POV:  Эдвард

Четыре последних дня прошли так, словно я попал в рай, но при этом все еще продолжал жить. Жить, ощущая каждой клеточкой своего тела, что раньше-то и не жил вовсе.

Каждое утро я отвозил Беллу домой, которая упорно продолжала настаивать на том, чтобы мы оба зачем-то ходили на работу. Целый день я честно изображал трудовую деятельность, а на самом деле придавался самым порнушным мыслишкам о своей девушке, какие только могли взбрести в мою голову. Из-за этого, боюсь, я выпустил из внимания все большие проекты нашей компании. Хорошо, что у меня есть замы, причем не самые худшие – разберутся.

А еще я стал смотреть на тех, кто работает со мной, через призму собственных отношений, каким-то шестым чувством улавливая незримые сексуальные флюиды, исходящие от них, или же ощущая их полное отсутствие. Как ни странно, но именно мой секретарь Этель показалась мне самым везучим в этом плане человеком. Я даже накануне отпустил ее пораньше домой, втайне надеясь, что Босс Беллы сделает для нее то же самое, и я смогу увезти ее к себе хотя бы на час раньше, чем обычно.

Наиболее же печальным зрелищем в этом вопросе предстал Совет директоров – скопище грузных пыхтящих богатеев, у которых начиналась одышка уже от одной только мысли, что им придется подниматься на лифте и идти пешком до конференц-зала.  Раньше я видел в них лишь акул бизнеса, способных перегрызть друг другу глотки ради лишнего цента. Теперь же, кажется, я начал понимать, почему они тратят столько времени на интриги, грызню друг с другом, создание необычных финансовых альянсов и подстав друг друга – в их жизни просто нет секса, не оставляющего места ничему другому. 

Сегодня мне предстояло провести ежемесячное собрание в этой милой, явно асексуальной компании, и я пытался настроиться на продуктивную работу, упорно задвигая все свои эротические фантазии о Белле Секси-Свон как можно дальше. Борясь с самим собой и своими далеко не финансовыми идеями, я периодически подглядывал за вновь прибывающими магнатами, которые сегодня были не в пример тише и скромнее обычного.

Будь мой мозг на месте, а не мигрировал от черепушки в южные края, лишь на время возвращаясь на место, я бы почувствовал неладное. Однако сегодня я был крайне занят, так как незаметно ото всех поглядывал в своем сотовом на фотографии спящей Беллы, сделанные втайне от нее, чем распылял и без того не очень-то спокойное воображение. 

Две ямочки над попкой, прикрытой одеялом, так и манили, чтобы их потрогали, что я незамедлительно и сделал, с очень деловым и серьезным видом повозюкав пальцем по экрану, представляя, что касаюсь кожи самой желанной девушки на свете. 

Увеличив максимально изображение на другом фото, я даже разглядел самую любимую мной родинку, расположенную на тонкой нежной шее возле не менее нежного ушка.

Маленькая розовая пяточка со следующей фотографии, торчащая из-под одеяла, тоже навевала приятные мысли, пробуждая желание ее немедленно пощекотать. Белла, как оказалось, боится щекотки и всякий раз, когда я отлавливал ее ноги и пробегался по пяткам пальцами, она начинала так заливисто смеяться, что удержаться от того, чтобы не рассмеяться вместе с ней не было ни малейшего шанса…

– Что смешного, мистер Каллен? – неожиданно раздалось слева от меня. Я чуть не обронил телефон, испугавшись этого обыденного звука, как преступник, застуканный на месте преступления. – Прочли смешной анекдот?

Один из крупных акционеров нашей компании уже расположился на своем обычном месте за общим столом для переговоров и теперь ожидал мой ответ. Оглядевшись, я понял, что все прибывшие гости уже присоединились к нему, и, по всей видимости, мне пора начинать совещание.

Единственное место по правую руку от меня оставалось пустым, но вряд ли оно будет сегодня занято.  

– Да там… вам неинтересно будет, – уклончиво ответил я и честно попытался отвлечься от мыслей о Белле, чтобы настроиться на рабочий лад, – приступим, господа?

С молчаливого согласия присутствующих я быстро провел перекличку, необходимую для подтверждения кворума и легитимности наших решений, лишь единожды споткнувшись на имени – Дин Джонсон.

«Наверное, не свидимся больше, мой мальчик».

Я вспомнил сгорбленную фигуру старика и его тихий голос во время нашей последней встречи. Он хоть и был в течение несколько лет основательной занозой для меня, да и мог в любой момент сокрушить мой бизнес, или же попросту отобрать его, тем не менее, вопреки всему я по-прежнему испытывал к этому человеку нечто, отдаленно похожее на уважение. Это чувство сродни тому, как кролик, по привычке страшась уже умирающего удава, готов признать, что удав даже на последнем издыхании все еще явно более крутая зверюга.

Несколько раз за последнюю неделю я вспоминал о Дине, готовясь к первому Совету директоров, который пройдет без его участия. Каждый раз я твердил себе, что надо обязательно позвонить старику – справиться о его здоровье  – но всякий раз днем меня что-то отвлекало на работе, а по вечерам и ночами я всецело принадлежал Белле.

Определенно, надо позвонить сразу после этого совещания, а может даже навестить Дина, если он сам будет не против.

– Дин Джонсон, отсутствует по причине болезни, – продиктовал я секретарю, чтобы она внесла необходимую информацию в протокол совещания, – будем надеяться, что он скоро поправится, – скорее для самого себя добавил я. Раз уж у нас тут протокол, то протокольные речи не запрещены. В зале заседаний тут же воцарилась тишина, и даже Этель перестала стучать по клавишам нетбука, недоуменно уставившись на меня.

Слева и справа от меня начались странные перешептывания и переглядывания. 

– Что? – развернувшись боком к секретарю, беззвучно, одними губами спросил я у нее. Она тут же выдернула один листок из лежащего рядом с ней блокнота и, быстро написав на нем что-то, подкинула его мне на стол.

"Впал в кому".

Первой моей мыслью было: «Вот и позвонил…», – но предаваться самоедству времени не было, поэтому, подсунув записку под папки с документами, я постарался придать своему голосу необходимую уверенность и продолжил:

– Несмотря на то, что наш коллега находится в тяжелом состоянии… как мы все знаем, – я быстро причислили себя к посвященным, хотя все упустил, – будем все же надеяться, что ему станет лучше, а теперь давайте начнем, нам надо многое обсудить.

Совет директоров прошел продуктивно и необычно быстро, и через два с половиной часа я попрощался с последним уходящим, обменявшись с ним коротким рукопожатием.

На ходу, еще не дойдя до своего кабинета, я набирал в своем телефоне заученный наизусть телефон Беллы, почему-то напрочь забыв о существовании списка контактов. Долгие гудки шли непрерывно, сливаясь с гулким эхом от звука моих шагов, отражающимся от голых стен длинного узкого коридора.

Добравшись до кабинета, я закрыл плотно дверь и прислонился к ней спиной, отгородившись от мира этой хлипкой преградой. По-прежнему удерживая у уха уже разогревшийся от долгого звонка сотовый, я ждал, когда же прекратятся гудки, и как только они оборвались, тут же выпалил тоном, не терпящим возражений:

– Давай увидимся. Прямо сейчас.

– Эдвард, что-то случилось? – в голосе Беллы зазвучала вполне объяснимая настороженность.

Прикрыв глаза и уперев затылок в закрытую дверь, я слушал, как девушка отчаянно пытается выведать, что же у меня стряслось, и в порядке ли я, но ничего вразумительного в ответ она так и не услышала. Да я и сам не мог понять, что со мной происходит, поэтому просто попросил ее еще раз: – Со мной все нормально, но… приезжай, ты мне нужна. Забей на своего Босса, чертову работу, гребаных клиентов – я всё всем компенсирую, в двойную цену, тройную…но приезжай… пожалуйста…

– Скоро буду, продержишься до моего приезда?

– Да.

POV:  Белла

Пристроив голову Эдварда на свои колени, я перебирала его волосы, внимательно следя за меняющимся выражением его лица, и пытаясь таким образом понять, о чем же он думает и что сейчас чувствует. 

– Вы были очень близки с ним?

– На самом деле, не особо, – Эдвард неохотно делился своими переживаниями, уже стыдясь, что оторвал меня от моих дел ради ничего не значащих проблем. Я, как могла, давала понять, что для меня все его проблемы важны.

– Если бы не «особо», то ты не был бы так расстроен из-за его тяжелого состояния. Думаю, все-таки он значит для тебя немного больше, чем ты сам думаешь.

– Знаешь, раньше я желал, чтобы он внезапно исчез из моей жизни, мне казалось, что не будет его – я даже дышать смогу свободнее. Думал, что буду скакать от радости, когда Джонсона не станет. Теперь же… мне стыдно за это.

– Не кори себя, у тебя, видимо, не было причин испытывать к нему особую любовь, и ты не виноват в том, что с ним случилось, – Эдвард перехватил мою руку и прижал ее раскрытой ладонью к своей щеке, зажмурив глаза. – Все рано или поздно умирают…

– Я просто не успел ему позвонить, а теперь и не успею…

Я, тщательно подбирая слова, попыталась отвлечь раскаивающегося парня от плохих мыслей. Расслабившись в моих руках и отчасти от моих успокаивающих слов, он уже почти не отвечал мне, явно намереваясь уснуть прямо здесь и сейчас.

– … А еще один мой знакомый говорил, что у каждого должно быть право на ошибку, знаешь о ком я? – легкая улыбка появилась на губах уже почти уснувшего Эдварда.

– Угу, – подтвердил он, что помнит свои собственные слова.

– Это хорошо, помни об этом.

Всегда помни об этом, Эдвард-официант-Каллен, особенно тогда, если узнаешь всю правду обо мне – Белле-воровке-Свон. У каждого должен быть шанс на то, чтобы быть понятым и прощенным.  

Эдвард «угукнул» в последний раз, уже, скорее всего, не понимая, с чем соглашается, и заснул. Я какое-то время слушала его размеренное дыхание, боясь шевельнуться, а затем, аккуратно приподняв отяжелевшую голову Эда со своих коленей, выбралась, подложив на освободившееся место диванную подушку. Парень недовольно заворочался, и я испугалась, что разбудила его. Однако, поелозив щекой по холодной ткани, он подсунул под голову свою руку и затих, так и не проснувшись. Опустившись рядом с ним, я тихонечко поправила сбившуюся прядь волос, сдвинув ее со лба, с которого исчезли все морщинки от одолевавших его тяжелых дум.

Ну вот, кто бы мог подумать еще месяц назад, что судьба подкинет мне вот такого крайне ранимого миллионера? Да еще с задатками врунишки, да еще и косящего под ценителя живописи?

Впрочем, когда он спит, он такой милый, что все остальное не кажется таким уж важным.

Преодолев огромное желание свернуться калачиком тут же под теплым боком спящего Эдварда и пообещав себе вернуться как можно быстрее к нему, я оставила записку на столе и рванула обратно – туда, где Эммет уже наверняка достал своими подколами Джейкоба и Элис, поскольку в мое отсутствие ему просто нечем больше занять свою чрезвычайно деятельную натуру.

На удивление, в нашем доме царила настоящая гармония. Эл демонстрировала не успевшему вовремя смотаться Джейку свое свадебное платье, разложив облако органзы прямо на парне, а также хвасталась своими туфлями и фатой, обрядившись в них и прогуливаясь чинным шагом перед ним, почему-то с горшком моей любимой гортензии в руках. Эммет в это время, придерживая одной рукой сотовый телефон, второй пытался соорудить трехэтажный бутерброд из всего, что было в нашем холодильнике припасено на месяц вперед. При этом качок что-то мурлыкал в свой здоровенный сотовый аппарат и, не глядя, формировал королевский сэндвич, который скоро сможет претендовать на попадание в Книгу рекордов Гиннеса, так и не будучи ни разу откушенным.

На минуту мне даже стало немного обидно: если бы я осталась еще на пару часиков у Эдварда, то, наверное, мое отсутствие заметил бы только Джейкоб, вынужденный постигать все нюансы предстоящей грандиозной свадьбы «Брендон-Уитлок», так что я вполне могла бы побыть подольше с любимым.

Со злостью оттяпав ножом часть бутерброда Мака, под его молчаливое недовольное пыхтение, ведь материться при включенном телефоне ему явно нельзя, я вновь вернулась к схемам расположения картин в Центральной Галерее, проверяя свою память на то, что и где вывешено из того, что представляло для нас интерес.

Подробные схемы с указанием расположения скрытых камер наблюдения и разводкой сигнализации каким-то чудом раздобыл Джеймс, который бдил нас сейчас, как никогда до этого. Как коршун, следящий за своей будущей жертвой, он неустанно кружил вокруг, без предупреждения навещая наш «центр подготовки» и постоянно снабжая детальной информацией о Галерее и картинах Эдварда Каллена.  

Наши обязанности на предстоящее дело были распределены следующим образом:

– Эммет и я должны были вынести все нужные картины и сдать их Джеймсу;

– Джейкоб, как обычно, нес ответственность за работу сигнализации, вернее ее отключение в необходимый момент;

– Джеймс должен был ждать нас с коллекцией у себя дома, готовясь в тот же момент перевести на наши, специально открытые Маккарти счета, требуемую оплату.

Самая же ответственная часть подготовки к ограблению легла на хрупкие плечи Элис. По крайней мере, именно так это подруге преподнес Эмм. 

Эл с самого начала решила, что обязательно будет помогать нам абсолютно во всем и вместе с нами пойдет на дело. Все наши завуалированные попытки объяснить ей, что слегка беременный непрофессионал нам не нужен, и мы сами со всем справимся, не дали должного эффекта. Когда Брендон начала подбирать наряд на ограбление, ориентируясь на мой «рабочий» костюм, я поняла, что дело принимает серьезный оборот, и поделилась своими опасениями с Эмметом. Мак, которому постоянно болтающаяся под ногами гиперактивная Элис тоже уже порядком поднадоела, провел серьезный разговор с художницей.  Усадив ее напротив себя, здоровяк с очень суровым видом, стараясь не заржать в самый неподходящий момент, объяснил Эл, что от нее зависит весь исход дела, и если она нас не спасет, то все непременно пропадет. Брендон прониклась важностью момента и резонно поинтересовалась, что от нее требуется.

– Твоя задача – отвести от нас любые подозрения!

– А как? – фигурка Элис, всем корпусом подавшаяся в сторону Эммета, выражала готовность к любым подвигам.

– Ты должна сделать так, чтобы владелец Галереи ни за что не догадался, что мы сейчас готовимся к ограблению на его территории. Ведь если он хоть что-то заподозрит, то тогда все пропало. Наша с Беллой задача гораздо проще – нам надо просто вынести полотна, а Джейкобу так и вообще делать почти нечего, – Эмм махнул рукой в нашу с Джейком сторону, как бы подчеркивая нашу никчемность. Мы с Блэком дружно закивали головами. Действительно, подумаешь, всего-то и дел – картины упереть, да сигналку вырубить. Как нечего делать. – А вот от того, как ты сможешь увести подозрения от нас, зависит результат всей подготовки, – продолжил Мак. – Сможешь сделать так, чтобы Уитлок ни о чем даже не догадывался?

Элис выразила стопроцентную готовность и, надо сказать, выполняла часть возложенной на нее работы с честью. Уитлок, и без того не обделенный вниманием невесты, сейчас просто купался в многочисленных сюрпризиках и романтических встречах, по странному стечению обстоятельств проходящих в самых дальних от нашего района местах.

Каждый вечер, как только Джаспер подъезжал к дому, я или Джейкоб кричали Брендон:

– Э-э-ли-и-ис, твоя работа приехала!

– Бегу, бегу, бегу-у-у, – кричала в ответ Эл, несясь навстречу Уитлоку, чтобы он даже не успел подняться и застукать нас за разглядыванием чертежей его владений.

Вот и сегодня, заслышав звук подъехавшего авто, Джейк радостно завопил:

– Э-э-элис, Джаспер приехал!

Эммет, выглянув в окно, удостоверился в прибытии владельца Центральной галереи:

– Точняк, Эл, тебе работка подвалила, твой выход.

Брендон, немедленно всучив горшок с гортензией заметно повеселевшему Блэку, а затем моментально сменив свадебные туфли на подходящие к случаю и нахлобучив сорванную фату почему-то на меня, пулей вылетела из квартиры.

– Не сгори на работе, Цыпа!

Довольный своей шуткой, Мак, проржавшись, запер входную дверь, и, вернувшись ко мне и Джейку, на полном серьезе задал вопрос стоимостью в несколько миллионов долларов:

– А вот теперь давайте думать, как вернуть картины на место в обход Джеймса. Времени у нас почти не осталось.