Эдвард

– Привет!

Вот и она, стоит в дверях моей комнаты. Несколько мгновений мы просто смотрим друг на друга. Я в полной растерянности и не знаю, что можно сказать. Возможно, мне стоит пошутить, спросив, пришла ли она, наконец, в себя, но зная её, можно предположить, что она отреагирует совсем не так, как надо. Наверняка она уже корит себя за то, что произошло.

Поэтому я просто делаю шаг назад.

– Входи.

И она входит, нервно натягивая рукава своего свитера.

Я также приглашаю её сесть, боясь, что она вернётся к себе прежней. Что же произошло, что заставило её отступить? Что-то выбило её из колеи или я, возможно, чем-то её обидел? Она сказала, что я ничего не сделал, но зная её, можно предположить, что она, скорее всего, во всём винит себя.

С другой стороны – может я её не знаю. Я был уверен в обратном, но никак не ожидал, что она так резко отвернётся от меня. И я не ожидал, что она вот так постучится в мою дверь.

Очень осторожно она садится на мой диван. Её спина выпрямлена – она настороже.

– Я не сержусь, – тихо говорю я, сев рядом с нею. И чувствую себя так, словно меня ударили в живот, когда она немного отодвигается. – Это правда, – повторяю я, пытаясь поймать её взгляд.

Мы сидим в неловком молчании – становится ясно, что она о чём-то думает. Если она не перестанет кусать свою нижнюю губу, то вскоре губа начнёт кровоточить. Несколько недель назад, когда я коснулся её щеки, я бы попытался освободить её губу от зубов. Сейчас я не уверен в том, что могу прикасаться к ней.

Я не хочу ещё больше разрушить то, что мы имеем. Я действительно думал, что у нас всё хорошо – до тех пор, пока однажды она не сказала мне, что освобождает от обязанности дружить с ней. Сказать, что я был сбит с толку, было бы преуменьшением. Ведь я думал и надеялся, что мы стали настоящими друзьями, а она без какой-либо причины оттолкнула меня.

Я говорил об этом с папой, потому что, если честно, то был потерян и испытывал боль. Он объяснил мне, что вероятно – это один из Беллиных механизмов выживания. Она боится людей, особенно мужчин и может, стала понимать, что я стал ей слишком близок. С ухмылкой он добавил, что заметил, что мы с Беллой стали всё больше и больше проводить времени вместе.

Он сказал, что мне нужно дать ей время. И что если она не вернётся – это будет значить, что она просто к этому не готова. Я ничего не мог сделать, кроме как дать ей знать, что буду ждать. Я не виню её за то, что она сделала. Она похожа на оленя, пойманного в свете фар, только к этому нужно ещё добавить что-то паническое. Я предполагаю, что в будущем такие эпизоды будут происходить чаще. И мне придётся принять это во внимание, если я на самом деле хочу быть её другом.

А я хочу им быть. Я действительно скучал по ней в те дни, когда она отдалилась от меня. Я не мог так просто отойти в сторону, ведь должен был убедиться, что она в порядке. Но я прислушался к её просьбе и старался держать дистанцию, ясно давая понять, что уважаю её решение, хоть оно мне и нравится.

Но, несмотря на то, что она вернулась ко мне и сейчас сидит в моей комнате, я всё же намерен поговорить с ней о её поступке. Она боится, что ситуация может внезапно изменится, ладно, но о чём она думала, когда не сказав ни слова стала меня игнорировать?

До сих пор она даже не сдвинулась с места, и я выбираю тот путь, которым, как я знаю, она воспользуется.

– Поговори со мной.

Её глубокие карие глаза встречаются с моими, и я вижу в них... облегчение? Словно тяжёлое бремя снимается с её плеч.

– Тебе нужно что-то для письма? – спрашиваю я, уже вставая, чтобы найти бумагу и ручку. Она неуверенно берёт их у меня и когда пишет, я вижу, что её руки сильно дрожат.



– Извинения приняты, – тихо говорю я, глядя ей в глаза, чтобы она смогла видеть мою искренность. – Но я хочу поговорить с тобой об этом. Должен признаться, мне было больно, когда ты вдруг начала игнорировать меня. Я не знал – как должен поступать.

Она краснеет, и я ненавижу себя за то, что заставляю её чувствовать себя неловко. Но я хочу, чтобы она знала, что даже если я не сержусь – мне не понравилось то, что она сделала.



– Всё в порядке. Но в следующий раз, если тебе нужно будет какое-то пространство, просто скажи мне об этом, ладно? Не начинай вот так игнорировать меня. Тебе бы не понравилось, если бы я так поступил.

К моему ужасу слеза сбегает с уголка её глаза и скользит по щеке. Я немного наклоняюсь ближе к ней, всё моё тело болит, желая поддержать её, хоть как-то успокоить.

Мне необходимо прикоснуться к ней.

Двигаясь очень осторожно, я тяну к ней свою руку и кладу ей на колени. На какое-то мгновение она напрягается, но вскоре после этого я могу почувствовать, как её тело расслабляется. Она с дрожью выдыхает и напряжённость, кажется, исчезает.

А затем она сжимает мою руку.

И теперь уже моя напряжённость, которая бессознательно сковывала тело, спадает. И не сдержавшись, я широко улыбаюсь. Она встречает мой взгляд и сквозь слёзы улыбается в ответ. В этот момент я понимаю, что мы сможем преодолеть расстояние между нами. Мы сможем это сделать. Белла может преодолеть то, что сдерживает её и не даёт наслаждаться жизнью.

Я сжимаю её руку в ответ и мне приятно, так приятно просто держать её. Поскольку она позволяет мне. В первый раз, когда я коснулся её, она полностью закрылась. Многое произошло с тех пор. Она многого достигла.

Она тянет назад свою руку, чтобы что-то написать, и я остро ощущаю потерю. Но всё же спокойно сижу и жду, когда она закончит.



– Всё нормально, – повторяю я. – Но просто... ты можешь хотя бы попытаться поверить, что я не собираюсь отворачиваться от тебя?



– Я заметил, – сухо говорю я. – Но я надеялся, что после всего этого времени, которое мы провели вместе, уже ясно, что я никуда не собираюсь.

Она тихо вздыхает, снова начинает кусать свои губы и, взяв ручку, наклоняется к бумаге. Очевидно, независимо от того, что она собирается сказать, ей даётся это очень нелегко.



– Это я тоже заметил. Но, эй, – продолжаю я, заставляя её встретиться с моим взглядом, – у нас нет никаких ограничений во времени. Нет никаких правил, которым мы должны следовать. Мне нравится находиться в твоём обществе и думаю, что то же самой можно сказать и о тебе. Разве этого не достаточно? Я не жду, что ты расскажешь мне свои мрачные тайны, точно также как и ты не сможешь узнать меня за один день. Это имеет значение?

Она снова пишет.



Мы уже говорили об этом, но видимо, чтобы избавить её от этой неуверенности, нужно как можно больше заверять её в обратном.

– Я с тобой не согласен, – когда она смотрит на меня, я взглядом пытаюсь приободрить её. – Ты должна просто поверить мне.

Уголки её губ приподнимаются в слабой улыбке, и могу сказать, что она оценила мой последний комментарий.

– Кроме того, – добавляю я, – может быть и наоборот. А что, если ты узнаешь обо мне что-то такое, отчего захочешь сбежать?



– Я не знаю. Несколько месяцев я встречался с Джессикой. Я плакал, когда умерла моя бабушка. От одного лишь вида спаржи мне хочется блевать.

Услышав мои последние слова, она со смехом выдыхает и хоть издаёт при этом еле слышный звук, это сильно удивляет меня. Обычно она очень осторожна с этим, особенно при таких встречах наедине. Но она улыбается мне и пишет.



Я широко улыбаюсь ей в ответ.

– Тогда ты будешь рада знать, что в меню она бывает у нас крайне редко. Мама тоже её не любит. А вот папа ест с удовольствием, поэтому мама иногда, но готовит её. В таких случаях она готовит что-то ещё для меня и себя.

Почему она так рада моим словам я не знаю, но её счастливый вид заставляет меня снова улыбнуться.

Мы сидим в тишине, и я обдумываю, о чём мне хочется спросить её или что обсудить. Вспомнив наши последние разговоры, я спрашиваю:

– Ну что, ты читала Коралину?

Её губы формируют молчаливое «о» и она сразу же встаёт.

– Куда ты идёшь?

Она пишет стоя и записку, которую затем показывает мне, почти невозможно прочитать.



– Заодно принеси свой ноутбук. У меня есть одна идея.

Когда она ненадолго исчезает, я включаю свой компьютер. Я хочу настроить одну из программ с чатом. Таким образом, ей будет намного легче общаться.

Она снова входит в комнату и, прижимая к груди свой ноутбук, выглядит просто очаровательно. Я помогаю ей установить нужную программу и когда я говорю, она печатает. Её слова появляются на моём ноутбуке, избавив нас от неловкой необходимости делить экран.

Мы говорим о «Коралине в стане кошмаров». Я показываю ей свою работу по этой книге, которую написал, и она с интересом её читает. У неё даже находится несколько предложений и идей, о которых я и не подумал.

– Эта книга заставила меня вспомнить о тебе, – говорю я, к своему удивлению немного смущаясь. – Потому что она попадает в идеальный мир, понимаешь? После чего всё распадается на куски.

Она застенчиво улыбается.



– Я не говорю, что это было не так. Я думал о другой части её мира.



– Ты именно этого боишься? Что всё может оказаться не таким как кажется?

Кусая губы, она кивает.



– Я знаю, – с улыбкой говорю я. – И думаю, что ты замечательно справляешься.

Она недоверчиво смотрит на меня и начинает качать головой.



– Посмотри, как далеко ты уже прошла, – говорю я. – Помнишь, когда ты впервые встретила меня? Ты полностью закрылась. А теперь? – я беру на себя смелость и, рискуя, тянусь к ней и нежно касаюсь её руки. – Видишь?

Она переводит взгляд с моей руки на лицо. В её глазах нет тревоги. Она о чём-то думает, и я почти вижу – сколько мыслей сейчас кружится у неё в голове. Затем она снова поворачивается к ноутбуку и печатает.



– Нет, я так не думаю, – отвечаю я, понимая, что вступаю сейчас на очень опасную территорию. – Это ново для тебя. То, что по твоему мнению являлось правильным, оказалось совсем не таким. Понадобится время, чтобы изменить свой взгляд на мир.

Её облегчение, когда она понимает, что я принимаю её слова, ощутимо. И я осознаю, что хочу успокоить её, каким-то образом заставить её почувствовать себя лучше. Заставить её почувствовать себя безоговорочно принятой. Я понял, что ей это необходимо.

Видеть, как она постепенно расслабляется, проводя время в моей комнате просто удивительно. Она откидывается на спинку дивана и напряженность, которая, кажется, постоянно присутствует в её теле, исчезает. Желая подать хороший пример, я поднимаю ноги и подворачиваю их под себя, поудобней устроившись в углу дивана.

Какое-то время она смотрит на меня, затем снова сосредотачивается на экране. Она не собирается следовать моему примеру.

– Если хочешь, можешь сесть как я, – уговариваю её я. – Устраивайся с комфортом.

Белла снова смотрит на меня и снова её нижняя губа исчезает между зубами. Затем качает головой и отводит взгляд. Её пальцы быстро мелькают над клавиатурой, и в следующий момент на моём ноутбуке появляется сообщение.



Я не знаю, почему она так открыта со мной, но мне это нравится.

– Ничего. Ты не должна заставлять себя что-то делать. Ты боишься расслабиться?

Не глядя на меня, она кивает.

– Боишься быть застигнутой врасплох? – снова спрашиваю я. Судя по тому, как часто её избивали можно предположить, что она не всегда этого ожидала.

И снова она прикусывает губу.

– Ещё немного и у тебя пойдёт кровь, – предупреждаю я, и когда она поднимает на меня свой взгляд, выразительно смотрю на её губу. Она освобождает её от зубов и проводит по ней кончиком языка. На мгновение я загипнотизирован оставшимся влажным следом.

Ладно, может сказать ей, чтобы она перестала кусать губу, была не самая лучшая идея.

Чёрт, что со мной не так?

Теперь, пытаясь успокоиться, взгляд отвожу я. Краем глаза я вижу, что Белла снова сосредотачивается на экране.

– Ну что, есть какие-нибудь планы на выходные? – спрашиваю я, чтобы сменить тему. Не хочу, чтобы сегодня между нами возникло какое-то напряжение.

Она пожимает плечами и качает головой.



– Нет, пока нет. Возможно, поездка в библиотеку, – подмигнув, говорю я, и она улыбается.



– Правда? О, он, должно быть, очень польщён.

Её улыбка становится шире и она согласно кивает.



– Конечно, он будет помогать. Он прикольный и храбрый, но в глубине души просто ребёнок.

Её пальцы парят над клавиатурой. Я пристально смотрю на экран, ожидая новое сообщение.



– Как я? – я в шоке, но смеюсь. – Вот же... – она смотрит на меня расширившимися блестящими глазами, снова прикусив губу, но улыбаясь. Когда она видит мою ухмылку, её улыбка становится шире, а мне ужасно хочется пощекотать её.

Но она пошутила. Она на самом деле пошутила. Это должно что-то значить. По крайней мере, для меня это так. Это просто супер.



– Я хочу сделать что-то весёлое, – на следующее утро во время завтрака вздыхает Элис. Не спрашивайте меня почему, потому что, без сомнений я не утренний человек, но сегодня я проснулся рано. Бывает.

– Например? – спрашивает папа.

– Я не знаю, – она пожимает плечами.

– Покататься на коньках, – словно само собой разумеющееся, говорит Розали. – Этой зимой мы этого не делали.

– О, я думал, ты предложишь что-то весёлое, – жалуется Эммет, повторяя более ранние слова Элис, после чего продолжает есть. Но он не серьёзен.

– Кататься на коньках довольно весело, – защищается она. – И Белла может пойти.

Услышав, как называют её имя, Белла чуть не разливает своё молоко.

– Ну конечно! – говорит Элис, уже воодушевившись этой идеей. – Ты когда-нибудь делала это раньше? – спрашивает она Беллу.

Ужасно смущаясь, Белла качает головой.

– Ты можешь научиться. Мы должны пойти. Мама, папа? – с энтузиазмом спрашивает Элис.

Наши родители смотрят друг на друга.

– Почему нет? – говорит мама, и я чувствую, что моё хорошее настроение заметно портится. Я уже вижу, что это станет семейным мероприятием. Если Эммет не откажется идти.

– О, нет, – положив руки на голову, театрально стонет Эммет. У меня появляется надежда.

– Ты можешь остаться дома, – говорит ему папа.

Эммет поднимает взгляд.

– Ты что, шутишь? Я это ни за что не пропущу.

Да, как я и думал.

– Давайте повеселимся на славу, – говорит мама.

Теперь понимаете?

– Вы что, серьёзно? – жалуется Джаспер.

– Будет весело. Ну же. Оденемся потеплее, потому что сегодня очень холодно.

И хоть не все из нас довольны, мы встаём, чтобы переодеться для нашей импровизированной семейной прогулки. Когда я отношу к раковине грязную посуду, вижу, что Белла не спешит уходить. Она пишет маме записку.

– Не беспокойся, дорогая. Мы тебя научим.

Хм. Кажется и ей не удастся отмазаться.

На катке не очень многолюдно, что, думаю, очень хорошо для Беллы. Мы все берём коньки напрокат, поскольку своих ни у кого из нас нет, и садимся на скамейку, чтобы надеть их.

– Я уже забыл, когда в последний раз делал это, – бормочет Джаспер, зашнуровывая коньки. – Если я что-нибудь сломаю, то обвиню тебя, – сообщает он папе.

– Всё будет хорошо, – успокаивает его папа. – Поверь мне, я – доктор.

Все мы усмехаемся этой старой шутке, и один за другим, очень осторожно идём ко льду по мягкому настилу.

– Ставлю пять долларов на то, что папа упадёт на задницу, прежде чем обеими ногами встанет на лёд, – у меня за спиной говорит Эммет.

– Я ставлю десять на то, что Джаспер его опередит.

– Или Белла, – отвечает Эммет, кивая в её сторону. Она до сих пор завязывает коньки, давая всем понять, что совсем не горит желанием присоединиться к нам.

– Белла не считается. Не думаю, чтобы она когда-нибудь делала это.

Эммет пожимает плечами и, выскочив вперёд меня, становится на лед. Он уверенно стоит на ногах – этой зимой он был здесь уже несколько раз в качестве дополнительных тренировок.

Папа не так устойчив, но равновесие держит. Джаспер падает на задницу, только встав на лёд.

Я откидываю голову назад и смеюсь.

– Десять баксов, Эммет!

Джаспер хмуро смотрит на меня и, держась за протянутую руку папы, встаёт на ноги. Элис и Розали проходят мимо, обе в коньках для фигурного катания. Позади меня мама помогает Белле. Она на самом деле держит руку мамы, и я чувствую, как широкая улыбка расплывается на моём лице, когда я вижу, что она принимает помощь и позволяет прикоснуться к себе.

Понимая, что они не нуждаются в аудитории, я ступаю на лёд. Чёрт, как же скользко! Намного больше, чем я помню. Но спустя несколько минут я становлюсь более уверенным и вместе с отцом и братьями, вновь приобретая навык, начинаю наматывать круги. Вскоре нас догоняет Розали и, преследуя друг друга, они с Эмметом мчатся прочь.

Я вижу, что мама и Элис окружили Беллу. Она уже на льду, но ещё не двигается. Она сжимает ладонь мамы, а Элис стоит с протянутыми руками, готовая поймать её. Когда Белла покачивается, Элис, помогая удержать равновесие, хватает её за руку. Ощутив прикосновение, Белла сильно вздрагивает, из-за этого падает и выглядит сильно удивлённой.

Держась за бортик, она встаёт на ноги. Она слегка качает головой и принимает руку мамы, но спустя мгновение снова падает. В третий раз она тянет за собой и маму. Очевидно, что Белла потрясена, но мама уверяет её, что всё прекрасно.

Мы приближаемся к ним и я слышу как мама говорит, что недостаточно устойчиво стоит на ногах, именно поэтому у неё не получается помочь Белле.

– И я тоже, – говорит Элис.

– Я могу помочь, – не успев остановить себя, предлагаю я. Белла смотрит на меня и, пытаясь успокоить её, я улыбаюсь. По её глазам я вижу, что она думает о прошлом вечере. Свой разговор мы закончили обещанием, что не будем обращать внимание ни на какие правила, и пока нам нравится общество друг друга – всё будет хорошо. Свои слова мы закрепили, стукнувшись кулаками и, улыбаясь, Белла оставила меня.

Я протягиваю к ней руки и, немного поколебавшись, она принимает их. Возможно, сейчас ей легче это сделать, ведь у всех нас толстые защитные перчатки. Её прикосновение неуверенное, но становится сильнее, когда она теряет равновесие, но держась за меня, остаётся в вертикальном положении.

– Вот так, – говорю я. – Немного наклонись, – она с большей силой опирается на мои руки и стоя к ней лицом, я начинаю потихоньку катиться назад, пытаясь заставить её скользить вместе со мной. Она проезжает несколько футов, а затем её коньки стопорятся. Качнувшись вперёд, она падает на мою грудь и её глаза в ужасе широко раскрываются. Увидев это, я убираю свои руки и обхватываю ими спину Беллы, пытаясь сохранить её в вертикальном положении. Я не хочу, чтобы она упала на колени. Лёд очень тверд.

Она прижимается ко мне почти всем телом, её коньки снова и снова скользят по льду, пока она пытается встать на ноги. Я вспоминаю ту ночь на крыльце, когда она упала назад, и я вот так же поймал её. Я ничего не могу с собой поделать, но наслаждаюсь, ощущая её в своих объятиях, когда её голова прислоняется к моей груди. Хоть это ненормально, ведь насколько я знаю, ей это совсем не нравится.

Спустя какое-то время она, наконец, снова устойчиво стоит на ногах, поэтому немного отступив, я заглядываю ей в лицо, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Её глаза всё ещё расширены, а лицо отражает шок. Я ободряюще улыбаюсь ей и отпускаю, желая увидеть, сможет ли она оставаться на ногах. В следующий момент, без всякого предупреждения, она исчезает из моего поля зрения. Посмотрев вниз, я вижу её, сидящую на льду. Выражение её лица настолько комично, что, не сдержавшись, я начинаю хохотать, как смеются мама и Элис, которые были свидетелями её борьбы.

Она пытается снова встать на ноги, и на этот раз ей помогает Элис и подъехавшая к нам Розали.

– Давай, – говорит она Белле. – Я покажу, как это делается, – она просто отталкивает меня, что даже забавно, ведь я не смогу остановить её на льду. Затем она становится перед Беллой и берёт её за руки.

– Наклонись вперёд, да, вот так. Расслабь колени. Не смотри вниз, смотри на меня. А теперь я буду двигаться, попробуй кататься вместе со мной.

И с помощью Розали Белла начинает скользить по льду. Элис и мама следуют за ними, держась рядом, чтобы никто из других людей не смог подобраться к Белле слишком близко.

Не очень нежное похлопывание по плечу привлекает моё внимание.

– Догони, – говорит Джаспер и мчится прочь. Вступив в игру, я следую за ним к центру катка, но затем начинаю догонять папу, когда вижу, что он находится ближе. Мы играем добрых двадцать минут, пока не начинаем задыхаться. Папа застигает меня врасплох, когда подъезжает сзади и безжалостно толкает. Совсем не элегантно я падаю на бедро и сразу чувствую, что там будет огромный синяк.

– Спасибо! – кричу я ему вслед, и он смеётся, пока в него случайно не врезается Эммет. Удар такой силы, что папа, лёжа на спине, несколько футов скользит по льду. Пытаясь встать, я громко смеюсь, после чего решаю найти Беллу, чтобы проверить, как она.

Когда я приближаюсь, она поворачивает голову и смотрит на меня. Это движение заставляет её потерять равновесие, и она снова падает. Она прячет лицо в ладонях и на мгновение мне кажется, что она плачет. Её тело дрожит.

– Белла? С тобой всё в порядке? – с беспокойством спрашивает мама.

Белла кивает и, опустив руки, прикрывает рот, и все мы видим, что она смеётся. И не просто смеётся, она в истерике. Слёзы появляются в уголках её глаз, а одна рука обхватывает талию, вероятно потому, что её живот начинает болеть.

Но пока мы растерянно наблюдаем, как она смеётся, выражение лица Беллы меняется, и она начинает плакать. Она снова скрывает своё лицо. Мама опускается рядом с ней на колени и тихо шепчет успокаивающие слова. Я встречаю взгляд Элис и вижу, что она столь же потеряна, как и я.

Выглядя взволнованным, к нам приближается папа.

– Что случилось? Ей больно?

– Нет, она смеялась, а затем начала плакать, – сдавленно говорит Элис.

– Ох, – говорит папа, словно это вполне предсказуемо. Он опускается на колени возле Беллы и говорит ей, что это нормально. Рядом с нами, чтобы поглазеть, останавливаются несколько человек, но Розали своим взглядом эффективно заставляет всех отойти. Спустя несколько минут, с помощью мамы, Белла встаёт и вместе с моими родителями уходит с катка.

– Что случилось? Она пострадала? – спрашивает Эммет.

Я пожимаю плечами.

– Понятия не имею. Она смеялась, а затем начала плакать. Что-то расстроило её, но я не знаю, что.

– Ну, в одном можно не сомневаться – аудитория ей не нужна, – говорит Розали. – Давайте продолжим. Им нужно немного пространства.

Все мы следуем за нею и вновь начинаем наматывать круги, но я обеспокоен. Почему Белла так сильно смеялась? Я никогда не видел, чтобы она так проявляла свои эмоции. И почему потом начала плакать? Я знаю, что иногда люди так сильно смеются, что смех сменяется на плач, но что спровоцировало её? Когда я вижу, что папа снова ступает на лёд, спешу к боковой дорожке и пока никто не успел остановить меня, иду искать Беллу и маму.

Я нахожу их за столиком возле прилавка, где можно купить горячий шоколад и сладости. Мама смотрит на меня через плечо Беллы, и взглядом я спрашиваю её, нормально ли, если я к ним присоединюсь.

Когда она кивает, я приветствую их обоих и, не желая, чтобы Белла почувствовала себя стеснённой, сажусь на скамейку рядом с мамой.

– Тебе лучше? – спрашиваю я Беллу. Пытаясь согреться, она обхватывает руками чашку с горячим шоколадом.

Она медленно кивает, видимо, погружённая в свои мысли. Я перевожу взгляд на маму, надеясь, что она расскажет мне, что же произошло. Но она качает головой. Кажется причина того, что же так расстроило Беллу, на данный момент останется тайной.

Возможно, если мне удастся застать Беллу одну, она расскажет мне об этом. В конце концов, в последнее время она очень много рассказывала мне о своём прошлом. Также заставить её приоткрыться помогла книга о Коралине.

Если бы я только мог избавить её от страхов.

Мы остаёмся на катке ещё какое-то время, но Белла не выходит на лёд. Пытаясь кататься на коньках, она вела себя очень храбро. Если бы мы отправились сюда в октябре, когда она только приехала к нам, думаю, она бы полностью закрылась.

Домой мы едем, снова разместившись в двух машинах. В моём Вольво сидят Эммет, Джаспер и Розали, и мы слушаем компакт-диск, который достал Эммет. Мы так сильно смеёмся, что моментами мне трудно сосредоточиться на вождении. Очень хорошо, что наши родители даже не догадываются об этом диске.

Вернувшись домой, мы для разнообразия заказываем пиццу и потерянная, лишившись необходимости помогать на кухне, Белла бесцельно бродит по дому. Когда я собираюсь попытаться вовлечь её в разговор, меня опережает Элис и зовёт Беллу посмотреть с ней по телевизору какое-то шоу.

Пожав плечами, я иду к своему роялю, но не испытывая желания играть то, что уже знаю, импровизирую с какой-то мелодией.

– Эдвард, – подойдя ко мне, тихо говорит папа. Я поворачиваюсь и улыбаюсь ему.

– Как твоё бедро? – спрашивает он, ссылаясь на моё падение на льду. Он обходит вокруг и опирается локтем о рояль.

– Болит, но я буду жить, – с ухмылкой говорю я. – А как твоя спина?

Он тихо смеётся.

– Я буду в порядке, – он смотрит в сторону гостиной, а затем снова переводит взгляд на меня. – Похоже, ты всё выяснил с Беллой?

Я улыбаюсь.

– Инициатором была она. Вчера вечером она пришла в мою комнату и извинилась. После этого мы долго разговаривали.

– Это хорошо, сынок. Я рад это слышать, – он снова бросает взгляд в сторону гостиной. – Сегодня она казалась счастливой.

– Пока не разрыдалась, – замечаю я.

Выражение боли появляется на его лице.

– Ах, да, это было грустно.

– Что случилось? – спрашиваю я. Меня это не касается, но просто не терпится узнать.

– Я не имею права тебе об этом говорить, – отвечает он точно так, как я того и ожидал.

– Она была расстроена, – не унимаюсь я.

Он встречает мой взгляд.

– Иногда очень сильные эмоции, такие как смех и слёзы, любовь и ненависть находятся не так далеко друг от друга, как мы думаем.

Нахмурившись, я обдумываю его загадочный ответ. Что он подразумевает под этим? Но прежде чем я успеваю его о чём-то спросить, в дверь звонят. Привезли пиццу.

Белла почти ничего не ест, но не кажется напряжённой. Приглядевшись к ней, я внезапно понимаю, что она выглядит очень уставшей. Должно быть она опустошена после этого выходного дня. Я никогда не видел, чтобы она была настолько активной и, должно быть, сейчас это отражается на ней. Вот почему я совсем не удивляюсь, когда сразу после ужина она медленно поднимается по лестнице.

Кажется, сегодня вечером мне не удастся с ней поговорить.

В воскресенье я немного убираюсь в своей комнате. И натыкаюсь на мазь, которую дала мне Элис после того как я упал, чтобы на моих ладонях не осталось шрамов. Прочитав описание, я узнаю, что её можно использовать также и на старые шрамы. Сразу же я вспоминаю след от ожога, который видел на руке Беллы, когда она готовила Рождественский обед. Но если я упомяну об этом, примет ли она у меня мазь? Она так тщательно скрывает от нас свои шрамы. Только один человек сможет мне подсказать.

– Элис, – говорю я, когда постучав, открываю дверь в её комнату.

Она даже не слышит меня, стук её швейной машинки заглушает все остальные звуки.

– Элис, – повторяю я, когда она на мгновение останавливается.

Она смотрит на меня и улыбается.

– Привет. Ну как ты, после вчерашнего?

– Ужасно, – отвечаю я. – Спина болит, как у старика.

Она улыбается.

– Да, мне тоже нужно быть более активной. Эй, посмотри, что дала мне Белла, – она подходит к своей кровати, где лежит новое стёганое одеяло. Она берёт его и протягивает мне.

Это – прекрасная работа: замысловатые узоры из различных цветных тканей сшиты между собой аккуратными стежками.

– Красиво, – хвалю я.

– Разве это не удивительно? Это её первая работа. Она настояла на том, чтобы я взяла это одеяло себе.

– Это она его сделала? – недоверчиво спрашиваю я. И снова смотрю на одеяло, на этот раз искренне изумляясь. Святое дерьмо. Белла сделала его сама.

Элис улыбается.

– Я так счастлива, что в тот день взяла её с собой в магазин тканей. Может, я отвезу её туда и на следующей неделе, чтобы она смогла купить себе новую ткань.

– Мама видела?

– Да. И была в таком же шоке, что и мы.

Я недоверчиво качаю головой.

– И она на самом деле думает, что нет ничего такого, в чём она была бы хороша.

– Даже странно, правда?

Я отдаю Элис одеяло и наблюдаю за тем, как она любовно расстилает его на своей кровати.

– Что привело тебя ко мне?

Немного смущаясь, я собираюсь для начала найти какую-нибудь другую тему, но она знает меня слишком хорошо. Когда я встречаюсь с ней взглядом, она просто улыбается и говорит: «Белла».

Я достаю из кармана тюбик с мазью.

– Как думаешь, Белла примет это?

Элис смотрит на мазь.

– Откуда мне знать?

Я пожимаю плечами, думая, что мне не стоило приходить к ней.

– У неё есть шрамы? – спрашивает Элис.

На какое-то мгновение я в полной растерянности.

– А ты не знала?

Она выглядит обиженной.

– Нет, Эдвард, не знала. Да и откуда мне знать? За всё это время я видела лишь её лицо и руки.

– О чём ты говоришь?

Она разочарованно вздыхает.

– Да так. Просто... а как ты узнал, что у неё есть шрамы?

Я смущенно опускаю взгляд.

– Однажды я видел её руки, когда у неё были закатаны рукава, – я не говорю Элис о шраме, который видел. В моих словах и так достаточно информации.

Как всегда она понимает меня.

– Ну, думаю, если кто-то и должен предложить ей эту мазь, то это должен сделать ты. Ни от кого другого она её просто не примет. Ну, разве что, от мамы.

– Мне нужно попросить об этом маму?

Элис пожимает плечами.

– Может, просто стоит посмотреть, как всё пойдёт. Если она очень расстроится, когда ты упомянешь её шрамы, будет лучше просто оставить эту тему. Наверняка есть причина, по которой она их скрывает.

– Думаешь, их оставил ей её приёмный отец? – спрашиваю я, прекрасно зная ответ на этот вопрос.

– Я почти уверена в этом. Боже, я даже не могу представить, на что была похожа её прежняя жизнь.

– Но сейчас ей живётся намного лучше, – отвечаю я. – По крайней мере, я так думаю.

– Она сказала маме, что хочет испытать на себе больше прикосновений, – гордо говорит Элис. – И буквально на следующий день, пытаясь научиться кататься на коньках, она сначала держит за руки тебя, а затем Розали.

– Она хочет испытать на себе больше прикосновений? Рад слышать.

Элис с улыбкой кивает.

– Но я надеюсь, что она не будет слишком торопиться. Вчерашний день стал для неё слишком эмоциональным.

– Возможно, именно в этом она и нуждалась. Ей необходимо было просто набраться мужества и сделать это, понимаешь? Но я не жду, что с этого дня прикосновения будут даваться ей очень легко.

– А я волнуюсь, чтобы вчерашний день не заставил её снова отступить, – говорит Элис. – Но по крайне мере, мы смогли показать ей, как хорошо, когда она немного приоткрывается и впускает нас.

Я согласно киваю.

– Как продвигается твоё шитьё?

– О! – она счастливо восклицает и, встав, показывает мне зелёное платье, над которым работает уже какое-то время. Оно действительно прекрасно и я не стыжусь это признать. Зелёный шёлк красиво струится, и я уже могу видеть, на что будет похож конечный результат.

– Но чтобы его доделать, мне понадобится какое-то время. Я хочу что-то придумать вот здесь... Подожди, я покажу тебе фотографию, – она спешит к своему компьютеру и открывает фотографию того, что хочет сделать. У меня не получится это описать, но думаю, что выглядит красиво.

Элис рассказывает мне больше о платье, а затем говорит, что хочет попробовать свои силы в мужской одежде.

– Ты поможешь мне? – спрашивает она. – Потому что у Джаспера просто не хватит терпения.

– А у меня хватит?

Она нежно улыбается мне.

– Конечно.



В школе всё по-прежнему. Чистилище – единственное, что я могу сказать. Но, по крайней мере, биология снова кажется терпимой, ведь Белла больше не игнорирует меня. Во вторник она снова позволяет мне отвезти её на терапию, и думаю – это очень хороший знак.

Когда мы возвращаемся, в доме очень шумно. Чувствуется некая праздничная атмосфера, и мы узнаём, что Розали и Эммет получили письмо, подтверждающее, что они поступили в Вашингтонский университет. Мы отмечаем это праздничным ужином. Я так рад за них.

Но опять же – это лишает меня возможности застать Беллу одну.

У меня так и не получилось поговорить с ней о её небольшом срыве на льду. Я также не дал ей мазь. Я даже не знаю, как поднять эту тему. Думаю, что возможность того, что она расслабится настолько, чтобы снова закатить рукава, просто не существует. Также я не думаю, что как-то иначе смогу увидеть один из её шрамов. Она слишком усиленно их скрывает.

Вместо этого в среду, когда я замечаю, что она замёрзла, я снова покупаю ей чай.

– Эй, Эммет, что ты собираешься купить на день рождения мамы? – когда я сажусь, спрашивает Джаспер.

Я передаю Белле пластиковый стаканчик, и она протягивает руки, чтобы принять его у меня. В благодарность она так ослепительно улыбается, что на мгновение я просто вхожу в какой-то ступор.

– Не за что, – сделав над собой усилие, я отвожу от неё свой взгляд и стараюсь сосредоточиться на разговоре.

– Боже, я не знаю, – бормочет Эммет. – Это будет только через три недели.

– И что? Я спрашиваю тебя об этом сейчас, – говорит Джаспер. – Или ты ещё об этом не думал?

– Нет, – говорит Эммет и откидывается на спинку стула. – Мне придётся поехать в город вместе с Роуз.

Розали взглядом бросает в него кинжалы и ясно, что ей не по душе его нежелание ехать с ней за покупками.

– Папа собирается подарить ей теплицу, – говорит Элис. – Это так здорово.

– Теплицу? Это круто, – отвечает Розали.

– Поэтому, мы можем купить ей растения и семена, – продолжает Элис.

— А ты уверена, что он купит ей теплицу? – спрашивает Джаспер.

Я достаю телефон и быстро отсылаю нашему отцу сообщение, чтобы узнать о его намерениях и рассказать о нашей идее. Он отвечает почти мгновенно, подтверждая свой подарок и хваля наш. Итак, всё решено. Теперь нужно найти хороший садовый центр, где мы сможем купить всё необходимое.

Мы планируем поехать туда в следующую субботу. Первыми в Порт-Анджелес еду я, Элис, Джаспер и Белла. У Эммета тренировка, которую он не может пропустить, да и Розали настаивает на том, что за подарками он отправится вместе с ней.

Я ничего не знаю о растениях, но, если честно, никто из нас не знает. Элис отправляется за помощью к продавцу, а я гляжу по сторонам, с интересом разглядывая бесчисленные растения разнообразных цветов, форм и размеров.

Белла выглядит потерянной и смущённой и, гуляя по залу, никогда не поворачивается к нам спиной. Кажется, она даже этого не осознаёт. Это одна из её многих особенностей, которую она перенесла из своей прежней жизни.

Она внимательно слушает, когда продавец объясняет нам, какие растения лучше всего купить для теплицы и помогает нам определиться с выбором. Наконец, мы приходим к выводу, что пока просто решим, что именно хотим купить и вернёмся сюда непосредственно перед днём рождения мамы.

– Чтобы привезти всё это домой, нам придётся взять джип Эммета, – замечает Джаспер.

– Это хорошо, значит, в этом году у него не получится отвертеться от помощи, – отвечает Элис. – Эй, ещё очень рано, может, сходим в торговый центр?

– Можно, – говорю я. Джаспер тоже соглашается. Белла просто кивает, и когда мы идём к автомобилю, неуверенно следует за нами. Когда мы приезжаем в торговый центр, она снова идёт на полшага позади нас.

Мне казалось, что мы решили эту проблему? Остановившись, я поворачиваюсь к ней и, демонстративно вскинув брови, встречаюсь с её взглядом. Краем глаза замечаю удивление Элис и Джаспера, но речь сейчас не о них. Речь о том, что Белле необходимо дать понять, что она может идти рядом с нами. Мы не просто позволяем ей быть с нами. Мы хотим этого.

Белла, кажется, сразу всё понимает, потому что, покраснев, кусает губу и, пытаясь скрыть улыбку, опускает голову. Затем сокращает расстояние между нами, и когда мы отправляемся дальше, идёт не позади нас, а рядом.

– Умно, – тихо, чтобы её не услышала Белла, говорит Элис. – Я и не замечала этого.

– Я замечал, – шепчу я. Это правда.

Мы решаем зайти в уютное кафе, чтобы выпить чего-то горячего и немного согреться. Белла поражает всех нас, заказав горячий шоколад. И, кажется, все замечают, что когда она пьёт его, смотрит на меня.

Джаспер нарушает внезапную напряжённость, опустив подбородок во взбитые сливки и начав блеять. Белла с удивлением смотрит на него. Мы с Элис громко смеёмся, привлекая внимание других посетителей.

– Какой ужас, – смеётся Элис и, взяв салфетку, вытирает лицо Джаспера. – Вдобавок ко всему, ты тратишь впустую такие вкусные сливки.

Потягивая свой напиток, Джаспер пожимает плечами. Он ничего не говорит, но между нами проходит молчаливое понимание. Он знает, то, что Белла сидит с нами, и в частности с ним, очень значимо. Из всех людей в доме именно его и папу Белла сторонится больше всего. В последнее время она неплохо сблизилась с Эмметом, что кажется странным, учитывая его размеры. Можно было подумать, что избегать она будет в первую очередь его.

Думаю, я могу понять, почему она сторонится папу, но почему ей не нравится Джаспер – я не знаю. С другой стороны, она не обязана подружиться со всеми членами семьи, ведь так? В любом случае, неприязни между ними тоже нет.

Выйдя из кафе, мы бродим немного по торговому центру. Джаспер и Элис, держась за руки и размахивая ими, неторопливо идут впереди нас с Беллой. Видя их близость, я чувствую укол сожаления, вновь понимая, что тоже жажду таких отношений.

Не сдержавшись, я вздыхаю и краем глаза вижу, что Белла смотрит на меня. Когда я поворачиваюсь, чтобы встретить её взгляд, её глаза останавливаются на соединённых руках Джаспера и Элис, после чего она снова смотрит на меня. Выражение её глаз я не могу объяснить, какая-то тоскливая... пустота.

Смутившись, я отвожу взгляд. Я вижу то, чего не существует – это точно. Я пытаюсь сосредоточиться на витринах магазинов, мимо которых мы проходим, пытаясь игнорировать мысль, что она, возможно, тоже хочет большего.

Тоже?

А чего хочу я? Я на самом деле хочу быть лишь её другом? Я думал, что так. Но в последнее время всё чаще испытываю желание прикоснуться к ней, быть рядом. Это можно назвать дружбой? А что, если это перерастает во что-то большее? Нет, это невозможно. Думаю, она этого не захочет.

Даже если я влюблюсь в неё, не думаю, что она сможет ответить на мои чувства. И я уверен – это не заставит меня вести себя с ней по-другому. Она заслуживает доброты, и я хочу ей её дать. Не трудно заметить, как расцветает Белла от нашего внимания.

Но что же будет со мной, если я, в отличие от неё, почувствую что-то большее? Смогу ли я по-прежнему называть это дружбой? Разве это не будет эгоистично с моей стороны?

Погрузившись в свои мысли, я врезаюсь в Джаспера, когда он останавливается, чтобы посмотреть на часы, выставленные в витрине ювелирного магазина. Глядя на меня, он вскидывает бровь, но я пожимаю плечами, и он ни о чём не спрашивает.

Думаю, мне нужно снова поговорить с Элис.

Почти все выходные она проводит с Джаспером, поэтому мне не удается застать её одну. В то же время я наблюдаю за Беллой и пытаюсь понять, что именно я чувствую. Но разобраться так и не могу. Я знаю лишь, что хочу быть рядом с ней и что мне нужно быть осторожным. Стеснять её – это последнее, чего я хочу.

Во вторник у меня отнимают привилегию отвезти Беллу в Порт-Анджелес, так как Элис решила, что именно в этот день ей нужна новая ткань. Я не отваживаюсь возразить, понимая, что если другие узнают, что только я хочу возить Беллу – это вызовет многочисленные вопросы.

Вместо этого я сажусь за рояль и начинаю работать над финальной пьесой из книги, которую на Рождество мне подарила Белла. Мелодия лёгкая, но очень красивая. Когда я устаю заниматься, начинаю подниматься по лестнице, чтобы пойти к себе и, возможно, сесть за домашнее задание.

Услышав на лестничной площадке мои шаги, из своей комнаты меня зовёт Джаспер. Я иду к нему и вижу его, сидящим за столом.

– Посмотри на это, – говорит он, показывая мне фотографии на экране своего компьютера. Он сделал безумно красивые снимки. У него просто талант ловить впечатляющие моменты. Фотографии Эммета, Элис, папы и меня – просто чудесны. Также очень красивой получилась на фотографиях мама.

– Некоторые из них тебе нужно распечатать и поставить в рамки, – говорю я ему. – Маме понравится, я уверен.

Джаспер улыбается.

– Я так счастлив, что теперь у меня есть фотоаппарат... Ты даже представить себе не можешь.

Я улыбаюсь.

– Думаю, как и я со своей гитарой. Я и не подозревал, что мне так сильно не хватало игры на ней.

– Мама на самом деле хорошо нас знает.

Он согласно кивает и поворачивается к экрану, чтобы показать мне ещё несколько фотографий. Их у него уже очень много.

– Посмотри на это, – говорит он. Я вижу образ Беллы, видимо Джаспер снял её со стороны. Она смотрит куда-то и в её глазах ясно видна тревога.

– Это когда папа назвал её по имени.

Я качаю головой.

– Это так страшно... иногда кажется просто чудом, что она вообще может функционировать.

Джаспер двойным щелчком открывает другое изображение.

– Здесь она читает.

Напряжённость с её лица исчезла и сменилась на глубокую сосредоточенность. Крошечная морщинка легла между бровями, в глазах осмысленность и тревоги больше нет.

– Я хочу эту фотографию, – слова слетают с моих губ прежде, чем я успеваю себя остановить. Упс.

– Ты хочешь вот эту, – говорит Джаспер. Изображение, которое появляется на экране – великолепно. Белла смотрит через плечо на что-то, что привлекло её внимание. От быстрого движения её волосы слегка развиваются. Лицо лишено какого-либо стресса, а в глазах читается надежда.

– Я заснял это несколько дней назад, – объясняет он.

Должно быть, в этот момент она была в очень хорошем настроении.

Джаспер продолжает.

– Я сделал это сразу после того, как ты назвал её по имени, – он оборачивается и смотрит на меня. Я же, словно зачарованный не могу отвести взгляд от фотографии. – Я вышлю тебе её на e-mail, – тихо говорит он.

– Спасибо, – я по-прежнему смотрю на изображение. Разница в выражении лица Беллы, когда её позвал папа и когда это сделал я, просто огромна.

– Прекрати глазеть, – неожиданно говорит Джаспер, тем самым выводя меня из ступора.

– Что?

Мой брат усмехается.

– Прекрати пускать по ней слюни.

Я хмурюсь.

– Я не пускаю слюни.

– Братан, ты по уши влюблён. Пора тебе уже начать это понимать.

Я вздыхаю.

– Это так, – тихо говорю я.

Лицо Джаспера сразу же становится серьёзным. Он знает, что сейчас не самое лучшее время для шуток, и я понимаю, что наконец-то всё осознал. По его глазам я вижу, что он прекрасно понимает, что влечёт за собой моё признание.

– Правда?

Я киваю, почему-то с грустью.

– Дерьмо.

– Да. Ну, предполагаю, я ничего не могу с этим сделать, так что просто надеюсь, что это пройдёт. Не думаю, что из этого может что-то получится, понимаешь?

Джаспер снова смотрит на ту фотографию Беллы, где она обернулась, когда я позвал её по имени.

– Трудно сказать. Но я совсем не знаю её, так что я не тот человек, который может тебе тут что-то подсказать. Может, тебе следует поговорить об этом с Элис.

– О чём? – спрашивает моя младшая сестра.

Я оглядываюсь через плечо и вижу её, стоящую в дверях.

– И как давно ты там стоишь? – спрашиваю я.

Когда она отвечает, её глаза искрятся.

– Достаточно долго, – она подходит ко мне и крепко обнимает за талию. – Я так рада за тебя, – говорит она в мою грудь.

– Что мне делать? – обнимая её в ответ, спрашиваю я.

– Всего лишь позволять этому развиваться. Я надеюсь, ты её не разочаруешь.

– Нет, – уверенно говорю я. – Никогда.

– Видишь? – отвечает она и, отстранившись, смотрит на меня. – Тогда не о чем беспокоиться.

Если бы всё было так легко.

Я стараюсь двигаться дальше, словно ничего не произошло. Но у меня не получается. Что-то пробудилось во мне, и я смотрю на Беллу новыми глазами. Немного зная о её прошлом, я понимаю, что вероятности того, что она когда-нибудь ответит мне взаимностью, просто не существует. И я почти к этому готов. Но когда я смотрю на Беллу, всё, что я вижу – это свет в её больших карих глазах и то, как она всё чаще и чаще улыбается мне и кажется, даже начинает двигаться более изящно.

Несколько раз она ловит меня на том, что я смотрю на неё – и порой я даже не отвожу взгляд. Я не глазею. Я любуюсь. Она и наполовину не осознает, насколько она прекрасна.

В пятницу вечером звонит телефон. Поскольку я один в гостиной, поднимаю трубку.

– Эдвард, привет, как ты? Это Рене.

Рене, Рене, Рене... очень знакомое имя.

– Прежний психотерапевт Беллы, – добавляет она. – И старый друг твоих родителей.

– Ах, Рене, – с улыбкой говорю я. – Привет.

Я хочу сказать, что Белла вместе с Эсме уехали в Порт-Анджелес на терапию, но в это время слышу их в гараже. И хоть я не помню, чтобы когда-то встречался с этой женщиной, продолжаю вести с ней лёгкий разговор, пока мама не заходит в дом.

– Это Рене, – говорю я маме и протягиваю ей трубку телефона. Когда я называю имя, позади мамы Белла отвлекается от своих мыслей. Её глаза расширяются, рот приоткрывается, и она переводит взгляд с меня на телефон.

– Рене! Как я рада тебя слышать, – радостно говорит мама и идёт в сторону кухни. Белла быстро снимает с себя пальто и нерешительно следует за ней – её лицо выражает надежду. Понятно, что она надеется поговорить с этой женщиной... ну, насколько это возможно.

Я задерживаюсь в гостиной, слыша, что мама говорит с прежним психотерапевтом Беллы. Белла ждёт, не слишком близко, чтобы её можно было обвинить в подслушивании, но достаточно для того, чтобы понять, когда мама закончит разговор.

Из того, что я слышу, Рене планирует на какое-то время приехать к нам. Я не знаю когда, но, поскольку она является другом моих родителей, не думаю, что её приезд может показаться странным. И может, она хочет увидеть Беллу. Насколько я понял, именно Рене отправила её к нам.

Когда становится ясно, что разговор заканчивается, Белла чуть ли не бегом спешит на кухню. Последовавшее молчание озадачивает меня и под предлогом взять себе что-нибудь попить, я иду вслед за ней.

Белла держит трубку телефона возле своего уха. Её глаза закрыты и самая большая, счастливая улыбка освещает её лицо. Она кивает, но когда понимает, что Рене не может её видеть, дважды стучит по трубке.

Это самый странный и самый красивый телефонный звонок, свидетелем которого я когда-либо становился. И никогда я не видел Беллу такой счастливой. Когда я смотрю на маму, то вижу, что она тоже улыбается.

Спустя несколько минут Белла заканчивает телефонный звонок и какое-то время просто стоит, прижимая к груди трубку телефона.

– Она скоро приедет к нам, она тебе сказала? – стоя позади неё, ласково говорит мама. Белла поворачивается к ней и кивает. Я вижу, что в плохо сдерживаемом волнении она прикусывает свою губу.

– Ты счастлива? – спрашивает мама.

И снова Белла кивает. Когда мама делает шаг в сторону, я иду к холодильнику, чтобы наконец-то взять себе попить, не желая уходить и чувствуя необходимость увидеть, что происходит на кухне. Когда взяв бутылку воды, я выпрямляюсь и снова поворачиваюсь к ним, вижу, что мама держит Беллу в тёплых объятиях.



Форум ЗДЕСЬ