И вот тогда  всё внезапно обрушивается на меня. Всплывают все разговоры, которые когда-либо велись между нами. Его одиночество. Его мечты о любви, но только с правильным человеком. Его страх, что он недостаточно хорош, чтобы стать чьим-то другом.

      С судорожным вздохом я понимаю, что он хочет того же, что и я.

~О~

      Моё откровение прерывает доставка пиццы. Эсме созывает всех, и мы собираемся в гостиной, смотрим телевизор и едим.

      Я в очередной раз потеряна в своих мыслях, но на этот раз совсем по другой причине.

      Мне нужно поговорить с Эдвардом.

      Но здесь Рене и я хочу уделить ей всё своё внимание.

      Поэтому я сажусь между ней и Эсме и делю со своей приёмной матерью одну пиццу на двоих. Откусив от своего куска, Эсме тянется к перечнице, стоящей на журнальном столике.

      – Мне кажется, маловато специй, – говорит она, немного приперчив свой кусок. Затем поворачивается ко мне. – Добавь себе перца. Пицца немного пресновата, ты так не думаешь?

      Я не могу даже моргнуть. Яркие воспоминания вспыхивают у меня в голове, и хоть я знаю, что это не то же самое, могу только беспомощно смотреть, как Эсме держит над моим куском пиццы перечницу.

      – Нет, Эсме, – говорит Рене так тихо, что только Карлайл и Эсме поднимают взгляд и удивлённо смотрят на неё.

      – Что? – растерявшись, спрашивает Эсме.

      – Никакого перца,– уточняет Рене. – Пожалуйста.

      Эсме больше ни о чём не спрашивает, а просто ставит перечницу на стол. Её смущение выдаёт напряжённость в плечах. Я не могу больше есть, хоть Рене и пытается уговорить меня сделать это.

      Поужинав, мы трое идём в кухню, чтобы помыть посуду.

      – Могу я спросить, что не так с перцем? – осторожно спрашивает Эсме. – У тебя аллергия?

      Я отрицательно качаю головой и, чувствуя себя неловко, натягиваю на руки рукава свитера.

      – Скажешь ей, или это сделать мне? – спрашивает Рене.

      Я киваю в её сторону. Я вообще не хочу об этом говорить. Чтобы отвлечься, я начинаю загружать посудомоечную машину. Я даже не хочу сейчас находиться здесь, но в то же время, не могу уйти.

      – Лоран наказывал её, заставляя есть острый перец или другие пряности, – тихо говорит Рене.

      Звона фарфора недостаточно, чтобы подавить шокированный вздох Эсме. Я ухожу из кухни, не желая слышать продолжение их разговора.

      Я не хочу даже думать об этом.

      После ужина мы играем в шарады. Вернее, все играют, а я веду счёт. Это прекрасно отвлекает, и мне удаётся уберечься от воспоминаний и не думать, что Эсме теперь известно ещё кое-что из моего прошлого.

      Когда напряжённость во мне начинает исчезать, я могу улыбаться наряду со всеми. Больше всех выкладываются Эммет и Рене, и от понимания, что Каллены  видят – с каким энтузиазмом играет Рене – меня переполняет счастье. Именно такой – увлечённой – она была в течение двух недель, когда я жила с ней.

      Я расслабляюсь и принимаю всё, наслаждаясь радостной атмосферой этого вечера. Перед тем как лечь спать, мы говорим о планах на следующий день. Погода должна испортиться, поэтому мы мало что можем сделать.

      – О, Белла, думаю, нам нужно поехать в город, чтобы купить тебе какую-нибудь одежду для весны, – в ходе обсуждения, говорит Эсме.

      – Может, съездим завтра? – спрашивает Рене. – Я бы хотела увидеть Порт-Анджелес. Что скажешь, Белла?

Мне не нужна новая одежда.

      Эсме выглядит так, словно собирается возразить, но передумывает и уступает.

      – Тогда просто прогулка по городу? Если хотите, можете поехать только вдвоём.

      Мне это нравится. Даже очень.

      Поэтому в воскресенье Эсме отдаёт Рене ключи от своего «Форда». Когда Рене берёт наши пальто, Эсме подходит ко мне.

      – Если увидишь то, что тебе нужно, пожалуйста, купи. Белла, тебе нужна новая одежда и нет смысла это отрицать. Если тебе что-то понравится – просто покупай, примерить сможешь и дома. Если не подойдёт, мы вернём твою покупку или обменяем её.

      Мой ответ ясен – нет.

      Эсме вздыхает, но не настаивает.

      – Хорошего дня.

      Так хорошо проводить время с Рене и полностью завладеть её вниманием. Мы говорим очень о многом, и я рада, что на этот раз темой разговора не является моя психика. Когда в конце дня мы возвращаемся к автомобилю, то встречаем уличного продавца, который продаёт браслеты дружбы.

      – О, давай купим себе такие, – взволнованно говорит Рене и подходит к стенду.

      Браслеты простые – ленты различных цветов и размеров, связанные между собой  разнообразными узорами. Мой взгляд останавливается на очень простом тонком ярко-синем браслете, с вплетённой через него чёрной нитью.

      Рене покупает два одинаковых браслета и просит дать ей мою руку, чтобы она смогла завязать один вокруг моего запястья. Когда она протягивает мне свою руку, я пытаюсь сделать узел свободным.

      – Нет, завяжи потуже, – говорит она. – Я не хочу его снимать. 

      Смысл её слов ошеломляет меня и, поддавшись импульсу, я обнимаю её. Она хочет сохранить браслет дружбы, которым обменялась со мной. Она хоть понимает, как много для меня это значит?

      Смеясь, Рене обнимает меня в ответ и, ненадолго сжав своих руках, отпускает.

      – Ты рада, да?

      Да, это просто удивительно.

      Возвращаясь к машине, мы обе любуемся браслетами на своих руках. Как и мой прежний психотерапевт, и, я надеюсь, мой новый друг, я тоже не хочу снимать с себя эту ленту. У меня появляется ещё больше решимости успеть закончить одеяло, которое я шью для неё. Если я буду работать по ночам, то вполне возможно, справлюсь до того, как она снова уедет. 

      Во вторник и среду я провожу столько времени с Рене, сколько это возможно. Конечно, она встречается с Чарли и посещает Карлайла в больнице. Рене одалживает у Эсме машину, и мы снова выезжаем за пределы Форкса. Я показываю ей закусочную и школу. Когда из-за туч выглядывает солнце, Рене спрашивает:

      – Ведь здесь где-то неподалёку есть пляж?

      Я нетерпеливо киваю и после нескольких неверных поворотов, мы, наконец, находим путь к резервации. Рене паркует машину, мы выходим и идём навстречу звукам океана. Я не была здесь при ярких лучах солнца – вид просто потрясающий.

      Мы идём вдоль полосы прибоя и, конечно же, Рене поднимает тему, которую я так боюсь – мой голос. Проигнорировав три её вопроса, я, наконец, достаю телефон и пишу.

Это Шивон попросила тебя поговорить со мной об этом?

      – Это имеет значение?

      Я вздыхаю. Думаю, нет.

Мне просто даже не хочется думать об этом.

      – Скажи мне, почему, – говорит Рене. Теперь её голос звучит намного мягче.

      Она действительно хочет знать и её лёгкое раздражение, кажется, исчезло. Она знает, что не простое упрямство удерживает меня от разговора. Я имею в виду, причина, возможно, как раз в моём упрямстве, но никто не может быть настолько упрямым, чтобы совсем не говорить более десяти лет.

Я не знаю с чего начать.

      – Начни сначала. Когда ты перестала говорить? И ты знаешь, почему?

      Иисусе, Рене, вот это способ начать разговор. Мои плечи поникают, а разум полностью закрывается, когда я вспоминаю всё, что к этому привело. Рене тоже ничего не знает о кочерге. Стыд слишком силён и навсегда опалил мою ладонь.

      – Тебе было семь, – говорит она после долгого молчания. – Или около того. – Она останавливается и ждёт, когда я посмотрю на неё. – Что произошло? – в её глазах столько грусти, и это сжимает моё сердце.

Я не хочу об этом говорить.

      Пытаясь смириться с моим ответом, она какое-то время молчит.

      – Хорошо. Но можешь пообещать, что поднимешь эту тему с Шивон? Очевидно, что это очень болезненно для тебя. Я хочу, чтобы ты исцелилась от этого.

Разговор не заставит эту боль уйти.

      – Нет. Ничто не заставит. Но разговор снимет  тяжесть с твоей груди. И ты это знаешь.

      Я снова вздыхаю и смотрю на воду. Несколько одиноких птиц парят на ветру, устанавливая курс на горизонт. Временами я бы многое отдала, чтобы вот так улететь и оставить всё позади себя...

      – Можешь ли ты сказать мне, что тебе сейчас мешает говорить? Я имею в виду, что доказано – твой голос по-прежнему работает, так что это не проблема.

      Радуясь, что она немного сменила тему разговора на ту, которая является для меня более комфортной, я быстро печатаю ответ на своём телефоне.

Это хлопотно.

      – Хлопотно? – повторяет она, и улыбка приподнимает уголки её рта. – Почему?

      Мы добрались до крошечной бухты на берегу, где я однажды сидела с Эдвардом. Где он сказал мне, что так отчаянно жаждет любви. Я отгоняю от себя эти воспоминания и ищу место, где мы с Рене могли бы присесть.

Говорить страшно.

      – Объясни, – терпеливо спрашивает она.

Дай мне минуту.

      – Я здесь до завтрашнего полудня, – с лёгкостью отвечает она. Она откидывается на руки и смотрит на воду, давая мне время напечатать.

Не говорить более безопасно. Мне так кажется. Я не скучаю по этому. Люди оставляют меня в покое. Разговор всегда приводит к последствиям. Не думаю, что я к этому готова.

      Рене задумчиво читает мои слова.

      – Что ещё?

Контроль. И ты это знаешь.

      – Знаю, – соглашается она. – Но скажи, если бы ты могла говорить, или будешь говорить – на самом деле разница сейчас не важна – неужели ждёшь только негативных последствий?

      Нет, не совсем, но плюсы не перевешивают негативные стороны. Мне нравится мой тихий мир. Трудно объяснить почему. Печатая на своём телефоне, я говорю об этом Рене.

      – Я согласна, что тишина может казаться более безопасной, – отвечает Рене. – И конечно, если ты начнёшь говорить, поначалу привлечёшь к себе большое внимание. Но дело не только в этом, не так ли? – Она поворачивает голову и встречается с моим взглядом. – Речь идёт о других последствиях. Ты понимаешь, что если начнёшь говорить, тебе придётся произносить вслух всё, что произошло. А значит по-настоящему признать это.

      Её слова попадают в самую точку и, судорожно втянув в себя воздух, я отвожу глаза.

      Очень осторожно, пытаясь утешить, она кладёт свою руку мне на бедро.

      – Твоё молчание – это механизм выживания, как и другие механизмы, которые ты разработала. Скорее всего, это будет последним, от чего ты откажешься. Если решишь, что пришло время, тебя поддержат все – я, Каллены, Шивон. Но для начала, думаю, тебе нужно понять, что ты можешь положиться на нас.

      Я выдыхаю, на мгновение потерявшись в своих мыслях.

      – Поговори  со мной, – по-доброму просит Рене. – Даже если я больше не твой психотерапевт, можешь не сомневаться, что всё, что ты скажешь мне, останется между нами.

      Кусая губу, я несколько раз пытаюсь написать то, что чувствую, но в конечном итоге снова всё удаляю. Затем понимаю, что лучше всего просто быть честной.

Я боюсь полагаться на других.

      – Это понятно. Тебя подводили те, кто должен был заботиться. Но тебе не придётся делать это в одиночку. Больше нет. Всю свою жизнь ты была невероятно сильной. Ты и сейчас такая, и тебе необходимы силы, чтобы примириться с тем, что с тобой произошло. Но, по крайней мере, по этому пути ты не должна идти в одиночку. Ты уже столько достигла. Я имею в виду – ты позволяешь себе объятия, – с улыбкой говорит она. – И скажи, разве при этом ты не чувствуешь себя хорошо?

      Я киваю. Чувствую.

Всегда есть страх, что я этого лишусь.

      Рене грустно кивает.

      – Единственное, что ты можешь делать – верить, что это не так. Я искренне верю, что любовь Эсме безусловна и на всю жизнь. Как и моя. Мы не отвернёмся от тебя.

Думаю, нет.

      — О, дорогая, – немного задумчиво говорит Рене. – Мне так хочется что-то сделать для тебя.

Ты здесь. И знаешь, как много это для меня значит.

      Рене смотрит на воду.

      – Должна признаться, что я немного боялась ехать. Я не была уверена, что ты захочешь снова увидеть меня.

      Я смотрю на нее, широко раскрыв рот. Она серьёзно?

      Она тихо посмеивается.

      – Белла, я не видела тебя шесть месяцев. Когда я привезла тебя к Калленам, ты была лишь пустой оболочкой. Ты так выросла, стала вновь обретать себя. И я не исключала того варианта, что ты не захочешь видеть меня в своей новой жизни.

Это смешно. Я бы никогда не оттолкнула тебя.

      Нежная улыбка освещает её лицо.

      – Я это запомню.

      О, я уже знаю, что сейчас будет.

      – Большинство людей также думают и о тебе.

      Вот, я же сказала.

      – Но я действительно рада видеть, как далеко ты продвинулась. Ты сама это понимаешь?

      Я вспоминаю, какой была, когда только приехала к Калленам. Панические атаки по нескольку раз на день, я не могла даже записывать слова – это вызывало такое напряжение, что потом болели все мышцы.

      Да, думаю, что я изменилась.

      Но если бы не Рене, этого бы не произошло. Я пишу.

Ты спасла меня.

      – Нет, Белла, – отвечает она. – Ты сама спасла себя.

      В течение минуты мы просто смотрим в глаза друг другу, пока я пытаюсь осознать её слова. Возможно, она права.

      – И ты знаешь, для того, чтобы стать свободной, необходимо сделать ещё один, последний шаг, – добавляет она, не отводя от меня взгляда. – Ты должна выдвинуть обвинение.

      Нет! Мгновенно кричит мой разум. Я не могу, я не буду. Я не хочу этого.

      В наступившей тишине слышится громкий лай и, повернув голову, я вижу, что к нам бежит немецкая овчарка. Собака выглядит довольно счастливой, но интересно, где её хозяин?

      Пронзительный свист, услышав который, собака разворачивается и бежит в сторону звука. Мгновение спустя, на пляже появляются Джейкоб и незнакомый мне парень.

      – Ты знаешь их? – спрашивает Рене.

Парень помладше – это Джейкоб. Другого я не знаю.

      В этот момент Джейкоб поднимает руку и кричит:

      – Белла! – он бежит к нам, а собака несётся впереди него. – Какой сюрприз увидеть тебя здесь.

      Он держит собаку за ошейник.

      — Это Мисси. Ты не боишься собак?

      Я качаю головой, и Джейкоб подводит собаку ко мне – сразу начинает обнюхивать мою руку. Я нежно почёсываю её за ухом, и Мисси удовлетворённо стонет, заставив Джейкоба рассмеяться.

      – Она – твоя семья? – спрашивает он, кивая на мою спутницу.

      – Меня зовут Рене, – говорит мой прежний психотерапевт. – Я старый друг Беллы.

      Боже, как мне нравится, когда она так говорит.

      – Вы не из этих мест, да? – спрашивает парень постарше.

      – Это – Сэм, – говорит Джейкоб. – Сэм, это Белла. Около полугода назад она переехала к Калленам. – Джейкоб смотрит на нас. – Сэм – глава племени. Он присматривает за всеми нами.

      Мне не нравится этот Сэм. У него мрачный взгляд и недоверчивое выражение лица. Он напряжён и явно нервничает, словно ждёт, что в любой момент может произойти что-то плохое.

      В шоке я понимаю, что большую часть времени сама выгляжу именно так. Нахмурившись, я опускаю взгляд на собаку. Рене и Джейкоб обмениваются несколькими словами, но я едва их слышу, отвлечённая тем, как Мисси кладёт голову мне на колени и теперь спит, всё ещё стоя на лапах.

      – Кажется, ты ей понравилась, – усмехнувшись, говорит Джейкоб.

      – Ты часто заглядываешь сюда? – спрашивает меня Сэм.

      Все смотрят на меня, но, прежде чем мне на самом деле становится неловко, Джейкоб отвечает:

      – Думаю, не очень часто.

      Сэм какое-то время смотрит на меня, а затем, вопросительно вскинув брови, поворачивается к Джейкобу.

      – Она не говорит, – тихо объясняет ему Джейкоб.

      Сэм открывает рот в молчаливом «О». Затем поворачивается ко мне спиной.

      – Ладно, ты можешь находиться здесь, если будешь содержать пляж в чистоте.

      – Боже, Сэм, – смущённо бормочет Джейкоб.

      Сэм пожимает плечами, бросает на меня тяжёлый взгляд, от которого меня бросает в дрожь и поворачивается, чтобы уйти.

      – Хорошего дня, – резко говорит он и свистит Мисси, зовя её следовать за ним.

      – Да, мм, увидимся, – говорит Джейкоб и уходит вслед за Сэмом.

      – Что ж, похоже, это не самый лучший парень в городе, – когда они оказываются за пределами слышимости, тихо говорит Рене.

      Я согласно киваю.

Пойдём.

      Мне вдруг отчаянно хочется оказаться как можно дальше отсюда. Я чувствую себя уязвимой на этом открытом пространстве. Рене, кажется, понимает меня, потому что сразу же встаёт и быстрым шагом направляется к машине.

~О~

      Утро среды проходит слишком быстро. Вместе с Рене я провожу какое-то время в теплице Эсме. Она была так рада, получив на день рождения свой подарок. На то, чтобы закончить установку, строителям понадобилась целая неделя, и теперь каждую свободную минуту Эсме проводит в теплице.

      Когда приходит время ехать в аэропорт, нет ни малейшего шанса, что я останусь дома и не присоединюсь к ним в этой поездке. Рене летит сначала в Сиэтл, а оттуда уже домой. Благодаря этому я понимаю, как далеко она будет от меня, и чувствую комок в горле, который просто не могу проглотить.

      – Я вернусь, – говорит она мне в аэропорту – её голос немного хриплый от переполнявших эмоций. – А может, ты сможешь приехать ко мне летом?

      Она знает, что её надежды напрасны. Стефан всё ещё там, и пока я не предъявлю обвинение, его не посадят в тюрьму. Но я совсем не готова. Вчера вечером мы снова говорили об этом. И я отдала ей стёганое одеяло.

      Она плакала.

      А теперь плачем мы обе. Я не хочу, чтобы она снова уезжала, но знаю, что это неизбежно.

      – Ты будешь мне писать? – с надеждой спрашивает она.

      Я киваю. Конечно.

      – И, может, со временем, даже позвонишь мне, – добавляет она более нежным голосом. – Ты знаешь, я бы этого хотела.

      Она посмеивается над моим смущением и кладёт руки мне на плечи.

      – Ты удивительная. Никогда об этом не забывай. – Затем она привлекает меня в объятия.

      Вскоре ей приходится отстраниться и направиться к воротам безопасности. Я наблюдаю за её удаляющейся фигурой, слёзы текут по моим щекам, и Эсме притягивает меня к себе.

      – Ты ещё увидишь её, – успокаивающе говорит она.

      Может быть, но это не облегчает ту боль, которую я чувствую сейчас.

~О~

      Остаток дня я оплакиваю отъезд Рене. В основном сижу одна, проводя время в своей комнате. Я могу слышать разговор внизу, но не хочу присоединяться к остальным. Я просто хочу выплакаться.

      В четверг утром, пытаясь отвлечь меня, ко мне заходит Элис и рассказывает, какую одежду хочет пошить. Она спрашивает, хочу ли я начать делать новое стёганое одеяло, и нужна ли мне для этого ткань, потому что в таком случае мы можем устроить поездку в магазин.

      В тот же день я позволяю ей убедить меня поехать вместе с ней, но когда мы оказываемся в магазине, я просто следую за ней, слушая её болтовню и помогая нести вещи, которые она бы хотела купить. Я настолько потеряна в своих мыслях, что только когда Элис открывает дверцу машины, понимаю, что мы собираемся ехать домой.

      – Ох, милая, – тихо говорит она. – Тебе действительно её не хватает, не так ли?

      Это не тот вопрос, на который она ждёт ответа – и к счастью она больше ни о чём не спрашивает.

      Остаток дня я провожу в своей комнате. Я пододвигаю кресло-качалку поближе к окну и смотрю на сад, где Эммет, Джаспер и Эдвард играют в мяч. Солнце снова скрылось за тучами, но я больше не мёрзну. Я смотрю на их улыбающиеся лица, завидуя их прекрасному настроению. Они не скучают по Рене, потому что она не занимает такое важное место в их жизнях.

      Вздохнув, я кладу голову на деревянную спинку кресла и позволяю своим глазам на мгновение закрыться.

      Стук в мою дверь будит меня.

      – Время ужина, – слышится с другой стороны голос Джаспера. Судя по звуку его удаляющихся шагов, он не стал ждать, чтобы убедиться, слышала я его или нет. Мной овладевает чувство вины, когда я осознаю, что спала в послеобеденное время и не помогла Эсме с ужином. Надеюсь, она будет не слишком разочарована.

      Когда я присоединяюсь к остальным, то не вижу и следа раздражения на лице Эсме.

      – Тебе удалось поспать? – спрашивает она меня, жестом приглашая сесть.

      Когда я киваю, она нежно улыбается.   

      – Я подумала, что тебе это нужно. Теперь ты чувствуешь себя лучше?

      Я снова киваю, после чего Эммет громко объявляет, что ужасно голоден и накидывается на еду. Ковыряясь в своей тарелке, я прислушиваюсь к их разговору. Я не хочу есть. Я лишь хочу побыть в одиночестве.

      Убрав на кухне, я иду наверх. Эсме смотрит с изумлением, но не останавливает меня. Поэтому я снова запираюсь у себя. Спустя несколько часов, в течение которых я практически ничего не делаю, я, наконец, открываю ноутбук, надеясь увидеть сообщение от Рене.

      И оно ждёт меня. Длинное письмо о том, как ей было весело, и как рада она была снова увидеть меня, увидеть, как сильно я изменилась с тех пор, как шесть месяцев назад она отправила меня сюда. Она пишет, что счастлива от того, что приняла правильное решение и надеется, что я понимаю, почему не могла остаться с ней.

      Между строк явно чувствуется вина.

      Я отправляю ответ – такое же длинное сообщение, где пишу, как счастлива была видеть её здесь и как наслаждалась проведёнными вместе  днями. Нажав «отправить» я надеюсь, что она ответит быстро, и  я не буду чувствовать себя так одиноко.

      Поддавшись внезапному порыву, я нажимаю «написать».

      От: Белла Свон

      Кому: Эдвард Каллен.

      Тема: Привет.

      Как ты?

      Нажав «отправить», я понимаю, что дрожу. Я хотела поговорить с ним, ещё с тех пор, как на меня снизошло своего рода озарение, и поскольку очень хочу отвлечься, момент кажется подходящим. Конечно, если он ответит. Я даже не знаю, находится ли он сейчас в своей комнате.

      Как только я собираюсь сдаться и закрыть ноутбук, появляется знак нового входящего сообщения.

      От: Эдвард Каллен

      Кому: Белла Свон

      Тема: Re: Привет

      Я в порядке, спасибо. Только что проснулся. А как ты?

      От: Белла Свон

      Кому: Эдвард Каллен

      Тема: Re: Re: Привет

      Сон в это время? Тебе удастся сегодня заснуть?  

      От: Эдвард Каллен

      Кому: Белла Свон      

      Тема: Re: Re: Re: Привет      

      О, я не сплю по ночам.  Разве ты не знала, что я отчасти вампир.

      Прочитав его слова, я, не сдержавшись, улыбаюсь.

      От: Белла Свон    

      Кому: Эдвард Каллен

      Тема: Re: Re: Re: Re: Привет     

      Нет, не знала. Но думаю, что из-за твоей ночной активности это совсем не удивительно.

      От: Эдвард Каллен     

      Кому: Белла Свон

      Тема: Хахаха

      Ха-ха, в самую точку. Но ты так и не ответила на мой вопрос. Как ты? Наверное, скучаешь по Рене?

      От: Белла Свон

      Кому: Эдвард Каллен     

      Тема: Re: Хахаха

      Да,  я очень по ней скучаю. Но давай не будем об этом говорить.

      От: Эдвард Каллен     

      Кому: Белла Свон

      Тема: Re: Re: Хахаха

      Тогда о чём ты хочешь поговорить?

      От: Белла Свон     

      Кому: Эдвард Каллен   

      Тема: Re: Re: Re: Хахаха

      Я думала… Помнишь, ты сказал мне, что жаждешь любви и что из-за этого чувствуешь себя странно?

      От: Эдвард Каллен

      Кому: Белла Свон     

      Тема: Больше ничего смешного

      Конечно. Как я могу забыть?

      От: Белла Свон   

      Кому: Эдвард Каллен    

      Тема: Re: Больше ничего смешного

      Думаю, я знаю, чего ты хочешь.

      Ответа долго нет и в течение нескольких минут я боюсь, что совершила ужасную ошибку.

      От: Эдвард Каллен

      Кому: Белла Свон      

      Тема: Re: Re: Больше ничего смешного

      Ты можешь подойти?

      Я закрываю ноутбук и с дико бьющимся сердцем выхожу из своей комнаты. Я преодолеваю тринадцать ступенек, поднимаясь на третий этаж, хоть и не понимаю, зачем считаю их. Дверь в комнату Эдварда приоткрыта и, приблизившись, я слышу его шаги.

      Я открываю дверь и стучусь в дверную раму, чтобы сообщить ему, что я уже здесь. Увидев меня, он улыбается, но в остальном я не могу понять выражение его лица.

      – Заходи, – говорит Эдвард, когда видит, что я колеблюсь.

      Медленно пройдя вперёд, я наблюдаю, как он поправляет покрывало на своей кровати, после чего поворачивается ко мне.

      – Привет.

      Привет.

      – Значит, ты знаешь, чего я хочу? – спрашивает он, и кривоватая улыбка приподнимает уголок его рта.

      По какой-то необъяснимой причине мне кажется, словно что-то порхает у меня в животе, и с дрожью вздохнув, я киваю. Затем моя губа исчезает между зубами, а глаза неотрывно следят за тем, как он медленно подходит ко мне.

      – И ты можешь с этим жить? – спрашивает он, теперь очень тихо. – Предположим, мы говорим об одном и том же.

      Уверена в этом, думаю я, но не могу отвести взгляд от его глаз и ни за что на свете не могу позволить ему узнать мои мысли.

      – Любовь, её физические проявления, – тихо говорит он. – Но только с правильным человеком.

      Моё сердце в груди по-прежнему бьётся молотом, от чего увеличивается ритм дыхания.

      Я снова киваю, ужасно нервничая. Но это отличается от той нервозности, которая мне знакома. Вовсе не страх, оттенки которого я слишком хорошо знаю, дрожью ползёт по позвоночнику. Это что-то другое – и хоть я не могу описать, вовсе не хочу, чтобы это ощущение меня покидало.

      У меня нет желания бежать.

      Поэтому я остаюсь на месте, когда Эдвард окончательно сокращает расстояние между нами. Его руки тянутся вперёд и нежно сжимают мои, и он смотрит мне в глаза. Не думаю, что мы когда-то были так близки друг к другу, но всё, о чём я сейчас могу думать – что я теряюсь в его взгляде.

      Его следующие слова остаются невысказанными, но я уверена, что они находятся в его мыслях, так же как и в моих.

      Только с правильным человеком. Только с тобой.

~О~

Мы ждём вас на ФОРУМЕ))