Обещанные автора: Три дня растянулись почти на месяц...

Как бы я не старалась, до последнего не могла сесть за эту главу, но и вытягивать ее из себя, делая текст сухим и пресным, я не хотела. Вот появилось в моей голове ужасное желание писать главы, которые будут намного позже. И все тут. Хоть убей. И я старательно занималась ими, вместо того, чтобы взяться за эту.

И со всем этим я даже не поздравила вас с Новым годом. Но ведь лучше поздно, чем никогда, верно?
Каждому, каждому я хочу пожелать огромных сил на то, чтобы воплотить в жизнь все задуманное. Чтобы у вас всегда был стимул. Чтобы были цели. Оставьте плохое в прошедшем году, оставьте те моменты, которые вы не хотите вспоминать. Скажите им спасибо и забудьте навсегда. Впереди целый год. Это как новая, совершенно чистая книга. Реализуйте все свои задумки, много мечтайте и живите, как бы банально это ни звучало, сегодняшним днем. Счастья вам в новом году! Я вас всех очень, очень, очень, ооочень люблю!

А теперь, приятного прочтения) Сегодня глава тяжеловата, но вторая часть будет с участием Элис и Джаса, так что мозги смогут немного отдохнуть)

Утро началось неплохо.

Я ни разу не столкнулась с Вольтури, ведь мне совсем не хотелось вспоминать пикантные подробности вчерашней ночи. Нет, это словосочетание звучит ужасно!

Мне совсем не хотелось напоминать себе о том неразумном положении, в котором оказалась вчера. Прийти в кабинет Вольтури в таком виде… И уж тем более сидеть на этом злополучном столе… О чем я думала? Я уже не доверяю себе. И это огромная удача, что вечер закончился тем, что я ушла в свою спальню, а не как-то по-другому…

А мысли о предшествующих событиях я и вовсе сторонилась. Запрятала в самый дальний уголок сознания и пообещала себе не вспоминать. Когда человеку восемнадцать лет, а он слышит голоса вокруг, это не смешно. Не забавно и совершенно не весело. Это жутко и абсолютно точно не нормально. Интересно, это само собой проходит, или со временем только усугубляется? Вряд ли проходит. Меня упекут в итальянское учреждение с мягкими стенами. То еще веселье!

Мне было очень тяжело говорить это самой себе, но нужно что-то делать. Нужно как-то выкарабкиваться. Хотя бы попытаться. Если не попробую, то последствия не заставят себя ждать.
Попробовать… А что я могу попробовать? Забыть прошлое как страшный сон? Это исключено. Это всегда будет со мной. Во мне.

The Moll встречал посетителей отблесками света на лощенных витринах, ненавязчивой музыкой и каким-то особенным итальянским настроением. Утро здесь мне нравится больше, чем утро в университете. Элис оценила бы такой настрой… кхм, так что там насчет витрин?

Совершенно странным образом я зашла в парфюмерный магазин. Ноги будто сами привели меня. Одна из сотрудниц доброжелательно поздоровалась, а вторая, стоявшая у кассы, весьма заинтересованно меня оглядела.

Прогуливаясь вдоль стеллажей с разнообразными флакончиками, я не задавалась идеей что-либо тестировать. Но как только взгляд зацепился за весьма изящную «оправу» аромата, я аккуратно взяла его в руки. В ту же секунду рядом со мной возникла одна из консультанток и улыбаясь во все тридцать два, уже протягивала мне фирменную полоску бумаги.

Духи – хитрая вещь. Они будто живые. Аромат может подстроиться под тебя, а может задушить. Отношения между женщинами и парфюмом выстраиваются очень бережно и щепетильно. Запах женщины говорит за нее. Он должен соответствовать внутреннему миру и оттенять его, добавляя какую-то тайну. Жалкая полосочка бумаги никогда не раскроет аромат так, как это сделает кожа, тепло тела и пульс.

Именно поэтому, вежливо отказавшись, я нанесла духи прямо на запястье и поднесла к лицу. Первым делом себя показали ноты бергамота и чего-то еще… кедр? Верхние ноты очень непостоянны. Спустя какое-то время, аромат начал раскрываться… и это было нечто необыкновенное. Ноты сменяли одна другую, переливаясь и будто напевая мелодию. Кожа, ладан, ваниль… Духи были пряными, терпкими, дымчатыми… как запах той самой сигары, как послевкусие дорого коньяка. Вместе с этим было в них что-то чистое и светлое… ваниль? Удивительно, как такая легкая нота гармонирует с остальными, не теряясь в них.

Я не могла уйти просто так. Shalimar Guerlain заполучил меня полностью.

Взяв в руку закрытую упаковку, я прошла к стойке кассира, с просьбой пробить…

- Con piacere, signora Isabella. (- С удовольствием, синьора Изабелла)

Я медленно подняла глаза на девушку. Может быть, у меня и есть проблемы с чем-то, но точно не с памятью, с ней определенно все в порядке. И с полной уверенностью могу сказать, что эту молодую девочку-студентку со светлыми волосами и пристрастием к тональному крему, я вижу в первый раз.

- Sai il mio nome? (- Вы знаете мое имя?) – спросила я, надеясь, что использовала правильные слова.

Та кивнула, и, широко улыбнувшись, выставила вперед указательный палец, прося подождать. Весьма странная девушка.

Наклонившись, она что-то искала за прилавком. Этим предметом оказалась разноцветная объемная сумка, которая, по-видимому, принадлежала ей. Копаясь в ней, совершая резкие движения и попутно чуть ли не вываливая наружу весь хлам, что покоился в недрах этого «тюка», она все-таки выудила оттуда нечто, напоминающее журнал. С озабоченным и чрезвычайно серьезным видом открыв его, она быстро пролистнула несколько страниц. Затем, свернув пополам, протянула мне, опять же широко улыбаясь. Как только я переняла журнал, девушка начала что-то быстро тараторить, но я уже не слушала. Все мои внимание привлекла эта страница, а именно изображения на ней…

На одном из них был сфотографирован статный мужчина, держащий под руку девушку… да что там говорить, девочку. Хрупкую, ранимую, испуганную, как маленький воробушек. На ней было белое платье, а в руках небольшой букет, который даже на фото получился смазанным из-за дрожащих рук.

На следующей же фотографии тоже были двое. Если внимательно посмотреть, то в женщине можно было разглядеть ту самую девчушку с первого фото. Она держалась гордо и несколько возвышенно, прямая осанка и приподнятый подбородок, а так же холодный взгляд и расслабленные губы – все это создавало какой-то особый образ, завершаемый сиянием красных камней на шее. А мужчина… Это был другой мужчина. Он поддерживал ее под руку, создавая завершенную композицию. У них было что-то схожее. Что-то, что гармонировало между собой. Мужчина – образ состоятельности и власти. Женщина – неприступности и отстраненности. Определенно, в этом что-то было.

Что же должно было произойти, какой срок должен был пройти, чтобы эта девушка так изменилась?

Ах, да, я же знаю ответ.

Я вздрогнула, возвращаясь к реальности, когда девушка уже протягивала мне упакованную покупку. Похоже, я ушла в себя на несколько минут. Протянув кассирше карточку и набрав нужный код, я воспользовалась моментом и вновь стала разглядывать страницу.

Откуда эти фотографии здесь? Взглядом я пробежалась по строчкам, ища знакомые слова. Светская хроника? Что-то вроде этого. Некий репортаж с обзором самых пышных приемов осени. Хотя текст был весьма сложным для меня, я могла догадаться о примерном смысле. Репортер затронул тему о том, кто же рядом с Вольтури. Наверное, редакторы решили устроить забавную игру «найди пять отличий», и поместили эти две фотографии.

Мне вспомнился тот момент, когда мы зашли в двери того дома. Как взгляды обращались ко мне, как многие из присутствующих сочли весьма интересным то, что справа от меня был Вольтури. Аро такой влиятельный человек во Флоренции? Это можно объяснить так. Вполне.
Люди всегда верят в то, во что удобнее верить.

Вернув журнал девушке и пожелав ей приятного дня, я покинула магазин.

После того, как к списку покупок прибавилось платье, на этот раз темно-синее, я со спокойной душой завела мотор, который огласил салон ягуара приятным урчанием. Я начинаю любить эту машину. После нескольких поездок на ней я уже с наслаждением держала в руках кожаный руль, мягкое кресло прекрасно поддерживало спину, и лоснящаяся панель передач даже как-то радовала глаз.

Человек привыкает ко всему. Учится с этим жить. Ищет плюсы, в конце концов, и источники удовольствия.

Торговый центр The Moll располагался чуть ли ни в пригороде, и дорога от него до особняка Вольтури занимала около сорока минут. Когда ветер из приоткрытого окна приятно играет с волосами, а из колонок льется качественный звук, время несется как-то незаметно. Все-таки, прекрасно, когда пробок на дорогах почти не бывает, а весь солнечный свет не поглощают каменные гиганты-дома, давящие свысока своей мрачностью.

И даже весь день за какими-то мелкими делами прошел весьма быстро.

Я успела погулять по саду, посмотреть какой-то итальянский фильм и даже немного вздремнуть – все-таки ночью сон не слишком удался.

Находясь в комнате, я обнаружила, что на дне дорожного чемодана еще находятся кое-какие вещи, о которых я совершенно забыла. Вытряхнув «остатки роскоши» на кровать, я разложила небольшие предметы по разным ящикам, приятно удивилась флакончику любимого шампуня и выбросила в урну ненужные пакеты.

Осталось кое-что одно.

На днях я купила итальянскую сим-карту, и теперь намеревалась поместить ее на законное место. Все-таки, возможность совершить звонок – необходимая вещь в наши дни.

Отыскав аккумулятор, я вставила его в телефон, чтобы проверить, сохранился ли до сих пор заряд батареи. В то время как на экране высветилось приветствие, сопровождаемая коротким стуком в дверь, вошла служанка. Она сообщила, что Вольтури будет ждать меня в девять вечера.
Быстрый взгляд на часы – у меня есть в запасе полтора часа. Не так уж и много. Оставив мобильник на туалетном столике, я удалилась в ванную.

Я совершенно не понимаю, что мною двигало, когда я нанесла пару капель новых духов на шею, стоя перед зеркалом в своей комнате, а затем, похолодевшими руками потянулась в ящик и достала коробку, которую зареклась больше не открывать. Все теми же скованными пальцами я поддела холодный металл. Все так же медленно и взволнованно, будто совершала какой-то сакральный ритуал, я застегнула замочек. Внимательно посмотрела на отражение, даже слегка склонив голову. Притронулась подушечками пальцев к рубинам, которые, хоть все еще и выглядели клеймом на моей шее, но уже не подавляющим меня, а каким-то покровительствующим…

Теперь кожу не жгло, не тянуло стан вниз. Хотелось распрямить плечи, придать лицу мягкое, томное выражение, с полутенью покорности, затаившейся в радужках глаз.

В прошлый раз, когда я надевала колье, на мне были другие духи. Те самые, горячо любимые мной Dior Poison. И это было ошибкой. Они не уживутся вместе. Никогда. Они полярно противоположны. Либо одно, либо другое. Вместе они убивают меня. А выбор то за мной. И сегодня вечером я выбираю то, что не требует усилий. Застегнуть замочек, заковав себя в ошейник, намного проще, чем пытаться избавиться от запаха новых духов, чтобы затем нанести другие.

***

На приеме было как всегда шумно и красочно. Это была открытие нового филиала какой-то фирмы, управляемой, как я поняла, одним из знакомых Вольтури.

Многие лица мне были уже знакомы. Вообще, в таких местах основной состав всегда одинаков. Лишь некоторые отдельные детали меняются. Именно поэтому, побывав на двух приемах, теряешь счет. Ты знаешь, каким будет вечер, чем он начнется и чем он закончится.

Я старалась активно применять свои навыки итальянского, здороваясь со знакомыми и спрашивая, хорошо ли у них идут дела. Не то что бы мне это было очень интересно, или я понимала ответ. Живое общение просто необходимо для развития языка. Вольтури все еще переводил для меня многое, оно и понятно, ведь я занимаюсь всего несколько недель.
Из головы совсем вылетели его слова, произнесенные ночью. И когда я вспомнила о них, то почувствовала волнение.

- Кому ты хотел меня представить? – спросила его я.

Тот усмехнулся, рукой поправив прядь моих волос.

- Я подумал, что ты сама решишь, хочешь знакомиться с этим человеком, или нет. Взгляни туда, - взглядом он указал на другой конец зала.

Я прошлась взглядом по присутствующим, пытаясь понять, куда указывает Аро. Взор остановился на медленно разворачивающейся сцене. Хотя и некоторые люди приходят на подобные приемы с неоднозначными целями, все же, такие события обычно не происходят прямо в центре зала.

За небольшим фуршетным столиком расположились трое. Двое мужчин, возрастом лет с сорок, одетые в презентабельные костюмы, приковали все свое внимание к венцу картины – женщине, мило усевшейся посередине. Все бы ничего, если бы не факт, что положение ее тела, движения и жесты громогласно заявляли о том, что она вовсе не собирается отдавать предпочтение только одному. В одной ее руке блистал граненый стакан с чем-то явно покрепче яблочного сока, а другая ладонь время от времени касалась одного из мужчин, плавно проводя по щеке, как бы невзначай касаясь кисти и плеча, в то время как губы что-то сладко шептали на ухо другому. Компания смеялась, наслаждаясь обстановкой и явно не собиралась загонять себя в рамки.
Культурным зрелищем называть это было можно только с гигантской натяжкой… да нет, никакая натяжка уже не помогла бы, когда носочек женской туфли проделал неторопливый путь по голени мужчины, даже не утруждаясь хоть немного завуалировать этот жест. Ну, а мне то что?

- Зачем мне нужно смотреть на это? – спросила я, разглядывая женщину внимательнее.

Темные густые волосы, завитые и собранные в высокую прическу, слегка растрепались, прядями обрамляя скулы и шею. Красное платье, хотя и было довольно дорогим и опрятным, все же отдавало некоторым, очень-очень тонким полунамеком, разглядеть который можно только очень хорошо присмотревшись к энергетики женщины. Да, к энергетике можно присмотреться. Это получается у многих людей на подсознательном уровне. То, как человек держит себя, то, как он поворачивает голову на звук своего имени, то, как изменяется положение уголков губ во время беседы, то, как смотрят на человека другие люди – все это красноречивее любых историй.
Эта женщина занимала свое определенное место во всей этот системе отношений, и наслаждалась им. Она не отказывала себе. Не строила обиженную невинность. Не волновалась о том, какие ассоциации вызывает. Она ценила этот безналичный обмен с мужчинами, беря от своего положения все. Она не отрицала свою сущность.

- Это Рене Мидлтон, - последовал вкрадчивый ответ Аро. – Родилась в одной из Итальянских провинций. Ее совершенно не устраивала перспектива всю жизнь работать прачкой, как ее мать. Волею судьбы ее занесло во Флоренцию. Несколько знакомств, несколько событий и вот она уже не деревенская простушка, а весьма элегантная особа, - Он ухмыльнулся. – Однажды ее познакомили с человеком из Нью-Йорка. Забавно, не правда ли? Он был крупным бизнесменом, да и к тому же просто без ума от нее. Разве могла она хотеть чего-то большего? Шансом нужно было пользоваться, что она и сделала. Однако, продолжение обещало быть более интересным, - Я слушала его, теперь уже внимательно наблюдая за женщиной. – Испугавшись всех тягот материнства, разбив сердце несчастному мужчине, она вернулась сюда. Впрочем, ей и такая жизнь по душе. Разве не прекрасно? – взглядом он проследил за тем, как она поднялась на ноги, бросая недвусмысленный взгляд на мужчин.

- Зачем мне это? – никак не унималась я, сжимая руки в кулаки.
- Подумай, - прошептал Аро, обдавая мое ухо своим дыханием.

Меня словно парализовало. Я смотрела на копну темных волос, на светлую молочную кожу, на стройную фигуру и никак не могла назвать адекватной мысль, внезапно возникшую в моем сознании.

- Этого не может быть, - прочистив горло, произнесла я. – Скажи мне, что это не то, о чем я сейчас думаю? Пожалуйста, Аро…
- Ты хочешь с ней познакомиться? – будто не слыша меня, произнес Вольтури.

Я лишь качнула головой, провожая взглядом обладательницу красного платья, покидающую банкет в сопровождении двух мужчин.

Развернувшись, я почти налетела на одного из официантов. Что тут у нас? Шампанское? Сойдет.
Взяв бокал с подноса, я почти полностью осушила его. Вольтури наблюдал за моими действиями, с каким-то интересом. Только вот мне в этот момент было совершенно не весело.

Вскоре в руке оказался еще один бокал. И еще. И еще. Обычно я не пила на таких мероприятиях. Тем более шампанское. Всем известно, что пьянеют от него быстро.

Но допивая уже четвертый, мне хотелось засмеяться, стирая дорожки слез с щек, а затем рухнуть на пол в центре этого зала и в голос зарыдать о том, какая чертовщина творится с моей жизнью. А потом опять взорваться в приступе истерического хохота.

Мне восемнадцать лет и к этому времени я успела побывать замужем, зачать и потерять ребенка, уехать в чужую страну с незнакомым человеком. Мой отец – откровенно, садист, измывавшийся надо мной все так называемое детство. Моя мать…

Мою мать я увидела пять минут назад впервые в жизни. Она… Да что там, она итальянская шлюха, и ее положение ее ничуть не удручает.

Прекрасная картина вырисовывается, не так ли?

Чем не повод выпить еще бокал?

***

Время промелькнуло перед глазами, и я уже стою в своей спальне перед зеркалом. Все раздумья относительно странностей моей чудесной жизни как-то испарились из головы.

Они вернутся, но не сейчас. Сейчас, казалось, градусы алкоголя бьют изнутри по моему черепу.
В голове было дурно от шампанского. Я не шаталась и не валилась с ног, но все-таки ужасное ощущение того, что последний бокал явно был лишним, давало о себе знать при каждом действии. Шпильки покинули мои волосы, позволяя им рассыпаться по плечам объемными темными кудрями. Потянувшись к молнии на спине, я отчаянно вздохнула. Застегивала-то ее служанка, а сейчас мне что делать? Проклиная все на свете, я пыталась продвинуть собачку еще хоть на сантиметр вниз. Бросив все попытки, я взглянула в зеркало, и наверное бы вздрогнула от неожиданности, не будь мой мозг под действием такой дозы алкоголя.

Вольтури.

Наверное, мне надо привыкнуть к таким появлениям?

- Помочь? – усмехнулся он, наблюдая за этим.

Я молчала.

Кто, ну кто придумал фразу «молчание – знак согласия»? Наверняка именно ей и руководствовался Аро, когда делал шаги в мою сторону, сокращая расстояние. Даже не смотря в зеркало, я чувствовала, как он склонился ближе ко мне.

- Прекрасные духи, - прокомментировал тот, почти касаясь моей шеи. Затем его руки коснулись ткани платья, и собачка заскользила вниз… между лопатками, по пояснице, чуть ниже… Всех этих мест так же касались прохладные пальцы Вольтури. Платье было расстегнуто, но воздуха в легких стало куда меньше. И го количество уж точно упало до минимума, когда все те же прохладные пальцы переместились под ткань, на талию, ребра, еще на миллиметр дальше…
В тишине комнаты было слышно то, как шумно я выдохнула.

Его руки легли на грудь.

Точка кипения достигнута.

Предел.

Жесткий предел, который был нарушен.

И самое страшное то, что я бездействовала.

Разум отключен. Просто нажата кнопка.

Потребности берут свое, пользуясь ситуациям.

Черт возьми.

Черт возьми.

Черт возьми.

Протяжный стон раздается тогда, когда прикосновение переходит в ласку.

Почему я не могу это контролировать.

Тело, ты слышишь? Не надо.

Прошу.

Не надо.

Все летит к чертовой матери, когда я понимаю, что не способна что-либо сделать.
Я чувствую, как дрожу от этого. Я хочу. Я, черт возьми, хочу до дрожи в коленках. Такое острое желание, и алкоголь играет свою роль, и физическое влечение, и весь водоворот этих чувств сжимается в комок, давящий где-то изнутри меня. Ненавижу. Хочу.

Платье падает к ногам, и кожа покрывается мурашками от смены температур.

Я закрываю глаза, чтобы не видеть своего падения в зеркале. Чтобы не видеть эти руки и эту реакцию на них.

Он разворачивает меня, и я повинуюсь. Как кукла. Вольтури подхватил меня под ягодицы, и мои ноги приняли соответствующее положение, обвив его бедра. Вновь мой стон. Я задыхалась. Несколько его шагов – и меня встречает гладкая поверхность покрывала. Я сама копала себя могилу, дав рукам волю расстегивать пуговицы на его рубашке.

Его зубы кусали кожу моей шеи. Легкая дрожь превратилась в нечто большее, лицо горело, а все тело обдавало жаром. Не таким, как я привыкла.

Между ног чувствовалась сильная пульсация. Спертый воздух помещения давил на мои легкие, кислорода не хватало и, казалось, я вот-вот упаду в обморок. Дикое отвратительное состояние.
Тем временем руки Вольтури уже вовсю скользили по моим ногам, его вес давил на меня сверху, а руки грубо сжимали полушария груди.

Тяжело дыша, я падала, падала, падала.

Я знала, как буду ненавидеть себя. Я знала, как это мерзко и грязно. Я знала, какими словами себя назвать.

Но между всем этим задурманенное сознание отказывалось мне помогать, а естественный инстинкт брал свое.

Через минуту я расстегнула бы пряжку ремня. Спустя еще какое-то время расстегивать было бы уже нечего. Через пять минут случилось бы непоправимое. Я бы получила то, что так хотела. Мое тело отозвалось бы мгновенно, принимая глубокие проникновения. Вскоре кожа покрылась бы испариной, и что-то грязное и желаемое накрыло бы меня всю.

Но что-то спасло меня. Или погубило.

Тогда, когда итог сегодняшней ночи, казалось бы, был решен, что-то потревожило мой слух, заставив остановиться. На меня словно вылили ведро ледяной воды, и вмиг я вновь обрела способность думать.

Я не выключила телефон сегодня днем.

И именно в тот момент комнату озарил перезвон мелодии.

Время словно остановилось. Я не знала, что мне делать, но и ничего не делать тоже не могла.
Мне все же удалось выбраться и встать на ноги. Медленно подойдя к источнику звука, я взяла телефон в руки. На экране светилось имя звонящего.

Элис.

Признаться честно, порой я уже и забывала, почему нахожусь в Италии. Иногда получалось и вовсе не думать о том, что мой дом не здесь. Если такое происходит уже сейчас, то что же будет по истечении срока? Страшно представить. Или уже не страшно.

- Ты знаешь условия уговора, - вывел меня из размышлений голос Вольтури, а затем хлопнула дверь.

Потерянна, разбитая и испуганная, я стояла в центре спальни и сжимала в руках разрывающийся телефон.

Источник: http://robsten.ru/forum/35-1042-19