Фраза «Он меня бесит» больше не котировалась, потому что теперь Эдвард не бесил Беллу. Он вообще почти перестал разговаривать с ней, старательно избегал любых, даже случайных невинных прикосновений и взглядов в её сторону.

Лежать неподвижно стало слишком трудно. Тело звенело от напряжения, но Белла не шевелилась, продолжая вслушиваться в полумрак, таящий в себе Эдварда, и каким-то шестым чувством улавливать вибрации воздуха, вызванные его движениями. Лишь поджала пальцы ног – крепко, изо всех сил. Так, что ступни едва не свело судорогой.

На третьей песне из зала на сцену прилетел белый лифчик. Эдвард подобрал его, с интересом повертел в руках и повесил на стойку своего микрофона, где тот и провисел до самого окончания концерта.

- Спасибо, детка, это мой любимый размер, - с намёком на интимность поблагодарил он.

Объятия – это лишнее. Прибереги их для кого-нибудь другого. Например, для Сета. Он тоже вроде как причастен к этим лучшим часам в твоей жизни.

В тоне Эммета не было даже намёка на обычную шутливость – он звучал раздражённо, даже зло. Ещё никогда Белла не видела его столь серьёзным и столь взбешённым.

В ту ночь Эдвард так и не пришёл.

Эдвард не приходил три ночи подряд, а затем всё вернулось на круги своя. О маленьком инциденте с поцелуем никто не вспоминал, делая вид, что его и вовсе не было. Белла с Сетом по-прежнему лежали перед сном на его кровати

Его Величество делал при этом большие глаза, но улыбался.

- Чего смотришь? Хочешь присоединиться? – продолжая быстро двигать бёдрами, с усмешкой спросил Каллен. Прерывисто и хрипло. – Давай, Белль! Втроём веселее.