– Что за чёрт, – стону я, отталкивая от себя слюнявую морду Уолта. – Ещё слишком рано для этого дерьма.

Я натягиваю простынь на голову и поворачиваюсь спиной к огромному зверю рядом со мной. Он ставит на мою спину свою блятски тяжёлую лапу и начинает тянуть за простынь, неосторожно почёсывая мою спину далеко не расслабляющим способом.

– Уолт, – строго говорю я и вслепую выбрасываю руку, чтобы оттолкнуть его. Но он продолжает уклоняться от моих жалких попыток выгнать его и, схватив простынь зубами, задевает мою шею.

Я отбрасываю одеяло и, перевернувшись, слегка привстаю. Он снова начинает лизать моё лицо. Я обхватываю руками его голову и говорю:

– Если ты не прекратишь, клянусь Богу, сегодня ночью будешь спать на диване.

Он скулит, а затем спрыгивает с кровати и бежит к двери. У порога он оборачивается, лает один раз и начинает вилять хвостом.

– Да иду я уже, иду.

Я падаю обратно на подушки и закрываю глаза, но спокойствие длится, возможно, секунд двадцать, после чего Уолт снова начинает лаять.

– Дружище, – стону я и, хлопнув руками по матрасу, поднимаю себя с кровати.

Мои ноги касаются пола, и я вздрагиваю от холода, понимая, что очень хочу вернуться ко сну, но очевидно, что это невозможно. Прошлый вечер для вторника закончился слишком поздно.

Я брызгаю в лицо холодной водой и с силой несколько раз его вытираю.

Надев одежду, в которой обычно бегаю, я иду на кухню, быстро делаю себе чашку дерьмового кофе и наливаю воды Уолту. Я указываю на него пальцем и говорю:

– Тебе лучше выпить это. Я не хочу, чтобы твоя милая задница получила обезвоживание и свалилась в обморок на полпути.

Он кряхтит что-то в ответ, а затем начинает пить воду. Я включаю компьютер и – пока пью кофе – просматриваю новости. Сплошной негатив. Один сплошной негатив. Огромный грёбаный контраст с тем, как светит сейчас в моё окно солнце. Я не хочу смотреть на это дерьмо. Холодный влажный нос Уолта тыкается в мягкое место позади колена. Я вздрагиваю и выключаю компьютер.

– Давай покончим с этим, – я пристёгиваю к нему поводок, хоть в этом нет никакой необходимости, ведь он остаётся рядом, словно моя личная четвероногая тень.

Он уже тяжело дышит, устав от виляния хвостом и от ожидания, когда я выйду с ним на улицу.

Собака может научить, почему простота так чертовски хороша.

Мы вываливаемся из двери, и я быстро заглядываю в бар, чтобы убедиться, что всё заперто и выглядит, так как надо. После этого мы трогаемся с места. Две ноги и четыре лапы безжалостно стучат по тротуару. Отличное грёбаное утро.



Мои родители не понимают, что хорошего в том, чтобы быть владельцем бара. Они принимают и поддерживают меня, но не понимают, почему я провожу бесконечные ночи, угождая людям которые впоследствии обо всём забывают.

Но в этом намного больше смысла.

Есть что-то очень интимное в барах. Это – главным образом жизненный опыт. Особенно, когда у вас есть постоянные клиенты – люди, которые приходят ежедневно, люди, которые пьют пиво, водку или вино и рассказывают вам о своих жёнах, которые отказываются от секса с ними, потому что те не зарабатывают достаточно денег.

Это – обмен информацией и общение.

Секреты, желания, мечты, страхи, неуверенность… всё это всплывает. И у каждого, абсолютно у каждого человека все проблемы связаны именно с этим. Вы можете быть белым, чёрным, геем или натуралом, мужчиной или женщиной, но стоит вам отодвинуть всё своё дерьмо в сторону и избавиться от внешней хрени – всё сводится к этим пяти понятиям.

На самом деле – это очень интересно.

Я ставлю «Heineken» перед своим другом Эмметом.

– Ну? – спрашиваю я и, скрестив руки, прислоняюсь к стене. – Как всё было прошлой ночью?

Он фыркает и качает головой.

– Эта девушка – точная копия своей матери, но, блядь, просто полная идиотка. Знаешь, она великолепна, но каждый раз, когда открывает рот, мне хочется вмазать ей.

– Она не может быть такой ужасной. Не будь мудаком.

– Я не мудак. Это как быть сыном Майкла Джордана. Получится, что ты Майкл Джордан лишь наполовину. Это будет похоже на: «О, да, сюда, сюда, передай мне мяч»; но ты – полный отстой.

Я смеюсь над истинным разочарованием на его лице.

– А её мама такая горячая штучка, – продолжает он. – Можно сказать, она совершенна. И я-то думал, что она передала дочери свои гены. Но Бог, блядь, не позволил.

– Ты знаешь, как все происходит с замужними женщинами, – напоминаю я ему. Он закатывает глаза. – Серьёзно, Эм. Это может быть на один, два раза, а затем всё кончено.

– Блядь, ты так в этом уверен? Не похоже, что она трахается с тем членом, за которого вышла замуж... от которого, кстати, её дочь унаследовала пустую грёбаную голову.

– В любом случае ничего хорошего из этого не выйдет. Нужно двигаться дальше.

Он допивает своё пиво и двигает бокал ко мне.

– Спасибо за разговор, Опра. Мне пора на работу. Увидимся вечером.



Сделав глоток пива, я включаю «Zeppelin». Я в том настроении, чтобы послушать их музыку. Это только среда и всего 7 вечера. В баре только один человек – Гарольд. Он приходит всегда к шести, когда я только открываюсь, и остаётся до самого конца. Он редко говорит, просто сидит, смотрит и пьёт виски.

Жена оставила его в прошлом году ради молодого стажёра, который работал вместе с ним. Он так и не смог оправиться.

Я вытираю прилавок только для того, чтобы что-то делать.

– Ты в порядке, Гарольд? – спрашиваю я, потому что он лелеял одну рюмку дольше, чем обычно.

– Принеси мне ещё одну, – говорит он, допив последние капли своего виски.

– Разве празднование дня рождения твоей племянницы не сегодня вечером?

Он кивает.

– Мне придётся уйти на какое-то время. Показаться там.

– Ты приготовил ей подарок?

– Куклу, – отвечает он и берёт вновь наполненный стакан из моих рук. – Она хорошая девчонка.

– И сколько ей исполняется?

– Семь, – он качает головой. – Просто хочу сказать ей, чтобы оставалась такой как есть. Взросление переоценивают.

Я сочувственно киваю. Это будет нелёгкий для него вечер. В тот момент, когда я собираюсь ответить, открывается дверь.

Входит девушка, которая не выглядит даже на тот возраст, чтобы купить пачку сигарет. Её взгляд нервно мечется по залу, после чего, судя по всему, она решает сесть в баре.

Её волосы – длинные и каштановые – выглядят мило, но довольно обычно. Её огромные глаза всё ещё рыскают повсюду и смотрят на всё, кроме меня. Её руки бледные, а пальцы очень крепко сжаты.

– Эй, дорогуша, – говорю я и, медленно пройдясь, встаю прямо перед ней. – Мне бы хотелось увидеть твоё удостоверение личности.

Её глаза слегка расширяются и становятся ещё больше, чем уже были.

– Что? Зачем мне приходить, если я не достаточно взрослая? И как ты вообще узнаешь, настоящее это удостоверение личности или нет? Я имею в виду, ты хоть знаешь, каков процент детей, которые имеют поддельные удостоверения?

Слова льются быстро, как у рекламного агента. Когда она заканчивает свою речь, её глаза становятся до невозможного большими и, с трудом сглотнув, она просто смотрит на меня.

Я ставлю локти на барную стойку, приближаюсь к ней и ухмыляюсь.

– Всё это я слышал уже не раз. И не похоже, что ты хоть на день старше семнадцати. Так что, если ты не возражаешь... – оставив фразу повисшей в воздухе, я протягиваю свою руку.

Она поднимает свою руку, подносит ко рту большой палец и начинает грызть ноготь. У неё, по крайней мере, 85 различных нервных привычек. Её левая рука шарит в сумке и, вытащив бумажник, девушка быстро передаёт его мне. Приподняв бровь, я открываю его.

– Только потому, что кто-то выглядит на семнадцать, вовсе не значит, что ему именно столько лет. Какие истории ты мог услышать? Это не очень-то похоже на то место, куда, желая выпить пива, приходят дети.

И опять слова срываются с её губ так быстро, словно она не разговаривала несколько дней и боится, что какое-то время ей снова не с кем будет поговорить. Словно ей срочно нужно выговориться.

Её удостоверение личности подлинно и утверждает, что ей 24 года. Я возвращаю бумажник.

– Я придумывал много историй, когда пытался достать немного пива, Изабелла, – говорю я ей. – Что мне предложить тебе выпить?

– О-о, – она делает паузу и слегка хмурится. – Я даже не думала об этом. Я в основном всегда пью то, что предлагают люди. Знаешь, что-то слабоалкогольное или пиво. Я даже не знаю, что мне нравится.

Бумажник, который она всё ещё сжимает в руке, падает на пол. Я вижу, что её голова исчезает под барной стойкой и наклоняюсь вперёд, чтобы предупредить быть осторожной, но не успеваю и, поднимаясь, она с силой ударяется. В её больших карих глазах появляются слёзы, она смотрит на меня и качает головой.

Её взгляд бросается к двери, а затем возвращается ко мне.

– Мне нужно идти. Спасибо, что ты такой ответственный бизнесмен и проверил моё удостоверение личности. Просто, думаю, мне срочно нужен лёд.

– У меня есть здесь лёд, – говорю я, с трудом сдерживая смех. Но она выглядит такой милой, пытаясь побороть свои слёзы. Я не раз ударялся там головой и это – чертовски больно.

Она качает головой и кладёт в сумку свой бумажник.

– Мне нужен мой лёд, в моей квартире. Это вовсе не значит, что твой лёд плохой. Но, просто...

Она даже не договаривает, просто поворачивается и почти бежит к двери.

Я качаю головой и смеюсь.

Чёрт, и что это было?



– Финн, дружище, что ты делаешь? – стону я и легко шлёпаю по его маленькой ручке.

– Ты очень много спишь, – сообщает он мне. Я открываю глаза, Финн сидит на журнальном столике передо мной и болтает ногами. – Я хочу кушать. И мне скучно.

– Ой, ну прости, – говорю я ему и тяну его за руку, пока он не усаживается на мой живот. – Почему ты не попросил Уолта, чтобы он поделился с тобой частью своей еды?

Он хихикает и ложится до тех пор, пока его голова не касается моей груди.

– Папа, я не могу есть еду Уолта. Это для собачек.

Я не могу понять, как люди, заимев детей, отказываются от них. После того как я впервые увидел Финна... я, блядь, просто влюбился. Да, я был напуган, но также охеренно влюблён.

– Ты прав, конечно, – говорю я ему. – Ладно, и что бы ты хотел съесть?

Он опирается на локти и широко улыбается.

– Я хочу мороженое.

Я смеюсь и насаживаю его очки обратно на нос.

– На обед?

Он кивает.

– С соколадом.

– С соколадом или с шоколадом?

Он хихикает, когда я начинаю щекотать его.

– Я не знаю. С соколадом. Это то же самое.

– Как насчёт... – я делаю вид, что ненадолго задумываюсь. – Как насчёт того, чтобы по-настоящему пообедать, а затем, если мы всё ещё будем голодны, купим в магазине мороженое?

Финн садится и начинает взволновано хлопать в ладоши.

– Ладно. Мы можем пойти прямо сейчас?

– Да, только давай сначала дадим Уолту немного еды.

Я обхватываю руками его маленькое тело и, встав, подбрасываю в воздух. Он смеется, и тогда я усаживаю его к себе на плечи.

– Уолт! – кричит Финн и, хихикая, держится за мою голову. – Ты плоголодался?

Уолт подбегает, стучит хвостом по деревянному полу и прыгает рядом со мной. Финн смеется и стучит по моей голове как по бонго.

– Видишь, папа, он плоголодался.

– Да, приятель, я это понял, – смеясь, говорю я и, ухватив его подмышки, снимаю с плеч и сажу на кухонную стойку. – Ты без обуви.

Я наливаю воду в миску Уолта и ставлю её перед ним на пол.

– Потому что ты можешь нести меня.

– А что, если… – начинаю я и наливаю две половника еды в другую миску Уолта. – А что, если тебе вдруг придётся нести меня?

Он снова смеётся и, болтая ногами, бьёт ими по стойке.

– Ты такой глупый, – говорит Финн. – Ты слишком большой. Я не могу тебя нести.

– Сиди и не двигайся, – указав на него пальцем, говорю я. – Наблюдай за Уолтом и следи, чтобы он не съел свою миску.

Он кивает и снова смеётся. Он так охеренно счастлив. Это присуще всем детям – они просто счастливы. Удивительно находиться рядом и наблюдать за кем-то, на кого пока абсолютно никак не влияет дерьмо этого мира.

Я иду в гостиную и, взяв его обувь, возвращаюсь на кухню. И он сидит там, разговаривает с Уолтом, который слишком занят своей едой, чтобы обращать на него внимание.

– Я взял твою обувь, Гек, – говорю я ему и беру его маленькую ножку в свою руку.

Он вздыхает, без сомнения не понимая, почему я называю его Геком, когда его зовут Финн.

– Ладно, и куда мы пойдём обедать?

– Wendy's! – взволнованно говорит он и начинает хлопать в ладоши.

Я смеюсь и обуваю его вторую ногу.

– В Wendy's мы были в прошлый раз. Как насчёт пиццы?

– А ты закажешь мне рони?

– Пепперони? – спрашиваю я.

– Да.

Я снимаю его со стойки и глажу по голове.

– Да, дружище, я закажу тебе пепперони.

– Ладно. Я только попрощаюсь с Уолтом, – он вынимает руку из моей и идёт туда, где в настоящее время Уолт с шумом упивается водой. Финн кладёт руку на голову Уолта и гладит его.

– Мы собираемся пойти пообедать, Уолт. Не бойся остаться один, – затем он наклоняется и целует собаку прямо в макушку. – Я люблю тебя. Скоро увидимся.



Сегодня – глава знакомств. Ответственный бизнесмен Эдвард познакомился с Изабеллой и даже узнал её возраст. А мы познакомились с чудом по имени Финн, который обожает своего смешного папочку и Уолта, любит рони и мороженное с соколадом. Нам кажется, что Белла просто создана, чтобы дополнить эту замечательную компанию? А что думаете Вы? С нетерпением ждём Вас на ФОРУМЕ!!!