Мы быстро пробрались к дому. Он должен был злиться на меня, но он был спокоен и думал вернуться на то место. Мне нужно было бы извиниться, и я подбирал слова. Как только мы оказались внутри, Карлайл попросил меня оставаться здесь и быстро ушел.
Что же я должен говорить? В момент охоты все было так естественно. Я не хотел убивать, просто выпить. Нет, хотел совсем другого. Началось все с любопытства и желания помочь. Почему я должен извиняться? Я просто хотел помочь, а потом забыл об этом, и начал охотиться.
Он прав, надо уехать, надо учиться себя контролировать. Это неправильно так относиться к людям. Я сам был таким. Нет! Это неправильно, что такие люди существуют. Я не причинил бы большого урона всему человечеству, если бы избавил его от этого типа. Он же собирался грабить. При этом он даже допускал возможность убийства. Он уже делал это раньше, знал куда нужно бить. Надо полагать, при его образе жизни преступник догадывался, что когда-нибудь его тоже могут убить! Почему не сегодня?! За что я должен извиняться? 

Это Каллен виноват, в том, что меня не удержал. Он же знал что так будет! Должен был знать. Почему не догнал меня прежде, чем я оказался там? Кого я обманываю? Он пытался меня остановить. Трещина на переносице уже затянулась, но болевые ощущения еще есть. Почему в этом чертовом доме нет зеркала?!
Щепки от разломившейся в нескольких местах двери, которую я ударил ногой, полетели в разные стороны. Хотелось все ломать и крушить. Откуда это злоба и желание разрушать все вокруг? Нужно успокоиться, просто успокоиться. А чертов вдох сделать нельзя!
Я поймал себя на том, что ищу предметы, которые еще мог бы изничтожить в этом доме. Кровать? Кому нужна кровать, если здесь никто не спит. Зачем стулья? Кому нужен стол? 

Хватит! Это же не я! Это кто-то другой, кто-то внутри. Пол был покрыт щепками и кусками разорванной ткани. Что же я опять натворил? Сколько можно вести себя так в чужом доме. Он и так будет в гневе, когда придет. Он прогонит меня, а что я будут делать совсем этим один. С этой неконтролируемой яростью, с телом, которое мне не подчиняется, с жаждой. Захотелось выть. Я сполз по стене на пол и стал ждать. Он уже близко, но он спокоен и… весел. Он смеётся!
– Здорово ты меня приложил! Давно так не попадало! – заявил он входя в дом, глядя на меня, смеющимися глазами. – Трудно себе представить, но за прошедшие четыре дня я пережил больше, чем за последние сорок лет. Ты уже изменил мою жизнь, хотя появился в ней совсем недавно.
Он опустился передо мной, присев на корточки и мельком оглядев беспорядок, устроенный вокруг. «Как ты? Хочешь поговорить?» – мысленно поинтересовался он. 

О произошедшем нужно было поговорить, но совсем не хотелось этого делать.
– Я должен объяснить и извиниться, – тяжело начал я, снова не смея смотреть ему в глаза.
– Нет, ненужно ничего объяснять, я все понимаю, – он осторожно кивнул, тронул меня за плечо, а когда я посмотрел на него, ободряюще улыбнулся. – Я сам был таким, это всегда тяжело дается.
– Ты просто не понимаешь ситуацию! Я знал, о чем он думает, чего хочет, я собирался помочь и забыл, что дышать нельзя. Ты не слышал. Я думал, что смогу, я хотел попытаться. – Он внимательно на меня смотрел и слушал сбивчивые оправдания. – Я бы мог помочь. Нельзя было пройти мимо. Мне, действительно, жаль, что все так вышло, но ты не должен был его отпускать. Он же не остановится, снова будет грабить и убивать. Такие не должны оставаться безнаказанными. Я мог бы… – Улыбка сошла с его лица, а взмах руки прервал меня. 

– Не стоит брать на себя обязанности Господа бога. Не нам судить о том, кто чего заслуживает. Ненужно вмешиваться в естественный ход жизни людей. – Проговорил он менторским тоном, встал и начал медленно ходить по коридору взад-вперед. – Мы не судьи! И не ангелы возмездия! У нас своя дорога, них своя.
– То есть, по-твоему, я должен был не обращать внимания, проигнорировать это? Просто сделать вид, что ничего не происходит? Пройти мимо? – Не казалось, что он шутил.
– Да, это не первый и не последний случай. Тебе с твоим даром, конечно, будет труднее, чем мне, но ты тоже привыкнешь к естественному ходу событий. Это нормально, так было, есть и будет. С этим ничего нельзя поделать.
– Почему нельзя? А для чего тогда мы? Для чего эта сила, выносливость, необычные способности? В конце концов, это наш источник пищи. Может быть, мы для этого и существуем, чтобы помогать, чтобы очищать мир от таких …недостойных людей. 

– Недостойных? А откуда ты знаешь, кто и чего достоин. Кто дал тебе право решать? Каков твой критерий отбора? Не ты дал этому человеку жизнь, не тебе ее и забирать! Ты не знаешь, почему он встал на этот путь, для чего ему это. – Он не понимает. Ничего не понимает!
– Я мог бы это выяснить, если бы не отвлекся, конечно. – Это же ясно как день. Злость снова начала копиться внутри. При этом Карлайл оставался совершенно спокоен.
– А чем лучше тот опиумный курильщик, которого ты собирался спасать? – Он замер в ожидании ответа, которого у меня не было. – Нельзя смотреть на мир с позиции, что кто-то лучше, чем другие. Я многое повидал за прожитые годы, и могу сказать, что ни к чему хорошему это не приводит. Возможно, дело в твоей молодости и неопытности, я уже слишком стар, чтобы играть в спасение мира. Мы – не спасатели, и это был глупый маневр. – Подытожил он свою тираду. 

– Если бы я был человеком, ты бы назвал это храбростью! – стараясь контролировать эмоции, прошипел я.
– Нет, я бы назвал это опасным безрассудством. Сейчас ты знал, что ни этот человек, ни его нож не страшны тебе, в противном случае, ты бы не полез на рожон. – Он не смутился моим упреком.
– Я не знаю, не помню. Не помню точно, каким я был человеком, но трусом я не был. – Кажется, бессмысленно продолжать спор, в котором заканчиваются аргументы.
– Это не трусость, а благоразумие. Раз уж ты сам поднял эту тему, на мой взгляд, ты бы просто не попал в подобную ситуацию. Молодые люди твоего возраста из благополучных обеспеченных семей не бывают в этом районе в такое время. Ты бы вряд ли встретил кого-либо из этих двоих, хотя бы раз в жизни.
– Тебе виднее. – Легко ему говорить, когда я сам ничего не помню. Возразить даже ничего нельзя. Сам виноват! Не нужно было поднимать тему прошлой жизни. На часах пробило пять. 

– Если хочешь помогать людям, лучше подобрать более гуманный способ, но сейчас об этом рассуждать еще рано. – Да уж, на данный момент я и сам нуждался в помощи.
– Хм. Будет об этом. – Примирительным тоном провозгласил он, хотя мы оба понимали, что спор еще не окончен. Рано или поздно, эта тема снова всплывет и будет подвергнута обсуждению. – Пора заняться приготовлениями к отъезду. Я отлучусь на несколько часов, нужно подготовить документы, а ты побудь здесь пока. – Он вытащил из кармана расческу, прошелся ею по волосам. Открыл шкаф, надел пиджак и плащ. – Очень прошу, не под каким предлогом, не покидай дома до моего возвращения. – Он ждал моей реакции, и я согласно кивнул. Куда я пойду? Как куда! Домой! Расплывчатые картинки большого дома заполонили голову. Если бы я мог вспомнить адрес. – Думаю, о том, что стоит воздержаться от дыхания, напоминать уже… – Я снова кивнул и шумно выдохнул. – Хорошо. – Карлайл улыбнулся и надел шляпу. – Тогда последняя просьба. Если тебя не затруднит, конечно. Вот здесь в шкафу, – он распахнул створку и, встав так, чтобы мне было видно, указал на большой коричневый чемодан, лежащий на верхней полке. Снизу был еще один поменьше из черной кожи…хм, стойкое чувство, что я знаю какой он внутри! – есть упаковочная бумага. Пока меня не будет, пожалуйста, переложи в чемодан мои книги, и пару рубашек. Картины и крест, ты его видел там, в нише, нужно обернуть бумагой, я потом их заберу и отправлю по почте до востребования, но сначала их нужно упаковать. Сможешь? – Я снова кивнул и улыбнулся. Хоть что-то смогу для него сделать. Он высоко поднял воротник и направился к выходу. 

– Карлайл, – он обернулся, – еще что-нибудь нужно взять или сделать? – поинтересовался я.
– Нет, Эдвард, благодарю. Вся мебель, ну или то, что от нее осталось – он обвел рукой пространство вокруг, – будет здесь. Она не нужна. Я постараюсь управиться как можно быстрее, – он замолчал и выжидательно на меня уставился. Что? «Если соберешься уходить, пожалуйста, дождись меня». А он не глуп, догадался!
– Обещаю, – остатки воздуха вышли из меня с этим словом.
«Спасибо», и он скрылся за поворотом раньше, чем дверь успела скрипнуть.