятьсот девяносто пятого года».

     «Господи! – буквально простонал Голос. – Я поверить в это не могу… Рэнди, пожалуйста, подойди к зеркалу. Пожалуйста!»

     Меня несколько удивила эта просьба, но мне было не сложно. Собираясь встать, я сообразила, что полностью обнажена. Хорошо, что в таком виде к зеркалу не подлетела. Пошарив глазами вокруг, я заметила футболку Гейба, в которой провела почти весь вчерашний вечер, небрежно повисшую на спинке кровати. Стараясь не встречаться глазами ни с какими отражающими поверхностями, вроде полированных стенок тумбочки, я доползла до изножья кровати, на которой впору было в футбол играть, и быстро натянула на себя это импровизированное платьице. После чего пошлёпала в ванную, впервые обратив внимание на разбросанные по полу ошмётки одежды.

     Четвёртый комплект, второй за день – это явно был мой личный рекорд. Хорошо хоть, что это не моя одежда, пусть Гейб сам своей племяннице объясняет, куда делись одолженные мне вещи. Впрочем, учитывая, что Гейб оплатил все мои покупки в Грейт-Фолс, он имеет полное моральное право рвать мою одежду хоть каждый день.

     Зайдя в ванную, я встала перед зеркалом, слегка ужасаясь тому, что было у меня на голове. После довольно бурной ночи часть волос выбилась из французской косички и стояла дыбом. Я начала быстро расплетать её, пальцами пытаясь как-то разобрать и пригладить спутанные пряди.

     – Приходи ко мне в пещеру – будем мамонтов пугать, – оценила я свой внешний вид. Бедняга Гейб – увидеть такое чучело с утречка, наверное, не самое приятное зрелище.

     Уставившись в зеркало, я ждала реакции Голоса. Он молчал.

     «Ну? – не выдержала я. – И каков вердикт?»

     «Да, да, конечно… – пробормотал Голос, и мне показалось, что говорит он это не мне, а, вроде бы, самому себе. – Твои волосы… Поверить не могу… Это ты… Господи… Как он мог?!»

     «Коул, ты в порядке?» – его бормотание заставило меня заволноваться.

     «Да, да, в порядке. Я в порядке. Конечно… – снова забормотал Голос, но, словно взяв себя в руки, стал говорить ровно и чётко. – Послушай, Миранда, я абсолютно уверен, что знаю, кто ты такая. Но, прежде чем сказать тебе или кому-то ещё, я должен всё окончательно проверить. И как только у меня будут на руках доказательства…»

     «Может, хотя бы намекнёшь?»

     «Я скажу тебе, обязательно скажу, просто не сейчас. Мне нужно время, чтобы всё это осмыслить. Но скоро мы увидимся, обязательно. Очень скоро. Очень…»

     Голос говорил сумбурно, явно сильно волнуясь. А потом замолчал. Я подождала ещё немного – тишина.

     «Коул, ты ещё тут?»

     Нет ответа.

     «Коул, а ты вообще-то кто? В кого я хоть превращаюсь?»

     Глухо, как в танке. Ну, вот, закидал меня вопросами, а сам ничего не рассказал. А я, дурочка такая, тоже ушами прошлёпала, ничего не спросила. И когда теперь прикажете ждать ответов? Одно утешало – судя по тому, как Голос отреагировал на дату моего рождения, он определённо знал, кто я и откуда взялась. Ладно, прожила почти двадцать пять лет непонятно кем, и ещё несколько дней смогу прожить.

     Теперь, когда Голос отключился, я поняла, как много хотела у него узнать. Впору список составлять, чтобы в следующий раз, когда он выйдет на связь, не растеряться, а спросить всё, что меня интересует. Эх, я же хотела узнать, кем ему приходится Джереми. Ну, может, малыш захочет со мной вскоре побеседовать – и я смогу спросит у него, кем ему приходится некий Коулберт Кэмерон. Судя по всему – они довольно близкие родственники, раз Коул слышал мою сказку. Но у Джереми столько родственников, что сейчас я даже не могла вспомнить, упоминал ли он когда-нибудь кого-то по имени Коул? Ладно, что теперь гадать, нужно набраться терпения и ждать.

     Поняв, что поспать ещё немного, как планировала, не удастся – я уже «разгулялась» и больше не усну, – я решила навестить Томаса, пока Гейб работает. Судя по всему, он ради меня совсем дела забросил, не буду ему пока мешать. Выйдя из ванной, я собрала и выбросила ошмётки одежды, потом пошла в свою комнату, где взяла комплект чистой одежды и направилась в душ. Прежде чем раздеться, я завесила полотенцем зеркало. На всякий случай. Теперь придётся жить с оглядкой. Думаю, первым пунктом в моём списке должен стать вопрос, как именно я могу сделать так, чтобы никто не залез в мою голову в тот момент, когда это будет абсолютно неприемлемо.

     Покончив с утренним ритуалом, я спустилась вниз и обнаружила, что Лаки, ранее спящий крепким, практически анабиозным сном, уже как-то реагирует на окружающий мир. По крайней мере, когда я погладила его, он слабо завилял хвостом и сделал попытку лизнуть мне руку, не открывая глаз. Это радовало, похоже, с псом действительно всё в порядке. Приоткрыв входную дверь на случай, если он проснётся, и ему приспичит, я отправилась на кухню, где нарезала сэндвичей, половину из которых быстренько съела, а остальные сложила на большое блюдо и, прихватив бутылку с газировкой, поднялась в кабинет Гейба.

     Он сидел перед компьютером, по монитору которого бежали какие-то цифры и графики, и разговаривал сразу по двум телефонам – стационарному и мобильному. Я поставила тарелку и бутылку на край стола, легонько коснулась губами его виска и беззвучно прошептала: «Я к Томасу», изобразив пальцами шагающие ноги. Гейб отложил один из телефонов, поймал меня за талию, притянул к себе, легонько чмокнул в губы и, указав глазами на бутерброды, так же беззвучно ответил: «Спасибо». После чего вернулся к громко вопящей трубке – у кого-то были очередные проблемы, решить которые мог только мой Гейб. Бедняга, столько из-за меня пропустил, теперь разгребает, даже позавтракать некогда. Нелегка ты, жизнь магната!

     Вернувшись на кухню, я наложила в миску сосисок, в другую налила воды – Лаки не останется голодным, когда проснётся. Вытащив из холодильника три ведёрка с разным мороженым, из тех, что мы привезли по заказу Томаса, я поскакала в сторону клиники. Улицы снова были пустынными, как в тот раз, когда мы гуляли здесь с Томасом и Лаки. Добравшись до нужного мне здания, я вошла и постучалась в кабинет Джеффри.

     – Привет! У вас тут есть часы посещений, или визиты позволены в любое время?

     – А, наша маленькая героиня! Заходи-заходи, здесь тебе всегда рады.

     – Ой, не называй меня так! Какая я героиня? Кстати, можно я у тебя в холодильнике часть мороженого оставлю? Три пинты Томас точно за раз не осилит.

     – Конечно, можно, давай, поставлю. А насчёт героини… – Джеффри закрыл холодильник и серьёзно взглянул на меня. – Рэнди, ты осознаёшь, что за последние несколько дней ты спасла уже троих членов нашей семьи. Тебе здесь скоро памятник поставят, честное слово. Это я ещё Гейба не присчитал.

     – А что с Гейбом? Он же вроде в порядке…

     – Да, в порядке, в полном порядке. Теперь. Спасти ведь можно по-разному.

     – Я не понимаю.

     – Как-нибудь я тебе объясню. А пока – не хочешь увидеть Томаса? Он уже часа два как проснулся.

     – Конечно! Разговор, я думаю, подождёт, а парнишка, наверное, скучает. Болеть всегда скучно. – Тут я спохватилась. – Ой, Джеффри, а ложка у тебя есть? Я забыла…

     – Есть, есть, у меня тут всё есть, держи. И беги, обрадуй маленького лакомку. А потом поговорим. Мне безумно интересно твоё преображение. У меня куча вопросов.

     Я уже подошла к двери, как меня осенило.

     – Джеффри, надо бы мою кровь и Каролине дать. Вдруг поможет, рана-то у неё ещё довольно свежая.

     – Спасибо, Рэнди, но я уже взял на себя смелость перелить вчера Каро немного твоей крови. Она всё ещё моя пациентка. Хотя я и отпустил её домой, но навещаю по нескольку раз в день. Вот и решил испробовать на ней новое лекарство.

     – Правильно, – покивала я. – Хорошо, что ты сам догадался. Надеюсь, ей поможет.

     – Томасу помогает. Я видел в своей жизни много ран и могу заявить совершенно определённо – у него заживление происходит явно ускоренными темпами. Подумать только – целебная кровь! Я всё ещё в лёгком шоке от этого.

     – Я от этого в тяжёлом шоке, – ухмыльнулась я. – Но я держусь. Ладно, я ещё вернусь, пообщаемся. У меня есть для тебя пара сюрпризов по поводу моего обращения.

     С этими словами я шмыгнула в коридор, хихикая при мысли, что мне удалось заинтриговать доктора. Зайдя в палату Томаса, я увидела, что он сидит в постели, опираясь на подушки и уже ничем не напоминая вчерашнего умирающего. В руках у него был планшет, на котором он азартно во что-то играл. Увидев меня, он тут же отложил планшет и, радостно завопив моё имя, протянул ко мне руки. И когда я наклонилась к нему – крепко обнял меня, уткнувшись лбом мне в шею. Раньше парнишка такого не делал, вообще-то мальчики его возраста считают «телячьи нежности» чем-то абсолютно для себя неприемлемым, но, видимо, после вчерашнего многое изменилось. У меня с этим проблем не было, так что я аккуратно прижала к себе мальчика, помня о его хрупкости.

     – Спасибо, Рэнди, – пробормотал он мне в плечо, а потом поднял голову и заглянул мне в глаза. – Джеффри сказал, что сейчас во мне твоей крови больше, чем моей собственной. Так что теперь ты – моя сестра. Кровная сестра.

     Я почувствовала в горле комок при мысли, что могла потерять этого чудесного мальчика, который стал мне родным ещё до того, как мы стали «кровными родственниками». Какое счастье видеть его таким бодрым, улыбающимся, живым. Чмокнув его в макушку, я продемонстрировала руку, в которой держала ведёрко с мороженым.

     – Посмотри-ка, братишка, что я тебе принесла.

     Лирический момент как ветром сдуло – Томас радостно взвизгнул и потянулся к мороженому, быстро сорвал с ведёрка крышку, зачерпнул полную ложку, сунул в рот и блаженно застонал.

     – Как же здорово! – бормотал он, наковыривая следующую порцию. – Джеффри принёс мне на завтрак кашу. Представляешь?! Овсянку! Сказал, что это для меня сейчас очень полезно. Правда, с вареньем, но всё равно. – Проглотив следующую ложку мороженого, он продолжил жаловаться: – И я эту кашу съел, представляешь!? Всю! Я был такой голодный, а выбора-то не было.

     – Зато с неё у тебя появятся силы, – наставительно проговорила я, счастливая, что эту кашу пришлось есть не мне. Терпеть не могу овсянку! – Я принесу тебе на обед что-нибудь повкуснее. Есть пожелания?

     – Котлеты! – тут же воскликнул Томас. – Такие же, как ты жарила в прошлый раз.

     – Договорились, – кивнула я. – Кстати, в холодильнике у Джеффри стоят ещё два ведёрка, черничное и киви. Съешь попозже, когда ещё захочешь.

     – Обязательно, – кивнул Томас, уплетая мороженое за обе щеки. – Как Лаки?

     – Передаёт тебе привет, – улыбнулась я. – А если серьёзно – с ним всё в порядке, он уже почти проснулся, когда я уходила. Если хочешь, в обед  я приведу его сюда. Внутрь его, конечно, не пустят, но я подниму его к твоему окну, и ты сможешь помахать ему. Думаю, он тоже был бы не прочь повидать своего спасителя.

     – Ой, да ладно... – засмущался Томас, но ему явно было приятно.

     Мои слова не были пустым комплиментом. Парнишка ведь рискнул собой, чтобы спасти собаку, это многое о нём говорило. Человек – это либо с детства, либо никогда...

     – Кстати, а сам-то ты как себя чувствуешь?

     – Нормально. Небольшая слабость и всё, Джеффри говорит – это от кровопотери, стресса и наркоза, всего понемногу. А в остальном – я в порядке.

     – А как раны? Сильно болят?

     – Вообще не болят, Джеффри мне что-то там вколол, и я вообще этого места не чувствую. Он говорит, что незачем терпеть боль, если есть способ этого избежать, мы ведь уже не в Средневековье живём.

     Я не знала, сколько лет Джеффри, но что-то мне подсказывало, что Средневековье он всё же застал, так что ему есть, с чем сравнивать.

     – А когда тебя отпустят домой, не знаешь?

     – Точно не знаю, но определённо не сегодня. Джеффри хочет понаблюдать за моими ранами. Он говорит, что заживление идёт просто семимильными шагами, но пока не снимет швы – вставать мне нельзя. Так что Кристиан меня на руках таскает.

     И парнишка кивнул головой в сторону неприметной двери, за которой, как я уже знала, располагался санузел.

     – А сам-то Кристиан сейчас где?

     – Он отправился забирать свой мотоцикл, который так и остался в лесу. Ох, и разозлился же он, когда узнал, что я взял его без спроса. Сказал, что если бы я был сейчас здоров, он бы мне наподдал по-братски так, что я сидеть бы не смог. Но теперь мне придётся месяц мыть его мотоцикл, после того, как я поправлюсь. Лучше бы наподдал...

     – Наподдаст ещё, не переживай, какие твои годы, – хмыкнула я. – Думаю, это не первый и не последний твой косяк. Слушай, а как он туда доберётся? Он же пока быстро бегать не может, да и по горам, напрямик у него не получится. И мотоцикл ты у него угнал. На велосипеде?

     – Он хотел. Но Зак как раз ехал в Огасту, так что полпути его подвезёт, даже больше. Вот он и поехал.

     – Слушай, мне вот что непонятно – как же Зак ездит в Огасту, если дерево как лежало на дороге, так и лежит? Неужели каждый раз переносит свою машину? Мне это ещё вчера в голову пришло, да как-то закрутилась, забылось. А теперь вот – вспомнилось.

     – В принципе, машину можно и перенести. Но вообще-то там есть объездная дорога. Её практически не видно, она замаскирована, но все свои её знают. А дерево для посторонних, если они всё же попытаются приехать. Нечего им тут делать!

     – И многие пытались?

     – Бывало. Какие-нибудь исследователи, геологи-биологи, для которых слова «Частная территория» – пустой звук. Туристы всякие. Если просто заблудились – наши их встречали и выводили из леса, а если какие экстремалы специально лезли – тех и припугнуть можно.

     – Припугнуть? Пантерами?

     – Ага! Для того и патрулируют. Можно даже не показываться – достаточно в кустах пошуршать, потопать, а лучше всего – порычать. В этом случае всякие любопытствующие драпают, забыв своё имя.

     В этот момент раздался негромкий стук о дверной косяк, поскольку сама дверь была нараспашку. Оглянувшись, мы увидели стоящую в дверном проёме Линду. Томас тут же набычился, исподлобья сердито глядя на неё. А мне было просто любопытно – что ей нужно? Это быстро выяснилось.

     – Я просто хотела извиниться, – неохотно выдавила она из себя, глядя на мальчика. – Я не хотела тебя ранить, это вышло случайно. Но мне всё равно очень жаль.

     Томас в растерянности посмотрел на неё, не зная, как реагировать. Потом вопросительно взглянул на меня. Я ободряюще кивнула.

     – Я прощаю тебя за то, что ты меня ранила. Я, в каком-то смысле, сам виноват. Но ты не должна была пытаться убить Лаки.

     – Она не пыталась, – негромко сказала я. – Просто хотела меня напугать.

     И Томас, и Линда взглянули на меня одинаково округлившимися от удивления глазами.

     – Откуда ты знаешь? – прищурилась Линда.

     – Томас записал всё на телефон. Так что – я это разглядела. Ты ударила мимо. Сознательно промахнулась.

     Какое-то время Линда задумчиво смотрела на меня, покусывая нижнюю губу. Потом, словно приняв какое-то решение, мотнула головой в сторону коридора.

     – Выйдем? Нужно поговорить. – Она взглянула на Томаса, а потом снова перевела взгляд на меня. – Наедине.

     – Хорошо, – я поднялась  с кровати, на которой сидела, болтая с Томасом. Он схватил меня за руку, отрицательно мотая головой. Я успокаивающе похлопала его по руке. – Не волнуйся, Линда меня не тронет. Теперь она знает, что я сильнее.

     – Да уж, – хмыкнула та. – Мне хватило. Повторения не хочу.

     – Доедай пока мороженое, – подмигнула я Томасу и вышла вслед за Линдой в коридор, а потом – в её палату. За моей спиной послышались звуки компьютерной игры – Томас не собирался скучать, пока меня не было.

     Войдя в свою палату, Линда повернулась ко мне.

     – Я уезжаю. Сегодня. Как только соберу вещи.

     – И куда поедешь? – спросила я исключительно для поддержания разговора. Мне это было не особо интересно, но сам факт отъезда меня порадовал.

     – В Австралию. – Я присвистнула. Неблизкая поездочка. – Оставаться здесь я просто больше не смогу. Мальчишку мне не простят.

     – Гейб сказал, что не станет тебя наказывать.

     – Здесь не только Гейб живёт. Вся семья теперь ненавидит меня. Причинить вред ребёнку – в нашей семье это самое страшное из всех возможных преступлений. И никому не докажешь, что я не собиралась его трогать. Вред нанесён. Мной. И я теперь словно прокажённая.

     – Но на записи видно...

     – Да какая разница?! Хотела, не хотела – мальчишка мог умереть. И умер бы, если бы не ты. И это именно мои когти вонзились в его ногу, а не чьи-то ещё. Думаешь, мне легко это осознавать?

     – Мне казалось, что ты не особо любишь Томаса.

     – Не особо люблю? Да я терпеть не могу ни его, ни всех его сопливых братьев и сестёр. Они вечно крутились под ногами, отвлекая на себя всё внимание Гейба, а мне практически ничего не оставалось. Какая уж тут любовь! Я просто мечтала, чтобы мальчишка исчез. Куда угодно – к отцу, к сёстрам или другим братьям, да хоть в скаутский лагерь! Но это не значит, что я желала ему смерти. И уж тем более – не от моих рук. Я не детоубийца! Я даже шавку твою трогать не собиралась. Просто хотела наподдать тебе, отвести душу. А вышло... то, что вышло.

     – Знаешь, в чем твоя ошибка, Линда? Ты воспринимаешь Гейба отдельно от семьи, а он идёт в комплекте. Тебе лишь нужно было осознать это и принять его ребятишек – и ты бы получила их любовь.

     – Мне не нужна была их любовь! Мне нужен был только Гейб.

     – Твоя потеря, – пожала я плечами. Похоже, нет смысла что-то объяснять, мы говорили на разных языках.

     – Да, я потеряла Гейба, как только ты появилась здесь. Потеряла саму возможность хоть когда-нибудь получить его. Я поняла это, едва увидев вас вместе.

     – Это настолько бросалось в глаза?

     – Любому, кто знал прежнего Гейба.

     – Прежнего? – нахмурилась я. – Разве он был другим?

     – О, да. Поверь, для меня было настоящим шоком увидеть вас вместе. Он прижимал тебя к своему боку, практически приклеил к себе.

     – Ну, в общем, да. Гейбу нравится обниматься, что здесь такого? Это же нормально.

     – Для кого угодно, только не для него! Я знаю Гейба... много лет...

     – Скорее уж – много веков, верно?

     – Да, веков! Что уж тут скрывать? Ну так вот, за все эти века я ни разу не видела, чтобы он обнял хоть кого-то.

     – Не может быть! – я была просто ошарашена этим заявлением. Это было совершенно не похоже на Гейба.

     – Представь себе! Он всегда держался очень отстранённо, избегал любых физических контактов, насколько это возможно. Он мог погладить ребёнка по голове, похлопать мужчину по плечу, подать руку женщине, если это требуется, джентльмен, как-никак. Но, в принципе – это и всё.

     – А как же жёны? – мне до сих пор казалось, что она рассказывает о ком-то другом, но никак не о Гейбе.

     – А что жены? Он всегда был с ними предельно вежлив, заботлив и обходителен, отдадим ему должное. Удовлетворял все их нужды, окружал комфортом, насколько возможно. Но я никогда не видела, чтобы он, как другие мужья, приобнял жену, поцеловал, пусть не в губы, хотя бы просто в щеку или в волосы, как-то ещё проявил свою привязанность. Уж не знаю, что там происходило у них в постели, но не думаю, что и там он особо нежничал с ними. По крайней мере, мне приходилось выполнять всю работу самой. – Линда отвернулась к окну и говорила, глядя куда-то вдаль. Словно бы и не мне рассказывала, а просто вспоминала вслух. – Он лишь позволял любить себя, никакой инициативы, никаких объятий, ласк...

     – Ну уж этому я ни за что не поверю! – не выдержала я. – Это уж точно не про Гейба!

     Линда резко отвернулась от окна и вперила в меня прищуренный взгляд.

     – Да вы уже переспали! – ахнула она. – И что, ты хочешь сказать, что он сам тебя ласкал?

     – Я ничего не хочу сказать! – Мои уши запылали. Как я вообще вляпалась в этот разговор?!

     – Черт! Я так и думала! И что, тебе даже не пришлось всё время быть сверху?

     – Без комментариев! – взвыла я. Не хватало ещё обсуждать с ней нашу с Гейбом интимную жизнь.

     – Да что же в тебе такого?! Тебя же от земли не видно! У тебя и сисек-то нет!

     – Есть! – не выдержала я. – У меня всё есть!

     Если она не заткнётся, я её ударю!

     – Линни, прекрати немедленно! – раздался хлёсткий голос от двери палаты. Оглянувшись, я увидела стоящего в дверях Лайонелла. – Ты снова устраиваешь скандал?

     – Но папа! – Линда заметно сникла. – Почему она, а не я? Ну что, что он в ней нашёл, чего нет у меня?

     – Возможно, душу, – ответил он ей. – Пойдём, Линни, ты уже достаточно меня опозорила. Извини мою дочь, Рэнди, больше она тебя не побеспокоит.

     Он развернулся и направился к выходу, Линда безропотно последовала за ним.

     Какое-то время я просто стояла, глядя в стену и пытаясь осмыслить услышанное. У меня не соединялся в голове Гейб, описанный Линдой, и Гейб, которого знала я. Неужели он и правда был таким... букой? Неужели моё появление так его преобразило? Вспомнились слова Вэнди в первый же вечер моего появления в доме Гейба: «Что это с дядей Гейбом? Он вообще не любит «телячьих нежностей», как он это называет». Выходит, это стало заметно с самого начала? Всем окружающим?

     – Похоже, тебе подбросили тему для размышления? – в дверях стоял Джеффри, глядя на меня с доброй улыбкой.  

     – Это правда? Про Гейба.

     – Ну, каков он в постели, я не в курсе, – усмехнулся доктор, и я снова покраснела. – А вот насчёт всего остального – правда. Ты словно бы возродила его, Рэнди. Я знаю его уже более двух тысяч лет, но никогда не видел таким, как сейчас – счастливым, жизнерадостным, ласковым, даже игривым. Живым. Вся Долина видит его преображение и радуется. Он слишком долго был... не целым.

     – Я тоже, – призналась я. – Была не целой. Только рядом с ним я словно бы проснулась от долгой спячки.

     – Я рад за вас, вы заслужили возможность быть счастливыми. Кстати, а что насчёт твоего преображения? Ты обещала подробности.

     Я улыбнулась нетерпению доктора. Видимо, для него исследовать что-то новое – любимое занятие, а я могу снабдить его этим.

     – Я только загляну к Томасу, предупрежу, что Линда уехала в Австралию. Интересно, что она там будет делать?

     – У её племянника там овцеводческая ферма в самой глуши. Место достаточно изолированное, так что его можно назвать чем-то вроде филиала нашей Долины – там тоже живут некоторые члены нашей семьи. Линда будет там под присмотром, и, в каком-то смысле, для неё это – ссылка. Пусть как следует обдумает своё поведение.

     – Ссылка? Гейб говорил, что не станет её наказывать...

     – Так решил Лайонелл. Он сам останется там, присматривать за дочерью. Он чувствует вину за её поступок.

     – Она достаточно взрослая, чтобы самой отвечать за свои поступки. Её отец тут не при чем.

     – Но он всё равно чувствует свою вину. Считает, что слишком избаловал её, и, в каком-то смысле, так оно и есть. И если ему от его решения станет легче – пусть едет. Вреда от этого не будет.

     Тут я заметила, что мы беседуем, стоя возле палаты Томаса. Заглянув внутрь, я поняла, что мальчик вовсе не скучает. В палате кроме него находились Кристиан, Вэнди и Бетти. Усевшись в кружок возле кровати, они с азартом играли в какую-то карточную игру, постоянно со смехом комментируя ходы и дразня друг друга. Вот, разочарованно застонав, Бетти вскочила, передвинула свой стул в центр свободного пространства и, опустившись на четвереньки, стала ползать вокруг него, под подбадривающие крики зрителей. Сделав пять кругов, она вернулась вместе со стулом на место, а Кристиан стал заново сдавать карты.

     – Интересно, а что будет, если проиграет Томас? – пробормотала я.

     – Думаю, они найдут выход, – ответил мне Джеффри, так же наблюдая за весельем в палате. – Кажется, Томасу сейчас твоя компания не требуется. А я просто умираю от любопытства.

     Улыбаясь, я поймала взгляд Томаса и помахала ему ладонью, давая понять, что ухожу. Он улыбнулся в ответ и тоже махнул рукой. И я, со спокойной душой, ушла вслед за Джеффри в его кабинет.

     Я рассказала доктору всё, что запомнила о своём обращении. Собственно, это было не особо много, но значительно. Например – исчезновение ран. Ну, на самом деле, они не исчезли, а мгновенно излечились в момент обращения. Ведь даже с моей невероятно быстрой регенерацией, которая в разы опережала возможности оборотней, мне всё же нужно было некоторое время на исцеление, пусть всего несколько минут. При обращении не потребовалось даже этого.

     Так же я рассказала, насколько сильнее и «прочнее» я стала. Как и Гейба, Джеффри удивило то, что когти Линды не оставили на мне ни царапины. Но сильнее всего его поразило то, что у меня не билось сердце, и исчезла кровь.

     – Голос сказал, что кровь у меня была, только в другом агрегатном состоянии. Я не вполне поняла, что это значит?

     – Возможно, твоя кровь стала твёрдой. Как ты думаешь, такое могло быть?

     – Наверное, – пожала я плечами. – Когда он свяжется со мной в следующий раз, я уточню. Он сказал, что, кажется, знает, кто я такая, точнее – откуда взялась, но ему нужно кое-что уточнить. Вот, теперь жду…

     – Ничего, Рэнди, – Джеффри по-отечески приобнял меня. – Что бы там не выяснилось о твоей настоящей семье,  мы-то всё равно останемся с тобой. Ты теперь наша. И даже по крови.

     – Да, я теперь ваша. И вам от меня не избавиться, даже если вы этого захотите. Ладно, пойду я. Томас заказал котлеты, пойду готовить. Надеюсь, в этот раз их хватит больше, чем на полдня.

     – Никаких гарантий, – рассмеялся доктор.

     Уже выходя из клиники, я услышала громкое тройное кукареканье Томаса. Похоже, ребята нашли достойную замену ползанью вокруг стула.

     Вернувшись домой, я услышала, что Гейб продолжает разговаривать сразу с несколькими голосами, наверное, видеоконференция или ещё что-то подобное. Я не хотела его отвлекать, поэтому негромко, зная, что он всё равно услышит, а вот его собеседники – уже вряд ли, сообщила о своём приходе и намерении заняться котлетами.

     Лаки тоже нигде не было видно, а сосиски из миски исчезли. Аппетит вернулся – значит, всё в порядке. Просканировав окрестности, я различила сердцебиение собаки совсем близко от Гейба. Похоже, Лаки нашёл себе компанию в его лице, когда больше никого в доме не обнаружил. И Гейб явно не был против. Вот и славно.

     Выяснив это, я отправилась на кухню и приступила к исполнению своих намерений. Помня участь, постигшую предыдущую партию, я не только достала всё свежее мясо, вновь, как по волшебству появившееся в холодильнике, но и заметно опустошила морозилку, засунув это мясо в микроволновку размораживаться.

     Спустя какое-то время, в тот момент, когда фарш в нескольких огромных мисках уже ждал своей участи, а я приступила к лепке котлет, за окном послышался шум подъезжающей машины. Это меня удивило. Я уже знала, что на машинах по Долине ездит только Зак и кто-нибудь с ферм, развозя по домам продукты. Но фермеры приезжали рано утром, а Зак наоборот – вечером, сейчас же время приближалось к полудню.

     Выглянув в окно, я увидела, что чёрный Мерседес с тонированными стёклами остановился перед крыльцом. Из него вышел светловолосый оборотень и уверенно направился по ступенькам в дом. Что-то к нам гости зачастили. Ополоснув руки, я вышла в холл. Надеюсь, Гейб услышал машину и сейчас спустится. Если, конечно, у него там ничего особо срочного не происходит.

      Вошедший окинул холл взглядом и зацепился им за меня, стоящую в дверях кухни и вытирающую руки об фартук. Губы его расплылись в очаровательной улыбке, и он прямым ходом направился ко мне.

     – Ой, и что же это у нас тут за очаровашечка такая? – огромная рука обхватила мой подбородок, задирая лицо вверх. – Поцелуйчик за знакомство?

     Да что же это такое? У меня просто дежа-вю начинается! Неужели каждый приезжий будет лезть ко мне с поцелуями? Что же, значит, каждый отведает моего кулака. Мне уже надоело такое обращение. А учитывая, что, судя по возрасту, этот уже взрослый, с ним можно не церемониться.

     – Руку убрал, – процедила я сквозь зубы.

     – Ну, зачем же так грубо, милашка? Всего-навсего один маленький поцелуйчик для усталого путника, который проделал долгий путь, чтобы навестить своего дорогого сыночка.

     Так вот кто передо мной! Блудный папаша, кукушка в штанах. Явился – не запылился! Что там говорил Гейб – он самый очаровательный в семье, и  ни одна женщина не способна устоять перед ним? У него такой дар? Ха, ошибочка! Одна определённо устояла.

     – Слышь, ты, раритет, – я даже не пыталась как-то замаскировать своё отвращение. – Отвали, я сказала! Терпеть не могу, когда меня трогают посторонние.

     В голубых глазах оборотня  мелькнуло удивление. Неужели я и правда оказалась первой, кто не купился на его «очарование»? Потом в его глазах мелькнула решимость. Вперившись в меня взглядом, словно пытаясь загипнотизировать, он забормотал:

     – Ну что ты, что ты, детка. Ну, какой же я посторонний? Я просто уверен, что очень скоро мы станем с тобой очень близким друзьями. Очень-очень близкими…

     Его рука тем временем переползла с моего подбородка на щёку, легонько её поглаживая. Меня передёрнуло. Словно паук ползает, такое же ощущение. Но бить с ноги папашу Гейба как-то не хотелось, я и так в последние дни только и делаю, что луплю его родственников. Ладно, дам ему последний шанс.

     – Если ты сейчас же не уберёшь руку, я её укушу!

     – Ой, как я испугался! – картинно захлопал он длиннющими ресницами, которые женщины, наверное, находят очень красивыми. – Ну, давай поиграем, милашка! Уверен, укус твоих крошечных зубок станет для меня настоящей лаской.

     Ну, всё, козёл, ты сам напросился. Как мне там объясняли оборотни и Голос? Просто представить? Ладно, я так и сделаю.

     И в следующую же секунду я, со всей своей новообретённой силой, запустила длиннющие и острейшие клыки глубоко в запястье отца Гейба.

Жду ваших впечатлений на форуме.