Твоя невъебенная любовь не давала мне спокойно дышать. Я чувствовал её везде, и поначалу это был дикий кайф, который постепенно сменялся яростью и ревностью к другим, которые могли легко подойти к тебе и заговорить. Я всегда был собственником и не собирался делить тебя с кем–то еще, хотя, кажется, тебе нравилось выводить меня из себя, флиртуя с другими. Ты постоянно кидал в мою сторону насмешливый взгляд, а мне приходилось отводить глаза и краснеть.

Ты был такой занозой в заднице, что я бы подумал сто раз, прежде чем выбрать тебя, подвернись мне удача вернуться в прошлое. Но все равно бы выбрал. Как так получилось, что главная звезда школы, сам Эдвард Каллен оказался геем и связался с неудачником вроде меня?

Всегда заставлял меня быть снизу, аргументируя это тем, что я уже привык к этой боли. Ты так искусно ласкал мою плоть, что я кончал раз за разом, заставляя тебя лишь самодовольно ухмыляться, а потом раздвигать перед тобой ноги. Ты пресекал всю нежность на корню, даже не разрешая мне класть голову тебе на плечо в те редкие моменты, когда оставался на ночь в моей квартире. Но чаще всего ты срывался ночью и уносился на своей крутой тачке в темноту, оставляя меня в одиночестве. Ты хоть раз задумывался, что я чувствую? Я был таким беспомощным, разбитым, мне так хотелось с тобой просто поговорить, а не слышать бесконечные «Давай быстрее, у меня мало времени» и «Прощай, малыш. Я позвоню».
Мы перестали целоваться. Почти перестали, лишь дежурные при встрече и расставании. Ты все чаще стал пропадать с Джаспером и Эмметом, дружками – придурками, которые отпускали в мой адрес шуточки, не подозревая, что ты имеешь меня каждую ночь. А еще новое увлечение травкой... Я всегда думал, что являюсь твоим кайфом, видимо, нет…
А однажды ты повел меня в парк, помнишь? Мы, как дети, катались на каруселях, ели сладкую вату и фотографировались, дурачась. Я до сих пор не понял, что это было, а ты не старался мне объяснить.

И вот сейчас я стою на школьной стоянке, пытаясь отыскать тебя, но тщетно. Твои друзья расположились около красного кабриолета местной барби–Розали и над чем–то громко смеются. Наверное, Уитлок рассказывает подробности очередной вечеринки, на которой он трахнул не меньше пяти шлюх, совершенно забыв про Элис, его, так называемую, девушку.
Компания оглянулась, услышав, как ты окликнул Эммета. Как всегда, выглядишь великолепно, особенно твои рваные джинсы, испачканные в некоторых местах серой краской.

Я вздохнул, понимая, что мы сегодня в очередной раз не поговорим и сел в свой автомобиль. Домой не хотелось. Кроме одинокой квартиры, которую я начал снимать три месяца назад, и пары холодных кусков пиццы, которые оставил Эдвард, меня никто не ждал. Отец и мать улетели в кругосветное путешествие, и я получал от них весьма скупые сообщения пару раз в неделю с рассказами и фотками о местах их пребывания. Они выглядели счастливыми. Джейн, моя младшая сестра, училась в школе–интернате для девочек в другом штате, поэтому деваться было некуда, и, нажав на педаль газа, я выехал со стоянки по направлению к дому.
Подъезжая к очередному светофору, я услышал звук входящего сообщения. Дотянувшись до телефона, очень удивился отправителю и сразу же нажал «Открыть».
«Заеду в восемь, жди.»
Я даже не удивился. "Привет", "пока" и прочие выражения не были свойственны Эдварду. Он ставил перед фактом, не спрашивая, могу я или нет. Хотя раньше он не писал смс-ки, утверждая, что они созданы для девчонок.

До момента икс я сделал все домашние задания, даже которые сдать надо было лишь на следующей неделе, закинул вещи в стиральную машину и сходил в магазин. Сегодня я твердо решил поговорить с Эдвардом о наших отношениях и его поведении.
Ровно в восемь часов раздался звонок в дверь, которую я поспешил открыть. На пороге стоял Каллен, как всегда одетый по-хулигански стильно, намокшие под сильным дождем волосы роняли капли на дверной коврик. Пальцы правой руки крепко сжимали открытую бутылку пива.
- Привет, - начал было я, но он притянул меня к себе, одновременно заталкивая вглубь коридора и захлопывая ногой дверь. Его язык блуждал по моему рту, неистово врываясь каждый раз, как только я пытался вздохнуть, стараясь не обращать внимание на горьковатый привкус пива. Наконец, оторвавшись от меня, он потянул за руку на диван. Нелепые попытки высвободиться не увенчались успехом, и Эдвард уже начал стягивать с меня последний элемент одежды – боксеры, когда я лишь расстегивал третью пуговицу его сырой рубашки.
- Быстрее, - Каллен грубо надавил мне на плечи, от чего я был вынужден сесть перед ним на колени. Расстегивая молнию на его джинсах, я смотрел на него снизу вверх, в то время как он сделал еще один большой глоток пива. Меня передернуло от его наглого поведения, но как только мой язык коснулся головки члена, и он издал сладостный стон, я готов был исполнить любую его прихоть. Гребаная любовь, она меня медленно убивала, и как бы я ни старался выбраться на волю, меня засасывало все глубже и глубже. Такое чувство, что я уже мог видеть дно, но это была лишь иллюзия, в действительности я мог упасть гораздо ниже. И я молил Господа лишь об одном – разбиться, когда мое тело достигнет апогея этих мук, жить с разбитым на куски сердцем я бы не смог.

Я провел языком от основания члена до головки, нежно прикусывая кожицу, от чего Эдвард подался бедрами слегка вперед, сгорая от нетерпения. Массируя одной рукой яички, заглотил член чуть больше, чем на половину, и начал яростно сосать. Он выгибался, разводил ноги все шире и шире и, наконец, мощной струей излился мне в рот, после чего сразу нагнулся ко мне и грубо поцеловал. Его руки провели по моей спине, по телу пробежали мурашки в сладостном ожидании. Я оказался под Эдвардом, впрочем, как и всегда, и он, не мешкая, достал маленький флакон крема, выдавил немного на руку и принялся смазывать мое отверстие, которое через пару минут уже заполнил собой. Он вбивался со всей силы, а я жадно глотал воздух, которого было слишком мало. Его дыхание было неровным, он словно дышал через раз. Длинная челка прилипла к его лбу, пот стекал по щекам, подбородку, мускулистой груди. Мне пришлось потрудиться, чтобы достать языком пару капель и слизнуть, Эдвард лишь ухмыльнулся, и после пары – тройки фрикций мы одновременно кончили.

Он перекатился на спину и закрыл глаза, как делал всегда. Эти пару минут, когда он вот так просто лежал, были для меня настоящей отдушиной. Я любовался им. Не мог не любоваться. Я хотел провести пальцами по щеке, с силой обнять и заставить остаться со мной на всю ночь и поговорить, но не решился. Он бы все равно сделал по-своему.

В подтверждение моих слов Эдвард сел на край дивана, дотянулся до трусов и встал.
- Где, блять, мои джинсы, Кай? – он взглянул на меня, и я почему–то покраснел.
- Держи, - протянул брюки парню и снова лег на диван. - Ты домой?
Эдвард изогнул бровь в немом вопросе «А тебя это ебет?» и продолжил поиск своих вещей. Минут через десять он полностью был готов. Я вышел в коридор, чтобы проводить его.
- Я к Джасперу, у него очередная вечеринка. Я должен там быть, - он пожал плечами, чмокнул меня в лоб и уже коснулся дверной ручки, чтобы уйти.
- Почему ты не позвал меня с собой? – спросил я прежде, чем подумал.
- И в качестве кого ты туда пойдешь? Моего дружка? – он нервно хохотнул, но получилось слишком наигранно.
- Нет, просто пойду… - я растерялся.
- Ладно, - он хмыкнул, посмотрел на часы. Видимо времени препираться со мной у него не было. - Тогда собирайся быстрее. Скажу, что встретил тебя по пути и позвал.
Мне потребовалось пятнадцать минут на сборы, после чего сели в машину Эдварда и поехали к особняку Уитлока. Его родители были состоятельными людьми, которые практически двадцать четыре часа в сутки жили в офисе. Это и позволяло парню устраивать еженедельные вечеринки и звать полшколы, под завязку забивая холодильник пивом. Когда у Джаспера было хорошее настроение, он открывал погреб отца и доставал коньяк. Конечно, меня никогда не звали на подобные мероприятия, и все это я узнавал либо по сплетням, которых после вечеринки было всегда много, либо от своей единственной подруги и по совместительству напарнице по практическим работам – Изабеллы. Она часто посещала школьные тусовки, потому что вращалась в компании Каллена. Я же её знал с детства, благодаря ей и познакомился с Эдвардом месяца три назад.

***

- Хей, Беллс, - Джаспер подошел к моей подруге и чмокнул в щеку. Почему–то сегодня она решила сесть за ланчем со мной, а не со своей компанией в центре столовой. Объяснила она это просто – устала.
- Чего тебе? – она поспешила отмахнуться от парня, вновь уткнувшись в очередной женский журнал, который сейчас заменил ей поднос с едой.
- Хотел поинтересоваться, почему ты тут, а не там? - он указал на их столик, откуда какая-то блондинка помахала нам. Точнее, Уитлоку.
- Мы обсуждаем с Каем практическую по биологию, - легко захлопнула глянцевое издание. - Кстати, познакомься, это мой друг и напарник Кай, - она выразительно посмотрела на меня, - а это Джаспер. Просто Джаспер, - подруга усмехнулась, а от меня не укрылось недовольное лицо парня.
Как ни странно, он протянул мне руку, после чего вновь заговорил с Беллой, сравнивая меня с воздухом. Вроде бы и есть, но обращать внимание не стоит.
- Ты чего тут? – за Джаспером возник другой парень, хлопая его по плечу.
- Да вот наша красотка отказывается присоединиться к столь неугодной ей компании, - Уитлок сделал жалостливое лицо и посмотрел на Беллу, от чего та только рассмеялась.
- Ладно, - она подняла руки, мол «я сдаюсь», - но только Кай пойдет со мной.
- Нет проблем, - второй искоса посмотрел на меня, и это очень не понравилось. Он словно снизошел до простых смертных с самого Олимпа, делая им одолжение. Столько в его взгляде было надменности и самовлюбленности, что я поспешил спрятаться за спину Изабеллы. Он не отводил от меня глаз, и это пугало. Его серые, пепельного оттенка глаза, как рентген, сканировали мое тело, мозг, даже мои мысли. Он усмехнулся, заметив мою реакцию, и отвлекся на Джаспера, который ему что–то стал оживленно рассказывать. Больше он не поворачивался в мою сторону, за что я был благодарен.
- Это Эдвард, - шепнула мне Белла, когда мы сели за другой стол. - Он на самом деле нормальный, вот только жуткий сноб и недотрога. А Джаспер его лучший друг, как и Эммет, - я проследил за её взглядом. - Хотя можно назвать их и по–другому, шестерками. Они стараются быть как Эдвард, но, как видишь, тщетно. Эм влюблен в Розали, а Джас встречается с Элис, хотя это сложно назвать отношениями. А вон там, - она посмотрела на другой край стола, - Джейк, Майк, Джессика и Анжела.
- Почему ты с ними дружишь? – я наклонился поближе к девушке, чтобы нас никто не услышал.
- Они хорошие, на самом деле. Просто строят из себя хер пойми что и доказывают свою правду, только никому она не нужна на самом–то деле. Им нравится быть в центре внимания, быть предметами обожания, хотя не думаю, что их кто–то боготворит. Просто так принято, этакое равновесие в стенах школы, - она пожала плечами. - Везде такое есть.

Мы еще недолго посидели и разбрелись по своим занятиям. У меня был первый урок макроэкономики, и я с нетерпением ждал появления нового учителя.
- Ты ведь Крис, да? – я поднял глаза и увидел Эдварда, сидящего на моей парте. Но невольно опустил глаза, нещадно краснея, потому что его взгляд все так же проникал в мое подсознание, заставляя выворачивать душу и рассказывать свои самые потаённые секреты. Это было ненормально, вот так смотреть или стесняться, как я. Вся эта ситуация была какой-то сюрреалистической и нелогичной, словно в дурацком кино, которое и выключить нельзя и даже на паузу нажать не получается.
- Кайус, можно просто Кай, - пробормотал я, даже не зная, услышал ли он меня.
- Кай, - зачем–то он повторил мое имя, после чего спрыгнул на пол и уже в следующее мгновение приземлился рядом со мной, кидая сумку на парту. – Ты ведь не против, да?

Я был против. Естественно, как может быть иначе? Конечно, каждый мечтает, чтобы к нему вот так подсела главная звезда школы, но только не я. Я вообще был странным, вечно зажатым и одиноким подростком. Обычно, таких называют интровертами. И меня это напрягало, потому что я понятия, блять, не имел, что мне делать вот в таких ебанутых ситуациях. Казалось, мои уши уже приобрели багряно–красный оттенок, поэтому я поспешил отвернуться и уставиться в учебник.

Урок прошел ужасно. Я то и дело искоса наблюдал за новым соседом, который, кажется, вообще не вдуплял, что он тут делает. Ему было абсолютно похуй, весь его отсутствующий вид буквально кричал об этом. Мне же приходилось тратить огромные усилия, чтобы понять учителя, но все было напрасно. Каждую ебаную минуту забывал, где я, и все мысли возвращались к Эдварду. Мои ощущения явно давали понять, что я втрескался. Как сопливая десятиклассница втюрился по самые гланды в первого красавца школы. Конечно, я знал, что был геем, но одно дело - знать в теории, а другое - на практике. И что мне было делать? Изрисовать сердечками поля тетради или писать влюбленные письма и незаметно подкладывать ему в шкафчик? Как говорится, пиздец подкрался незаметно. Спасибо, бля.

Это был последний урок, и как только я услышал противный писк, именуемый не иначе, как звонок, поспешил на улицу. Погода была на удивление в моем вкусе, небольшой ветерок и облака, полностью закрывшие небо. Я ненавидел солнце. Летом из–за него у меня выступали небольшие рыжие веснушки, и это было ахуеть как стремно.
Автомобиль был в ремонте, поэтому мне приходилось последние две недели ездить на автобусе. Остановка находилась в минуте ходьбы от главного корпуса, где проходили сегодня занятия, и я не спеша двинулся по направлению к ней.

- Кай, - услышал позади себя и развернулся. Это был Эдвард, подъезжающий ко мне на своем новеньком Астон Мартине, приводившем всех девчонок в экстаз.
- Да? – было вновь неуютно под напором этих серых глаз. Я поежился, хотя холодно определенно не было.
- Садись, - он приоткрыл мне пассажирскую дверь, - на автобусе только убогие ездят.
И что–то подтолкнуло меня, я сел. Блять, это было ахуеть какое необдуманное и неверное решение, которое впоследствие вспоминал и становилось тошно. Все могло закончиться, так и не начавшись, если бы я ответил какую-нибудь колкость, и поехал домой на автобусе, как и все убогие. Но нет же, словно влюбленная барышня я принял его предложение и под громкие, мать его, аплодисменты в моей голове расположился на пассажирском сиденье.

Мы молча подъехали к моему дому, я был несказанно рад выбраться из этой душной коробки и, наконец, вздохнуть полной грудью. Его присутствие давило на меня, словно на голову опустили мешок с цементом, сердце разрывалось на куски, работая в бешеном ритме, а иногда пропускало несколько ударов подряд. Щеки, я это точно знал, были пунцовыми, все это было отвратительно. Последний раз я чувствовал себя таким ничтожеством, когда на одной из вечеринок, пару лет назад, я затащил одну девчонку в кровать, и попросту не смог. Мой член ясно дал понять, что женское тело его не устраивает.
- Кай, - позвал он меня, когда я уже одной ногой был на тротуаре.
- Мм? – я вопросительно поднял глаза на него.
- Тебе нравится Белла?
Чего, блять?! Этот разговор обычно начинается хотя бы после литра пива, притом между закоренелыми братанами, которыми мы с Эдвардом не являлись. Да я, блять, кроме имени, о нем вообще ничего не знал.
- Нет, мы знакомы с детства и просто дружим, - все же, как можно более ровным голосом ответил я, стараясь скрыть свое волнение.
- Тогда кто? – он опять изучал меня, ебаный в рот, я был уверен, что он видел насквозь даже мою душу. И если я был словно загнанная овца, которую вот-вот разделают на мясо, то он был явно мясником.
И какого хера я вообще должен был отвечать?
- Никто, - я шумно вздохнул.
- А я? Тебе нравлюсь я?

Я говорил «пиздец подкрался незаметно»? Так вот, тогда это была лишь прелюдия, притом самая невинная. Пиздец наступил сейчас, пожирая меня со всеми ебаными внутренностями и разрывая сердце зубами.
Охуительная ситуация нарисовалась, не правда ли?
Я никому не говорил, что был геем. Я, честно говоря, вообще никогда не планировал это делать, потому что это мое, блять, только мое гребаное дело, и никакие Эдварды Каллены не должны совать свой нос в мою жизнь.
- Ты? – и как бы храбр я не был внутри, снаружи снова был похож на загнанную овцу, и блеял, сука, так же.
- Тебе же нравятся парни, - и это был нихуя не вопрос. - Поэтому я и спросил.
- Откуда… Блять, да какое тебе дело? – я вскинул руками, беспомощно задыхаясь от негодования и смущения. Адский коктейль, мать его.
Я не заметил, как он приблизился, его лицо уже было в паре миллиметров от моего, я чувствовал размеренное дыхание, словно не он собирался сейчас поцеловать парня. Стоп. Он собирался поцеловать МЕНЯ! Что–то как–то я до этого момента не осознавал, к чему все идет. Да ну нах. Он прикоснулся своими мягкими, теплыми, блятьчтоянесу, губами, проведя языком по моей нижней губе, после чего я приоткрыл рот, пуская его жадный язык в себя. Он посасывал, ласкал, его рука уже пробиралась под мою рубашку, и я ощущал его неистовое желание, положив руки ему на ширинку брюк. Вырвавшийся стон из его блядского, сука, рта, еще больше распалил меня, и, скидывая свою рубашку, я принялся с остервенением стягивать с него джинсы…

***

- Выходи, - Эдвард потянулся через меня, открывая дверь.
Снаружи было прохладно, я немного поежился и решил не затягивать, войдя в дом. Музыка была слышна даже с дороги, а народ все подъезжал и подъезжал. Я вглядывался в лица, пытаясь найти хоть кого–то знакомого, но мне не везло. На балконе второго этажа стояло несколько парочек, и я слегка им завидовал. Нормальные, сука, люди, не то что мы с Эдвардом, с нашими непонятными недоотношениями и супертрахом.
Мимо меня пронесся Джаспер, раскидывая руки и в следующий момент налетая на Эдварда, обнимая его так, что, кажется, я слышал хруст его ребер.
- Хей, отвали, - донесся до меня голос Каллена. - Блять, да отвали ты уже, иди, вон, Элис лапай. Да убери ты от меня свои руки! – Уитлок неистово хохотал.
Я зашел в дом, дабы не привлекать к себе внимание хозяина дома, да и вообще чье–либо. Не знаю, была ли здесь Белла, но больше ни с кем я общаться не хотел, решил, что выпью пару банок пиву и по–тихому свалю домой.

В главной комнате гремела музыка, под которую народ тупо дергался, словно в конвульсиях, повсюду стояли пустые и полупустые бутылки пива, разорванные пакеты чипсов валялись на полу, влюбленные парочки сидели на диванах, жадно целуясь и совершенно не смущаясь остальных. Почему–то на моей физиономии расплылась довольная улыбка, и хер знает, сколько времени я стоял и смотрел на них, но какой-то пьяный дурак, не рассчитав силы, влетел в меня, больно ударяя локтем в бок, от чего я слегка пошатнулся и отвел взгляд.
Стараясь как можно быстрее и безопаснее пройти, я оглядывался по сторонам, лишь однажды наступив на руку какому–то пьяному отморозку, который так неудачно расположился около кухни на дорогом ковре. Наконец, я дошел до цели, приятно удивившись тому, что здесь никого не было. Голова уже начинала болеть от бесконечного шума и раз в десять превышенных норму децибел.

Открыв холодильник, я достал холодную банку пива, которую открыл лишь с третьего раза, и удобно пристроился в проеме между кухонными шкафами, как услышал приглушенные голоса парня и девушки, которые были явно подшофе.
- Иди сюда, - я выглянул из своего укрытия, но так, чтобы меня не заметили. Любопытство меня когда–нибудь точно погубит. Девушка притянула парня за руку поближе к себе, призывно раздвигая ноги. Как только он подвинулся ближе в девушке, у меня тупо замерло сердце, там стоял Эдвард, и жадно целовал какую–то шлюху.
Сука, ебаный в рот.
Я нервно расхохотался, прижимая кулак к губам, чтобы не выдать себя, хотя мне было абсолютно похую. Впиваясь пальцами в края тумбочки, я даже не замечал боли и побелевшие костяшки. Пока я ерзал на месте, музыка утихла, и стало как–то по–детски неловко в этой давящей тишине. Даже интересно было посмотреть на него, когда он увидит меня тут.
Но если по чесноку – я боялся. Боялся того, что ему будет насрать, и он просто никак не отреагирует на мой мини–спектакль с подступающей нервной истерикой, хохотом и слезами. Я буду орать что–то про "тысукаменяпредал", "ненавижутебя", "неуходибляяяять", и прочую хуйню, а он лишь покрутит у виска и уйдет. Он всегда уходил, даже когда я ничего не делал.

Пока я предавался мыслями о предстоящем разговоре и своей блядской любви, голоса стихли, и в комнате стало пусто, словно никто не стоял здесь пять минут назад. Я встряхнул головой и выглянул на кухню. Никого. Должно быть они пошли искать более удобное место, конечно, трахаться на жесткой столешнице можно, но мягкая кровать куда лучше. В моей голове тут же возникли все эти пизданутые образы, в которых эта недоебаная кукла барби раздвигает ноги перед МОИМ Эдвардом, стонет под ним и, жадно целуя, касается его тела.
Как бы убого это не выглядело – но у меня встал. Сука, словно я двенадцатилетний школьник, увидевший первый раз порнушку, которую украл у родителей. Это было мерзко, аморально и неправильно. Хотя мне ли говорить о столь высоких чувствах?
А, собственно, с какого это хера я должен скулить, как побитый щенок, когда он развлекается направо и налево?
Да потому что он ЭДВАРД, а ты КАЙ, очевидно же, ага.

Залпом допивая пиво, я потянулся к холодильнику, выудив оттуда еще парочку банок, и направился в зал, где разворачивалась главная пьянка. Ко мне тут же подлетела какая-то девушка, на её щеках разгорелся румянец, словно она бежала стокилометровый марафон, хотя, скорее всего, она просто изрядно пьяна.
Попутно с кем–то общаясь, я старался веселиться и бухать, как и было здесь принято. Заебало наматывать сопли на кулак и изображать из себя бабу, хотелось жестко оторваться, напиться как свинья, а потом засадить паре в стельку пьяных девчонок.

Время пролетает незаметно, когда ты никуда не спешишь, и тебе все похуй. Одна банка заменяла другую, напитки были все более разнообразнее, девушки все доступнее. И, черт возьми, это было так по кайфу, что я даже согласился раскурить косяк с Джаспером и выпить за "ну мы теперь с тобой братаны". Его тянуло на лирические разговоры, а мне было не западло послушать. Эдварда я так больше и не видел.

Глава 1

Flashback

Элис, чёрт её дери, затащила меня сюда и куда-то смылась. Где её только носит?! Если я не увижу хоть одно знакомое лицо в течение пяти минут, меня настигнет паническая атака. Это странно, но я чувствую себя магнием, растворяющимся в соляной кислоте... Все эти люди вызывают во мне неприятное ощущение опасности. Я хочу поскорее уйти, оставив за собой невидимый след водорода, и обнять кого-то из близких. Я никому не говорила об этом, держу в себе (как обычно), но иногда хочется сходить к психотерапевту.

Нет, серьёзно, мне двадцать четыре года, а я боюсь кучки людей. Кучки жестоких, озлобленных и нахально улыбающихся своей судьбе людей. Да они зарезать готовы за трусики от Victoria's secret или акций Apple. Согласна, за последнее половина Земли бы душу продала. Набравшись смелости, я сдвигаюсь с места на своей пятиметровой платформе. Нужно всего-то дойти до барной стойки, аккуратно сесть и заказать выпить. Я обещала Элис этого не делать, но и она клялась не оставлять меня среди всех этих маньяков. Плюхнувшись на свободное место, я улыбнулась с облегчением. Уровень пройден.

- Текилу, пожалуйста, - посмотрев, как бармен начинает творить, я отвернулась в поисках Элис. Где-то через минуту я услышала звук разбивающегося стекла за моей спиной и приятный мужской смех.

- Эммет, чёрт возьми, ты меня чуть не убил! – сквозь смех прокричал этот… эталон мужской красоты. Офигевший бармен поставил на стойку мою текилу и, покраснев, выбежал за дверь с надписью "Администратор". Ой-ой.

- Эмм, парни, - чёрт это очень тихо… - Парни!

Было похоже на писк утопающей крысы. Этот привлекательный тип повернулся, не обращая на меня внимания, метнул мою текилу в Эммета (если я правильно поняла, парня, заставившего меня вздрогнуть, звали именно так). А вот это уже слишком. Что за мудак?! Его внешность не позволяет ему пуляться чужими напитками!

- Воу-воу-воу! Эй ты, - почти не прекращая смеха, он проследил за уклонением этого Эммета от моего улетающего спасения и повернулся ко мне – Это была моя текила! – Я пыталась воскликнуть с возмущением, а получилось что-то вроде: «Ты забрал мою конфетку, сейчас я расскажу маме». Наверно, я слишком таращилась на него, ибо он замер с ухмылкой на губах, вскинув брови. Ну вот. Он думает, я несовершеннолетняя девственница, которая решила выбить коктейль у золотого папика. Какого чёрта я так думаю?! Он метнул мой напиток, конечно, он должен купить мне новый.

- М-м-м. – Он издал звук, так похожий на стон… Чёрт. – Простите, я закажу вам новый.
Он повернулся, видимо чтобы исполнить свой долг, но я решила всё-таки сообщить ему пренеприятнейшее для него известие.

- Не утруждайся, бармен ушёл за администратором. Так что тебе лучше свалить, пока он не вернулся. Зеленоглазый снова смотрит своим принижающим взглядом.

- Ты думаешь, я боюсь администратора?

- Я думаю о том, что я два часа проходила на этих башнях, в месте, где я бываю по меньшей мере раз в три месяца и то только ради своей подруги, потому что не могу вынести все эти похотливые взгляды мужичков за сорок, – в этот момент мужчина, стоявший в двух метрах от меня, прокашлялся и отвернулся обратно к своей немолодой спутнице. – И, решив, наконец отдохнуть, мне не дают этого сделать! Какого черта вообще!? А вы могли бы вести себя менее активно на таких мероприятиях!

Паренёк удивлённо, мне даже показалось, с восхищением смотрит на меня, а я нахожу взглядом на стойке бокал с коричневатой жидкостью, видимо, коньяк. Да, он самый, именно так написано на бутылке, стоящей рядом. Дотягиваюсь до него и залпом выпиваю. Горько, противно, но так необходимо. Алкоголь моментально ударяет в голову, и я начинаю играть. Охохох, берегитесь, мужички.

– Хм, ты когда-нибудь ощущал себя космическим парнем?

Его взгляд становится немного разочарованным. Снова поворачивается к стойке. Да, давай, расслабляйся перед финалом.

- Мне говорили подобную чушь много раз. Правда, совсем в других местах и при другом занятии, – легкая ухмылка усталости на его губах.

- Сколько звёзд у того коньяка? – киваю в сторону, где недавно стоял бокал.

- Пять, - произносит бронзоволосый, предварительно изучив бутыль. А что я? Я снова тянусь, на этот раз за всей бутылкой.

- Ну, пять так пять. Одно созвездие на тебе точно поместится.

Милая улыбка осветила мои глаза, когда я медленно начала сливать содержимое бутылки на голову парня с великолепными изумрудными глазами. Ему, конечно, пришлось их закрыть. Когда жидкость текла уже по его щеке, он отошел от легкого шока. Крепко сжав мою руку, уставился на меня безумным, горящим взглядом.

- Теперь ты просто космос! – говорю и хихикаю я, ставя опустошенную стекляшку на место.
В это время к нам подошла администраторша и с огромными от страха глазами смотрела на парня. Сглотнув, она тут же начала говорить. Много говорить.

- Ох, чёрт возьми, простите, мистер Каллен, я не знаю, как такое могло произойти, простите, пожалуйста, мистер Каллен, мы оплатим вам химчистку. Боже, я могу вызвать полицию, и это девушку заберут за хулиганство и разбой! Мистер Каллен... – Тут я не выдержала и вмешалась:

- Эй, вообще-то, не я разбила две полки вашего бара и уж точно не я закинула свой заказ в чужого человека.

Этот самый «мистер» Каллен начал смеяться, а я всё больше злиться, особенно после слов этой… работницы.

- Милочка, прошу вас, помолчите, вам на вид уже за тридцать, а вы так себя ведёте в общественных местах!

Каллен продолжает смеяться. Мне. На. Вид. За тридцать. Что это, блять, значит?! За тридцать?! Глубоко вдохнув, я безразличным взглядом посмотрела на неё, с чувством собственного достоинства ответила и попыталась уйти.

- А я не наряжаюсь, как выпускница старших классов, чтобы клиенты, устраивающие здесь мероприятия, соглашались на ваши космические – в этот момент я подмигнула Каллену, на что тот хихикнул и отвёл взгляд, - цены, едва только опустив взгляд ниже вашей шеи.

Попытка уйти не удалась, так как меня всё ещё держала мужская рука.

- Вы свободны, я позже оплачу убытки…

- Ох, не стоит... – снова затараторила эта дамочка, косо глазея на меня.

- Вы свободны. – Почти озлоблено взглянул на неё Каллен, от чего та поежилась и ушла. – Теперь ты.

Ох... Кому-то сейчас попадёт. Хихикаю и взглядом а-ля «А что я? Я сама невинность» уставилась на парня, схватившего меня. Чёрт, похоже алкоголь на меня ОЧЕНЬ плохо действует. Нет, вовсе не из-за своего поведения, просто, глядя на его лицо…

О, эта почти высохшая капля алкоголя на его скулах… Чёрт возьми, останови меня, Господь! Я наклоняюсь и медленно провожу языком, слизывая эту капельку. Привкус коньяка снова появляется у меня во рту.

Сдерживаю себя от порыва засмеяться из-за лица Бронзоволосого. Хм, а мне нравится его так называть.

- Вкусно? – спрашивает он у меня. Охренеть, он ещё со мной разговаривает.

- Горько. Для пяти звёзд слабовато. – Это прозвучало двусмысленно. Учитывая, что он теперь у нас маленькое созвездие.

- Я тоже хочу оценить.

- Упс, прости, кажется, ты впитал в себя всю бутылку, – хихикаю. Мда, храбрости мне явно не занимать. На сегодня точно. Завтра моя голова просто разорвётся от стыда. Точно-точно.

- Ничего, я знаю, где достать ещё. – Мне вот интересно, что он сейчас имел в виду? Он, наверно, забыл, что со своим дружком разнёс тут всё к чертям, и, зная, какой здесь народ, стойку просто забаррикадируют лентами, до устранения последних осколков. Мало ли, спонсоры поцарапаются. Обдумать эту фразу мне не дали. Пока я хмурила бровки и вопросительно, с вызовом (чёрт бы меня побрал) оглядывала его, на мне вдруг оказались чьи-то губы.

Так, кажется в таких ситуациях… Твою мать, не знаю я, что в таких ситуациях надо делать! Поэтому, немного тормозя (из-за алкоголя, обычно я, конечно, быстро реагирую на подобные происшествия), я ответила на поцелуй, который он в свою очередь, прям так сразу, углубил. Постепенно до меня стало доходить, что это даже приятно. Несмотря на режущий запах коньяка, который я, собственно, сама на него вылила.

- Ты права. Слабовато. – произнёс Каллен, оторвавшись от меня. Вот сейчас даже обидно. Пока я пыталась отдышаться, он собирался встать и уйти. Ну нет. Игра началась, и на столе погасли свечи. Чёрт, какие нахрен свечи.... Мозг, ТРЕВОГА, включись уже. Для меня сейчас наилучший вариант – замолчать и найти Элис. Но я ведь всё ещё Изабелла Свон, мать вашу!

- А с таким ароматным парфюмом, как у тебя сейчас, трудно найти достойный напиток. – Не напиток, конечно, я имела в виду. И он понял это. Потому что как-то одновременно и по доброму, и по злому усмехнулся. Ну то есть, вроде как хочет отомстить, но ему эта фраза понравилась. Да я чертов Уэбстер (прим. автора: американский лексикограф, создавший словарь «American Dictionary of the English Language»).

- Милая, мне даже и не нужно пользоваться парфюмом, «достойный напиток» сам окажется подо мной. – Ухмыляется.

- Скорее на тебе, ну, как сегодня, – мило улыбаюсь и, найдя взглядом Элис, появившуюся так неожиданно близко, направилась к ней.

- Это ведь не последняя наша встреча! – Говорит, даже почти шепчет мне вслед Каллен. Странно, но после всего это звучит как-то по-дружески. Только сейчас я заметила, что в помещении всё это время стояла тишина. Все зрители, заметив, что шоу кончилось, отвернулись и продолжили разговор.

- Ну что ты, может быть, когда-нибудь, ты и отыграешься. – Так же тихо отвечаю. Но почему-то мне кажется, что он услышал.

А тот парень, Эммет, наконец разрулил дела с моим бывшим напитком и теперь подошёл к Эдварду, дико смеясь. Заметив мой взгляд, он подмигнул и показал поднятый вверх большой палец, продолжая смеяться. Я лишь фыркнула и продолжила путь до своей лучшей подруги.
Start game, Каллен. И со счётом 1-0 в мою пользу раунд завершен.

начиная с "Зеленоглазый снова смотрит своим принижающим взглядом", ваше повествование идет в настоящем времени, тогда как до того все было в прошедшем. Такое не допустимо - весь текст должен быть выдержан в одном времени. Еще дальше Вы в одном и том же предложении употребляете два разных времени одновременно: "Хихикаю (настоящее время) и взглядом а-ля «А что я? Я сама невинность» уставилась (прошедшее время) на парня" - эти два сказуемых не могут быть в разных временах.

Есть пропущенные запятые, в том числе при оформлении прямой речи:
"- Ну что ты, может быть, когда-нибудь, ты и отыграешься. – Так же тихо отвечаю."
Должно быть: "- Ну что ты, может быть, когда-нибудь, ты и отыграешься, – так же тихо отвечаю."

"- А я не наряжаюсь, как выпускница старших классов, чтобы клиенты, устраивающие здесь мероприятия, соглашались на ваши космические, – в этот момент я подмигнула Каллену..."
Есть и опечатки, например, "Боже, я могу вызвать полицию, и это девушку заберут".
Неправильное написание "и по-доброму, и по-злому" - в данном случае это наречия и пишутся через дефис.

Поэтому, придется Вам с вашей Бетой еще раз все перепроверить, обратив внимание, прежде всего, на:
1. употребление времени во время всего повествования
2. оформление прямой речи в диалогах.

От автора: Для своего фанфика "Никогда не спорь с судьбой" я придумала новый вид фантастических существ, а когда он закончился, мне было очень жаль с ними расставаться. Поэтому я решила написать про них отдельную книгу. И вот что у меня в итоге получилось.
Статус: завершён, 33 главы + пролог и эпилог

ПРОЛОГ
18 августа 2010 года, четверг

– Я его боюсь!

Эти слова больно ударили. Очень больно. Я знала, что меня боятся, и не думала, что так болезненно отреагирую, когда их услышу. Считала, что готова к этому. Нет, я оказалась не готова услышать, что пугаю собственных родителей. Одно дело – догадываться, совсем другое – это слышать.Сжавшись в комочек на кровати, я зажала уши руками, хотя прекрасно осознавала, что это не поможет. Разговор вёлся в другом конце нашего совсем не маленького дома, на два этажа ниже. Больше пятидесяти метров, с полдюжины толстых стен и перекрытий. Чем помогут ещё и мои ладошки?

– Чего нам от него ждать? Сколько можно так жить? Я боюсь за наших детей!

Но я же тоже ваш ребёнок! Мне плохо. Мне больно. Почему же никто не волнуется, не боится за меня?

– Она вроде бы не опасна. Ведёт себя нормально. Никакой агрессии не проявляет. Возможно, ты напрасно так реагируешь.

Голос отца звучит не особо уверенно. Кого он хочет убедить – её или себя?

– Но это не значит, что всё нормально. А что, если оно просто выжидает? А потом набросится на нас? Это же ходячий труп! Зомби!

Вот это слово и прозвучало. Зомби. Ходячий мертвец. Именно такой я и стала после того, как пару месяцев назад подхватила какую-то инфекцию, от которой два дня провалялась в таком жару, что на медицинских термометрах не хватало делений. А потом температура так же внезапно стала падать.

Когда она опустилась до температуры трупа, я вдруг очнулась, с виду совершенно здоровая и нормальная. Но только с виду.

Все мои органы чувств внезапно не просто обострились, а стали запредельными. Я могла слышать, о чём разговаривают люди в доме через дорогу, видеть то, что обычный человек без бинокля не разглядит. Причём даже в темноте. Я чувствовала запахи того, что готовят в буфете при больнице, знала, какие цветы зацветают в соседнем сквере или какими духами набрызгалась проходящая по улице женщина.

Я ни о чём не рассказывала окружающим. Какой-то животный инстинкт заставил меня скрыть ото всех то, что со мной вдруг стало происходить после пробуждения. Но кое-что скрыть было всё же невозможно. И не только температуру тела. Моя кожа стала невероятно плотной. Когда медсестра хотела сделать мне инъекцию – игла согнулась.

После этого врач попытался сам взять у меня кровь на анализ, но не смог. Иглы мою кожу не брали. А когда он попытался сделать разрез скальпелем – ранка хотя и появилась, но моментально затянулась без следа.  После этого родители срочно забрали меня из больницы. Я слышала, как и врачу, и медсестре были заплачены огромные деньги, чтобы они забыли о том, чему были свидетелями, а так же уничтожили все данные о моём пребывании в больнице. И с тех пор я безвылазно сижу дома – мне запретили выходить на улицу и с кем-то общаться.

Майкла и Сьюзан, моих младших брата и сестру  отправили к бабушке в Даллас. А мне даже не разрешают выходить из комнаты, когда в доме находится кто-то посторонний – приходящая прислуга, например. Цепями к стене пока не приковывают, но я и этой возможности в будущем не исключаю. Хотя, цепями меня теперь вряд ли удержать.

– Скоро начало учебного года. Нужно что-то решать. Майк и Сью не могут и дальше оставаться в Далласе. Но и сюда их привозить нельзя, пока оно здесь!

«Оно». С тех пор, как мы вернулись из больницы, мама ни разу не назвала меня по имени. Только «оно». Словно я уже и не человек, словно не могу чувствовать боль. Конечно, ко мне и раньше особой любви не испытывали, но теперь стало просто невыносимо.

– Послушай, ну куда же мы её денем? Конечно, в школу её отправлять нельзя, но не выбрасывать же на помойку. Она ведь тоже наш ребёнок.

– Да не наш это ребёнок! НЕ НАШ!!!

Я резко села на постели. Нет! Не может быть! Она сказала это просто в запале, в отчаянии. Но где-то в подсознании тонкий голосок зашептал мне: «Ты знала это. Ты давно это знала». Да, я всегда чувствовала, что родители холодны ко мне, что брата и сестру она любят гораздо больше. Но не понимала причины этого, считала, что дело во мне,  что я заслужила такое отношение. И я пыталась это исправить, старалась быть послушной, хорошо учиться, надеясь заслужить любовь родителей. Но это не срабатывало. И теперь всё встало на свои места.

Подтянув колени к груди, я уткнулась в них подбородком. Нахлынуло странное безразличие. И даже некоторое облегчение. По крайней мере, теперь мне многое стало понятно. Дело не во мне. Я просто была чужой в этой семье, потому-то меня и не любили.  Но всё же хотелось узнать – как я оказалась в этой семье? Если даже отец этого не знал…

– Что значит «не наш»? – после долгой паузы услышала я его голос. – То есть, я знал, что она не от меня. Но был уверен, что она – твой ребёнок. Ты же была беременна. Я это точно знаю! Я же ходил с тобой на УЗИ, я чувствовал, как в тебе шевелится малыш. Не понимаю…

– Ты знал, что она не твоя? Но откуда?

– Какая теперь разница? Но я ещё при выписке из роддома видел в документах её группу крови. Первая. А у меня – четвёртая. Я просто не мог быть её отцом. Никак не мог.

– И ты молчал? Всё это время?

– Я любил тебя. И готов был принять чужого ребёнка, лишь бы не потерять тебя. К тому же вскоре родился Майк. Он-то точно мой.

– Господи, ты знал. И думал, что я была тебе не верна, навязала чужого ребёнка? Хотя… Я ведь именно это и сделала…

– Может, ты всё же объяснишь, откуда она. И если она не наша, то чья? И что случилось с нашим ребёнком?

– Он умер. Наш мальчик умер. Его сердце остановилось за день до родов. И когда я это узнала, то испугалась, что ты меня бросишь. Ты ведь женился только потому, что я забеременела. Я была сама не своя, не соображала, что делаю. И я предложила врачу деньги. Много денег. За живого ребёнка.

– Только не говори, что врач выкрал её у других родителей!

Так меня подменили? И, возможно, где-то есть родители, которые любили бы меня. Может, если их найти?..

– Нет-нет, что ты! Всё было не так! Врач сказал, что в больницу как раз поступила мать-одиночка, которая собирается отказаться от своего ребёнка. И он предложил мне взять того малыша, а моего, мёртвого, оформить отказником. Правда, там была девочка… Но я была согласна на всё, что угодно. Я просто боялась тебя потерять. Прости, прости.

Я слышала, как мама… нет, не мама, а та, что меня растила, но не любила, плачет у мужа на груди, как он её утешает, и понимала, что ещё одной надеждой стало меньше. Я – отказник. Я и родным родителям была не нужна, и приёмным. Я вообще чужая в этом мире.

– Так что же нам делать? Да, я совершила ошибку, согласилась взять неизвестно кого в нашу семью. Но сколько я должна за это расплачиваться?

– А ты знаешь, кто её настоящие родители? Ты видела её мать? Может, у неё это наследственное?

– Что наследственное? О чём ты? Если бы та мать была таким же зомби – врач бы знал. Такое не скроешь. Нет, видимо, оно подцепило какую-то заразу. И неизвестно, что теперь будет. А вдруг оно заразит Майки или Сью? Или нас? Я не могу больше находиться с ним в одном доме. И детям нашим не позволю.

– Ладно, хорошо, успокойся. Я должен всё как следует обдумать. Но я тебе обещаю – к приезду Майка и Сью её в нашем доме уже не будет.

Значит, всё же на помойку… А куда ещё можно пристроить живой труп? Учёным на опыты? Стоп. Это не смешно. Если мне в голову пришла эта мысль, то и другим она тоже может прийти. И они так и сделают. Я, конечно же, не позволю сделать из себя подопытного кролика. Силой им меня не взять. А если не силой?

Я задумалась. Ладно, я сильная. И быстрая. И практически неуязвимая. Но кто знает, чем ещё меня можно взять? Есть, например, всякие усыпляющие и слезоточивые газы, есть электрошок. Да просто пули – я же не знаю, вдруг, не сумев захватить, меня попытаются просто уничтожить? Огнемёты тоже в фильмах применяли против зомби, и вполне успешно, кстати. И как мой организм на всё это отреагирует? Я ведь не проверяла. Так что – не стоит рисковать.

Разговор обо мне затих сам собой. Родители начали обсуждать какие-то бытовые мелочи, готовясь ко сну. Я постаралась отстраниться, не слушать их разговор. И мне это практически удалось. Если бы я в последнее время не тренировалась, кстати, довольно успешно, игнорировать посторонние, не предназначенные для моих ушей разговоры, то, наверное, сошла бы с ума. Наш дом стоял в глубине двора, отделённый от соседских большим участком. Но я всё равно могла услышать, о чём беседуют соседи или прохожие. К счастью, теперь уже только при желании. Я научилась отстраняться.

Через какое-то время в доме всё затихло. Было уже заполночь, но я неплохо выспалась днём, поэтому была вполне ещё бодрой.

В последнее время я постепенно превращалась в ночное существо, причём моя новая ипостась зомби никакого отношения к этому не имела. Просто целыми днями я была вынуждена сидеть дома, часто не выходя из комнаты долгими часами. А вот ночью я могла удрать из дома и хоть немного размяться, а после, днём, отсыпалась. И никого не волновал мой долгий дневной сон. Собственно, об этом никто и не догадывался, поскольку пока я не выходила из своей комнаты –  никого не заботило, чем я в ней занимаюсь.

Удостоверившись, что все в доме крепко спят, я открыла окно и выпрыгнула на ветку дуба, который рос в пятнадцати метрах от стены дома. Для меня это теперь было не сложнее, чем раньше спрыгнуть с кровати на пол. В принципе, я могла бы сразу спрыгнуть на землю, но не хотела оставлять следы. Ловко перебираясь с ветки на ветку, я через пару секунд уже была на земле. В доме была включена сигнализация, к которой были подключены все входные двери, а так же окна на первом и втором этаже. К счастью, я жила на третьем, поэтому могла свободно уходить и приходить когда мне вздумается, по ночам, разумеется.

Ворота и подъездная дорожка были освещены, но я и не собиралась ими пользоваться. За последние недели я проторила новый путь – по густому саду, росшему позади дома. Он-то был не освещён, так что, даже выглянув случайно в окно,  никто меня бы не увидел. А самой мне свет был уже не нужен – я теперь прекрасно видела в темноте. Точнее – темноты для меня теперь тоже не существовало.
Обычно я просто выбиралась за границу нашего участка и либо отправлялась в город, где бесцельно бродила по улицам, стараясь остаться незамеченной, либо шла к морю. Мне были теперь хорошо известны безлюдные скалистые берега, где и днём-то никого не бывало. Тем более что сейчас, в середине августа, вода по ночам была уже слишком холодной для купания. Но только не для меня. Я теперь вообще перестала мёрзнуть, видимо, мертвецы не мёрзнут. Так что я теперь частенько купалась по ночам, и никто не мог мне этого запретить.

Но сегодня у меня была вполне конкретная цель. В этот вечер я окончательно поняла, что оставаться в доме, где я никому не нужно, становится опасно. Ведь неизвестно, как люди, которых я всю свою недолгую жизнь считала родителями, но которые таковыми не являлись и не хотели больше даже притворяться таковыми, станут решать вставшую перед ними проблему. Раньше каждый из них терпел меня ради другого, но теперь, выяснив, что я не нужна ни одному из них – что они предпримут? И как именно попытаются избавиться от существа, в котором видят угрозу для себя и своих родных детей? Лучше уж не пытаться это узнать. И я приняла решение уйти самой.

Конечно, это будет не просто. Мне всего четырнадцать. И жизнь в богатом доме не особо приспособила меня к самостоятельности. Но выбора не было. Оставаться было просто опасно.
Поэтому нужно было продумать шаги к отступлению. Первым делом я направилась к банкомату. Мой дедушка, точнее – отец моей приёмной матери, завёл счёт на всех троих своих внуков при их рождении, и регулярно, по праздникам, клал на него деньги, которые мы могли тратить сами на те подарки, которые действительно хотели иметь. Очень мудро, учитывая, что жил он на другом конце страны, внуков своих видел даже не каждый год, и чем они живут, о чём мечтаю, не знал совершенно.

В день пятилетия каждому из нас дедом  вручалась кредитка, которой мы могли распоряжаться по своему усмотрению.Мой брат Майки накупил себе всяких трансформеров, компьютерных игр и прочей ерунды, которой увлекаются двенадцатилетние мальчики, у него деньги не задерживались, он спускал их за пару дней после пополнения счёта в честь очередного праздника. Малышка Сью вдумчиво делала более «глобальные» покупки – дома, машины, самолёты. Правда, пока только для своей Барби.

А вот я деньги не тратила. Копила. Вещей, игрушек и всяких гаджетов у меня и так хватало – на материальные подарки родители не скупились, это с чувствами у них была напряжёнка. Так что я хотела в будущем купить себе что-то очень большое и нужное – спортивную машину, например. Скорость-то я всегда любила. Вот и была у меня такая мечта. Теперь осуществить её не получится, но я не особо переживала. Выяснилось, что при желании я могу бегать гораздо быстрее гоночного автомобиля.

Обнаружила я это совершенно случайно, когда во время одной из ночных прогулок забрела куда не надо, и за мной погналась пара злющих доберманов. Тогда я ещё не до конца привыкла к своей силе и, чисто инстинктивно, попыталась от них удрать. Это теперь я знаю, что разорвала бы их на части, даже не прилагая особых усилий. Но тогда я просто рванула с одним желанием – оказаться от них как можно дальше. И оказалась. Спустя несколько минут я вдруг поняла, что мчусь вдоль шоссе, легко обгоняя машины, которые ночью, на пустынной дороге развивали довольно большую скорость. Но я бежала быстрее!

Что ж, я получила очередной бонус, который так же скрывала ото всех. Да и где бы они это увидели – не гонять же мне по коридорам!

Кстати, дома-то я как раз двигалась очень медленно и осторожно. После того, как в первый же день сломала в больнице кран умывальника и выдрала с корнем ручку двери в палату, я старалась двигаться очень осторожно, по крайней мере, там, где могла что-нибудь задеть и сломать. Может, ещё и эта «заторможенность» дала моим родителям лишний повод меня опасаться – зомби в фильмах всегда такие медлительные.

Постепенно я научилась обращаться с вещами, не ломая их, но всё равно осторожничала. И только когда меня никто не видел, я могла быть самой собой. Вот только понять бы ещё, кто же я такая?
Оказавшись возле банкомата, я стала снимать наличные. Когда я сбегу из дома, то пользоваться кредиткой уже не смогу. В лучшем случае её заблокируют, в худшем – меня по ней вычислят. А деньги мне понадобятся, хотя бы пока не найду хоть какую-то работу.

Выдав мне тысячу долларов, банкомат отказался иметь со мной дело. Странно, на карточке, по моим прикидкам, было ещё тысяч пять, не меньше. Зайдя с телефона в интернет, я выяснила, что у этого банка есть ограничение для снятия наличности с кредиток в течение суток. Эх, жалко, что я не пришла сюда минут на двадцать раньше – смогла бы снять как вчерашнюю норму, так и сегодняшнюю. Итак, мне понадобится почти неделя, чтобы снять с карточки все деньги. До начала учебного года ещё две недели, так что я, возможно, всё успею.

Последующие четыре дня я тщательно продумывала план побега. Кроме материальной составляющей нужно было учесть и другие моменты, например, смену личности и маскировку.
Замаскироваться я решила под гота – к неформалам все уже настолько привыкли, что не обращали на них никакого внимания, а «готический» макияж позволит мне загримироваться до неузнаваемости, не вызывая при этом подозрений. Во время ночных вылазок я закупила в круглосуточных магазинах всё необходимое: чёрный парик с длинными прямыми волосами, чёрную косметику, переводные картинки-татуировки и всякие цацки с черепами и другой, такой же жизнерадостной символикой. Чёрные вещи частично нашлись в моём гардеробе, частично я позаимствовала у брата, благо мы не особо отличались в росте. Так что для смены имиджа всё было готово.

Осталась смена личности. Под своим именем жить я, конечно, не смогу, по крайней мере, первое время. Но и оставаться совсем без документов нежелательно. Поэтому я засела в интернет-кафе (с домашнего компьютера делать такие запросы не рискнула) и стала искать решение. И, как ни странно, достаточно быстро его нашла.

Нужно было пойти на кладбище и выбрать там младенца, который, останься он жив, был бы нужного возраста. Желательно, чтобы у него не было близких родственников – так безопаснее. Потом нужно арендовать почтовый ящик на это имя и послать запрос в архив с просьбой выслать копию свидетельства о рождении. И всё. С этим свидетельством можно уже получить права и карточку социального страхования. Конечно, любая более-менее серьёзная проверка обнаружит подлог. Но если жить тихо, особо не высовываясь, и в плохие истории не впутываясь, то на бытовом уровне этот способ вполне прокатит – вряд ли потенциальный работодатель станет проверять в базах данных, не выписывалось ли на это имя ещё и свидетельство о смерти?

Тем более – на какую такую особую должность я могла бы претендовать, без образования и  рекомендаций? Официантки? Уборщицы? Курьера? Там вообще не особо в документы смотрят, какие уж тут проверки? Так что, на первое время это должно сработать. К тому же, таким образом я смогу накинуть себе несколько лет, чтобы мной не заинтересовались ещё и органы опеки. Хотя мне было всего четырнадцать, яркий макияж вполне способен добавить мне лет. И вообще, юность – это недостаток, который со временем проходит.

Итак, план действий выработан, подготовка проходит успешно. Всё приготовленное,  купленное или то, что заберу из дома, я сложила в большой рюкзак, так же специально приобретённый для этой цели, а сам рюкзак припрятала среди скал на берегу. Я нашла подходящую выемку достаточно высоко, чтобы без альпинистского снаряжения обычный человек забраться туда не смог бы. Для меня же это было не сложнее, чем подняться по обычной лестнице. Место было практически непроходимое, а потому безлюдное. Так что я была абсолютно уверена – мой тайник в полной безопасности.Итак, мне осталось в последний раз снять деньги с карточки – и можно уходить.

Страшно было покидать пусть и не самую любящую семью, и уходить в неизвестность, но у меня не было выбора. Я дала себе срок в неделю, и она истекала через три дня. Впрочем, даже этих дней, как оказалось, у меня не было.

Я привычно спала днём, когда во двор въехал микроавтобус. Я не реагировала на передвижение машин родителей и прислуги – они были мне знакомы, но этот посторонний звук меня насторожил, заставив проснуться. Я выглянула в окно. Чёрный микроавтобус с жёлтым, незнакомым мне логотипом на боку остановился возле крыльца. Из кабины вышли два человека – один в костюме, другой в белом халате. На нагрудных карманах и халата и пиджака был тот же самый логотип, по форме слегка напоминающий средневековый герб с какими-то буквами.

Отец встретил их на крыльце и провёл внутрь. Это были первые незнакомцы, вошедшие в наш дом после моего возвращения из больницы.  Я насторожилась, прислушиваясь. Что-то подсказало мне, что ничем хорошим это не закончится. Из гостиной послышался голос одного из гостей:

– Где оно? – «Оно!» Ну, да, я теперь «оно», пора бы уже привыкнуть и не реагировать так остро.

– Наверху, в своей комнате.
– Оно ни о чём не догадывается?

– Нет, конечно. В принципе, оно послушное. Мы можем просто сказать, что вы хотите увезти её в больницу, чтобы изучить её болезнь. Не думаю, что оно станет сопротивляться.

– Мы бы не хотели рисковать. Вдруг оно попытается сбежать по дороге? Мутанты могут быть непредсказуемыми. И агрессивными. Лучше, чтобы во время перевозки оно спало.

Мутанты? Мой взгляд метнулся к полке с дисками, задержавшись на одном из названий. «Люди Икс». Я что, мутант? В принципе, звучит лучше, чем «зомби», но оптимизма тоже не внушает. Ладно, обдумаю это позже, а сейчас лучше не отвлекаться.

– Но как это сделать? – голос матери. Она тоже там, с ними. – Мы же вам говорили – иголки кожу этого существа не берут. Да и не дастся оно себя колоть.

– Ну, на такой случай у нас есть снотворное, которое можно принять с пищей или питьём. – Ещё один незнакомый голос. Видимо, в разговор вступил второй из гостей. –  Вкус не меняется, так что заметить оно его не сможет. Зато во время перевозки обойдётся без происшествий.

– Хорошо, – снова голос матери. – Как раз время ужина. Я приготовлю поднос, а вы сможете добавить туда снотворное. Можете пройти со мной на кухню.

– Вам придётся подписать кое-какие бумаги, – снова голос первого гостя. – Это простая формальность. И вы должны понимать – назад хода не будет. После того, как мы заберём у вас это существо, оно становится собственностью корпорации. И вы никогда его больше не увидите. А вот в этой папке все нужные в таком случае документы. Взгляните, вот заключения врачей, вот история болезни, документы о проведении лечения в одной из частных клиник Швейцарии, справка о смерти от острого лейкоза, справка о захоронении там же. Для всех ваших знакомых и родственников ваша дочь умерла. Для вас – тоже.

– Наша дочь умерла несколько месяцев назад. – Голос матери. Видимо, она уже приготовила для меня ужин. Впервые за всю мою жизнь, кстати, раньше это делал повар. – Вместо неё мы получили то, что сидит сейчас в её бывшей комнате. Это уже не наша дочь. Вы можете забрать это.

Стало быть, про то, что я вообще не их ребёнок, «гостей» решили не просвещать. Мне стало интересно, случись подобное со Сью – от неё тоже постарались бы так же быстро избавиться? Или то, что я им чужая, сыграло свою роль? Раньше меня терпели, поскольку каждый из родителей был уверен, что другой мне либо родной, либо считает себя таковым. Теперь нужда в притворстве исчезла. И ещё неизвестно, не изменись я, осталась бы я в этой семье, выйди правда наружу? Думаю, что вряд ли.

– Скажите, – голос отца прозвучал несколько неуверенно. – Вы ведь не станете делать ей больно? Мне бы этого не хотелось. Всё же мы вырастили её, она была нашим ребёнком...

– Не волнуйтесь, мы не причиним ей вреда. Просто будем изучать, ну, анализы возьмём, не без этого, конечно. Просто такие существа нужно изолировать от остальных людей, исключительно из предосторожности. Мы ведь не знаем, как оно поведёт себя дальше, какие с ним ещё произойдут изменения? А так, и вы будете в безопасности, и этот мутант. Вы ведь сами этого хотели, верно?

– Да. Конечно. Конечно, мы сами этого хотели. Видите ли, у нас есть ещё дети, и мы опасаемся за их безопасность…

– Ну вот, теперь вы можете за них не волноваться. Всё будет в порядке.

Голос гостя звучал плавно, успокаивающе, убаюкивающе. Он словно обволакивал заботой, убеждал в правильности принятого решения. И если у отца и оставались какие-то сомнения, они быстро исчезли. Я заметила, что он порой сбивался, называя меня «она», я ещё окончательно не стала для него чем-то неодушевлённым. Гость подыгрывал ему, но постоянно переводил в разговоре «она» на «оно». Мама не оговорилась ни разу. Очень показательно.

Я услышала, как она подходит к моей двери, и уткнулась в книгу. Раздался лёгкий стук, после чего дверь отворилась, не дожидаясь моего ответа. Я подняла от книги в меру удивлённые глаза.

– К отцу пришли гости, это по работе. Они останутся на ужин. Так что тебе лучше поесть здесь, у себя.

Даже если бы я ничего не слышала, я заподозрила бы что-то неладное. Она избегала меня всеми возможными способами в последнее время, а тут сама зашла в мою комнату. Я должна была как-то отреагировать на эту странность.

– А где миссис Бенедикт? – экономка вполне могла бы сама принести мне поднос, она жила в доме постоянно и была в курсе практически всего происходящего, так что, в отличие от горничных, шофёра и садовника, с ней общаться мне позволялось. А то, что родители сами отослали её сегодня вечером, дав незапланированный выходной, узнать, сидя в своей комнате, я не должна была. Так что вопрос был вполне уместен.

– Она отпросилась на этот вечер. Кажется, у неё заболела сестра. Я не знала, что приедут гости, поэтому отпустила её. Тем более что ужин она уже приготовила заранее.

Это звучало логично, и я кивнула, делая вид, что поверила. Потом перевела взгляд на поднос, поставленный на прикроватную тумбочку. Отбивная между двумя кусками хлеба, пачка печенья, большой стакан сока. Неудивительно, что приготовление ужина не заняло много времени. Ладно, нужно играть до конца.

– Спасибо. – Меня приучали быть вежливой, и как бы мне ни хотелось выплеснуть стакан сока, приправленного снотворным, ну, не в лицо, конечно, но хотя бы в окно, я должна держать себя в руках.

Больше не было сказано ни слова. Меня оставили одну наедине с ужином. Внизу тоже было тихо. Я, не теряя времени, сложила в свой школьный рюкзачок кое-какие мелочи, деньги, пару книг, пачку печенья – уж в нём-то точно снотворного нет. Насчёт отбивной я сомневалась, поэтому решила не рисковать, хотя пахла она аппетитно. Телефон я так же оставила – во-первых, по нему меня можно вычислить, даже если сменить СИМ-карту, а во-вторых – кому мне звонить? Для всего мира я умерла.

– Сколько ещё ждать? – донеслось снизу.

– Лучше подождать ещё полчасика, чтобы лекарство впиталось в кровь. Не стоит рисковать. Пусть оно уснёт покрепче.

Итак, пора. За полчаса я окажусь уже в другом городе. Хотя прежде мне нужно забрать свой рюкзак, переодеться и снять со счёта оставшиеся деньги, пока карточку не заблокировали. Ничего, с моей скоростью времени предостаточно. И прости-прощай дом, который никогда не был для меня родным, семья, которая так и не приняла меня. Я не позволю запереть меня, изолировав от мира, не позволю сделать подопытным кроликом.

Я сильная. Я смогу. Я выживу!

В последний раз оглядев комнату, в которой выросла, я перелезла через подоконник и прыгнула навстречу новой жизни.

Обычно раз в год мы встречаемся с однокашниками, вспоминаем университетские годы, и, так сказать, делимся опытом в неформальной обстановке.
Последние несколько лет мне не удавалось выбраться, все не складывалось, но в этом году я твердо решил поехать. Тем более, что повод был весомый – круглая дата с окончания университета. Мне даже официальное приглашение прислали, с коротенькой припиской «Ждем интересных историй».
Недавно, разбирая бумаги, я очень кстати наткнулся на папку с надписью «Рина»: несколько диктофонных кассет и толстая тетрадь, исписанная быстрым неровным почерком.
В моей довольно длительной практике бывали разные ситуации, но этот случай - единственный, даже, пожалуй, уникальный. Соблюдение этики важно в любой сфере деятельности, особенно в медицине и психологии, но исключительность этого случая заключается в том, что пациентка разрешила использовать эти материалы в работе, если в течение двух лет она снова не обратится ко мне.
Думаю, это подходящая история, да и времени прошло уже достаточно…

1. Знакомство

Частной практикой я занимаюсь последние двадцать пять лет, прием веду по предварительной записи и арендую для этого офис в центре города. Небольшая комната в песочно-бежевых тонах, пара кресел, письменный стол и несколько пейзажей на стенах – ничего лишнего.
Был самый обычный летний день, с утра я ожидал пациентку - хоть я и не врач, но своих посетителей предпочитаю называть именно так. Ровно в десять часов в кабинет постучали.
- Входите, пожалуйста.
- Доброе утро, - посетительница прошла и села в одно из кресел.
Ожидая начала беседы, я внимательно рассматривал ее. Она сидела боком, и, казалось, совсем не замечала меня. Ее поза, плотно сплетенные пальцы рук, лежащих на коленях, подергивание ногой и прикушенная нижняя губа – все говорило о крайнем нервном напряжении.
Молодая, невысокого роста, довольно хрупкого телосложения, но чувствуется какая-то внутренняя сила и достоинство. В английских романах про таких писали – (лишнее тире, убрать) «леди». Четкие черты лица, волевой подбородок, профиль, словно с древних монет. Несмотря на лето, довольно бледна, а может, это в сочетании с темно-каштановыми волосами так кажется.
Обычно по ходу консультирования я веду некоторые записи и сейчас заполнял стандартные графы в журнале, а заодно проверил диктофон – запись на магнитном носителе я тоже делаю.
- Я думаю, вам не стоит соглашаться на это предложение, - негромкий хрипловатый голос девушки прозвучал неожиданно.
Я в недоумении поднял голову и встретился глазами с ней. Господи, ну и взгляд… Ощущение, что она смотрит прямо в душу.
- Не понял, вы о чем?
- Вам поступило предложение, и вы сомневаетесь, стоит ли его принимать. Поверьте, не стоит.
Сказать, что я испугался в тот момент, не сказать ничего. Кто она такая? Как узнала о моей дилемме? Я сам только пару дней назад узнал, даже близким не рассказывал.
- Не бойтесь, я не хотела вас напугать, - девушка смущенно улыбнулась и опустила глаза. – Просто поверьте.
Мне понадобилось некоторое время, чтобы справиться с этой ситуацией. Затянувшаяся пауза девушку, похоже, не очень тяготила.
- Так чем я могу вам помочь? – я постарался вернуть инициативу в свои руки.
- Можно я буду называть вас профессор или док? – она снова улыбнулась. Удивительно, улыбка буквально преображала ее лицо, оно как будто озарялось внутренним светом.
- Да, конечно, – я ведь и есть доктор, правда психологических наук и профессор к тому же. – А к вам как обращаться?- Меня зовут Рина. Согласна, необычное имя. И да, я в курсе как эмоции влияют на выражение моего лица, и что иногда мой взгляд пугает, - она замолчала. Потом, словно решившись на что-то, выпалила: - Я вижу странные сны и иногда будущее, во снах могу перемещаться в пространстве и времени. Я знаю, как это звучит со стороны. И поверьте, мне страшно не меньше вашего.
Да, много чего я слышал в своей жизни, но такое – впервые. Я не знал, что сказать, и мы снова погрузились в молчание.
- Рина, но почему вы пришли именно ко мне?
- Я была у вас около двух лет назад, с другими проблемами, вы показались мне тогда человеком, заслуживающим доверия. Мне просто больше не с кем обсудить это, - ее голос задрожал.
Странно, но я почти всегда помню тех, кто обращался ко мне за консультацией, а ее вспомнить не могу.
Ну, что же, прежде всего я - профессиональный психолог. Хотя и не представляю, чем я могу ей помочь, все-таки надо попытаться. Случайно взглянув на часы, я увидел, что время сеанса почти закончилось. Ладно, на первую половину дня она – единственная, кто записался, да и история нетривиальная.
- Начните с самого начала. Когда это когда это впервые произошло?
Девушка в очередной раз погрузилась в раздумья.
- Знаете, прежде чем прийти к вам, я сама пыталась разобраться, свести концы с концами, так сказать. Если со снами я более-менее определилась, то со всем остальным – никак. Вот, - она достала из сумки толстую тетрадь и протянула мне, - я попыталась изложить кое-что на бумаге, может вам это поможет.
Я полистал тетрадь. Почти все страницы исписаны. Серьезный подход, изучу на досуге.
- А что до всего остального, то, наверное, это началось около полугода назад, после болезни. Я перенесла детскую инфекцию, заразилась от ребенка. Болела очень тяжело, недаром ведь говорят, что детскими болезнями надо болеть в детстве, - она грустно улыбнулась. - Была очень высокая температура, двое суток под капельницей. Тогда я подумала, что это просто лихорадочный бред, ну, то, что я слышала и видела. Тем более, что в кругу семьи я ничего не вижу.
Профессиональный интерес боролся во мне с обычным любопытством, и последнее победило, потому что я спросил:
- А как вы видите будущее?
Она задумалась.
- Сложно сказать. Для себя я решила, что это похоже на передачу сообщений в мобильных телефонах. Сначала вроде как звоночек, а потом появляется картинка, за ней, как в презентации, всплывает другая, ну и так далее.
Она снова помолчала.
- Сейчас уже легче, поначалу был просто кошмар. Мне пришлось взять отпуск за свой счет, потому что невозможно было находиться среди людей, я думала, что сойду с ума от потока чужих мыслей и бесконечных картинок в голове, - внезапно она замолчала.
Потом резко встала, прошлась по комнате, снова села и в упор посмотрела на меня.
– Думаю, на сегодня достаточно. У меня всего месяц, чтобы с этим разобраться. Я приду через три дня, в это же время, - это прозвучало как констатация факта, и тон не подразумевал возражений. – Постарайтесь прочесть мои записи, может это поможет, - приказ и просьба одновременно. – До встречи, профессор.

Катя, я посмотрела ваш текст. В целом все в порядке, но я там же, в вашем сообщении указала на некоторые пунктуационные ошибки: недостающие и лишние знаки/слова выделяла красным шрифтом, стилистические помарки - бордовым. Думаю, будет не лишним ознакомиться :) Обратите внимание еще на саммари, которое указывали - там была опечатка и пропущенная запятая.

А теперь Вам необходимо пройти вот в эту тему и прочитать в шапке "Правила публикации фанфиков" на нашем сайте. После оставьте запись о том, что Вы все поняли и ознакомились. Тогда я переведу Вас в группу "Фанфикшн", и Вы можете начинать выкладывать свою историю.

Удачи!

Я шла по коридору школы, звонко отстукивая своими каблуками. Сегодня был мой первый рабочий день и я, как новоиспеченный преподаватель, должна была выглядеть на все сто. На мне был черный классический костюм, белая блуза и черные туфли на высокой шпильке. Я редко когда одевала обувь на высоких каблуках, но сегодняшний день был исключением. В сумке у меня лежала запасная пара туфель с меньшим каблуком, на всякий случай.
Мои волосы были уложены крупными локонами, а лицо украшал легкий повседневный макияж. Этакая бизнес вумен в роли училки, как мне казалось.
Проходя мимо кабинетов, я невольно вспоминала свои школьные годы. Первая двойка - за невыученный стих по английскому. Первая грамота - за отличные достижения в учебе. Первая любовь и первое разочарование.
Эта школа была для меня родная. Здесь учились мои родители, я и сейчас учится моя сестра Элис. А еще здесь работает мой друг Эмметт, громила с очень добрым сердцем! Да и вообще, весь коллектив был мне очень знаком. Все они выпускали меня четыре года назад, и сейчас я не могла подвести их. Я должна была показать себя. Доказать им, что я добилась многого и смогу обучать детей. Я получила степень бакалавра в области алгебры и математического анализа. Это было сложно, но я с этим справилась.
До урока оставалось десять минут, и, перед тем как идти на занятия, я зашла в учительскую. Теплая дружеская атмосфера сразу бросалась в глаза. Но, несмотря на это, как и в любом другом коллективе, здесь имелась своя гадюка. И имя ей Хайди Эвенсон.
- Мисс Свон, я как раз вас ищу! Мистер Вольтури просил зайти к нему! Он ждет Вас! – сказала мне Хайди, секретарь Аро Вольтури, одарив меня оценивающим взглядом. Еще бы, ведь до моего появления, по мнению Эмметта, эта дамочка считалась местной красавицей, среди молодых преподавателей.
- Хорошо, мисс Эвенсон. Сейчас зайду! – ответила я ей, вернув взгляд. Я взяла журнал и направилась в кабинет директора.
Постучав в массивную дверь кабинета, я дождалась разрешения войти.
- Вы звали меня? – спросила я, открыв дверь.
- Проходите, мисс Свон. Я хотел пожелать Вам удачи. Ведь это Ваш первый рабочий день. Выпускной класс. Вам будет очень тяжело, ведь им нужно готовиться к выпускным экзаменам, а еще они такие сорванцы.
- Я справлюсь, мистер Вольтури. У меня сестра такого же возраста.
- По поводу Вашей сестры, мисс Свон, она будет учиться в вашем классе, я прошу вас отнестись к ней как к обычному ученику. Все ваши родственные связи оставьте дома.
- Конечно, мистер Вольтури, никак иначе.
- Я в этом не сомневаюсь, мисс Свон. Пойдемте, я познакомлю Вас с классом! – мы вышли из его кабинета и направились к аудитории.
До класса шли в полной тишине, ибо каждый был погружен в свои мысли.
Мы остановились перед аудиторией триста шесть. Из кабинета доносился шум и веселый смех его учеников. Аро открыл дверь, и шум стал еще громче. Увидев директора, ученики встали около своих мест. В классе воцарилась тишина.
Аро прочистил горло и начал говорить, растягивая слова.
- Здравствуйте. Я хотел бы представить вам нового учителя математики мисс Изабеллу Свон. С этого дня она будет вести у вас алгебру и начала анализа. На этом все. – Аро ушел, оставив меня на съедение толпе учеников.
Сказать, что мне было страшно, ничего не сказать. Мне казалось, что если я сделаю что-нибудь не так, то они просто растерзают меня. Поджилки тряслись, в голове была неразбериха, но я заставила себя успокоиться.
- Здравствуйте, – сказала я, сделав вид, что мне не страшно. Мне казалось, что даже мой голос дрожал.
- Здравствуйте, мисс Свон! – ответил класс.
- Присаживайтесь! – открыв журнал, я пробежала глазами по списку. - Итак, с сегодняшнего дня я буду преподавать вам алгебру и введение в математический анализ. Я прошу, чтобы вы выполняли все мои требования. План нашей работы прост: лекции, закрепление материала на практике и проверочные работы. Так же просьба выполнять все домашние задания, за них тоже будут ставиться оценки. И для начала, назовите мне отсутствующих.
- Эдвард Каллен и Джейкоб Блек, – сказала девушка с первой парты.
- А по какой причине они отсутствуют?
- Опаздывают, наверное, - ответила мне все та же девушка.
- Ну что же, давайте начнем урок? – ученики кивнули в знак согласия.
Как только я взяла в руки мел, чтобы написать на доске число и тему нашего занятия, раздался стук в дверь. В класс вошли два парня. У меня, почему-то, возникло ощущение, что эти парни сошли с обложки журнала. Они были очень красивы и больше походили на студентов колледжа, чем учеников старшей школы.
- Каллен и Блек? – спросила я парней.
- Да, а вы? – спросил у меня парень с бронзовыми волосами. Его поведение мне показалось борзым. Он с вызовом посмотрел на меня.
- Я мисс Свон, ваш учитель математики. Проходите, присаживайтесь на свои места.
Оба парня сели на третий ряд за вторую парту. Я же отвернулась к доске и написала первую тему «Производные».
В классе стоял шепот, который исходил от опоздавших парней.
- Мистер Каллен и мистер Блек, прекратите разговаривать. Для этого существуют перемены. Я прошу соблюдать тишину на моих уроках, иначе разговор с вами будет проходить в другом месте и в других интонациях! – сказала я как можно мягче.
- Извините! – сказал парень, больше похожий на индейца.
- Начнем наш урок с определения производной!
Сорок пять минут я продолжала объяснять им, что же такое производная, как ее находить и вообще, зачем это нужно. Все это время я ловила на себе заинтересованные взгляды Каллена. Блек от него не отставал. В учительскую я вернулась уставшей и злой. Черт возьми, что эти парни себе позволяют?
- Ну как тебе первый рабочий день, мисс Белла? – спросил меня Эмметт.
- Ох, прошел только один урок, а мне уже хочется надрать задницы этим несносным детишкам.
- Что случилось, Белла? – спросила меня миссис Дженкинс. Эта милая старушка преподавала биологию, она еще учила мою маму.
- Мало того, что они не имеют никакого интереса к анализу, так еще и не хотят соблюдать тишину. Эти двое, Каллен и Блек, вымотали меня своими разговорами и осмотрами частей моего тела. Боже, да я даже знаю, какого размера сиськи Стенли, и с кем вчера переспал Блек. Это омерзительно!
- О, Каллен и Блек два знатных кадра. Они всегда вместе и испытывают терпение учителей не первый год. Вам следует запастись терпением. Иначе никак.
- А если вызвать родителей?
- О, Белла, это бесполезно. Родители Эдварда очень милые люди, но они не приемлют в воспитании ругань. Эдвард этим активно пользуется. А с Блеком дела обстоят хуже. Его отец Билли все время в разъездах. Им занимается мать, но она не имеет на него сильного влияния.
- А вот лично у меня с ними нет никаких проблем. Спортсмен спортсмена, как говориться. Мы отлично ладим. Так что, Белз, если будут проблемы, обращайся ко мне! – сказал Эмметт.
- Спасибо Эмметт, но я буду разбираться с этим сама, знать бы только как. Иначе они сядут мне на шею и свесят ножки.
- Сколько у тебя еще уроков? – спросил Эмметт.
- Два.
- Тебя подождать? Я смогу тебя подвести.
- Если тебе не сложно. Розали пригласила меня вечером в клуб.
- Да, я тоже иду!
- Супер! Будет, кому сдерживать ее пыл.
- Ты права, Розали нельзя давать разгон.
В этот момент прозвенел звонок, и каждый разошелся по своим классам.

В целом все хорошо, но я выделила в вашем тексте исправления, касающиеся некоторых знаков препинания - обратите внимание при публикации. И еще - когда будете размещать главу, исправьте везде обращения в диалогах на "вы" с маленькой буквы. 

Сейчас я переведу Вас в группу "Фанфикшн", так как видела, что Вы уже ознакомились с правилами. 
Можете начинать размещать свою историю :) Удачи и вдохновения!

Англия, графство Кент. Побережье Дуврского пролива (пролива Па-де-Кале)
1066 год от Рождества Христова

Замок так и не сдался на милость победителя. Норманны осаждали его около месяца, но сумели ворваться вовнутрь только после того, как в живых не осталось почти никого из защитников. Лишь когда закончились запасы пресной воды, а мертвых в замке стало больше, чем живых, с надвратных башен прекратили литься потоки смолы, из бойниц – лететь арбалетные стрелы, и деревянные ворота, окованные железом, поддались огромному тарану.

Жоффруа, граф де Хейли, долго жаждал этого дня. Он ворвался во главе своих воинов в центральный зал донжона, миновав завалы, созданные старыми хозяевами в попытках защититься от вторжения. На его лице играла улыбка – он наконец-то выполнил приказ своего короля, очередная твердыня англосаксов пала перед мощью норманнских завоевателей. Кроме того, эти земли были обещаны ему в награду, поэтому стоило призвать воинов принять участие в укрощении огня пожаров да воспрепятствовать полному разрушению стен.

Замок ему понравился. Учитывая, что король англосаксов Гарольд погиб в недавней битве*, приближались мирные времена под руководством нового короля Англии, благоволящего молодому графу. Цветущее побережье пролива, отделяющего Англию от родной Нормандии, пришлось по душе Жоффруа. Оставалось найти жену и обосноваться в замке со своими рыцарями и оруженосцами.

Жоффруа щепетильно оглядел зал, оценивая обстановку в свете смоляных факелов: добротная деревянная мебель, стены драпированы коврами, что говорило о достатке хозяина. В правом углу возле высокого узкого окна, затянутого полупрозрачной тонкой выделки шкурой, длинный стол, где могли с легкостью уместиться пара десятков человек во время пира, с противоположной стороны – скамьи и мягкие диваны. Долгая осада утомила, хотелось вина, еды и женщин. Вино и еду должны были подвести оруженосцы и слуги, женщин же и в замке было предостаточно. Стоило протянуть руку и выбрать…

Но только внимание рыцаря привлекла молодая пышногрудая девица с копной светлых волос, одетая дорого и ярко, - явно не служанка, - как распахнулась дверь, и в зал степенно и гордо вышел высокий седой мужчина.

Он двигался медленно, с достоинством, что выглядело странно в окружающем хаосе. Его облик дышал благородством. Жоффруа вспомнил слышанные в окрестностях замка истории о старом эрле, которого местные называли хранителем здешних мест. Еще говорили, что жена эрла – потомственная ведьма, но граф обычно смеялся над такими слухами.

Да, эрл производил впечатление, но не навевал и толики страха на молодого, прошедшего немало сражений воина, поэтому Жоффруа спокойно двинулся навстречу.

- Приветствую эрла, – наклонил он голову, не видя смысла проявлять грубость в ситуации, когда победа полностью в его руках. У Жоффруа был твердый удар и железная воля, но бессмысленная жестокость не входила в перечень его пороков. Поверженного врага можно и пощадить.
- Что ж, и я приветствую норманнского графа, решившего стать английским разбойником, – раздалось в ответ. Голос звучал на удивление молодо. Был наполнен уверенностью, властностью и силой.

Граф вспыхнул до корней волос. Такого оскорбления он не мог пропустить мимо ушей, даже если бы захотел. Да пока и не доводилось: не было случая, чтобы Жоффруа де Хейли сознательно ушел от поединка.

- Меч! – приказал он своим рыцарям. – Вручите меч этому наглецу. Умеет языком молотить, значит, и мечом махать способен.

Будто бы довольно сверкнули почти черные глаза эрла. Он откинул седые волосы назад, ловко, привычным жестом завязал их узлом. Принял меч из рук оруженосца графа, взвесил его в руке, примериваясь, и резким сильным движением рассек воздух.

- Отойдите все! – крикнул Жоффруа, сверкнув белозубой улыбкой. Его тело налилось силой в предчувствии поединка равных. – Никому не вмешиваться!

Клинки запели, найдя друг друга. Начался танец смерти. Жоффруа был молод, но облачен в тяжелую кольчугу, не особо предназначенную для подобных поединков. Да, она защищала, но в то же время сковывала движения. Соперник был старше, но зато не прикрытое тяжелыми латами тело сохраняло гибкость и ловкость. У графа мелькнула мысль, что в кои-то веки он встретил достойного соперника.

Они шли по широкому кругу, изучая, прощупывая сильные и слабые стороны друг друга. Настала звенящая тишина, нарушаемая только звуком столкновения мечей: любому было ясно, что соперники не скоро уступят. И каждый понимал, что смерть найдет здесь очередную жертву. Вопрос оставался один: кто этой жертвой будет.

Выпад сменялся выпадом. Жоффруа, чувствуя силу в противнике, поначалу слегка растягивал бой, сполна используя преимущество своей выносливости, обусловленной молодостью. Эрл же показывал мастерство, намереваясь вывести молодого рыцаря на скорый бой и подловить на ошибке. И пару раз острие меча оказывалось в опасной близости.

Но вскоре граф потерял терпение. Ему надоела игра. Резко его движения ускорились, казалось, он зачерпнул силы и сноровки из какого-то могучего источника, который не использовал до этого момента.

- Черная молния! – выкрикнул кто-то из задних рядов зрителей прозвище, которым наградили графа во время похода короля Вильгельма.

И молния поразила эрла. Алым росчерком меч прорисовал фигуру смерти на его груди.

Поверженный эрл сделал два шага назад, оброненное ослабевшей рукой оружие зазвенело по каменному полу. Но, даже падая, сакс не опустился на колени. Он отступал, пока не добрался до стены, а потом сполз по ней вниз. Отблески закрепленного факела осветили вмиг потерявшее краски лицо.

- Ну вот, теперь ты точно взял замок, - тихо пробормотал он.
- В мои планы не входила твоя смерть, сакс, – резко произнес Жоффруа.
- Зато в мои – входила, - чуть улыбнулся эрл и замолк. Голова упала на грудь.

Победитель стоял над побежденным, низко опустив голову. Он всегда ценил чужую доблесть, пусть даже врага. Но тут было еще что-то… Казалось, эрл заранее знал о своей гибели, искал её…

- Нет! – раздался женский крик неподалеку. – Нет! Отец!

Жоффруа не успел моргнуть, как на теле эрла уже рыдала молодая девушка, та самая, на которую он уже обратил внимание до схватки. На первый взгляд она была более чем хороша: по плечам разметались белокурые волосы, простое зеленое одеяние обрисовывало изгибы уже сформировавшейся фигуры.

- Встань, дочь моя, - раздался еще один женский голос. – Негоже рядом с убийцей отца падать на пол.

- Эсмеральда… - ахнули обитатели замка, как показалось графу, с благоговением и некоторым страхом. Расступились по сторонам, давая женщине дорогу. Та шагнула в образовавшийся проход, ступая с не меньшим достоинством, чем муж. Рукава ее изящного темно-алого блио развевались от локтей, золотой пояс подчеркивал талию, не потерявшую с возрастом стройности. В выражении лица, движениях ощущалась сила, не вязавшаяся с образом женщины, которой должно повиноваться, а не повелевать.

Обладательница голоса подошла вплотную. Несомненно, когда-то она была очень красива. Даже теперь выразительные черты лица, высокие скулы, миндалевидные зеленые глаза и цвета пламени волосы с нитями седины в них производили неизгладимое впечатление. Но больше всего Жоффруа поразил взгляд, наполненный лютой смесью горя и злости.

- Жоффруа де Хейли, ты думаешь, что победил? – тихо произнесла она, не сводя с него полыхающего взгляда. – Так слушай внимательно. Судьба отомстит за то, что ты отнял у меня. И опустится тьма на весь род твой, предначертано вам вечность терять то, что дорого. Ты будешь жить в страхе перед возмездием. Твоих сыновей, внуков постигнет та же участь. Всех, кто пойдет от тебя, поглотит тьма.

- Ведьма! – сощурил глаза молодой рыцарь. Он невольно сделал шаг назад, такой страстью и ненавистью пылал взгляд бывшей хозяйки замка.

Она же расхохоталась:
- Захочешь подробностей – найдешь в библиотеке. Читать, думаю, умеешь! – Дернула девушку за рукав: - Уйдем, Ровена. Нам тут нечего делать.

- Оставь девчонку, - рявкнул граф де Хейли. Война научила его быстро приходить в себя после любых потрясений. – Она мне пригодится. Возьму в жены. И ей честь, и мне никого искать не надо.

Он протянул руку в латной перчатке и за изящный подбородок повернул лицо девушки к себе. На него бесстрашно смотрели глаза, столь напоминающие глаза старого эрла. В ней ничего не было от матери, разве что фигура и стать. Черты лица, цвет волос и глаз – все иное. Но воля, присутствующая в девушке, задела графа. Ему хотелось не просто силой взять её, но принудить непокорное сердце к подчинению, сломить волю, сделать своей целиком и полностью. Только тогда победа станет полной.

- Ты не понял, граф? – резко произнесла ведьма. - Я не шутила. Твои воины убили двоих моих сыновей. Ты лично убил моего мужа. Я произнесла нужные слова и даже если захочу, не смогу повернуть время вспять. Отсчет начался. Посмотри в окно! Что ты видишь там? Тьма сгущается, она уже рядом.

- Это ночь, - объяснил граф глупой ведьме, но никто, даже его собственные слуги и оруженосцы, не рассмеялся над шуткой. Тишина стояла мертвая, пока Эсмеральда говорила. Даже дыхания нельзя было различить в гулких каменных сводах зала.

- Слышишь?.. – ведьма подняла указательный палец вверх. С крыши замка, будто подчеркнув трагичность момента, сорвалась сова и полетела прочь, огласив подступающую ночь мистически завораживающим криком, так похожим на человеческий. В отсвете факела полыхнул огнем рубин в талисмане, висящем на шее Эсмеральды. – Это смерть открыла ворота ада и готова принять тебя…

Граф подавил гнев. Он был слишком доволен многотрудной и долгожданной победой, чтобы обращать внимание на слова старой, от горя обезумевшей женщины.

- Я не боюсь. И не буду мстить. Уходи. Зато твоей дочери достанется неплохая жизнь, - усмехнулся Жоффруа, уже окончательно обретя обычное свое хладнокровие. Что ему эта ведьма сделать может?

И в этот самый момент та резким движением сорвалась с места, выхватив из развевающегося рукава блио длинный острый кинжал. Но не успела: лучники Жоффруа не зря ели хлеб за столом своего сюзерена. Острие не коснулось шеи, а женщина упала к ногам графа, пронзенная пятью стрелами.

- Обречён, – прошептала она, цепляясь за кольчугу Жоффруа и до последней секунды жизни не отрывая от него страшного взора.

Ровена охнула и начала оседать вниз, теряя сознание. Граф подхватил её на руки и решительно шагнул в сторону двери, ведущей в хозяйские покои. Он никогда не отказывался от своих намерений. И испугать его туманным саксонским заклятием было невозможно.

Глава 1. Нечему завидовать.
Все люди рождаются  более или менее схожими. Строение генофонда. Двадцать три пары хромосом. Две руки, две ноги, два полушария головного мозга. Характер. Темперамент. Гормоны. Рефлексы. Все изучено. Все предсказуемо. Все принято и не вызывает сомнения. А как быть, если при твоем рождении происходит какой-то сбой? И уже с первым криком ты не такой, как все. Твои впервые открытые глаза и хрупкие ручки воспринимают все по-другому. Так привычно и нормально для тебя. И настолько дико и нереально для остальных.
Быть уникальным - это дар или проклятие?
Если бы меня кто-то бы однажды спросил, хочу ли я быть эмпатом, я бы ответила - нет.
Это не дар, это наказание.
Эмпаты. При звуке этого слова одни крутят пальцем у виска, другие – шарахаются по причине страха перед их возможностями, благодаря которым они могут подчинить себе разум другого существа.
А есть те, что приходят в щенячий восторг и мечтательно закатывают глаза: «Ах, мне бы так… Ну, почему я не эмпат?». Еще бы. Их мотивы понятны. Уметь по-настоящему чувствовать других людей. И не только людей… существ, растений, Мира… Это же так… Ваууу. Книги обрисовали эту… способность, как нечто светлое, доброе, удел избранных. Свет и любовь. Все так волнительно, трепетно, волшебно…
Но на самом деле все не так. Не стоит этого желать. И я говорю это не потому, что не желаю видеть рядом «соперников». Совсем, нет. Просто я знаю, что это такое. Знаю. И не пожелаю такого никому.
Это не сладкая жизнь в единение с Природой. Это приговор к боли и тяжким душевным переживаниям. Когда человеку рядом со мной, мягко говоря… дерьмово, мне приходится разделять его боль. Делить пополам или даже забирать ее всю. И это не слишком приятно, поверьте мне. По-другому не возможно. Ты не можешь выключить эту способность или сделать выбор «это чувствовать, а это нет». У меня нет защиты от этого. Ибо ее по замыслу и не должно быть. Если я бы обладала хоть мало-мальской защитой от всех этих мощных энергетических потоков, я не была бы тем, кто я есть. Эмпатом. Я была бы обычным человеком, возможно талантливым, энергичным. Ведь защита дает ограниченное восприятие Мира, а это уже недопустимо для эмпата.
Да, я чувствую эмоции людей. Всех без исключения. Постоянно нахожусь под градом их энергетических молний (эмоций). Отовсюду. Расстояние здесь не имеет значения, хотя ближайшие вспышки ранят больнее. Да, мне хорошо, когда я чувствую лишь радостные светлые эмоции. Эти дни я называю «бабочки». Поскольку они такие же легкие, воздушные, и так же быстро исчезают из этого мира. Но чаще всего мне хочется забиться в самый дальний угол и завыть от тоски. Только бы не чувствовать этой боли. «Дни теней» составляют восемьдесят процентов моей жизни. Правда об этом стоит мечтать?
Чтобы хоть как-то оставаться… в сознании, опытные эмпаты применяют контроль.
Слово «контроль» стало слабым лучиком спасения для меня, надеждой стать ближе к обычному человеку. С течением времени начинаешь понимать, что нет способов защититься от внешних потоков эмоций. Можно лишь научиться контролировать себя. Стараться избегать людей, испытывающих негативные эмоции, а также большие сборища народа. Один важный фактор. Положительные эмоции не разрушают мое сознание, в то время как отрицательные могут привести к нежелательным последствиям: эмоциональное истощение, упадок сил, потеря сознания, кома…Я испытываю чужую боль на всех уровнях, как физическую, так и духовную. Ощущения идут не через нервы, которые можно успокоить психотропными препаратами. Боль в голове. Ты же не можешь снять ее, как аксессуар, а при необходимости снова надеть. Тебе приходится не просто чувствовать чужие эмоции, а жить ими.
Вы хотели бы быть эмпатом? Да? Ведь приятно знать, что чувствуют близкие вам люди и окружающий мир. Любовь? Ненависть? Смерть?
Так что советую впредь минимум сотню раза подумать, прежде чем завидовать. Потому что и завидовать-то здесь нечему.
Наверное, это хорошо, что эмпатами не становятся, а рождаются. Ведь уйти с этого Пути невозможно.
Если бы меня спросили, хочу ли я быть эмпатом… Ну, вы знаете ответ. Он не изменится.
Бабушка Берта клялась, что еще с пеленок я была особенной. И дело тут не в божественной красоте, как могут подумать другие. Это лишь в сказках главные герои могут выделяться либо неописуемой красотой, либо волшебным голосом, либо безграничной добротой. Моя особенность была воистину неожиданная и уникальная. Мне даже не дали право выбора. Обидно. Просто Судьба, Бог или чертова Природа распорядились так, что я родилась не совсем человеком.
Бабушка поведала, что когда мне было всего пару месяцев отроду, впервые произошло что-то необычное. Тем летом три поколения гуляли ясным днем в парке: я, мама и бабушка. Вдруг, по непонятной причине, я начала хныкать. Мама пыталась меня успокоить всеми известными ей способами. Но ничего не помогало. Женщины терялись в догадках. Моя левая ручка то и дело дотрагивалась до ушка. Возможно, у меня что-то болит. Тогда нужно срочно возвращаться домой и вызывать врача. Неизвестно, почему бабуля оглянулась и обнаружила такого же кричащего ребенка в паре метров от нас. Казалось бы, и что здесь такого? Все младенцы плачут по тем или иным причинам. Но что-то удерживало взгляд Берты на этой картине. Мама другого младенца тоже пыталась выяснить и устранить причину недовольства ребенка. После проверки каждого миллиметра младенца, родительница слегка ужаснулась. Она медленно достала из ушка крохи маленького жучка. Как он там оказался, неизвестно. Но стоило женщине извлечь насекомое, как малыш тут же притих. И я, как его зеркальное отражение, так же внезапно прекратила свой плач, как и начала его. Словно кто-то неведомый нашел и нажал мою кнопку «Выключить». Бабушка обратила на это внимание мамы, на что Рене лишь отмахнулась:
- Мам, у тебя богатое воображение. Подумаешь, ребенок начал плакать и сам же успокоился. Радоваться надо. А ты воду мутишь.
Но интуиция бабушки подсказывала, что здесь что-то не так. И, к сожалению, она не ошибалась.
С возрастом «способность» лишь обострялась и укрепляла во мне свои корни. Было много бурных эмоций, которые не всегда получалось контролировать. Особенно много слез. Бесконечные болячки. Потом выяснилось, что просто нужно было сменить район. Мы жили в спальном районе, где в каждом доме происходила своя бурная жизнь. Почти в каждом доме были дети. Что лишь ухудшало мое состояние. Я вообще не хотела жить в этом мире. О чем я и сообщила бабушке однажды. Старушка успокаивала меня. Говорила, что мне нужно смириться, понять, приспособиться. Как к… этому можно приспособиться?
Я не могла понять себя. Найти себя. Чтобы смириться, нужно было отделить свое от чужого. Но как? Как это сделать?
Каждый день я новая, другая. Я не я. Эмпаты как губки впитывают окружающую среду, привычки и качества людей. Я замечала эту свою особенность еще маленькой и не могла понять. Почему с умными - я умная, с хулиганами - я хулиганка? Я могла меняться, как хамелеон. Хотя всегда внутри был какой-то порог, за который не хотелось переступать. Порог жестокости. Вспышки ярости бывали до темноты в глазах, но они так же гасли, как и появлялись. Бывали вспышки смеха, истерии, апатии… Всего и не перечислишь.
Понятно, что по вышеперечисленным причинам детский сад я не посещала. Родителям надоели постоянные жалобы воспитателей на мою несобранность, чрезмерную эмоциональность и «непонятное поведение». Мама, как и папа Чарли, всегда были на работе, заботясь лишь о своей карьере. Неудивительно, что они воспринимали ЭТО, как мою игру по привлечению внимания к своей персоне.
Моим образованием занималась бабушка Берта. Что несказанно радовало меня. С ней было проще, свободнее. Она всегда излучала спокойствие и понимание. Бабушка была единственным человеком, который был со мной до конца. Был на моей стороне. Против всех. Против себя. За меня. За эмпата.
Семейство Свон уже подумывало о закрытом пансионате для неадекватной дочки. Чем дальше, тем лучше – считали они. Если бы они осуществили это, это стало бы концом. Концом моих мучений. Концом меня как личности, как эмпата. Освобождением. С одной стороны, я  хотела этого. С другой, жутко боялась смерти. А что ждет эмпатов ТАМ… по ту сторону жизни? А вдруг те же чувства, что и на Земле? Ведь это проклятие. А проклятие не покидает хозяина после остановки пульса. Оно скреплено с его духом. А дух, как известно, бессмертен. Вот тебе и ответ. Вот тебе и освобождение…

Пыс-пыс: раньше я уже пыталась его разместить, но преследовала совершенно не те цели... была глупой и гонялась за признанием. Сейчас мозги встали на место и я прекрасно оцениваю и себя и свои работы и читателей. Надеюсь моя заявка и попытка исправится не останется незамеченной :lovi06032:

Я отредактировала ваше Саммари - числительные пишем прописью, плюс была опечатка.

Так же я исправила и выделила красным несколько пунктуационных и стилистических ошибок - обратите внимание. На будущее - внимательнее отнеситесь к написанию глаголов с -тся и ться.

В остальном все хорошо. Можете размещаться, но учтите все мои исправления при публикации первой главы. И, если будет возможность, найдите себе бету для устранения возможных пропущенных опечаток.

Удачи!

Пы.сы.: Я не совсем поняла, о чем шла речь, но надеюсь, что в этот раз все получится хорошо и мирно :)