Мои всё ещё мокрые волосы липнут к голове, а холодные капли скатываются по спине. Я принимаю душ два раза в день, а иногда даже чаще. Из-за своего прошлого я постоянно чувствую себя грязной, и как бы сильно не тёрла своё тело, какой бы горячей не делала воду – эту грязь, кажется, невозможно смыть. После душа моя кожа становится красной, но я всё равно чувствую себя отвратительно. Если же я пытаюсь проигнорировать это, то мне начинает казаться, будто что-то ползает по моей коже и под ней.
Я не могу избавиться от этого ощущения, и это раздражает меня. Я так никого и не спросила, как, по их мнению, выгляжу, но понимаю, что завтра мне придётся поговорить об этом с Шивон.
Пожав плечами, я пытаюсь избавиться от зуда, горящего под моей кожей. Я знаю, что всё это фантазии. Если я поддамся им и начну чесаться, то, вероятно, не остановлюсь до тех пор, пока не пойдёт кровь. И всё равно этого не будет достаточно.
Это беспокоит меня.
Мне нужно сосредоточиться на других вещах. Сегодня приезжает Рене. Сколько я не просила Эсме поехать вместе с ней в аэропорт, чтобы встретить Рене, моя приёмная мать осталась непреклонной. Она не разрешила мне пропустить школу, чтобы я смогла пораньше увидеть Рене.
И вот, вернувшись со школы, я с нетерпением жду, когда они, наконец, приедут.
Я испекла печенье. И пирог, с написанными белой глазурью словами: «Добро пожаловать». Я убедилась, что в холодильнике есть сливки для кофе. Я надела свой новый синий свитер, хоть мне в нём всё ещё не совсем комфортно.
За последние десять минут я взглянула на часы не менее пятисот раз.
Клянусь Богом, время, кажется, идёт в обратном направлении.
– Когда она должна быть здесь? – спрашивает Элис, после того, как я в сотый раз вышагиваю перед ней.
Я поднимаю руку. Около пяти часов. Пятнадцать минут назад. Может, мне стоит начать готовить ужин, так у меня появится больше свободного времени, которое позже я смогу провести с Рене. Но, с другой стороны, ещё слишком рано и овощи будут менее свежими. Ели я только не накрою их. Интересно, есть ли вообще в этом доме пищевая фольга?
Как раз в тот момент, когда я собираюсь открыть шкафчик, сквозь мои мысли пробивается голос Элис.
– Кажется, я слышу звук подъезжающей машины.
На максимальной скорости я выбегаю на крыльцо и на самом деле вижу на дороге машину. Но когда понимаю, что это Эммет на своём джипе, чувствую такое сильное разочарование, что оно причиняет мне боль.
Я решаю остаться на крыльце и продолжать ждать там. Спустя несколько минут выходит Элис и вручает мне пальто.
С трудом у меня получается стоять на одном месте, но вскоре я слышу звук ещё одной машины. Сходя с ума от напряжения, я всматриваюсь сквозь деревья, пытаясь увидеть, какой именно автомобиль поднимается по дороге. Когда он, наконец, появляется, моё сердце начинает биться сильнее, ведь я узнаю машину Эсме.
В октябре, когда Рене привезла меня к Калленам, я и не подозревала, что смогу снова поговорить с ней, и даже не мечтала, что смогу её увидеть. Но она продолжала писать мне по электронной почте, а теперь останется на несколько дней в доме, где я живу. Я просто не могу в это поверить.
Я с нетерпением жду, когда машина подъедет к дому. Эсме паркуется и я бегу внутрь, миную гостиную и останавливаюсь перед дверью, ведущей в гараж. Я не хочу стеснять Рене, но, Боже, как же я хочу её увидеть.
Элис снова рядом и забирает у меня пальто. Я слишком отвлечена, чтобы поблагодарить её. Моё сердце пропускает удар, когда за дверью я слышу голос Рене. А затем, наконец, дверь открывается и вот – Рене стоит передо мной.
Когда я вижу её, широкая улыбка расплывается на моём лице. Рене замолкает на полуслове и, глядя на меня, так же ярко улыбается.
– Привет, Белла, – наконец, говорит она.
Всё ещё улыбаясь, я кусаю свои губы и обнимаю себя. Но этого недостаточно. Я так сильно скучала по ней, и кажется просто чудом, что я снова вижу и слышу её.
Позади Рене появляется Эсме и, увидев нас, радостно улыбается.
– Кажется, кто-то очень счастлив тебя видеть, – тихо говорит она Рене.
Рене кивает и держит мой взгляд, а затем спрашивает:
– Как ты?
Я могу только кивнуть, чтобы дать ей знать, что у меня на самом деле всё очень хорошо.
Восторг Рене очевиден.
– Я так рада это слышать. Ты счастлива здесь?
И снова я киваю. Просто невероятно, что у меня есть возможность сказать ей об этом, зная, что это на самом деле именно так.
– Замечательно, – отвечает она. Затем обводит взглядом дом и поворачивается к Эсме. – Мне нравится – у вас здесь очень уютно. А где остальные дети?
– Я здесь, – говорит Элис, будто ждала, когда её позовут. Вслед за ней идёт Эдвард. Он встречает мой взгляд, улыбается и поворачивается к Рене, чтобы пожать ей руку.
– Эммет наверху, Розали, думаю, у подруги. А Джаспер на тренировке, – говорит Эсме. Я внимательно смотрю на Элис и Эдварда, интересуясь, что они думают о Рене.
Она кивает.
– А твой муж, как всегда на работе?
– Как всегда, – усмехнувшись, отвечает Эсме.
Когда Рене вместе с Эдвардом возвращается в гараж, чтобы взять свой багаж, я, желая поблагодарить Эсме, слегка касаюсь её локтя.
– Ты счастлива? – тихо спрашивает она.
Да, очень, очень счастлива. И не могу дождаться, когда проведу больше времени с Рене.
Затем она возвращается в дом, о чём-то разговаривая с Эдвардом. Увидев её, я не сдерживаюсь и вновь обнимаю себя. Раньше мы всегда так делали. Только такие объятия я и могла позволить себе.
– Может, Рене хотела бы по-настоящему тебя обнять? – осторожно предлагает Эсме.
– Я всегда этого хотела, – услышав предложение Эсме, с лёгкостью отвечает мой прежний психотерапевт. Её глаза полны надежды и, как всегда, в них нет никакого осуждения.
Глубоко вздохнув, я выхожу вперёд и неуверенно протягиваю руку. Рене слегка сжимает её, и я чувствую себя так замечательно, что не боюсь сделать последний шаг ей навстречу и обнять её.
Рене издаёт удивлённый звук, но обнимает меня в ответ и, прислонившись щекой к моей макушке, нежно покачивает.
– Я всё интересовалась, как ты справляешься, – тихо говорит она. – Думаю, ты ответила на этот вопрос вполне эффективно.
Я так рада, что Рене здесь. Я едва в это верю. Несколько раз я ловлю себя на том, что смотрю на неё с нежностью. Именно она приняла меня, когда я убежала от Стефана. Именно она привезла меня сюда. Возможно, именно она была первой, кто на самом деле поверил, что в произошедшем не было моей вины.
В памяти всплывают те годы, когда Рене являлась моим психотерапевтом. Она очень часто говорила мне, что я не виновата. То, что две недели назад я осознала с помощью Шивон, могло произойти гораздо раньше. Это спасло бы меня от такого количества сомнений и боли…
– Как всегда мне очень интересно, что же происходит в твоей голове, – врывается в мои мысли голос Рене. – Не хочешь поделиться?
Смутившись, я отвожу взгляд от её любопытных глаз. Наверное, мне нужно набраться смелости и всё ей рассказать, но не сейчас, когда нас окружают столько людей.
Когда я помогаю Эсме готовить ужин, Рене и Карлайл, который уже вернулся с работы, тихо беседуют за кухонным столом. Я прекрасно слышу, что они обсуждают и хоть они не говорят обо мне, я не могу игнорировать их взгляды, которые они постоянно бросают в мою сторону.
Выражение лица Рене почти комично, когда за ужином я вместе со всеми сажусь за стол.
– И с каких пор? – спрашивает она, удивлённо улыбаясь.
– Со дня Благодарения, – отвечает Эсме. – Именно так она поблагодарила нас.
Рене недоверчиво качает головой.
– Изумительно.
Игнорируя протесты Эсме, я помогаю ей убрать после ужина. Элис и Джаспер в гостиной общаются с Рене. Я с тоской поворачиваюсь на звук её голоса, надеясь, что в ближайшее время смогу побыть с ней наедине.
– Ты ещё не показывала Рене свою комнату? – спрашивает меня Эсме, достаточно громко, чтобы она её услышала. – Может, она хочет увидеть, как ты её преобразила?
Это не совсем тонкий намёк, но мы с Рене решаем воспользоваться им и поднимаемся по лестнице в прежнюю гостевую комнату. Она ждёт меня у двери и, когда я открываю её, заходит внутрь.
– О, у тебя тут мило, – сразу же говорит Рене. Её взгляд падает на кресло-качалку и на гирлянду, развешенную над моей кроватью, а затем она смотрит на своё старое одеяло.
– Оно всё ещё у тебя? – спрашивает она и поворачивается ко мне, чтобы увидеть мой ответ. Я вижу улыбку на её лице. – И кресло-качалка. Готова поспорить, ты проводишь в нем немало часов.
Я с подтверждением киваю.
– Позволишь? – подходя к нему, спрашивает она. Рене осторожно садится, и когда кресло наклоняется назад и начинает слегка покачивать её, видно, что напряжённость покидает её тело. – Прекрасно.
Я улыбаюсь и по её приглашению сажусь на свою кровать. Подтянув к себе ноги, я обнимаю их и кладу подбородок на колени. Рене смотрит на меня своим понимающим взглядом и на мгновение мной овладевает сильное чувство ностальгии.
– Скажи мне, как ты, – тихо говорит она.
Я с улыбкой киваю, давая понять, что у меня на самом деле всё хорошо.
– Тебе здесь нравится?
Снова кивок.
– Мне так приятно это слышать. Ты не поверишь, как я счастлива видеть тебя. Ты так изменилась, просто невероятно. Ты уже говоришь?
На этот раз я качаю головой. Я тянусь к своей тумбочке за блокнотом и ручкой, и пишу о том, что произошло в кабинете Шивон. Рене сочувствует, но сразу же берёт на себя прежнюю роль психотерапевта. Она спрашивает меня о том, чего Шивон не касалась.
– Каково это – слышать свой голос?
Только Рене я могу рассказать всю правду. Я знаю её с четырнадцати лет и думаю, что она всегда была моим неизменным убежищем.
Слегка нахмурившись, я понимаю, что это довольно несправедливо по отношению к Калленам, ведь с тех пор как я приехала сюда, встретила лишь доброту. Решив, что подумаю над этим позже, я вновь сосредотачиваюсь на блокноте. Что же спросила Рене? Ах, ну да, каково это – услышать собственный голос.
– Облегчение из-за того что узнала, что всё ещё можешь говорить?
Да, точно.
– Как думаешь, смогла бы сделать это снова?
Напряжённость сразу же сковывает моё тело, и я быстро качаю головой.
– Я не об этом тебя спросила, – с лёгкостью отвечает она. Её глаза говорят мне, что она абсолютно серьёзна.
– Мы это выяснили. Я спросила тебя о другом.
Её стиль так сильно отличается от стиля Шивон. Мне интересно, как далеко она теперь продвинется со мной, когда я так сильно изменилась. Я понимаю, что хотела бы это выяснить. Но она здесь не в качестве моего психотерапевта. Она приехала, чтобы увидеться со своими друзьями и, возможно, рада видеть и меня. Я надеюсь, что разговор со мной она не воспринимает как некое обязательство.
Поэтому, чтобы подчеркнуть тот факт, что она больше не мой психотерапевт, я спрашиваю, как её дела.
Она заводит рассказ о своей жизни, и впервые я слышу вещи о женщине, которой она является, когда не выполняет свою работу. Разговаривая со мной, она кажется такой счастливой, и я улыбаюсь вместе с ней, когда Рене рассказывает мне смешную историю о том, как пыталась научиться гончарному делу. Это была полная катастрофа.
Нас прерывает тихий стук по дверной раме. Выглядя смущённым, Эдвард открывает дверь. Он что-то держит в руке.
– Прости, я не знал, что ты не одна. Просто дверь была приоткрыта.
Встретив мой взгляд, он заходит в комнату. Не задумываясь, с помощью языка жестов я спрашиваю, как у него дела.
– Всё хорошо, спасибо. А у тебя?
Лёгкая улыбка освещает моё лицо. Когда я вижу его, то не могу перестать думать о том, что произошло на поляне, хоть это и было более чем неделю назад. У нас не было много возможностей побыть наедине, и если раньше я уклонялась от этой мысли, то теперь понимаю, что хотела бы провести с ним какое-то время.
– Если хочешь, я вернусь позже. Я просто хотел дать тебе эти компакт-диски. – Сказав это, Эдвард делает шаг вперёд и кладёт диски на мою кровать. Он приветствует Рене и выходит из комнаты, явно не желая нам мешать.
Я беру диски и просматриваю их. Музыка, записанная на них мне не знакома. На верхнем футляре Эдвард написал:
– Это очень мило с его стороны, – отмечает Рене. – Или для тебя это не стало неожиданностью?
Я качаю головой и, покраснев, пишу, что мы говорили о музыке, и он пригласил меня прийти к нему и просмотреть его диски. Просто я так этого и не сделала.
– Вот оно как, – говорит она, растягивая слова, и внимательно смотрит на меня. – Значит, вы общаетесь?
Дурацкий румянец!
Но намного легче рассказать об этом ей, чем кому-то ещё. Возможно потому, что я знаю её так долго и чувствую, что ничего не должна скрывать. Или может потому, что она больше не является частью моей повседневной жизни. Я не должна переживать о том, что она не сдержится и проговорится другим.
После того как она читает записку, где я изложила историю своих отношений с Эдвардом, я встречаю её взгляд и она понимающе улыбается.
– И как ты себя чувствуешь из-за этого?
– Особенной? – осторожно добавляет она.
Да, особенной. Если позволяю себе думать, что всё это происходит на самом деле, и что Эдвард не спутал свои чувства и не заберёт их обратно, как только поймёт, кем я являюсь. Только так я могу чувствовать себя немного особенной. Но всё же невозможно поверить, что он хочет проводить со мной время.
– Иногда, если кто-то любит тебя, это может творить чудеса в процессе исцеления.
О, ну конечно, она же психотерапевт.
– Ты думаешь?
– А что, если ты устанешь от него?
Что?
– Ведь это возможно, не правда ли? Он тоже должен это понимать. Но всё же он ищет твоей компании. Он рискует.
Почему я не подумала об этом? Кроме того, Рене даже не догадывается, что я уже пыталась оттолкнуть его, но он по-прежнему пытается.
Ха.
Выражение лица Рене немного меняется.
– Пока ты чётко определяешь свои границы. Не делай ничего против своей воли, лишь бы угодить ему. Ты больше никогда не должна этого делать, слышишь меня?
Прячась за волосами от выговора, я пишу, пытаясь отвлечь её внимание.
– Это хорошо. А то ему придётся отвечать передо мной. Я не хочу видеть, как тебе причиняют боль.
Выражение её глаз такое отчаянно защитное, что у меня подступает комок к горлу.
Она смотрит на меня долгим взглядом, и я знаю, что она даст мне ответ, которого я боюсь.
– Я не знаю, Белла, – наконец, говорит она. – Всё это зависит только от тебя. Думаю, в глубине души ты понимаешь, что то, что произошло в твоём прошлом, оставило на тебе очень глубокий след. С другой стороны, когда я вижу, сколького ты достигла за шесть месяцев? Если честно, я совсем этого не ожидала. Поэтому я не знаю. Возможно, с правильным человеком ты сможешь в будущем создать некоторую форму отношений.
Я впитываю её слова, понимая, что они правдивы.
– Также это зависит от того, чего ты хочешь. Если у тебя есть желание, достаточно сильное, чтобы победить страхи, кто знает, как далеко ты можешь продвинуться. Но это будет тяжёлый путь. Оно будет того стоит, но и тебе и человеку, с которым ты будешь, придётся нелегко.
Медленно кивнув, я кусаю свою нижнюю губу. Рене продолжает:
– Конечно, ты достойна любви и тому, с кем ты решишь разделить эту часть своей жизни, безумно повезёт. – На этих словах её глаза загораются и, как обычно, я смущаюсь от её похвалы.
– Но дорога будет ухабистой. Я думаю – оно того стоит, но тебе нужно побороться с годами насилия.
Невольно я вздрагиваю, как и всегда, когда слышу это слово.
– Надеюсь, сейчас ты понимаешь, что это было насилием и ничем иным, – спокойно говорит она.
Я медленно киваю. Думаю, что понимаю. Но как трудно, Боже, как трудно воспринимать себя в роли жертвы.
– Посмотри на это с более светлой стороны, – говорит Рене после недолгого молчания. – Ты уже думаешь над тем, чтобы позволить Эдварду войти в свою жизнь. Это первый шаг и он самый важный. Ты справишься. Не позволяй своему прошлому диктовать тебе, как жить дальше.
Когда она умолкает, я смотрю на неё. Выражение её лица меняется на более серьёзное.
– Но чтобы сделать это, тебе придётся примириться со своим прошлым. Делая вид, что ничего не происходило или, прячась от этого, – ты ничего не добьёшься.
Её тонкий намёк на нашу совместную работу причиняет боль. В течение многих лет я скрывала то, что происходило, и была рада лишь тому, что в течение часа могла побывать у неё в кабинете. Иногда я просто спала и она позволяла мне, сосредотачиваясь на том, что мне нужно на определённый момент.
Оглядываясь назад, я понимаю, что у меня были свои причины скрывать от неё всё так усердно, как я только могла. Я не хотела нарушать «зону безопасности», которой являлся её кабинет. Я не хотела, чтобы она знала, что жизнь снова обернулась против меня, боясь, что она согласится с тем, что всё это моя вина и больше не захочет со мной заниматься. Только сейчас я начинаю понимать, что в моей логике были свои изъяны. Я пишу.
На её лице отражается грусть.
– А я должна была сама догадаться. Я никогда не смогу себя простить. И могу только надеяться, что ты сможешь простить меня.
Нахмурившись, я качаю головой.
Она улыбается без осуждения, а затем отводит свой взгляд.
– Я всё равно думаю, что должна была понять, что ты от меня что-то скрываешь.
Мне нужно успокоить её. Я не хочу, чтобы она чувствовала себя виноватой. Я отчаянно пытаюсь подобрать нужные слова.
Напряжение заметно покидает её тело.
– Возможно, ты права. Ты не смогла бы оказаться в лучшей семье, чем эта.
Я согласно киваю, но меня беспокоит грусть, которая по-прежнему светится в её взгляде.
– Конечно, – говорит она со слабой, но искренней улыбкой. – Как думаешь, почему я здесь?
Выражение её лица смягчается.
– Я здесь ради тебя, Белла. Я здесь как твой друг. Знаю, я уже не твой психотерапевт и не хочу больше выполнять эту роль. Теперь у тебя новый врач. Я просто хотела увидеть, как ты справляешься – не как профессионал, а просто как человек. Встреча с Карлайлом и Эсме – это лишь дополнительное преимущество.
Её слова идут прямо к моему сердцу и в груди что-то сжимается. Я слегка наклоняюсь вперёд и протягиваю к ней руку. Она на мгновение колеблется, а затем принимает её и нежно сжимает.
– Я всё ещё привыкаю к тому, что ты можешь принимать прикосновения. Должно быть, тебе пришлось нелегко, чтобы решиться на это.
Я киваю, вспоминая всё, что произошло; все, что привело меня к этому моменту – к той, кем я стала сейчас.
Рене широко улыбается.
– Я так горжусь тобой.
В пятницу мне безумно не хочется идти в школу, но я знаю, что должна. Рене останется у нас до среды. Замечательно то, что со следующей недели начинаются каникулы. В течение двух недель мы сможем отдохнуть от школы, и у меня появится целых пять дней, которые я смогу провести с Рене. Не могу дождаться.
После школы она вместе со мной и Эсме едет на терапию. Она говорит, что хочет встретиться с Шивон и перед началом сеанса мой прежний и нынешний психотерапевты на несколько минут закрываются в кабинете и разговаривают. Когда Рене возвращается, её лицо освещает широкая улыбка.
– Она идеально подходит для тебя, – говорит она мне. Услышав это, Шивон посмеивается и предлагает мне войти, а Рене и Эсме тем временем собираются сходить выпить кофе.
Кажется, что Шивон старается поддержать моё хорошее настроение. Мы говорим о счастье, которое вызывает присутствие Рене и каково это – позволить себе испытывать эти чувства. Мы говорим о моих планах на весенние каникулы. Я не рассказываю Шивон о своей тайной надежде снова сходить с Эдвардом на поляну. Сегодня я полна решимости не волноваться.
Эта неотступная привычка моей души не возьмёт надо мной верх. Ей придётся подождать.
В конце концов, Шивон желает мне приятного отдыха и говорит, что теперь мы будем встречаться раз в две недели. Интересно, что я почувствую, не видя её в течение такого промежутка времени. Наши встречи стали неотъемлемой частью моей жизни.
Шивон говорит, что если что-то произойдёт, я всегда могу связаться с ней по электронной почте. Мы обе знаем, что скорей всего я этого не сделаю, но предложение остаётся в силе и это приятно знать.
По пути домой Эсме и Рене взволнованно общаются между собой, а я сижу и слушаю, купаясь в счастливой атмосфере.
По каким-то причинам решено, что в субботу мы направляемся в зоопарк. Едут все, рассевшись по разным машинам, и погода радует нас. Так приятно ощущать на лице тепло от солнечных лучей.
– Скучаешь по солнцу Финикса? – тихо спрашивает меня Рене, когда видит, как я подставляю свету лицо.
Я киваю. Думаю – это единственное, чего мне не хватает из Финикса. Ну и конечно, Рене.
У всех хорошее настроение. Джаспер взял с собой свой фотоаппарат и хоть делает это ненавязчиво, я не раз замечаю, что он фотографирует меня. Когда я, наконец, многозначительно смотрю в его сторону, когда он украдкой наводит на меня объектив, он выглядит виноватым.
– Прости, – бормочет он и отходит в сторону.
В основном я иду рядом с Рене. Мы наблюдаем за животными в их воссозданной среде обитания, но я не могу избавиться о мысли, что всё равно – это клетки, в которых они заперты. Они не смогут оттуда выйти и ничего не смогут изменить. От вида этих животных мне вдруг становится грустно.
– Ты задумчива, – отмечает Рене, когда мы останавливаемся возле киоска с напитками.
Я пожимаю плечами и сосредотачиваюсь на бутылке газировки в своих руках. Крышечка закрыта так крепко, что я никак не могу прокрутить её.
– Что случилось? – не унимается она.
В этот момент бутылка осторожно вынимается из моей руки. Подняв глаза, я вижу, что это – Эдвард. Он с лёгкостью открывает бутылку и вручает мне. Я с благодарностью киваю ему, в растерянности о того, что он заметил мою «борьбу» и решил помочь мне с этим.
Рене с улыбкой переводит взгляд с меня на Эдварда, а затем вновь сосредотачивается на мне.
– Что беспокоит тебя?
Слегка нахмурившись, я достаю из кармана свой телефон.
– Можешь, конечно, – невинно отвечает она. – Но обычно, когда ты выглядишь так, тебя что-то беспокоит. А мне это не нравится.
Я пожимаю плечами и, сдавшись, пишу, лишь бы она перестала за меня переживать.
– Да, возможно, в каком-то смысле это на самом деле грустно, – соглашается она.
– Что? – спрашивает Карлайл, подходя к нам со стаканчиком кофе в руках.
– Животные в клетках, – объясняет Рене.
– Ах, да – это и правда немного грустно. Но им здесь хорошо. К тому же, некоторые виды животных без вмешательства человека просто не выживут.
Понимая, что с меня достаточно этой темы, я оставляю Карлайла и Рене продолжать дискуссию и иду к вольеру, где обитают медведи. Перегнувшись через перила, я наблюдаю за тем, как они бесцельно бродят.
– Интересно, какие медведи на вкус, – неожиданно, справа от меня говорит Эммет. Посмотрев в его сторону, я вижу, что он разговаривает с Розали, которая толкает его в бок локтем.
– Это противно.
– Почему? – искренне удивляясь, спрашивает он. – Мы же едим оленей и кабанов, так почему противно?
– Потому что мясо хищников не очень-то приятно на вкус, – подойдя к ним, говорит Джаспер. – По крайней мере, так я слышал. Вроде это связано с их образом жизни. – Он поднимает к лицу свою фотокамеру и делает несколько снимков.
Полностью переключив внимание на них и на их разговор, я и не замечаю, что с другой стороны ко мне подошёл Эдвард.
– Ты чувствовала себя запертой в клетке? – спрашивает он, но так тихо, что я едва его слышу. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него и вижу, что Эдвард смотрит на меня с какой-то грустью. – Раньше, – объясняет он. – Ты чувствовала себя в клетке?
Я задумываюсь над его вопросом. Да, наверное. Я никуда не могла уйти. Хоть, если честно, меня редко посещали такие мысли. Куда бы я пошла, кто бы принял меня? Я думала, что всё это моя вина.
– Предполагалось, что сегодняшний день должен быть хорошим, – слегка подталкивая меня своим плечом, тихо говорит он. – Прости, я не хотел своим вопросом испортить тебе настроение.
Я качаю головой, пытаясь дать ему понять, что он этого не сделал. Когда я снова смотрю в его глаза, солнечный свет превращает их зелень в яркий нефрит, и на мгновение я теряюсь в его взгляде.
– Так, птицы любви, давайте пойдём посмотрим пауков и змей, – проходя мимо нас, громко объявляет Эммет и хлопает Эдварда по плечу.
Эдвард разрывает зрительный контакт и впивается взглядом в своего брата. Когда смущаясь, он снова поворачивается ко мне, на его лице появляется кривоватая улыбка, и он жестом приглашает меня идти первой.
Теперь не только Рене наблюдает за нами, но так же Эсме и Карлайл.
Просто супер.
Я засовываю руки в карманы и, немного отстав, в продолжение дня плетусь позади. Рене проводит со мной очень много времени, но я понимаю, что ей также хочется уделить внимание Карлайлу и Эсме. Но я ни на минуту не остаюсь одна. Со мной рядом постоянно кто-то из братьев или сестёр, и даже Эсме в течение часа, ведя лёгкую болтовню, составляет мне компанию.
Планы на весенние каникулы – повторяющаяся тема разговора. Нет ничего такого, что я очень хотела бы сделать, но Элис и Розали просто переполнены идеями. Я мечтаю только об одном – каждую возможную секунду провести с Рене. Моё сердце сжимается, когда я думаю, что в среду она снова уедет и, Бог знает, когда я увижу её.
Мы возвращаемся домой к ужину – усталые, но довольные тем, как прошёл день. Эсме объявляет, что на то, чтобы готовить, у неё нет никаких сил, и предлагает всем заказать пиццу. Слышатся радостные возгласы, и сразу же делается звонок. Пока мы ждём курьера, Эммет, Розали и Джаспер на какое-то время поднимаются наверх. Карлайла ждёт важное голосовое сообщение, поэтому он спешит в свой кабинет.
– Ты должна сыграть для Рене, – неожиданно с воодушевлением говорит Элис. – Ведь на прошлой неделе ты разучила с Эдвардом одну мелодию?
От её предложения мои глаза округляются. Я не могу. Я всё испорчу и лишь впустую потрачу их время.
– О, да, давай попробуем, – с энтузиазмом отвечает Эдвард.
Я бросаю на него умоляющий взгляд, но проигнорировав его, он идёт к роялю. Обратив внимание на Рене, я вижу, что она смотрит на меня с ожиданием.
Ну, похоже, всё решили за меня, и мне придётся делать то, чего я не хочу, думаю я.
Глубоко вздохнув, я иду вслед за Эдвардом. Он пододвигается на скамеечке, освобождая для меня место, и уже в третий раз я сажусь очень близко к нему. Только на этот раз у нас есть аудитория. Я чувствую спиной их взгляды, и это очень беспокоит меня.
– Ты помнишь с чего начинать? – спрашивает Эдвард, но так тихо, что услышать его могу только я. Заметив мою нерешительность, он указывает на нужные клавиши. Затем поворачивает голову и заглядывает мне в лицо. В его глазах вспыхивает боль и, нахмурившись, я задаюсь вопросом, что же заставило его так встревожиться.
– Всё хорошо, – тихо говорит он. Практически шёпотом. – Я буду вести, а ты присоединяйся. Сосредоточься на музыке.
Он снова показывает мне, как играть и, повторяя за ним, я вспоминаю ноты. После нескольких попыток, он позволяет мне играть одной, но вскоре присоединяется ко мне с аккомпанементом.
И мы снова создаём с ним музыку.
Где-то посреди мелодии он улыбается мне и это настолько отвлекает, что я путаю ноты. Но быстро исправляюсь, радуясь тому, что никто не говорит, насколько я бесполезна. Когда мелодия заканчивается, Эдвард подмигивает мне и с лёгкостью переключается на одну из фортепианных пьес, которые так мне нравятся.
Когда я делаю движение, чтобы встать и уйти, он шепчет так тихо, что я сомневаюсь, что расслышала его правильно.
– Останься.
Глядя на него, я ищу подтверждения, и он встречает мой взгляд. Боль ушла. Вместо неё я вижу в его глазах тоску, глубокое одиночество, так хорошо мне знакомое.
И вот тогда всё внезапно обрушивается на меня. Всплывают все разговоры, которые когда-либо велись между нами. Его одиночество. Его мечты о любви, но только с правильным человеком. Его страх, что он недостаточно хорош, чтобы стать чьим-то другом.
С судорожным вздохом я понимаю, что он хочет того же, что и я.
Мы ждём вас на ФОРУМЕ!
Я не могу избавиться от этого ощущения, и это раздражает меня. Я так никого и не спросила, как, по их мнению, выгляжу, но понимаю, что завтра мне придётся поговорить об этом с Шивон.
Пожав плечами, я пытаюсь избавиться от зуда, горящего под моей кожей. Я знаю, что всё это фантазии. Если я поддамся им и начну чесаться, то, вероятно, не остановлюсь до тех пор, пока не пойдёт кровь. И всё равно этого не будет достаточно.
Это беспокоит меня.
Мне нужно сосредоточиться на других вещах. Сегодня приезжает Рене. Сколько я не просила Эсме поехать вместе с ней в аэропорт, чтобы встретить Рене, моя приёмная мать осталась непреклонной. Она не разрешила мне пропустить школу, чтобы я смогла пораньше увидеть Рене.
И вот, вернувшись со школы, я с нетерпением жду, когда они, наконец, приедут.
Я испекла печенье. И пирог, с написанными белой глазурью словами: «Добро пожаловать». Я убедилась, что в холодильнике есть сливки для кофе. Я надела свой новый синий свитер, хоть мне в нём всё ещё не совсем комфортно.
За последние десять минут я взглянула на часы не менее пятисот раз.
Клянусь Богом, время, кажется, идёт в обратном направлении.
– Когда она должна быть здесь? – спрашивает Элис, после того, как я в сотый раз вышагиваю перед ней.
Я поднимаю руку. Около пяти часов. Пятнадцать минут назад. Может, мне стоит начать готовить ужин, так у меня появится больше свободного времени, которое позже я смогу провести с Рене. Но, с другой стороны, ещё слишком рано и овощи будут менее свежими. Ели я только не накрою их. Интересно, есть ли вообще в этом доме пищевая фольга?
Как раз в тот момент, когда я собираюсь открыть шкафчик, сквозь мои мысли пробивается голос Элис.
– Кажется, я слышу звук подъезжающей машины.
На максимальной скорости я выбегаю на крыльцо и на самом деле вижу на дороге машину. Но когда понимаю, что это Эммет на своём джипе, чувствую такое сильное разочарование, что оно причиняет мне боль.
Я решаю остаться на крыльце и продолжать ждать там. Спустя несколько минут выходит Элис и вручает мне пальто.
С трудом у меня получается стоять на одном месте, но вскоре я слышу звук ещё одной машины. Сходя с ума от напряжения, я всматриваюсь сквозь деревья, пытаясь увидеть, какой именно автомобиль поднимается по дороге. Когда он, наконец, появляется, моё сердце начинает биться сильнее, ведь я узнаю машину Эсме.
В октябре, когда Рене привезла меня к Калленам, я и не подозревала, что смогу снова поговорить с ней, и даже не мечтала, что смогу её увидеть. Но она продолжала писать мне по электронной почте, а теперь останется на несколько дней в доме, где я живу. Я просто не могу в это поверить.
Я с нетерпением жду, когда машина подъедет к дому. Эсме паркуется и я бегу внутрь, миную гостиную и останавливаюсь перед дверью, ведущей в гараж. Я не хочу стеснять Рене, но, Боже, как же я хочу её увидеть.
Элис снова рядом и забирает у меня пальто. Я слишком отвлечена, чтобы поблагодарить её. Моё сердце пропускает удар, когда за дверью я слышу голос Рене. А затем, наконец, дверь открывается и вот – Рене стоит передо мной.
Когда я вижу её, широкая улыбка расплывается на моём лице. Рене замолкает на полуслове и, глядя на меня, так же ярко улыбается.
– Привет, Белла, – наконец, говорит она.
Всё ещё улыбаясь, я кусаю свои губы и обнимаю себя. Но этого недостаточно. Я так сильно скучала по ней, и кажется просто чудом, что я снова вижу и слышу её.
Позади Рене появляется Эсме и, увидев нас, радостно улыбается.
– Кажется, кто-то очень счастлив тебя видеть, – тихо говорит она Рене.
Рене кивает и держит мой взгляд, а затем спрашивает:
– Как ты?
Я могу только кивнуть, чтобы дать ей знать, что у меня на самом деле всё очень хорошо.
Восторг Рене очевиден.
– Я так рада это слышать. Ты счастлива здесь?
И снова я киваю. Просто невероятно, что у меня есть возможность сказать ей об этом, зная, что это на самом деле именно так.
– Замечательно, – отвечает она. Затем обводит взглядом дом и поворачивается к Эсме. – Мне нравится – у вас здесь очень уютно. А где остальные дети?
– Я здесь, – говорит Элис, будто ждала, когда её позовут. Вслед за ней идёт Эдвард. Он встречает мой взгляд, улыбается и поворачивается к Рене, чтобы пожать ей руку.
– Эммет наверху, Розали, думаю, у подруги. А Джаспер на тренировке, – говорит Эсме. Я внимательно смотрю на Элис и Эдварда, интересуясь, что они думают о Рене.
Она кивает.
– А твой муж, как всегда на работе?
– Как всегда, – усмехнувшись, отвечает Эсме.
Когда Рене вместе с Эдвардом возвращается в гараж, чтобы взять свой багаж, я, желая поблагодарить Эсме, слегка касаюсь её локтя.
– Ты счастлива? – тихо спрашивает она.
Да, очень, очень счастлива. И не могу дождаться, когда проведу больше времени с Рене.
Затем она возвращается в дом, о чём-то разговаривая с Эдвардом. Увидев её, я не сдерживаюсь и вновь обнимаю себя. Раньше мы всегда так делали. Только такие объятия я и могла позволить себе.
– Может, Рене хотела бы по-настоящему тебя обнять? – осторожно предлагает Эсме.
– Я всегда этого хотела, – услышав предложение Эсме, с лёгкостью отвечает мой прежний психотерапевт. Её глаза полны надежды и, как всегда, в них нет никакого осуждения.
Глубоко вздохнув, я выхожу вперёд и неуверенно протягиваю руку. Рене слегка сжимает её, и я чувствую себя так замечательно, что не боюсь сделать последний шаг ей навстречу и обнять её.
Рене издаёт удивлённый звук, но обнимает меня в ответ и, прислонившись щекой к моей макушке, нежно покачивает.
– Я всё интересовалась, как ты справляешься, – тихо говорит она. – Думаю, ты ответила на этот вопрос вполне эффективно.
~О~
Я так рада, что Рене здесь. Я едва в это верю. Несколько раз я ловлю себя на том, что смотрю на неё с нежностью. Именно она приняла меня, когда я убежала от Стефана. Именно она привезла меня сюда. Возможно, именно она была первой, кто на самом деле поверил, что в произошедшем не было моей вины.
В памяти всплывают те годы, когда Рене являлась моим психотерапевтом. Она очень часто говорила мне, что я не виновата. То, что две недели назад я осознала с помощью Шивон, могло произойти гораздо раньше. Это спасло бы меня от такого количества сомнений и боли…
– Как всегда мне очень интересно, что же происходит в твоей голове, – врывается в мои мысли голос Рене. – Не хочешь поделиться?
Смутившись, я отвожу взгляд от её любопытных глаз. Наверное, мне нужно набраться смелости и всё ей рассказать, но не сейчас, когда нас окружают столько людей.
Когда я помогаю Эсме готовить ужин, Рене и Карлайл, который уже вернулся с работы, тихо беседуют за кухонным столом. Я прекрасно слышу, что они обсуждают и хоть они не говорят обо мне, я не могу игнорировать их взгляды, которые они постоянно бросают в мою сторону.
Выражение лица Рене почти комично, когда за ужином я вместе со всеми сажусь за стол.
– И с каких пор? – спрашивает она, удивлённо улыбаясь.
– Со дня Благодарения, – отвечает Эсме. – Именно так она поблагодарила нас.
Рене недоверчиво качает головой.
– Изумительно.
Игнорируя протесты Эсме, я помогаю ей убрать после ужина. Элис и Джаспер в гостиной общаются с Рене. Я с тоской поворачиваюсь на звук её голоса, надеясь, что в ближайшее время смогу побыть с ней наедине.
– Ты ещё не показывала Рене свою комнату? – спрашивает меня Эсме, достаточно громко, чтобы она её услышала. – Может, она хочет увидеть, как ты её преобразила?
Это не совсем тонкий намёк, но мы с Рене решаем воспользоваться им и поднимаемся по лестнице в прежнюю гостевую комнату. Она ждёт меня у двери и, когда я открываю её, заходит внутрь.
– О, у тебя тут мило, – сразу же говорит Рене. Её взгляд падает на кресло-качалку и на гирлянду, развешенную над моей кроватью, а затем она смотрит на своё старое одеяло.
– Оно всё ещё у тебя? – спрашивает она и поворачивается ко мне, чтобы увидеть мой ответ. Я вижу улыбку на её лице. – И кресло-качалка. Готова поспорить, ты проводишь в нем немало часов.
Я с подтверждением киваю.
– Позволишь? – подходя к нему, спрашивает она. Рене осторожно садится, и когда кресло наклоняется назад и начинает слегка покачивать её, видно, что напряжённость покидает её тело. – Прекрасно.
Я улыбаюсь и по её приглашению сажусь на свою кровать. Подтянув к себе ноги, я обнимаю их и кладу подбородок на колени. Рене смотрит на меня своим понимающим взглядом и на мгновение мной овладевает сильное чувство ностальгии.
– Скажи мне, как ты, – тихо говорит она.
Я с улыбкой киваю, давая понять, что у меня на самом деле всё хорошо.
– Тебе здесь нравится?
Снова кивок.
– Мне так приятно это слышать. Ты не поверишь, как я счастлива видеть тебя. Ты так изменилась, просто невероятно. Ты уже говоришь?
На этот раз я качаю головой. Я тянусь к своей тумбочке за блокнотом и ручкой, и пишу о том, что произошло в кабинете Шивон. Рене сочувствует, но сразу же берёт на себя прежнюю роль психотерапевта. Она спрашивает меня о том, чего Шивон не касалась.
– Каково это – слышать свой голос?
Только Рене я могу рассказать всю правду. Я знаю её с четырнадцати лет и думаю, что она всегда была моим неизменным убежищем.
Слегка нахмурившись, я понимаю, что это довольно несправедливо по отношению к Калленам, ведь с тех пор как я приехала сюда, встретила лишь доброту. Решив, что подумаю над этим позже, я вновь сосредотачиваюсь на блокноте. Что же спросила Рене? Ах, ну да, каково это – услышать собственный голос.
Мне казалось, что всё вышло из-под контроля. Но так же я испытала облегчение.
– Облегчение из-за того что узнала, что всё ещё можешь говорить?
Да, точно.
– Как думаешь, смогла бы сделать это снова?
Напряжённость сразу же сковывает моё тело, и я быстро качаю головой.
Не хочу.
– Я не об этом тебя спросила, – с лёгкостью отвечает она. Её глаза говорят мне, что она абсолютно серьёзна.
Возможно. Но я не хочу.
– Мы это выяснили. Я спросила тебя о другом.
Её стиль так сильно отличается от стиля Шивон. Мне интересно, как далеко она теперь продвинется со мной, когда я так сильно изменилась. Я понимаю, что хотела бы это выяснить. Но она здесь не в качестве моего психотерапевта. Она приехала, чтобы увидеться со своими друзьями и, возможно, рада видеть и меня. Я надеюсь, что разговор со мной она не воспринимает как некое обязательство.
Поэтому, чтобы подчеркнуть тот факт, что она больше не мой психотерапевт, я спрашиваю, как её дела.
Она заводит рассказ о своей жизни, и впервые я слышу вещи о женщине, которой она является, когда не выполняет свою работу. Разговаривая со мной, она кажется такой счастливой, и я улыбаюсь вместе с ней, когда Рене рассказывает мне смешную историю о том, как пыталась научиться гончарному делу. Это была полная катастрофа.
Нас прерывает тихий стук по дверной раме. Выглядя смущённым, Эдвард открывает дверь. Он что-то держит в руке.
– Прости, я не знал, что ты не одна. Просто дверь была приоткрыта.
Встретив мой взгляд, он заходит в комнату. Не задумываясь, с помощью языка жестов я спрашиваю, как у него дела.
– Всё хорошо, спасибо. А у тебя?
Лёгкая улыбка освещает моё лицо. Когда я вижу его, то не могу перестать думать о том, что произошло на поляне, хоть это и было более чем неделю назад. У нас не было много возможностей побыть наедине, и если раньше я уклонялась от этой мысли, то теперь понимаю, что хотела бы провести с ним какое-то время.
– Если хочешь, я вернусь позже. Я просто хотел дать тебе эти компакт-диски. – Сказав это, Эдвард делает шаг вперёд и кладёт диски на мою кровать. Он приветствует Рене и выходит из комнаты, явно не желая нам мешать.
Я беру диски и просматриваю их. Музыка, записанная на них мне не знакома. На верхнем футляре Эдвард написал:
Посмотри, может, тебе что-то понравится. Э.
– Это очень мило с его стороны, – отмечает Рене. – Или для тебя это не стало неожиданностью?
Я качаю головой и, покраснев, пишу, что мы говорили о музыке, и он пригласил меня прийти к нему и просмотреть его диски. Просто я так этого и не сделала.
– Вот оно как, – говорит она, растягивая слова, и внимательно смотрит на меня. – Значит, вы общаетесь?
Хм, ну, в общем, мы, возможно, иногда проводим какое-то время вместе. И, знаешь, он, возможно, сказал мне, что я ему нравлюсь. Больше, чем следовало.
Дурацкий румянец!
Но намного легче рассказать об этом ей, чем кому-то ещё. Возможно потому, что я знаю её так долго и чувствую, что ничего не должна скрывать. Или может потому, что она больше не является частью моей повседневной жизни. Я не должна переживать о том, что она не сдержится и проговорится другим.
После того как она читает записку, где я изложила историю своих отношений с Эдвардом, я встречаю её взгляд и она понимающе улыбается.
– И как ты себя чувствуешь из-за этого?
Напуганной. Потерянной. Встревоженной. Счастливой.
– Особенной? – осторожно добавляет она.
Да, особенной. Если позволяю себе думать, что всё это происходит на самом деле, и что Эдвард не спутал свои чувства и не заберёт их обратно, как только поймёт, кем я являюсь. Только так я могу чувствовать себя немного особенной. Но всё же невозможно поверить, что он хочет проводить со мной время.
– Иногда, если кто-то любит тебя, это может творить чудеса в процессе исцеления.
О, ну конечно, она же психотерапевт.
Но он устанет от меня. И бросит.
– Ты думаешь?
Конечно, да. Я бы устала от себя, так почему он не должен?
– А что, если ты устанешь от него?
Что?
– Ведь это возможно, не правда ли? Он тоже должен это понимать. Но всё же он ищет твоей компании. Он рискует.
Почему я не подумала об этом? Кроме того, Рене даже не догадывается, что я уже пыталась оттолкнуть его, но он по-прежнему пытается.
Ха.
Выражение лица Рене немного меняется.
– Пока ты чётко определяешь свои границы. Не делай ничего против своей воли, лишь бы угодить ему. Ты больше никогда не должна этого делать, слышишь меня?
Прячась за волосами от выговора, я пишу, пытаясь отвлечь её внимание.
Он сказал мне то же самое.
– Это хорошо. А то ему придётся отвечать передо мной. Я не хочу видеть, как тебе причиняют боль.
Выражение её глаз такое отчаянно защитное, что у меня подступает комок к горлу.
Ты думаешь – это возможно? Что я смогу быть с кем-то в отношениях?
Она смотрит на меня долгим взглядом, и я знаю, что она даст мне ответ, которого я боюсь.
– Я не знаю, Белла, – наконец, говорит она. – Всё это зависит только от тебя. Думаю, в глубине души ты понимаешь, что то, что произошло в твоём прошлом, оставило на тебе очень глубокий след. С другой стороны, когда я вижу, сколького ты достигла за шесть месяцев? Если честно, я совсем этого не ожидала. Поэтому я не знаю. Возможно, с правильным человеком ты сможешь в будущем создать некоторую форму отношений.
Я впитываю её слова, понимая, что они правдивы.
– Также это зависит от того, чего ты хочешь. Если у тебя есть желание, достаточно сильное, чтобы победить страхи, кто знает, как далеко ты можешь продвинуться. Но это будет тяжёлый путь. Оно будет того стоит, но и тебе и человеку, с которым ты будешь, придётся нелегко.
Медленно кивнув, я кусаю свою нижнюю губу. Рене продолжает:
– Конечно, ты достойна любви и тому, с кем ты решишь разделить эту часть своей жизни, безумно повезёт. – На этих словах её глаза загораются и, как обычно, я смущаюсь от её похвалы.
– Но дорога будет ухабистой. Я думаю – оно того стоит, но тебе нужно побороться с годами насилия.
Невольно я вздрагиваю, как и всегда, когда слышу это слово.
– Надеюсь, сейчас ты понимаешь, что это было насилием и ничем иным, – спокойно говорит она.
Я медленно киваю. Думаю, что понимаю. Но как трудно, Боже, как трудно воспринимать себя в роли жертвы.
– Посмотри на это с более светлой стороны, – говорит Рене после недолгого молчания. – Ты уже думаешь над тем, чтобы позволить Эдварду войти в свою жизнь. Это первый шаг и он самый важный. Ты справишься. Не позволяй своему прошлому диктовать тебе, как жить дальше.
Когда она умолкает, я смотрю на неё. Выражение её лица меняется на более серьёзное.
– Но чтобы сделать это, тебе придётся примириться со своим прошлым. Делая вид, что ничего не происходило или, прячась от этого, – ты ничего не добьёшься.
Её тонкий намёк на нашу совместную работу причиняет боль. В течение многих лет я скрывала то, что происходило, и была рада лишь тому, что в течение часа могла побывать у неё в кабинете. Иногда я просто спала и она позволяла мне, сосредотачиваясь на том, что мне нужно на определённый момент.
Оглядываясь назад, я понимаю, что у меня были свои причины скрывать от неё всё так усердно, как я только могла. Я не хотела нарушать «зону безопасности», которой являлся её кабинет. Я не хотела, чтобы она знала, что жизнь снова обернулась против меня, боясь, что она согласится с тем, что всё это моя вина и больше не захочет со мной заниматься. Только сейчас я начинаю понимать, что в моей логике были свои изъяны. Я пишу.
Я должна была рассказать тебе.
На её лице отражается грусть.
– А я должна была сама догадаться. Я никогда не смогу себя простить. И могу только надеяться, что ты сможешь простить меня.
Нахмурившись, я качаю головой.
В этом не было твоей вины. Я скрывала всё от тебя. Не хотела, чтобы ты знала.
Она улыбается без осуждения, а затем отводит свой взгляд.
– Я всё равно думаю, что должна была понять, что ты от меня что-то скрываешь.
Мне нужно успокоить её. Я не хочу, чтобы она чувствовала себя виноватой. Я отчаянно пытаюсь подобрать нужные слова.
Если бы всё разрешилось иначе, я бы не оказалась здесь, с Калленами.
Напряжение заметно покидает её тело.
– Возможно, ты права. Ты не смогла бы оказаться в лучшей семье, чем эта.
Я согласно киваю, но меня беспокоит грусть, которая по-прежнему светится в её взгляде.
Ты на самом деле переживаешь обо мне.
– Конечно, – говорит она со слабой, но искренней улыбкой. – Как думаешь, почему я здесь?
Ради Карлайла и Эсме?
Выражение её лица смягчается.
– Я здесь ради тебя, Белла. Я здесь как твой друг. Знаю, я уже не твой психотерапевт и не хочу больше выполнять эту роль. Теперь у тебя новый врач. Я просто хотела увидеть, как ты справляешься – не как профессионал, а просто как человек. Встреча с Карлайлом и Эсме – это лишь дополнительное преимущество.
Её слова идут прямо к моему сердцу и в груди что-то сжимается. Я слегка наклоняюсь вперёд и протягиваю к ней руку. Она на мгновение колеблется, а затем принимает её и нежно сжимает.
– Я всё ещё привыкаю к тому, что ты можешь принимать прикосновения. Должно быть, тебе пришлось нелегко, чтобы решиться на это.
Я киваю, вспоминая всё, что произошло; все, что привело меня к этому моменту – к той, кем я стала сейчас.
Рене широко улыбается.
– Я так горжусь тобой.
~О~
В пятницу мне безумно не хочется идти в школу, но я знаю, что должна. Рене останется у нас до среды. Замечательно то, что со следующей недели начинаются каникулы. В течение двух недель мы сможем отдохнуть от школы, и у меня появится целых пять дней, которые я смогу провести с Рене. Не могу дождаться.
После школы она вместе со мной и Эсме едет на терапию. Она говорит, что хочет встретиться с Шивон и перед началом сеанса мой прежний и нынешний психотерапевты на несколько минут закрываются в кабинете и разговаривают. Когда Рене возвращается, её лицо освещает широкая улыбка.
– Она идеально подходит для тебя, – говорит она мне. Услышав это, Шивон посмеивается и предлагает мне войти, а Рене и Эсме тем временем собираются сходить выпить кофе.
Кажется, что Шивон старается поддержать моё хорошее настроение. Мы говорим о счастье, которое вызывает присутствие Рене и каково это – позволить себе испытывать эти чувства. Мы говорим о моих планах на весенние каникулы. Я не рассказываю Шивон о своей тайной надежде снова сходить с Эдвардом на поляну. Сегодня я полна решимости не волноваться.
Эта неотступная привычка моей души не возьмёт надо мной верх. Ей придётся подождать.
В конце концов, Шивон желает мне приятного отдыха и говорит, что теперь мы будем встречаться раз в две недели. Интересно, что я почувствую, не видя её в течение такого промежутка времени. Наши встречи стали неотъемлемой частью моей жизни.
Шивон говорит, что если что-то произойдёт, я всегда могу связаться с ней по электронной почте. Мы обе знаем, что скорей всего я этого не сделаю, но предложение остаётся в силе и это приятно знать.
По пути домой Эсме и Рене взволнованно общаются между собой, а я сижу и слушаю, купаясь в счастливой атмосфере.
По каким-то причинам решено, что в субботу мы направляемся в зоопарк. Едут все, рассевшись по разным машинам, и погода радует нас. Так приятно ощущать на лице тепло от солнечных лучей.
– Скучаешь по солнцу Финикса? – тихо спрашивает меня Рене, когда видит, как я подставляю свету лицо.
Я киваю. Думаю – это единственное, чего мне не хватает из Финикса. Ну и конечно, Рене.
У всех хорошее настроение. Джаспер взял с собой свой фотоаппарат и хоть делает это ненавязчиво, я не раз замечаю, что он фотографирует меня. Когда я, наконец, многозначительно смотрю в его сторону, когда он украдкой наводит на меня объектив, он выглядит виноватым.
– Прости, – бормочет он и отходит в сторону.
В основном я иду рядом с Рене. Мы наблюдаем за животными в их воссозданной среде обитания, но я не могу избавиться о мысли, что всё равно – это клетки, в которых они заперты. Они не смогут оттуда выйти и ничего не смогут изменить. От вида этих животных мне вдруг становится грустно.
– Ты задумчива, – отмечает Рене, когда мы останавливаемся возле киоска с напитками.
Я пожимаю плечами и сосредотачиваюсь на бутылке газировки в своих руках. Крышечка закрыта так крепко, что я никак не могу прокрутить её.
– Что случилось? – не унимается она.
В этот момент бутылка осторожно вынимается из моей руки. Подняв глаза, я вижу, что это – Эдвард. Он с лёгкостью открывает бутылку и вручает мне. Я с благодарностью киваю ему, в растерянности о того, что он заметил мою «борьбу» и решил помочь мне с этим.
Рене с улыбкой переводит взгляд с меня на Эдварда, а затем вновь сосредотачивается на мне.
– Что беспокоит тебя?
Слегка нахмурившись, я достаю из кармана свой телефон.
Разве я не могу просто задуматься?
– Можешь, конечно, – невинно отвечает она. – Но обычно, когда ты выглядишь так, тебя что-то беспокоит. А мне это не нравится.
Я пожимаю плечами и, сдавшись, пишу, лишь бы она перестала за меня переживать.
Эти животные, запертые в клетках, вызывают у меня грусть.
– Да, возможно, в каком-то смысле это на самом деле грустно, – соглашается она.
– Что? – спрашивает Карлайл, подходя к нам со стаканчиком кофе в руках.
– Животные в клетках, – объясняет Рене.
– Ах, да – это и правда немного грустно. Но им здесь хорошо. К тому же, некоторые виды животных без вмешательства человека просто не выживут.
Понимая, что с меня достаточно этой темы, я оставляю Карлайла и Рене продолжать дискуссию и иду к вольеру, где обитают медведи. Перегнувшись через перила, я наблюдаю за тем, как они бесцельно бродят.
– Интересно, какие медведи на вкус, – неожиданно, справа от меня говорит Эммет. Посмотрев в его сторону, я вижу, что он разговаривает с Розали, которая толкает его в бок локтем.
– Это противно.
– Почему? – искренне удивляясь, спрашивает он. – Мы же едим оленей и кабанов, так почему противно?
– Потому что мясо хищников не очень-то приятно на вкус, – подойдя к ним, говорит Джаспер. – По крайней мере, так я слышал. Вроде это связано с их образом жизни. – Он поднимает к лицу свою фотокамеру и делает несколько снимков.
Полностью переключив внимание на них и на их разговор, я и не замечаю, что с другой стороны ко мне подошёл Эдвард.
– Ты чувствовала себя запертой в клетке? – спрашивает он, но так тихо, что я едва его слышу. Я поворачиваюсь, чтобы взглянуть на него и вижу, что Эдвард смотрит на меня с какой-то грустью. – Раньше, – объясняет он. – Ты чувствовала себя в клетке?
Я задумываюсь над его вопросом. Да, наверное. Я никуда не могла уйти. Хоть, если честно, меня редко посещали такие мысли. Куда бы я пошла, кто бы принял меня? Я думала, что всё это моя вина.
– Предполагалось, что сегодняшний день должен быть хорошим, – слегка подталкивая меня своим плечом, тихо говорит он. – Прости, я не хотел своим вопросом испортить тебе настроение.
Я качаю головой, пытаясь дать ему понять, что он этого не сделал. Когда я снова смотрю в его глаза, солнечный свет превращает их зелень в яркий нефрит, и на мгновение я теряюсь в его взгляде.
– Так, птицы любви, давайте пойдём посмотрим пауков и змей, – проходя мимо нас, громко объявляет Эммет и хлопает Эдварда по плечу.
Эдвард разрывает зрительный контакт и впивается взглядом в своего брата. Когда смущаясь, он снова поворачивается ко мне, на его лице появляется кривоватая улыбка, и он жестом приглашает меня идти первой.
Теперь не только Рене наблюдает за нами, но так же Эсме и Карлайл.
Просто супер.
Я засовываю руки в карманы и, немного отстав, в продолжение дня плетусь позади. Рене проводит со мной очень много времени, но я понимаю, что ей также хочется уделить внимание Карлайлу и Эсме. Но я ни на минуту не остаюсь одна. Со мной рядом постоянно кто-то из братьев или сестёр, и даже Эсме в течение часа, ведя лёгкую болтовню, составляет мне компанию.
Планы на весенние каникулы – повторяющаяся тема разговора. Нет ничего такого, что я очень хотела бы сделать, но Элис и Розали просто переполнены идеями. Я мечтаю только об одном – каждую возможную секунду провести с Рене. Моё сердце сжимается, когда я думаю, что в среду она снова уедет и, Бог знает, когда я увижу её.
Мы возвращаемся домой к ужину – усталые, но довольные тем, как прошёл день. Эсме объявляет, что на то, чтобы готовить, у неё нет никаких сил, и предлагает всем заказать пиццу. Слышатся радостные возгласы, и сразу же делается звонок. Пока мы ждём курьера, Эммет, Розали и Джаспер на какое-то время поднимаются наверх. Карлайла ждёт важное голосовое сообщение, поэтому он спешит в свой кабинет.
– Ты должна сыграть для Рене, – неожиданно с воодушевлением говорит Элис. – Ведь на прошлой неделе ты разучила с Эдвардом одну мелодию?
От её предложения мои глаза округляются. Я не могу. Я всё испорчу и лишь впустую потрачу их время.
– О, да, давай попробуем, – с энтузиазмом отвечает Эдвард.
Я бросаю на него умоляющий взгляд, но проигнорировав его, он идёт к роялю. Обратив внимание на Рене, я вижу, что она смотрит на меня с ожиданием.
Ну, похоже, всё решили за меня, и мне придётся делать то, чего я не хочу, думаю я.
Глубоко вздохнув, я иду вслед за Эдвардом. Он пододвигается на скамеечке, освобождая для меня место, и уже в третий раз я сажусь очень близко к нему. Только на этот раз у нас есть аудитория. Я чувствую спиной их взгляды, и это очень беспокоит меня.
– Ты помнишь с чего начинать? – спрашивает Эдвард, но так тихо, что услышать его могу только я. Заметив мою нерешительность, он указывает на нужные клавиши. Затем поворачивает голову и заглядывает мне в лицо. В его глазах вспыхивает боль и, нахмурившись, я задаюсь вопросом, что же заставило его так встревожиться.
– Всё хорошо, – тихо говорит он. Практически шёпотом. – Я буду вести, а ты присоединяйся. Сосредоточься на музыке.
Он снова показывает мне, как играть и, повторяя за ним, я вспоминаю ноты. После нескольких попыток, он позволяет мне играть одной, но вскоре присоединяется ко мне с аккомпанементом.
И мы снова создаём с ним музыку.
Где-то посреди мелодии он улыбается мне и это настолько отвлекает, что я путаю ноты. Но быстро исправляюсь, радуясь тому, что никто не говорит, насколько я бесполезна. Когда мелодия заканчивается, Эдвард подмигивает мне и с лёгкостью переключается на одну из фортепианных пьес, которые так мне нравятся.
Когда я делаю движение, чтобы встать и уйти, он шепчет так тихо, что я сомневаюсь, что расслышала его правильно.
– Останься.
Глядя на него, я ищу подтверждения, и он встречает мой взгляд. Боль ушла. Вместо неё я вижу в его глазах тоску, глубокое одиночество, так хорошо мне знакомое.
И вот тогда всё внезапно обрушивается на меня. Всплывают все разговоры, которые когда-либо велись между нами. Его одиночество. Его мечты о любви, но только с правильным человеком. Его страх, что он недостаточно хорош, чтобы стать чьим-то другом.
С судорожным вздохом я понимаю, что он хочет того же, что и я.
~О~
Мы ждём вас на ФОРУМЕ!
Источник: http://robsten.ru/forum/49-1397-139