Глава ВОСЕМНАДЦАТАЯ

ЖАР  И  ДАР

Часть 2

1 ноября 2020 года, воскресенье

     – Что за несанкционированный митинг вы тут устроили? Вам что, заняться нечем?

     – Но нам интересно, – голос Оливии, дочери дяди Джеффри.

     – Мы раньше ничего подобного не видели, – а это уже Питер.

     Там что, вся семья собралась? Скосив глаза, я увидела, что на берегу топчется уже человек двадцать, если не больше.

     – Тоже мне, нашли диковинку! – воскликнул дядя Гейб. – Ники внешне вообще не изменилась, ни рогов, ни копыт, ни чешуи. Хотите полюбоваться на уродцев – погуглите слово «кунсткамера».

     – Но у нас такого ещё не было, – снова Стивен. – Мы же не лезли, пока она в палате лежала. А здесь вроде как общественное место.

     – Гейб, рявкни на них! – попросила Рэнди.

     – Так, шутки в сторону, – дядя Гейб был само воплощение грозного главы клана, и неважно, что он стоял по грудь в воде с Рэнди на руках. – Считаю до трёх. Остаются Синклер, Элоиз и Джеффри. Любого другого, кого увижу после цифры «три», отправлю чистить свинарник. Вручную. Ра-аз.

     – В свинарнике уборка навоза автоматизированная, – голос Моргана.

     – А я отключу. Два-а.

     – Может, всё же коровник? – а это Стивен. Вот же неугомонный. – На коровник я согласен, мне ОЧЕНЬ любопытно. И очень хочется остаться.

     – Свинарник. Три!

     Я услышала едва заметный свист воздуха и, взглянув на берег, увидела, что там остались только три фигуры.

     – Гейб, ты волшебник! – смеясь, воскликнула Рэнди, отправляя Фрэнку в рот очередной кусок котлеты. – Похоже, ты нашёл, чем их припугнуть. Даже мой отец убежал!

     – Ну, чистка навоза не всегда была автоматизирована, – пожал дядя Гейб плечами. – В своё время мы всё это делали, так что повторения вряд ли кто захочет. Извините, ребята, что поднял эту тему «за столом».

     – Я не особо впечатлительный, – улыбнулся Фрэнк. – Или слишком голодный.

     – Я тоже, – подхватила я. – Спасибо, дядя Гейб. А то я уже начала себя чувствовать двухголовым уродцем, заспиртованным в банке.

     – Кстати, о дядях. Ники, может, пора уже звать меня просто по имени, а? От твоего «дядя» я чувствую себя таким стариком. К тому же, ты теперь официально взрослая, так что...

     – Верно! – подхватила Рэнди. – Ты, действительно, по всем параметрам теперь взрослая, хоть завтра замуж выходи.

     С берега раздался стон, а потом чуть слышные причитания отца:

     – Сам... Своими руками!..

     – Договорились? – не обращая на него внимания, уточнил дядя Гейб. – Просто Гейб.

     – Просто Джеффри, – донеслось с берега.

     – Просто Фрэнк, – а это уже предназначалось Рэнди.

     – Да это я для малышек, – оправдалась она и добавила: – Фрэнк.

     – Г-гейб, – я всё же слегка запнулась. – Джеффри.

     В принципе – ничего сложного, дело привычки. Приучилась же я собственного отца звать по имени, а это сложнее. И если вдуматься – это, действительно, в каком-то смысле, веха. Я теперь взрослая.

     – Ну, вот, теперь вы сыты, – удовлетворённо глядя в пустую миску, констатировала Рэнди. – И у меня на душе спокойно. Попозже принесу ещё что-нибудь. Что вы хотите?

     – Ники не помешала бы овсянка, – ответил за меня дя... то есть Джеффри. Мы с Рэнди синхронно скривились, только её гримаса была более ярко выражена.

     – Никакой овсянки, – одними губами, чтобы Джеффри не услышал, произнесла она, и я в ответ улыбнулась, насколько мне позволили плохо слушающиеся мышцы.

     – Я тоже могла бы что-нибудь приготовить для Ники, – подала голос мама. – Что-то, что не нужно жевать. Например, омлет.

     – Думаю, к тому времени Ники вполне уже сможет жевать, – предположил Джеффри. – Но пока всё же лучше давать ей мягкую пищу, хотя бы сегодня.

     – Пожалуй, вы, Элоиз, действительно, лучше знаете, что Ники любит, – виновато пробормотала Рэнди. – Извините, что пыталась всё взять на себя. Похоже, у меня на самом деле есть некий пунктик – все должны быть сыты, но мне в юности пришлось пожить впроголодь, так что...

     – Ну что ты, Рэнди, не извиняйся. Ведь мне даже в голову не пришло, что Ники может быть голодной. Она же только-только очнулась, даже пошевелиться не могла. Мне почему-то казалось, что еда – это совсем не то, что ей нужно в данный момент. Всё как-то быстро произошло. А ты вот догадалась. Спасибо тебе. Ты просто ангел!

     – Опять! – застонала Рэнди и покраснела. – Ну, какой я ангел?

      – Обыкновенный, с крылышками, – хихикнул Гейб. – И мне никогда не надоест тебе это говорить.

     – Ладно, принц Габриэль, пошли домой, – вздохнула Рэнди, явно смирившись. – Оставим Ники спокойно выздоравливать. Но мы ещё вернёмся. Нам-то чистка свинарника не грозит, верно?

     – Тебе – точно нет. Пока, ребята, – и дя... Гейб направился к берегу, а выйдя, перехватил Рэнди поудобнее и, с ней на руках, исчез за деревьями, окружающими пруд.

     – Принц Габриэль? – мне даже удалось слегка поднять брови. Фрэнк глянул куда-то вдаль, потом улыбнулся.

     – Рэнди придумала для Джереми, своего братишки, сказку про принцессу Миранду и заколдованного принца Габриэля, которого злая ведьма Линда превратила в пантеру. И человеческий облик ему вернул только поцелуй принцессы.

     – Знаешь, в каком-то смысле Рэнди действительно вернула дя… то есть Гейбу человеческий облик. Ты не знал его раньше, но, поверь, разница заметна.

     Невероятно, какие длинные предложения я уже могу свободно произносить. Челюсть пока ещё еле двигалась, но губы уже никаких особых проблем не испытывали, да и голос уже прорезался, пусть и негромкий.

     – Джеффри, а почему у меня губы шевелятся, а пальцы – нет? – поинтересовалась я.

     – Потому что мягкие ткани перестраиваются быстрее. Все мы, очнувшись, были словно полупарализованы, но это быстро проходило. У тебя всё происходит медленнее, но в принципе – в той же последовательности. Так что тебе нужно всего лишь потерпеть.

     – Мне уже лучше, – поспешила я всех порадовать. – Голова болит меньше, и тело тоже почти не ломит. И уже не так жарко. Мне, правда, намного лучше.

     А ведь я очнулась всего лишь – сколько? Час назад? Полтора? Определённо не больше двух. И уже такие явные изменения. Не знаю, насчёт «пойду плясать», но такими темпами у меня перестанет всё болеть в ближайшее время. И это здорово!

     – Джеффри, я думаю, тебе нужно пойти, отдохнуть. Мам, пап, и вам тоже.

     – Но Ники... – растерянно проговорила мама.

     – Элоиз, Ники права, – прервал её Джеффри. – Теперь она вне опасности, кризис миновал. Всё, что ей сейчас нужно, это покой и прохлада. И время. В моем присутствии нужды точно нет. Пойду-ка я домой, Джулия меня уже, наверное, заждалась. Фрэнк, когда температура Ники приблизится к нормальной, можешь вынести её из воды. Впрочем, ты и сам, я думаю, сообразишь, что для неё лучше.

     И он исчез среди деревьев. Мои родители продолжали топтаться на берегу, не зная, какое решение принять.

     – Пап, мне кажется, маме нужно отдохнуть. Мам, знаешь, чего бы я хотела поесть, когда смогу жевать? Блинчиков со сметаной. Если бы ты сейчас отдохнула, а потом...

     – Да-да, блинчики! – мама явно приняла решение. – Пойдём, Синклер. Не помню, есть ли у нас дома сметана. Пожалуй, стоит зайти в цех, взять баночку. Тем более, мы совсем рядом от него. Синклер?

     – Ты предлагаешь оставить их здесь одних? – голос отца звучал ошарашенно.

     – Да, предлагаю. Мальчик прекрасно позаботится о ней, он уже доказал это. А ты и так уже наделал достаточно дел. Пойдём.

     – Ладно, – он хмуро глянул на Фрэнка, и я осознала, что чётко вижу каждую морщинку на его лице, хотя мы были футах в сорока от берега. Ну, конечно, моё зрение тоже стало лучше, просто прежде собственные тяжёлые веки, да и сильный жар, мешали мне это осознать.

     – Позаботься о моей девочке, – сурово сказал отец Фрэнку, потом перевёл взгляд на меня. – Прости, Ники. Мне очень жаль.

     После этого он подхватил маму на руки и исчез.

     – Наконец-то мы одни, – довольно улыбнулась я, но тут же насторожилась. – Нет, не одни. Там кто-то есть!

     После ухода родителей, я ясно почувствовала запах кого-то ещё, того, кто стоял за деревьями с другой стороны пруда. Запах был вроде бы знакомый, но определить кто это, я пока не могла – усилившееся обоняние тоже было для меня чем-то новым, и мне просто не с чем было сравнивать.

     В своей прежней жизни я не чувствовала запахов людей, точнее – не различала их. То есть, я могла чувствовать запах пота, или духов, например, но теперь я стала осознавать, что у каждого есть свой запах, такой же индивидуальный, как и внешность. Впрочем, кое-что я всё же узнать смогла.

     – Клубника!

     – Да, клубника, – с улыбкой сказала Саманта, выходя из-за деревьев. – Я принесла тебе ягоды, но когда подходила, услышала слова Гейба. Знаешь, мне как-то совсем не улыбается отправиться чистить свинарник – то ещё удовольствие. Так что я решила подождать, когда он будет достаточно далеко.

      С этими словами она перешла пруд по плотине, а потом подошла к нам, так же как и остальные, не обращая внимания на то, что вся её одежда намокла. В руках у неё была голубая пластиковая миска.

      – Вот, я почистила и порезала ягоды, так что тебе не придётся их жевать. Если захочешь добавки, просто крикни, и я принесу ещё. Поправляйся. Пока, Фрэнк.

     С этими словами она опустила миску мне на грудь, погладила меня по голове, вернулась на берег, махнула нам рукой и убежала.

     – Клубника! – я с восторгом смотрела в миску.

     – Ты заметила, что слегка повернула голову, когда Саманта появилась на том берегу? – у Фрэнка был другой повод для восторга. – Не только глаза, а всю голову!

     – Правда? – я этого не заметила. Попробовала подвигать головой – ничего не вышло. – Не получается.

     – Видимо, сознательно ты этого пока делать не можешь. Ничего, лиха беда начало.

     И, подхватив кусочек клубники, Фрэнк положил мне его в рот. Я раздавила ягоду языком об нёбо и застонала от невероятного блаженства. Видимо, и мои вкусовые рецепторы работали теперь в несколько раз лучше. И не только от голода мне показались такими вкусными и бульон, и котлеты.

     Проглотив ягоду, я жадно приоткрыла рот. Фрэнк ничего не сказал, лишь приподнял бровь, вкладывая в него следующий кусочек, и до меня дошло, что мне явно удалось подвигать не только головой, но и челюстью. Но я решила не озвучивать своё открытие, поскольку рот был нужен мне для более важного и вкусного процесса.

     Когда миска опустела наполовину, я заявила, что наелась, и настояла, чтобы Фрэнк доел остальное. Ему тоже нравится клубника, я в этом не сомневалась, и, наблюдая, как он лакомится ягодами, получала не меньшее удовольствие, чем от личного поедания клубники.

     Опустевшая миска уже не стояла на моей груди, она всплыла и покачивалась на воде, но меня занимало не это.

     – Фрэнк, подними мою левую руку, пожалуйста. – И когда он, взяв за запястье, вынул мою руку из воды, я с гордостью продемонстрировала ему свои чуть подрагивающие пальцы. – Видишь! Скоро я смогу двигаться!

     Счастливо улыбаясь, Фрэнк перецеловал каждый мой пальчик, а потом прижался прохладными губами к моему лбу.

     – И температура у тебя заметно падает. Скоро мы сможем выйти из воды.

     – Мне тут нравится, – улыбнулась я. – Вода такая мягкая, она не только охлаждает, у меня мышцы и кости меньше болят. Я так тебе благодарна, что ты меня сюда принёс. Это было такое облегчение...

     – Жаль, что я не додумался до этого сразу. Только когда ты пожаловалась на шум, я решил унести тебя подальше от домов, и первым пришедшим мне в голову местом была эта запруда. Расстояние как раз подходило. А вода... Понимаешь, когда ты пылала в жару, мы обсуждали, есть ли какая-то возможность как-то облегчить твои страдания. Но даже если бы мы поместили тебя в морозилку – это бы не помогло. И у моего, и у твоего вида эта повышенная температура при перерождении отличается от человеческой, возникающей при разных заболеваниях. И среди прочего – она не сбивается. Ни лекарствами, ни внешними воздействиями – льдом, холодными обтираниями. Пока организм не перестроится – она не упадёт. Мы могли лишь надеяться, что основной жар спадёт до того, как ты очнёшься. Не получилось.

     – Но холодная вода помогла! Моя температура стала падать.

     – Она начала падать до того, как ты очнулась. Но я подумал, что даже если вода не собьёт жар, она всё равно сможет облегчить твои страдания.

     – Так и вышло! У меня было чувство, что меня вырвали из ада. – Мне очень хотелось прикоснуться к Фрэнку, поэтому я попросила: – Положи мою руку себе на шею, пожалуйста.

     Он тут же исполнил мою просьбу, и я смогла гладить пальцами его кожу и перебирать волосы. И пусть у меня двигались пока только кончики пальцев, но этот тактильный контакт был мне совершенно необходим. Какое-то время мы молчали, наслаждаясь прикосновениями друг друга – Фрэнк в это время нежно гладил моё лицо, – и я была готова застыть так навеки, но вместе с улучшающимся самочувствием во мне проснулось любопытство.

     – Фрэнк, расскажи, что было потом?

     – Потом?

     – Ну, после того, как я сознание потеряла. Что было потом? Ты сильно пострадал? А когда я вновь обратилась в человека?

     – Я совсем не пострадал, Солнышко. Да, твой папочка знатно меня отделал, но я восстановился через пару минут после того, как он перестал меня лупить.

     – Не надо было ему позволять! И если ты не хотел защищаться, опасаясь его поранить, нужно было убежать.

     – Как это – убежать? И оставить тебя? – Фрэнк был явно ошарашен моим предложением.

     – Да нет же. Не совсем убежать. Просто от моего отца. Судя по видео драки Рэнди и Линды – вы двигаетесь быстрее. Ты мог бы просто бегать от него кругами по поляне, и он бы тебя не догнал.

     – Я никогда не убегал от ответственности. И я заслужил наказание.

     – Ох, не выдумывай! Если ты забыл – то это именно я подбила тебя на все эти наши... эксперименты.

     – Но я был не противился. Потому что сам этого хотел.

     – Меня тебе не убедить – твоей вины здесь нет! Ладно, проехали. Лучше расскажи, что было дальше?

     – Дальше? Ты обратилась. Прямо в руках у Гидеона.

     – Вот почему я смогла вырваться, – сообразила я. – Я его не поранила?

     – Нет. Он же держал тебя сзади, так что ты его даже не задела. Потом ты врезалась в своего отца, отшвырнула его, добралась до меня и выключилась. Ох и перепугала же ты меня в тот момент!

     – Тем, что обратилась?

     – Нет, этим ты перепугала своих близких, для меня это не было таким уж сильным шоком. Может потому, что у нас обращение в этом возрасте, в принципе, нормально. Я был, конечно, шокирован, но не испуган. А перепугался я, когда ты «выключилась». Ты сразу же после этого обратилась обратно в человека, и от тебя полыхнуло таким ужасным жаром... Вот это действительно было страшно.

     – Я обратилась прямо там? У всех на виду? Голая?!

     Я почувствовала, как мои щёки обдало жаром, который ничего общего не имел с повышенной температурой.

     – Не переживай, всё было не так уж и страшно. Ты лежала практически на животе, так что самое красивое никто не увидел. Конечно, попка твоя была выставлена напоказ, – я застонала и зажмурилась от смущения, – но это длилось долю секунды. Саманта первой очнулась и быстренько натянула на тебя мою футболку – она укрыла тебя, как платье. Кстати, она и сейчас на тебе, никому как-то не пришло в голову тебя переодеть. А вот Синклеру пришлось возвращаться домой, завернувшись в плед.

     – Ещё бы, – захихикала я. – Свою-то одежду он разодрал вдрызг. Как и я свою. Издержки обращения, вам в этом деле проще. Кстати, о пледе. Ты узнал, что вообще мои родители делали здесь с пледом и корзинкой для пикника? И почему с ними пришли Гидеон и Саманта? Да и остальные откуда взялись? Неужели нас кто-то сдал, как и опасалась Рэнди? Мне сложно в такое поверить...

     – И не верь. Никто нас не сдавал, успокойся. Просто совпадение. Твои родители решили устроить семейный пикник, пообщаться в неформальной обстановке, так сказать. Узнать меня получше. Ну, а где ты любишь проводить время, знает вся Долина. И пришли они вдвоём, остальные примчались на вопли твоего отца. А «клубничная парочка» просто находилась ближе всех, поэтому они и оказались здесь первыми.

     – Теперь понятно. Просто Гидеон меня схватил практически сразу, словно пришёл сюда одновременно с родителями.

     – И хорошо, что он остановил тебя. Сунься ты в тот момент к нам – могла бы пострадать. Так что я благодарен ему.

     – А знаешь – я тоже. Ну, сунулась бы я тогда к вам, и что? Не думаю, что папа меня бы ударил, хотя мог бы, конечно, случайно задеть, не заметив. И задень он меня – всё бы тут же прекратилось. Но ничего бы не изменилось. И нам пришлось бы ждать ещё двадцать пять лет. А теперь уже не придётся. В общем, что ни делается – всё к лучшему.

     – Вот только перерождение далось тебе очень нелегко. Мне жаль. Я узнавал у Джеффри – оно у вас проходит гораздо легче нашего, но твоё даже наше переплюнуло.

     – Ну и что? Конечно, когда я очнулась, мне было ОЧЕНЬ плохо. Но с того момента, как ты принёс меня сюда, мне с каждой минутой всё легче. И теперь уже вполне терпимо. А скоро будет вообще замечательно.

     – Не забывай, что тебе ещё придётся приспосабливаться к своему новому телу. Пока ты столкнулась только с шумом в ушах. Но когда вновь начнёшь владеть своим телом – обнаружишь, что на самом деле ты им совсем не владеешь. Ты начнёшь ломать мебель, рвать одежду и книги, давить любые мелкие предметы, которые возьмёшь в руки.

     – Всё настолько плохо?

     – Даже хуже.

     – Мне, конечно, про подобное рассказывали, но для меня всё это было так далеко. А оказалось – совсем близко. И долго я буду опасной для окружающего мира?

     – Бывает по-разному. Один из моих внучатых племянников практически с первых же дней умудрялся быть осторожным и не наносить своим вещам и жилищу большого вреда. А ещё один родственник почти год приспосабливался. И, мне кажется, так до конца и не приспособился. По крайней мере, с электронной техникой у него до сих пор сложные отношения – он предпочитает вообще к ней не прикасаться. Но в среднем, основная адаптация длится от пары недель до пары месяцев – за это время наши тела переучиваются прикладывать меньше усилий для привычных действий. Не думаю, что наши виды в этом сильно отличаются.

     – Итак – несколько недель я буду настоящим стихийным бедствием, – вздохнула я.

     – Но есть и определённые преимущества? – хитро улыбнулся Фрэнк.

     – Какие?

     Вместо ответа он прижался своими губами к моим. В первые секунды я лишь бездумно наслаждалась поцелуем, пока не сообразила, чем он отличается от предыдущих. Это открытие заставило меня широко распахнуть закрывшиеся от удовольствия глаза и ахнуть:

     – Фрэнк! Твои губы. Они мягкие!

     – Точнее, это твои стали твёрдыми, сравнявшись по плотности с моими, – Фрэнк не скрывал широкой, радостной улыбки. – Мы теперь равны, Ники. И я могу обнимать тебя, не сдерживаясь, не боясь повредить тебе неловким движением. Теперь я могу целовать тебя так, как мечтал с момента нашей встречи.

     Он снова прильнул к моим губам, и я уже начала растворяться в его смелом, страстном поцелуе, как раздавшийся за спиной голос заставил меня замереть.

     – Еда?

     – Какая еда? – в расстройстве застонала я, отрываясь от любимых губ. – Неужели мы не можем хоть немного побыть вдвоём?

     – Еда? Еда? – голос был мне совершенно незнаком, я не узнавала его.

     – Солнышко, что случилось? – Фрэнк встревоженно смотрел на меня, явно ничего не понимая. Он что, не слышит?

     – Кто там пришёл, – спросила я его. – Мне не видно.

     – Мы здесь совершенно одни. На милю вокруг никого нет. Ближе всех Саманта и Гидеон, но они в своей теплице, остальные ещё дальше.

     – Еда? – голос звучал совершенно отчётливо и совсем рядом. С трудом, мне даже показалось – со скрипом, я повернула голову и... никого не увидела.

     – Еда? – снова этот голос! Теперь я чётко могла чувствовать, откуда он исходит. Но в этом месте определённо никого не было. Точнее – не было никого, кто мог бы говорить.

     Я уставилась на голубую пластиковую миску из-под клубники, покачивающуюся на воде футах в пяти от нас – я и не заметила, как она уплыла, – и утку, которая пыталась что-то найти на дне этой пустой миски. Поняв, наконец, тщетность своих усилий, она подняла голову и взглянула прямо на меня.

     «Еда нет...» – прозвучал у меня в голове разочарованный голос, и утка уплыла куда-то в заросли камыша. Какое-то время я ошарашенно смотрела ей вслед, пытаясь осмыслить произошедшее, а потом с трудом повернула голову, глядя на Фрэнка совершенно обалдевшими глазами.

     – Солнышко, что случилось? – заволновался он.

     – Ой, Фрэ-энк... – я всё никак не могла прийти в себя. – Кажется, я только что слышала мысли Миссис Клювдии...

     Вот такой забавный дар обнаружился у Ники. Даже и не понятно, радоваться ли ему или печалиться, что не досталось что-либо более практичное? Но, что есть, то есть, куда деваться. 

     А пока - жду ваших впечатлений на форуме.