Рождественское чудо.

Пожалуй, из общего ряда переводных историй, присланных на конкурс, эту в моих глазах выделила неторопливость рассказчика. Отсутствие напористости и лихости. Отсутствие беспокойства о том, чтобы уложиться в отведённые рамки десяти тысяч слов (и ведь не уложилась, кстати!). Любовное внимание к подробностям и мелочам – тем самым, из которых в конечном счёте и складывается человеческая жизнь. Изящно сплетённая цепочка недосказанностей и недопонятостей, расставаний и встреч, взглядов, прикосновений, осторожных «шаг вперёд – шаг назад», «шаг вправо – шаг влево». Танец рук, глаз, тел, сердец. Довольно решительное начало – и осторожное, бережное, медленное продолжение. Вопрос – ответ – пауза. Неустойчивый, изменчивый баланс доверия и сомнения, надежды и разочарования. Возможность не спеша вслушаться, вчувствоваться, всмотреться в тонкости и оттенки.

Что значит сегодня, будучи взрослым человеком, попробовать построить интимные отношения с тем, кого знаешь с детства? Совсем не то же самое, что сделать это с новым знакомым. А в чём же разница? Трудно её уловить, трудно найти слова для описания. Это яблочко ты знал, когда оно было цветком, эту бабочку в полёте – когда она ползала гусеницей.

Что происходит с нами, когда мы взрослеем? Было ли хоть что-то в том цветке или гусенице, что позволяло догадаться о будущем яблоке, о бабочке? Было ли тогда хоть что-то верно в наших мечтах и рассуждениях о том, что мы сделаем и какими станем во взрослой жизни? Чему из этого суждено было сбыться раньше, чему – позже, а чему – так и остаться лишь мечтой?

Наверное, этим и покорил меня рассказ. Вопросительной интонацией. Незаконченностью. Сбывающейся детской мечтой – и её зыбкостью и хрупкостью. Восхищением тем «парнем, которого хотела бы заполучить каждая девушка, но вы никогда не думали, что можете стать достаточно хорошей для него» – и тоской по той девушке, «про которую я рассказал своей матери, что она самый удивительный человек, которого я когда-либо встречал». Детским обещанием, которое медленно проступает в туманной дымке, становится реальностью – но не тогда же, немедленно, а позже, потом. Взрослой, зрелой реальностью – но по-прежнему милой и нежной, и окружённой восхитительным романтическим ореолом рождественского чуда. Вот почему эти двое «понятия не имеют, как назвать их отношения». Потому что узор непрост, потому что в нём чудесным образом сплелись и спутались вчерашние детские и сегодняшние взрослые ниточки, делая гобелен судьбы сложнее, глубже, богаче, стереоскопичнее, увлекательнее, загадочнее.

Я рада возможности сказать «спасибо» переводчику и автору за раскрытие этой «тихой» стороны романтики. Не за подвиги и приключения, не за остроту и пряность преувеличений, не за слегка пьяный юмор, отпущенные поводья и сломанные тормоза, не за бурную и страстную – яркой вспышкой – ночь с незнакомцем. За этой мерцающий в ночи живой и тёплый рождественский свет.