— Да не собиралась я его кастрировать! — заявила Белла и услышала громкий ржач парней, а вслед за ним полный ехидства голос Дракулы из-за спины:
— Спасибо, рядовой Свон, за такое милосердие.

Фильм вполне окупается в прокате, и критики весьма благодушно отзываются о ленте. Кто-то упоминает и номинацию на Оскар, но в современном мире, где фильмы должны соответствовать множеству пунктов, чтобы хотя бы быть рассмотренными академией, Эдвард точно не стремился удовлетворить их все. Всё, чего он хотел, это просто сделать фильм на совесть, чтобы ни о чём не жалеть. Чтобы всё было максимально идеально. Для меня наша жизнь именно такая. Не безупречная, но лучшая из всех возможных. Я не могу знать, что сулит будущее, и каким оно будет. Никому не дано в него заглянуть. Но жизнь с тем, кого ты любишь, и кто любит тебя, стоит всех возможных трудностей и испытаний. Я пообещала и постараюсь соблюсти данную клятву.

Секунду или две я думаю, смотря в глаза Эдварду, но да чёрт с ним. Я поворачиваюсь, потому что хочу узнать, что же он задумал. На протяжении нескольких мгновений ничего не происходит. Мы остаёмся на месте во всех смыслах. Поезд стоит, а Эдвард просто дышит. Это какая-то новая забава? Неожиданно он касается меня не самым традиционным способом. Руки вступают в контакт с моим телом, накрывая плечи и сразу приступая к лёгкому массированию. Ох. Господи. Кто бы мог подумать, что у меня всё так болит, что стоит чуть надавить через кожу, как спазм простреливает тело? Но мне становится легче, когда Эдвард перемещает ладони и продолжает ласковый массаж близ шеи.

– Мне нужна ваша помощь, мистер Каллен… – она плавно повернулась к нему спиной и убрала с нее волосы. Замешкавшись на несколько секунд, Эдвард не сразу сообразил, что от него требуется. – Помоги мне избавиться от него и ты не пожалеешь… – дерзко бросила Белла через плечо и прикусила губу.

Доктор Мейсен нашел Эдварда за углом в коридоре. Он сидел на полу обхватив голову руками и… Рыдал. Громко, в голос, этот взрослый, измученный жизнью мужчина рыдал, как ребенок, не в силах больше сдерживаться...

Линдси идёт со мной с одеждой Эдварда в руках, это вешалка и ботинки в коробке, пока мы не встречаем бегущую навстречу девушку. Она учащённо дышит, но пытается не дышать на меня так, когда извиняется за опоздание и указывает, куда идти дальше. Видимо, она должна была встретить у машины. Но, честно говоря, лично мне хватило бы стрелочек без всякого сопровождения. Несколько листов с символом на стенах. Любой может следовать по ним. Хотя вряд ли любая знаменитость захочет мириться, что её не обхаживают со всех сторон. Линдси направляется по коридору дальше, а передо мной открывают дверь справа. Я захожу, и она закрывается у меня за спиной. Мне особо нечего делать. Только ждать. Я поправляю свободные рукава блузки и манжеты на блестящих пуговицах, а потом располагаюсь на краю дивана.

Линдси идёт со мной с одеждой Эдварда в руках, это вешалка и ботинки в коробке, пока мы не встречаем бегущую навстречу девушку. Она учащённо дышит, но пытается не дышать на меня так, когда извиняется за опоздание и указывает, куда идти дальше. Видимо, она должна была встретить у машины. Но, честно говоря, лично мне хватило бы стрелочек без всякого сопровождения. Несколько листов с символом на стенах. Любой может следовать по ним. Хотя вряд ли любая знаменитость захочет мириться, что её не обхаживают со всех сторон. Линдси направляется по коридору дальше, а передо мной открывают дверь справа. Я захожу, и она закрывается у меня за спиной. Мне особо нечего делать. Только ждать. Я поправляю свободные рукава блузки и манжеты на блестящих пуговицах, а потом располагаюсь на краю дивана.

— Вы сказали мисс Денали, что убьете ее? Верно?

В зале вдруг воцарилась тишина, когда со скрипом открылась дверь кабинета судьи, откуда бесшумно вышел Аро де Лука, чтобы продолжить заседание суда.

Казалось, его удивило моё признание, и я только сейчас осознала, что все это время я скрывала от него свои истинные чувства. Я никогда не говорила ему, как много он значит для меня, потому что слишком боялась оказаться в неловком положении. Теперь я горько сожалела об этом. Мне следовало обязательно сказать ему о своих чувствах и, может быть, даже рискнуть произнести слово на букву «я».

Трудно адаптироваться в мире, который ты полностью забыл, словно его никогда не существовало. Мои руки помнили какие-то действия вроде включения телевизора и пользования кухонным ножом, при взгляде на предметы в голове всплывали их названия, но что касается самоидентификации, то было сложно воспринимать даже собственное имя. Оно стало чужим...