Он наслаждался.

Он наслаждался заботой «Крысы» о себе .

Тем как она, тихо ступая на цыпочках, подходила к нему и прислушивалась к его дыханию, когда он притворялся, что уснул, и знал прекрасно, что она точно также не спит рядом с ним, когда он спит по-настоящему.

Он наслаждался приглушенными препирательствами «крысы» с докторами, хотя они и убеждали ее, что все в порядке и нет ничего ужасного в состоянии больного.

Его мучил ужасный кашель и температура, но они приносили еще и поток наслаждения, когда «Крыса» подскакивала с кушетки, на которой спала и неслась к нему поправлять подушки или подать ему стакан воды.

Он наслаждался тем, что ей хватало его безмолвной просьбы, и она неслась ее исполнять.

«Она в моих руках и пора ей уже показать КТО в доме Хозяин» - думал он лежа в кровати , крутя в руках баночку с лекарством, крышечка крутанулась и таблетки полетели на пол …

Он наслаждался, наблюдая как «Крыса» ползая по полу на четвереньках, собирала лекарство, так хотелось положить руку ей на затылок и сильно прижать к полу, с такой силой, чтобы у нее сперло дыхание, но нельзя было себя рассекречивать.

Он наслаждался своим жадным желанием взять вверх над этой женщиной.

Но время шло, и скрывать свое выздоровление больше не имело смысла.

«Крыса» вернулась к работе и все также пропадала на весь день.

Был черный момент, когда она была совершено, разбита, и у него в голове появилось желание пожалеть ее погладить по голове, но он сдержался и с упоением наслаждался ее проигрышем.

Все свое свободное время он посвящал тому, что бы сразить свою маленькую красавицу.

Эта маленькая девочка – женщина, так мило смущалась при любом проявление ей знаков внимания.

Ее красные щечки так сильно его возбуждали, что это становилось, не много проблематично, так как проявлением своей страсти он мог напугать ее, чего он хотел меньше всего.

Так сладко было целовать ее губки, она так трогательно открывала их ему на встречу.

А ночью у него была «Крыса».

Был момент, когда он, было, подумал что «Крыса» все знает о его похождениях, уж слишком внимательно она на него смотрела.

Но все его подозрение прошло той же ночью.

Он продолжал дожимать свою маленькую красавицу. Казалось еще не много и она будет ему принадлежать.

Но каждый раз, когда дело доходило чуть дальше поцелуев, она срывалась и словно козочка улепетывала от него, чуть прихрамывая на правую ножку прочь.

Он не понимал, почему эта маленькая девочка ни как не сдается. Почему его обаяние, что когда то сразило саму «Крысу» ни как не может сломить ее эту девочку мечту.

«Крыса» стала поговаривать как бы, между прочим, что случайно познакомилась с одной очень приятной особой, и что хочет ее пригласить к ним на ужин.

Он безразлично относился теперь к словам «Крысы» его мысли занимала только та, что была, ему не доступна.

А сегодня «Крыса позвонила незадолго до ужина, что у них сегодня гости, и он должен будет приготовить еды больше на одну порцию.

В прихожей послышался шум открываемой двери и шорох снимаемой одежды.

Из чистого любопытства он вышел из кухни, что бы посмотреть на гостя и любезная улыбка на его лице превратилась в маску.

В маску отчаяния и страха …

Рядом с «Крысой» стояла его девочка – женщина.

«Крыса» потянула носом, страх, он испытывал животный всепоглощающий страх.

Она почти физически ощущала запах адреналина потоком хлынувшего в кровь игруна.

Таких эмоций такого потока энергии она исходящих от него не испытывала уже давно.

Она снова хотела этого маленького противного мальчишку.

Ногти впились в ладони до боли почти до крови, она двинулась на игруна, медленно улавливая каждое малейшее изменение в его лице, сжатою пружиною готовая к удару в любой момент, она наступала на него.

Он сделал шаг назад, и не имея сил сопротивляться как рыба выброшенная на берег только воздух хватал своим ртом.

«Что не ожидал?» лишь тихий шепот ненависти нарушал мертвую тишину.

«Ты посмел думать, что я не узнаю?»

«Ты думал, что чего-то стоишь в этой жизни?»

«Ты ничего не можешь сделать, она здесь только потому, что я этого просто захотела, а ты потратил на нее два месяца и без результата».

«Три» почти шепотом произнесла девочка.

«Пусти, не трать слова, я сама с ним разберусь» - девочка – мечта, его девочка, прихрамывая сильнее обычного, обошла вокруг «Крысы» и подошла почти вплотную к нему.

«Красавчег!»

«Он, нужен тебе?»

«Да, такого мяса не было в моих руках давно»

Вспотели ладони, и ухнуло сердце, куда-то вниз, и волосы поднялись дыбом на спине.

Тяжело сглотнув, он тихо спертым голосом произнес: «Нет, не хочу»

«А тебя теперь ни кто не спрашивает, ты сам себя отдал в мои руки! Когда пришел и вздумал признаваться мне в любви и верности!»

«Подбирай! Раз нужен!» одними только пальцами она отмахнула от себя того кто был ее любовью и оставался быть ею, но не было доверия ему, а значит и места рядом с ней.

«Крыса» устало переступила с ноги на ногу приподняла подбородок и ушла гордо неся себя словно была она королевских кровей наследницей.

И захлестнул шею ошейник тугим кольцом забрал последнее дыханье, небесным разрядом щелкнул карабин, и натянулась цепь, наматываемая на руку новой Хозяйки.

«Хромая!» память услужливо подкинула в голову, когда то слышанный рассказ о маленькой садистке, от которой редко кто уходил на двух своих ногах.

И ужас от осознания ошибки совершенной, от том как хотел владеть иметь и быть Хозяином, а был на самом деле он «Игрушкой» тупой игрушкой в руках этой красивой умной женщины.

«Крыса» сквозь слезы бессильной ярости следила лишь одними глазами за двумя людьми на улице.

Прихрамывая, впереди шла известная в кругах экзекуторов своей жестокой изобретательностью, «Хромая» ведя на туго смотанной, на кулак, цепи игрушку, предавшую ее («Крысу») игрушку.

При всей своей не зависимости «Крыса» не могла отказать «Хромой» не имела право, не хотела иметь право отказать. Был приказ отдать, и она отдала, и от этого хотелось взвыть.

А вечером была допита початая бутылка коньяка и голова больная утром.

Самой себе готовить кофе, и ванну для себя самой, себя одной.

Одиночество. Еще не обостренное, но уже ощутимое не было легче от мести, было только тяжелее.

Выходя из дома сжавшись от холодного, пронизывающего ветра, она остановилась как вкопанная.

Машина игруна стояла на своем месте, хотя ключи были переданы вместе с ним.

Пустая ненависть к нему снова начала поглощать ее.

И поднятый рукою камень вдруг полетел в стекло, разбивая всякую надежду на возвращение в прошлое.

«Ты, можешь прийти и посмотреть».

«И увидеть то, что Вы с ним сделали? Нет, не хочу»

«Тебе нужен приказ?» - голос "Хромой" проникал сквозь кожу каплями расплавленного железа, прожигая глубокие отверстия страха на своем пути

Все тело напряглось «Крыса» не сможет ослушаться приказа, но и видеть мучения его она не сможет.

«Нет» - шептала и замирало сердце, пропуская удары свои в груди.

«Это, не мое желание, совет, решил так, твое поведение тому виной … ты не почтительна.
Твоя вина, что не смогла своё удержать в руках, твоя вина, что не сообщила сразу обо всем, когда узнала, твоя вина в твоих словах. Так будь добра, прими наказание с честью»

Слова, сотканные в кольчугу утыканную иглами отчаяния, ложились непомерным грузом на сознание, и не могла уже дышать, и не могла поднять головы, ей было страшно не за себя, за него.

Что он наделал, натворил? Зачем ему понадобилась другая. Ведь было все, «Крыса» все ему давала.

«Он передал, себя САМ» - последний гвоздь забит.

Еще очень долго она смотрела на листок с записанным наспех адресом и трубка в руке жалобно издавала короткие гудки отбоя.

Что бы отвлечь себя от мыслей и от жалости к себе самой занялась разбором документов переданных ей коллегой - лоботрясом, бумаги были свалены в кучу.

И что бы хоть что-то понять, «Крыса» опустилась на пол и ползая на четвереньках, листик за листком раскладывала сначала по годам, потом по месяцам, а после соблюдая очередность дней.

И где то между январем и июлем в документах дверь отворилась, и в кабинет вошел «Танк».

Она стояла на четвереньках над мартом и октябрем, оглянувшись, видела его потемневший от страсти взгляд.

«Ты прекрасна».

Большая теплая ладонь легла ей на затылок, не много поворачивая ее голову и прижимая к колену «Танка»

«Очаровательна».

И было столько нежности в простом прикосновении и наслаждения моментом, что не хотелось прерывать или отказываться от этого хотелось.

Сначала в горле ком рос и запирал дыхание. Потом потоком слезы вылили все бессильное отчаяние.

«Поплачь, поплачь, бывает просто, надо расслабиться и вылить все с водой из души, ты, маленькая можешь рассказать мне все, я буду слушать. Представь, что ты у врача или у священника. Ты можешь мне доверить все».

Она хлюпала носом, молчала и просто ревела, задыхаясь, рыдала, не сказав ни слова, просто вылила слезами свое горе весь ужас предстоящего ей, под теплою ладонью «Танка».

А в это время на другом конце города. В большой комнате с закрытыми плотной тканью окнами и увешанной цепями и крюками «Игрун» наблюдал за «Хромой».

Сидя в углу на полу смотрел, как она неспешно двигается, и в этих движениях была грация кошки выискивающей свою добычу.

На медицинский стол из нержавейки ложились с тихим звоном инструменты.

«Я не хочу».

«Не хочешь что? Что бы я прикасалась к тебе? Так и не буду»

Вниз по спине стекали капли холодного, липкого пота, и где то в животе рос огненный шар, и почему то не становилось легче от слов «Хромой» становилось только мучительнее от страха и неизвестности.

«Ты будешь делать ВСЕ сам, я лишь буду наблюдать и говорить, а ты все сам, все сам».

Она прихрамывая подошла к нему ближе, продев свой палец сквозь кольцо на ошейнике, притянула его к себе ближе прошептала: «И если мне понравится, то, что я увижу, я подарю тебе подарок. Ты ведь любишь подарки?»

Он взвыл от переносимого ужаса, который ему внушал тихий голос, порой срывающийся на шепот.

«Я подарю куда тебе больше, чем могла бы подарить тебе твоя «Крыса».

Темный проход, не то тоннель, не то крытая галерея.
«Крыса» точно знала, что вниз она не спускалась, но почему то пахло подвальной сыростью.
Тишина, нарушаемая лишь цоканьем ее каблуков, сзади и спереди ее сопровождали двое крепких мужчин.
Мужчина, что шел впереди нее обернулся и подал руку, что бы помочь перейти через высоко поднятый над полом защитный короб.
Узкая юбка не дала высоко поднять ногу и «Крыса» таки оступилась и привалилась на колени на этом самом коробе.
Сзади ее подхватили под мышки и тут же поставили на твердую поверхность.
«Осторожно! Иначе Он оторвет нам голову за тебя».
«Да, Он, не терпит порчи своей собственности» - отозвался второй.
«Я, свободна!» - огрызнулась «Крыса».
«Да, да, свободна!»
Дверь, которую она не видела раньше, отворилась и они прошли в большую комнату занавешенными плотной тканью окнами.
Темноту нарушала лишь не яркая лампа под самым потолком.
Тишина, была такая, что звук собственного сердцебиения казался громом среди ясного неба.
В углу кто то простонал. Стон был тихим аккомпанементом той тишине, которую он нарушил.
«Это, ты?» - «Крыса» пошла скорее на звук, чем к увиденной в темноте фигуре.
«Да, я! Прости, меня. Помоги»
«Я давно простила, я сделать ничего не могу, ты больше не мой!»
Параллельной ей к «Игруну» двинулась еще один человек, не много припадая на правую ногу.
«Что Вы с ним сделали?»
«Переживаешь? Ничего я не делала с ним, он все сам делал, все сам. Он у нас самостоятельный. Правда, милый? Отвечай!»
«Да!» - и голос «Игруна» поглотило рыдание, вырвавшееся из его горла.
Спинным мозгом «Крыса» ощущала присутствие кого-то еще в этой комнате. Она пыталась разглядеть фигуру человека в скрытом тенью пространстве комнаты. Но не было видно ни кого больше. Ни кого, кроме тех, кто был освещен мертвым свечением тусклой лампы под потолком.
«Помоги, мне!»
«Прости, я не могу!» - шептала «Крыса» отчаянно хотелось стать маленькой мышкой и сбежать как можно дальше из этого ужаса.
«Игрун» отчаянно взвыл, «Сука!»
«Я, попробую, я обещаю тебе попробовать!»
«Уведите, ее!» - «Хромая» махнула рукой охранникам.
«Подождите» - из тени появилась фигура человека, которая казалась смутно знакомой.
«Крыса» не видела лица человека подходившего к ней, он было скрыто тенью.
Сильное давление чужих рук сзади, на плечи заставили ее встать на колени
«Тебе, нужно только попросить, милая» - рука, протянутая для поцелуя и перстень на среднем пальце. Казалось, что где то видела она уже все это, но где «Крыса» не могла ни как вспомнить.
«Крыса» похолодевшими и пересохшими от шока губами прикоснулась к кольцу на пальце, человека, чей голос заставлял шевелиться волосы на голове и потеть ладони.
«Прошу!» - шептала она так тихо, что шепот этот был слышен лишь тому, кто мог слышать и услышать этот шепот и исполнить все, о чем она просила.
«Я подумаю, милая!»

После посещения загородного дома, «Крыса» заболела.
Ее нервный срыв, обернулся для нее депрессией и обострением давно спрятанных болезней.
«Крысе» вновь пришлось перенести всю работу домой, и теперь она, не выходя из дома, пыталась справиться со своей хандрой
Молила самую себя поскорее оправиться от всех ударов, что перенесла за последнее время.
Ей было холодно, кровь казалось, совсем застыла и совершенно не грела ее, она чертовски замерзла и ее уже не спасали теплые носки и шаль.
Она натянула на себя большой толстый свитер, подошла к зеркалу и вспомнила, как покупали с «Игруном» этот свитер вместе. Он был без ума от счастья. У него впервые тогда появилась брендовая вещь.
«Крыса» так умилялась над его счастьем. Как мало ему тогда надо было.
Она завернулась плотнее, натянула колготки и опустилась перед камином греться, и что бы попутно уничтожить старые не нужные документы.
В огонь летели теперь не нужные ей бланки, проекты, вырезки из газет и вообще какие-то странные давно забытые теперь уже не нужные записи.
Огонь пожирал, какую то часть прошлого, Ее памяти.
И тут на глаза ей попался один старый снимок, она помнила, когда он был сделан, но совсем не знала, что он был распечатан и тем более сохранен ею с какой то целью.
Она бросилась к столу и выудила из ящика лупу и стала рассматривать изображение на снимке.
Лица ставшими почти родными за годы обучения, преподаватели, однокашники …
«Крыса» вспоминала то время, тогда она еще не осознала своей зависимости от того, что бы ей подчинялись, от желания ощущать власть чувства обладания собственностью, живой собственностью.
И точно такой же тайной было для нее и то, что она может захотеть подчинится чужой воле.
Среди прочих рядом с ней стояла «Хромая» тогда еще веселая задорная девчушка, которая обладала непререкаемым авторитетом среди студентов.
«Хромая» и сейчас исполняла роль судьи в Сообществе.
Не подчинится, ей было нельзя.
«Крыса» хлюпнула носом, и убрала снимок в папку с нужными бумагами.
В дверь позвонили и «Крыса» кряхтя пошла открывать.
И был там «Танк».
Пройдя мимо нее, он коснулся пальцами ее подбородка: «Как, ты?»
Следом за ним в дом прошел молодой шофер и пронес кучу разноцветных пакетов.
«Ты больна и я не могу тебя пригласить на ужин, поэтому мы будем, есть здесь!»
После ухода «Игруна» она заходила на кухню очень редко лишь для того что бы приготовить себе еще одну порцию кофе.
В столовой на столе стали появляться блюда названия, которых она не хотела вспоминать, потому что трудно было напрягать мозги.
«Вот, документы посмотришь на досуге!»
Ласковый поцелуй коснулся ее ушка, когда она склонилась над папкой, что бы открыть ее.
«Клиента, надо слить!» и тяжелая большая ладонь опустилась на папку, сверху придавливая и ее ладонь к плотному картону.
«Крыса» опустила глаза и увидела на пальце «Танка» тот самый перстень.
Перстень белого золота с огромным черным ониксом.
Сердце ухнуло в куда-то вниз живота и с огромной скоростью поднялось и влетело в горло, не давая возможности дышать, в глазах потемнело, и голова стала похожа на огромный колокол, что глухо ухает на старой колокольне.
Ее согнуло пополам и в невольном порыве облегчения своего сознания, она прикоснулась губами к кольцу.
«Крыса», кое-как справилась с дыханием.
Тяжело сглотнув, она выпрямила спину и склонила голову в своей покорности своему Господину!
«ДА!»
«Умница! А теперь пойдем, я буду кормить мою маленькую девочку!»»

«Игрун», оставался еще, какое то время продолжал жить в доме «Хромой» исполняя не сложные поручения по дому.

Следы самоистязания постепенно превращались лишь в воспоминание о тех нескольких днях ада, которого ему пришлось пережить.

Казалось, что все забыли про него, и уже не обращали ни какого внимания.

Бесцельно бродя по дому, он толкнул случайно обнаруженную дверь и оказался в большой комнате с занавешенными плотной тканью окнами.

Рукою по стене пошарил в поиске выключателя и щелкнул сразу несколькими клавишами, комната осветилась ярким светом.

Теперь она не казалась такою жуткою.

В углу все также лежал его ошейник с цепью, брошенный в тот памятный вечер.

«Игрун» подобрал его с пола, повертел в руках и лишь по наитию приложил и застегнул его на своей шее.

Ловким движением плеч он откинул цепь назад, и она как на грех одним из звеньев зацепилась за крюк, который удерживал перекладину.

Трясущимися пальцами он попробовал освободить этот крюк и ему, в конце концов, это удалось.

Но цепь так и осталась зацепленной на этом злосчастном крюке.

«Игрун» слишком поздно заметил, что сам крюк удерживается толстой натянутой пружиной, которая, теперь не имея сопротивления к сжатию в мгновение ока сократилась, освобождая трос с зацепленным на нем грузом величиной с ведро, задирая крюк вместе с цепью и пристегнутым на ней «Игруном» к самому потолку. Трос ослабился, и груз с глухим звуком упал на пол, пробивая под собой доски.

«Игрун» попытался еще раз освободиться, но от страха и паники, которая его начала уже поглощать он не смог принять правильное решение и продолжал освобождать крюк.

В глазах потемнело, и понеслись видения перед глазами, где был он счастлив с мамой, рано ушедшей из жизни, потом с «Крысой» весело смеющейся над его дурачествами, потом все смешалось в чёрно-белый калейдоскоп и померкло.

Тело «Игруна», еще какое то время продолжало дергаться в своей смертельной ловушке и потом замерло навечно.

Только вечером его тело было обнаружено.

«Танк» продавил нужных людей, были составлены необходимые документы и «Игруна» через три положенных дня похоронили в деревеньке расположенной не далеко от города.

При разборе вещей в отведенной для него комнате были найдены стихи посвященные «Крысе» и записка с просьбой о прощении в последний раз.

Не уходи, постой, ты не одна уходишь,
Уносишь сердце из груди,
Ты, жизнь мою уносишь.
Я слишком слабый без тебя,
Не так. Я ничего не стою.
Всего, что сделал, совершил,
обратно не воротишь.
Не уходи, постой, ты не одна уходишь.
Ты искупление мое,
В своих глазах уносишь.
Мне очень трудно без тебя.
Мне трудно, знать,
что жизнь беспечная моя,
Лишь вызывает жалость.
Не уходи, постой, ты не одна уходишь.
Ты продолжение мое, внутри себя уносишь.