Фанфики
Главная » Статьи » Переводы фанфиков 18+

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Под яблоневым деревом. Глава 53. Выбор.
Приготовились,сегодня будем снова,как обычно,реветь....

Эдвард.

Я переворачиваюсь. Мои руки ищут то, что привыкли обнимать. Кого. От утреннего света мои глаза моргают, но рядом с собой я вижу только белую простыню. Я стираю сонливость с лица и перекатываюсь на другую сторону. Мои ноги касаются пола, и, прежде чем спуститься, я натягиваю джинсы и рубашку.

Анжела в кухне. Она сидит на месте Беллы и ест то, что Белла никогда бы не стала. Она проглатывает и вытирает рот.

- Доброе утро, доктор Каллен.

- Доброе. Эмм… Белла спускалась?

Она качает головой.

- Нет, сэр. Однако утром я слышала автомобиль. Может, она поехала по делам?

Я киваю, но мое сердце знает лучше.

- Я собираюсь сегодня в больницу. Нам нужны продукты, а у меня нет времени. Я составлю список для тебя.

Ее лицо сникает.

- Оу… эмм, Белла говорила, что воскресенье - выходной. Эмм… неважно. Я могу это сделать, сэр.

Воскресенье. Верно. Я машу головой.

- Нет, она была права. Извини, я забыл. Прошлая неделя вроде как… выбила меня из колеи. Приятного дня.

И мои ноги передвигаются, пока я бормочу сам с собой и хватаю ключи со стойки. Я еду, и когда паркуюсь, то наконец-то могу вздохнуть. Я чувствую себя почти глупым. Виноватым. Я выхожу из машины и иду по тропинке, пока не подхожу к месту, где захоронен ее отец. Она не поднимает голову, и я просто сажусь рядом с ней на землю.

Я молчу с минуту. Я не знаю, мешаю ли ей. Я не знаю, должен ли оставить ее одну, дать ей время, и я понятия не имею, что делать с Беллой, которая не срывается на мне, если хочет побыть одной. Я передвигаю ее волосы так, что теперь они лежат на ее плечах. И ничего. Она как маленькая статуя, и я пробегаюсь пальцами по ее щеке.

- Поговори со мной, Белла.

И только прозрачные ручьи бегут по ее лицу. Мой большой палец стирает их, и я осторожно пересаживаю ее к себе на колени. Я устраиваю ее лицо у себя под подбородком и пытаюсь утешить ее, но я не знаю причины, почему она нуждается в утешении. Я могу только предположить. Я - умный человек, но ее спокойствие может быть обманчивым.

Я высказываю предположение:

- Это не твоя вина, милая. И она в порядке.

Она отталкивается.

- Это уже слишком для лжи.

- Я не лгу. То, что Грейс родилась преждевременно, не твоя вина. Такое происходит со многими женщинами.

Теперь выходит настоящая Белла.

- Со многими женщинами? Правда, Каллен? И как много женщин пили, накачивали себя, курили и позволяли мужчинам трахать себя за деньги ночи напролет? Скажи мне, доктор Каллен… какова вероятность, на ваш профессиональный взгляд, что это дерьмо могло навредить ей?

Ее слова вызывают озлобленность и резкость, которые я обычно не применяю в разговоре - не с ней, - но это просто что-то пробуждает во мне. Навредить ей. Эта часть. Навредить ей. Она не навредила ей. Только слова Беллы это делают - повреждают.

Я не милый.

- Ты права, Белла. Ты - ужасный человек. Ужасная мать. Ты мне противна. Правда. Лучше? Чувствуешь себя теперь лучше?

- По крайней мере, это правда.

Я передвигаюсь, и она больше не на моих коленях. Она хочет правды. Прекрасно. Вот правда.

- Почему в тот день, в кондитерской Элис, ты не взяла те бумаги? Ты просила, чтобы я дал тебе номера. У меня их было три. Три лучших врача, которые положили бы всему конец. Они сделали бы все бесплатно, так что даже не говори, что вопрос был в деньгах. Ты за этим пришла в тот день. Я дал тебе их. Единственные бумаги, что ты взяла в тот день, были по уборке моего дома. И ты пришла. И ты не делала свою работу дерьмово. Прежде всем сходило с рук то, что они дерьмово выполняли свою работу, и ты вышла бы сухой из воды также, но ты все делала. Ты не украла ничего из моего дерьма, как думала Элис. И ты делала все, о чем я просил тебя. Так скажи мне, правдоискатель, почему?

И она молчит, как и все мертвые вокруг нас.

Я - нет:

- Единственное, что меня бесит в тебе, Белла, это то, что сейчас ты должна чувствовать благодарность. А не устраивать себе гребаную вечеринку жалости.

Белла, которую я знаю:

- Я благодарна тебе. Так что пойди и трахни себя.

Я трясу головой.

- Я не себя имел в виду. Я говорю о том, что несмотря на все то дерьмо, которое ты делала с собой, с ней, она жива и здорова. Ты просто должна быть благодарна за это.

- Я благодарна.

- Дерьмовым способом ты это показываешь. - Я жду ее возражений, но ничего не слышу. - Если ты не хочешь отвечать на мой вопрос, то позволь мне сделать это. Причина, по которой ты пришла в мой дом, а не на аборт, в том, что, как бы тебе ни нравилось думать самой и заставлять других думать, будто тебе плевать, тебе не плевать. Ты хочешь, чтобы весь мир думал, что для тебя ничто не имеет значения, но это не так. Ты не та девушка, Белла. Может быть, когда-то была. Может потому, что должна была быть такой – чтобы выжить. Но по сути, это не ты.

Ее глаза смотрят на меня с вызовом.

- Тогда кто же я, Каллен? Ты так много знаешь, так кто я, черт побери?

И я мог бы перечислить миллион разных вещей. Миллион разных путей, где она хороша, почему я люблю ее и почему она не та девушка, но все они ведут к одному месту.

- Ты - дочь Чарли. Дочь, которой он гордился бы, если бы видел.

И я говорю правду, но Белла - исключительная лгунья и она не хочет правды. Она поднимается на ноги и уходит. Я следую за ней и хватаю ее за руку. Он выдергивает ее и отталкивает меня.

- Ты ни хрена не знаешь, Чудак. Ты не знаешь моего отца и вообще ни хрена не знаешь.

Я хватаю ее за руку, когда она снова пытается отпихнуть меня.

- Я не знаю? - я киваю в сторону браслета на ее руке.

Она отодвигается. Откидывает волосы, прилипшие к мокрым щекам.

- И с сотнями других могло быть то же самое. Ты думаешь, что первый, кто подарил мне драгоценность? Или дурацкий значок, подчеркивающий, что ты - чертов доктор «с отличием»? У меня есть сотня таких же, Эдвард.

Она, может, и пытается ранить мои чувства, но эта попытка безуспешна. Я знаю эту игру. Я не дам ей то, что она хочет. Не на этот раз.

- И скольким из них ты говорила, что любишь, Белла?

Она стоит на своем:

- Всем, кто бы этого ни хотел от меня.

Я ступаю ближе.

- Я не хотел этого от тебя. Я вполне уверен, что говорил это тебе.

И она знает, что не победит, но это - Белла, а Белла чрезвычайно упряма. И смешна.

- Я пыталась убить себя.

Я ничего не говорю. Она продолжает:

- В тот день… когда ты увидел меня в больнице. Я пыталась убить себя. Ее. Я пыталась убить нас обеих. Я была слишком трусливым дерьмом, чтобы пойти на обычный аборт, поэтому пила, пока не стала чертовски храброй, а затем встала на верхней площадке лестницы и сбросилась. Летела через три чертовых лестничных пролета. Мой отец? Не думаю, что он гордился бы этим. Я не думаю, что он гордился бы тем, что я даже не знаю, кто обрюхатил меня. Я не думаю, что он был бы чертовски горд за то, что я даже не могу находиться в одном и том же месте со своей дочерью, потому что само мое существование позорит ее имя. Нет, я не думаю… я знаю, что он не гордился бы такой девушкой. - Она отступает на шаг. - Этой девушкой.

И она ждет, что я скажу что-то блестящее или что-то, что еще больше ранит ее. И она настолько слепа к правде, и ничто, что я скажу, не изменит ее мнения. По крайней мере, складывается такое впечатление. Я смотрю на свои туфли. Я вижу мемориальные плиты вокруг наших ног. И это. Это было то же самое, что разговаривать с бетоном. Я достаю из кармана ключи и качаю головой.

- Тогда исправь это. - Я прохожу мимо нее, не предлагая подвезти.

У нее есть свой грузовик. И в моей машине нет места для этой ерунды.

Мне нужно заехать домой и переодеться. Машины Анжелы уже нет, и я один. Хорошо. Прямо сейчас из меня вышла бы хреновая компания. Я поднимаюсь наверх, принимаю душ и переодеваюсь. Когда завязываю ботинки, я испытываю странное ощущение дежавю. Глубокий вдох, и я встаю с кровати, беру телефон, ключи и выхожу из комнаты. Я собираюсь повернуть к лестнице, но на глаза попадается дверь рядом с моей. Она чуть приоткрыта. Я никогда не оставлял ее так. Анжела не входит туда. Белла не входит туда. Я из любопытства ступаю ближе. Мои пальцы толкают ее, открывая шире. Все в порядке. Прохожу дальше, внутрь, и осматриваюсь, просто чтобы проверить. Одна книга с полки лежит в кресле-качалке. Я поднимаю ее. Плюшевый кролик. (п.п.: «Плюшевый кролик (Вельветовый кролик), или Как игрушки становятся настоящими» - повесть для детей, написанная Марджери Уильямс. Она рассказывает историю мягкой игрушки, исканий и превращения плюшевого кролика в настоящего, благодаря привязанности и любви своего хозяина.) Это была любимая книга Элис. Вот почему Эсме поставила ее сюда, но она не оставила бы ее в кресле. Моя мать педантична. Я тянусь, чтобы поставить ее обратно на полку, и мои глаза улавливают что-то еще. Медведя Беллы. Он сидит внутри кроватки. Моя мать не стала бы этого делать. Белла была здесь. Она приходила сюда. Я оглядываюсь назад на полку. Она читала эту книгу.

И все встает на место.

И все болит.

И сегодняшний день становится лишь хуже.

Карлайл не работает в неонатальной реанимации, но он является первым, кого я вижу, когда приезжаю. Он не одет в медицинский костюм. Он просто мой отец. Нет именного бейджа на его халате, так же как и нет халата. Просто рубашка и брюки. О, и желтая накидка, которую нужно надевать, чтобы попасть сюда. Поверх одежды.

- Здравствуй, Эдвард.

- Привет, папа. - Я тихо закрываю дверь и нахожу свою желтую накидку. - Как у нее дела?

Он смотрит на Грейс.

- Отлично.

И на лице моего отца появляется такое выражение, какого я не видел с детства. Я смотрю на Грейс. Я улыбаюсь, видя ее новые вещички. Розовую шапочку на ее крошечной головке, такие же носочки и обнимающую ее подушку в форме рук.

- Вижу, Элис побывала здесь.

Мой отец тихо смеется.

- Просто радуйся, что и я присутствовал. Иначе она нарядила бы эту девочку в платье с большим количеством оборок, чем ты можешь сосчитать.

Я смеюсь, зная, что это правда. Правда.

- Что-то случилось, сын?

Я трясу головой.

- Это просто Белла. Мы поссорились сегодня.

- Она… изменила решение? По поводу усыновления?

Я смотрю на него.

– Нет… мы даже… мы даже еще не обсуждали это. Все из-за той же старой песни. Она не чувствует себя достойной, а я чувствую себя как дерь… Мне просто хотелось бы знать, как заставить ее понять. Как заставить ее почувствовать, что она достойна.

Карлайл мгновение изучает мое лицо. Его глаза задумчивы. Он смотрит на Грейс.

- Я не думаю, что это должен делать ты, Эдвард. - Он качает головой. - Тебе никогда не выиграть этот бой. Поверь мне, я знаю.

- Это о моей матери?

Он смотрит на меня.

- Если ты говоришь об Эсме, то да.

Это не то, что я ожидал от него услышать. Это очевидно.

- Мне нелегко понять, что чувствует твоя мать. Что она чувствовала. Когда узнала, что не сможет иметь детей. Но как мужчина, я попытался встать на ее место и вообразить, что бы чувствовал, если… если бы, например, не мог обеспечить свою семью, если бы не мог быть человеком, которым «должен» быть. Не думаю, что чувствовал бы себя достаточно мужчиной. Так, полаю, и твоя мать не чувствовала себя женщиной. Мы иногда втиснуты в «роли» или категории, которые наша жизнь, - или, в данном случае, природа, а возможно даже сам Господь Бог, - не хотела для нас, или не хотела, чтобы мы исполняли их. - Он пожимает плечами. - Кто знает почему. Но я говорю о том, что не имеет значения, как сильно я пытался убедить ее, что тебя достаточно, что Элис достаточно, - она никогда не будет чувствовать это. Не то чтобы она не любила вас обоих - она явно любит. Ясно, что она - великолепная мать. Самая лучшая мать и жена, которую когда-либо мог бы пожелать мужчина. Но ее сердце, когда она находится в окружении женщин, говорящих о рождении детей, кормлении грудью, о чувстве пинков изнутри и о прочих вещах, которых ей не дано испытать... ее сердце разбито. И я не могу этого изменить. Я не могу заменить пустоту словами, любовью или подарками. Я не могу дать ей что-то, что не могу дать, Эдвард. Это просто здравый смысл. И ты… ты никогда не сможешь изменить Беллу или дать ей то, что отсутствует у нее внутри. Ты можешь любить ее, направлять ее и быть рядом с ней. Ты можешь держать ее за руку, когда ей больно, ты можешь обнимать ее, когда этого недостаточно… но ты никогда не изменишь этого. И чем раньше ты осознаешь это, тем лучше для вас обоих.

Я сглатываю то, что застряло в моем горле и груди.

- Это не физическое, папа. Это у нее голове. Это не безнадежно. Она не безнадежна.

- Очевидно, это так, Эдвард. Иначе у нас не было бы этого обсуждения… в этой комнате. Но факт остается фактом. Сын, если Белла хочет перемен, то она сама должна решиться на них, как поступила твоя мать, когда решилась усыновить детей, а не погрязнуть в собственной горечи и печали о том, что она не может сделать или иметь. Разные симптомы. Но тот же диагноз. То же лечение. - Он пожимает плечами и смотрит на Грейс. - А если она не сможет, тогда это ее утрата. Не наша. Нет, определенно не наша. - И то самое выражение возвращается на его лицо. Это восторг. Это любовь. Это все, что мне хотелось бы увидеть на лице Беллы. Все, о чем я молю, чтобы это нашло путь к ее сердцу.

Если она сделает выбор.

Медсестра входит в комнату.

- Здравствуйте, доктор Каллен… ны, - смеется она.

Я улыбаюсь и киваю, приветствуя ее. Рука отца касается моего плеча.

- Здесь все хорошо?

Я снова киваю. Он сжимает мое плечо и снимает желтую накидку. Медсестра забирает ее.

- Я веду твою мать на обед, а вечером мы зайдем. Позвони, если тебе что-нибудь понадобится, и еще убедись, что ты поешь. Этим утром я получил выговор, сын. - Он улыбается, и я тоже. - Увидимся позже.

Он поворачивается, чтобы уйти, и я зову его:

- Пап? - Он смотрит на меня. - Спасибо тебе.

- В любое время, сын.

Когда он уходит, я оглядываюсь назад к Грейс. Медсестра заботится о других детях. Я просовываю руку внутрь инкубатора и касаюсь ее маленькой щечки. Там достаточно места только для кончика моего пальца.

- Доктор Каллен? - Я поднимаю голову. – Мне нужно сбегать на склад. Вы не могли бы…

Я машу ей.

- Я не собираюсь никуда уходить.

Она улыбается.

- Спасибо.

Мои глаза возвращаются туда, где находится мой палец.

- Твоя мать - настоящая головная боль. Просто чтобы ты знала. - Я улыбаюсь, и это удивительно, что даже такая маленькая она так похожа на нее. - Она такая же красивая, как и ты. Во всяком случае, теперь. Ты выглядишь гораздо лучше, когда не синяя.

Она издает краткий шум, и я качаю головой на эти глупые фальшивые руки, которые Элис положила туда. Я понимаю это. Я не впервые их вижу. Они сохраняют детям тепло и, как предполагается, обеспечивают им комфорт, поскольку они проводят слишком много времени без рук людей, которые вокруг них. Но все же.

Я осторожен и нежен, когда опускаю руки внутрь и достаю ее. Здесь много проводов и прочего, о чем нельзя забывать, но я знаю, что делаю. С ней все будет в порядке. Она кажется почти невесомой. Она весит как миллион фунтов. Она смотрит на меня, и, да, она – дочь Беллы. Глаза цвета карамели, и то же любопытство в них. Те же самые вопросы, и я надеюсь, что у меня найдутся ответы.

- Прости, твоя тетя Элис поиздевалась над тобой. Я куплю тебе настоящую шапку. Обещаю.

Когда наступает время ужина, я сижу в больничном кафетерии и ем что-то. Здесь скучно, и это напоминает мне о том, почему я люблю есть в кондитерской у Элис, а не здесь. Но сегодня воскресенье, и она закрывается рано. Я не обратил внимания на предупреждение отца и не поел в обед. Я перекусываю только сейчас, потому что не хочу лгать маме, когда она спросит об этом, а она точно спросит.

Я жду, пока они приедут, в кафетерии, и они появляются, когда я допиваю остатки своего кофе. Элис, Эсме и мой отец. Я замечаю в руках Элис еще больше подарков и впиваюсь в нее взглядом. Она усмехается и обнимает меня за шею, прежде чем я успеваю встать.

- Она – самое прекрасное существо, что я когда-либо видела! Эдвард! - И я вынужден рассмеяться на ее волнение. – Я приготовила красивые бантики и платья, и мы с мамой нашли эти…

Она продолжает болтать, пока мы продвигаемся в сторону лифта.

Эсме выглядит довольной и слегка сжимает мое предплечье, прежде чем двери откроются. Все пялятся и говорят о том, насколько она очаровательна и неповторима. Я останавливаю Элис от попытки превратить ее в живую куклу и про себя произношу тысячу извинений Грейс. Они продолжают свое тихое обожание, и я слышу, как мой отец, стоящий рядом со мной, зовет меня по имени.

Я смотрю на него.

- Похоже, кто-то передумал.

Его взгляд на мгновение поднимается, а затем снова возвращается к Грейс. Он смотрел в окно, и именно туда я и перемещаю свое внимание. Белла. Она не смотрит на меня. Или на нас. Только туда, где Грейс. Я выскальзываю из комнаты и тихо закрываю за собой дверь. Она смотрит на меня. Она выглядит застенчиво.

- Привет, - тихо говорит она.

- Привет.

Она смотрит вниз, на свои руки. В них газета. Она протягивает ее мне. Я беру ее и разворачиваю, чтобы прочитать, о чем в ней говорится. Там заголовок жирным шрифтом: МЕСТНЫЙ ВРАЧ СПАСАЕТ РЕБЕНКА.

Статья написана о родах Беллы на автостоянке ресторана. Я смотрю на нее. Она по-прежнему смотрит через стекло.

- Я нашла ее на стойке. Анжела хранила ее с прошлой недели. Человек, который написал это, должен выиграть какую-то премию или что-то подобное.

Ее пальцы прижимаются к стеклу. Я скручиваю газету в рулон и подхожу к ней. Я вижу слезы в ее глазах, и она смотрит на меня.

- Прости меня. Я люблю тебя. Я должна была сказать это раньше. Я не должна была говорить тех слов.

Слезы катятся по ее щекам, и моя семья покидает комнату. Белла смотрит вперед и вытирает лицо. Я поворачиваюсь к матери.

- Мы собираемся ненадолго спуститься вниз. Взять кофе. - Эсме улыбается, и я понимаю, что она делает. Она дает мне время побыть наедине с Беллой или, вернее, пытается дать Белле время побыть наедине с Грейс. Без зрителей.

Я киваю, и они идут по коридору к лифту.

- Для чего нужны эти трубки? Я думала, ты сказал, что с ней все в порядке?

- Так и есть. Это просто для того, чтобы наблюдать за ней. За сердцебиением и прочим. И еще небольшая трубка, которая помогает ей дышать. И еще одна, которая кормит ее.

Я вижу, как дрожит ее подбородок, а лицо искажается. Она прикусывает нижнюю губу, пытаясь сдержаться.

Я протягиваю руку и касаюсь ее пальцев. Я молчу, пока осторожно тяну ее к двери. Как только мы приближаемся, я чувствую напряжение в ее руке, но ее ноги продолжают перемещаться. Мы останавливаемся только тогда, когда оказываемся перед Грейс. Я даю ей минуту, чтобы понаблюдать и проникнуться этим.

- Элис чувствует потребность украсить каждую часть ее тела розовым. Я уже извинился за это.

И мне хочется, чтобы она засмеялась, но, похоже, она даже не слышит меня. Я вижу, как ее пальцы сжимаются в маленькие тугие кулачки, а ногти впиваются в ладони.

Ее голос ломается:

- Что это за штука? – спрашивает она о глупой руке-подушке.

- Ее туда тоже положила Элис. Много людей используют их здесь, потому что они должны имитировать прикосновение или объятие для ребенка.

Ее голова слегка покачивается.

- Почему нельзя просто прикоснуться к ним?

- Иногда это сложно сделать, особенно что касается объятий. Я думаю, что они предлагают некий комфорт родителям, особенно матерям, когда они не могут здесь быть. Лично мне кажется, что это немного глупо, но каждому свое.

Ее глаза наблюдают за мной с любопытством.

- А ты?

- Что я, милая?

- Держал ее?

Я киваю.

- Каждый день.

Ее глаза подсказывают мне, что ей хочется сказать что-то еще, но она просто смотрит в сторону малышки. В комнате тихо, не считая постоянных пищащих звуков, но я едва слышу ее.

- Это больно, - шмыгает она. - Я не думала, что буду что-то чувствовать. Все то время я ничего не ощущала. Но это больно.

- Не хочу показаться глупым, но что именно?

Она снова вздыхает.

- Ты можешь себе представить, что этот ребенок был бы ваш с Таней?

Нет.

- Какое это имеет отношение?

- Просто попробуй представить, что она была бы похожа на нее, а не на меня. И после всего, о чем ты сожалеешь, - после того, что произошло с Таней, - ты ежедневно должен был бы смотреть на этого ребенка. Я знаю, что это не ее вина, Каллен. Я не глупая. Я знаю это. Но она по-прежнему отражение всего того, что я ненавижу в себе. Всего того, что я сделала неправильно. И я чувствую себя от этого подобно дерьму. Чувствую себя подобно Рене и дерьму.

- Что ты сделала правильно.

Она вытирает лицо и качает головой.

- Что?

- Что ты сделала правильно. - Ее лицо недоуменно морщится. - Ты сказала, что Грейс - это все, что ты сделала неправильно. Она – все, что ты сделала правильно. Ты ошибаешься, Белла. - Я ступаю вперед и касаюсь ее лица. - У тебя есть хоть какая-то хорошая вещь в твоей жизни?

Она слабо кивает.

- Одна.

- И что это?

Она закатывает глаза.

- Ты.

- И как же это случилось?

Она молчит, и на этот раз я рад.

- Подумай об этом. Если бы ты никогда не забеременела ею, то по-прежнему делала бы все то, чем раньше занималась. Ты бы до сих пор была в беде. Эммет по-прежнему лгал бы Розали. И без твоего маленького путешествия по лестнице мы не узнали бы друг друга. Ты никогда бы не переехала в мой дом, и у нас не было бы друг друга. И хотя я не благодарен за то, «как» она попала сюда, я определенно благодарен за то, что она просто есть. - Я замолкаю на мгновение, и наши пальцы переплетаются. - И ты неправа насчет того заголовка в газете. Я спас Грейс не больше, чем спас тебя, Белла. Ты снова все перекрутила. - Я целую ее пальцы, затем лицо. - Она спасла меня. Она спасла тебя. Лично я считаю, что ты должна ей быть хоть чуточку благодарна. - Я снова целую ее лицо и отпускаю пальцы. Я сажусь в единственное кресло, которому позволено быть в этой комнате. Я прислушался к словам отца и отпустил. Я не могу вынуждать ее сделать что-либо. Так что я буду сидеть здесь. Буду сидеть здесь и буду ждать. Я позволю ей принять решение. Комната полна звуков и тишины. Но Белла остается. Она не сбегает. Она не сердится. Она не отворачивается. Входит медсестра и склоняется к другим младенцам. Она улыбается, когда видит Беллу.

- Моя самая любимая маленькая пациентка. - Медсестра смотрит на меня, и я улыбаюсь в ответ. Она оглядывается назад к Белле. – Эта малышка больше всех боится щекотки. - Она протягивает руку и легонько щекочет ступню Грейс. Ее ножка поднимается вверх, как и всегда. - Видите?

Белла кивает головой.

- Я уверена, у нее будет очень красивый смех. И улыбка. - Медсестра смотрит на нее с обожанием, а затем возвращается к своей работе.

Я наблюдаю, как Белла сгибает пальцы. Крутит их. Она волнуется. Я устраиваю подбородок в ладони и просто жду. Это придет. Я знаю это. Я отсчитываю про себя секунды, пока они не переходят в минуты. Через три минуты сорок пять секунд она оглядывается через плечо.

- Можно мне?

Я лишь небрежно киваю, как будто это пустяк. Она оборачивается назад и еще с минуту играет пальцами. И я знаю, что она чувствует. Этот уровень чистого ужаса и тревоги. Я чувствовал то же самое, когда наконец заставил себя пойти на могилу Тани. Я так старался быть смелым. Я так старался преодолеть то, что чувствовал. Мне пришлось сделать несколько попыток. Каждый раз, когда я думал, что смогу, я не мог. Когда я присел у могилы, то все еще не был готов. Я заставил себя встать, и мне больше всего на свете хотелось убежать, но я остался. Когда мои колени согнулись в последней попытке, я не смог предложить ничего, кроме цветов и простого поцелуя на своих пальцах, приложенных потом к ее имени. И другим это могло бы показаться такой незначительной вещью. Такой легкой задачей. Просто протянуть руку и коснуться чего-то, что любишь. Узнать и осознать, что ты глуп и смешон в своих мыслях и страхах. Но это не так. И поэтому я сижу и жду.

Я вижу, как она пытается снова. Я смотрю, как ее рука тянется вперед и подражает тому, что делала медсестра. Я наблюдаю, как маленькая ножка Грейс поднимается вверх, и мне жаль, что я не могу видеть лица Беллы. Мне жаль, что я не могу почувствовать ее сердце под своей ладонью и посчитать, как быстро оно бьется сейчас. Но это - ее момент. Я не испорчу его. Вместо этого я считаю, как долго ее пальцы задерживаются там. Я сбиваюсь, потому что число зашкаливает, и улавливаю краем глаза движение сзади. Я поворачиваю голову и вижу свою семью, стоящую за окном. Отец бросает взгляд в мою сторону, и на его губах - легкая улыбка.

Как и на моих.


перевод:Lena-r
редактура:nats(Любим тебя,крошка!)




Источник: http://robsten.ru/forum/19-868-1
Категория: Переводы фанфиков 18+ | Добавил: lena-r (04.07.2012) | Автор: Перевод:Lena-r
Просмотров: 3579 | Комментарии: 41 | Рейтинг: 5.0/41
Всего комментариев: 411 2 3 4 5 »
0
41   [Материал]
  Эдвард фанатичный христианин

0
40   [Материал]
  В Белле проснулся материнский инстинкт   dance4 Я уверена она сможет перестать сопоставлять Грейс и свою прошлую жизнь до Эда JC_flirt

39   [Материал]
  Ну давай же, Белла!у ттебя все получится!Ты достойна этого!!!

38   [Материал]
  Надеюсь, теперь она не сбежит! giri05003

37   [Материал]
  Белла и мама.Как трогательно. cray

36   [Материал]
  Плачу. Очень мило и проникновенно!)

35   [Материал]
  Да, Грейс - это то, что было необходимо им всем! Надеюсь, она будет их лекарством.

34   [Материал]
  Спасибо! Очень трогательно! lovi06032

33   [Материал]
  я плачу.....росто нет слов..... cray

32   [Материал]
  Спасибо!!!

1-10 11-20 21-30 31-40 41-41
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]