Он целует меня чрезвычайно нежно. Я бы даже сказала, что слишком медленно. Но всё компенсируется прикосновениями к моим волосам, рукам и бокам. Эти касания... интенсивные. Они будто всюду одновременно и заставляют меня чувствовать то, что точно ново. Быстро формирующееся желание, чтобы Эдвард Каллен снял мою пижаму и посмотрел на моё тело без преград в виде вещей. Я не могу сказать этого вслух, дыхание словно застревает в горле при одной лишь мысли о попытке, но обхватываю мужскую шею вспотевшими пальцами и надеюсь, что Эдвард поймёт. Он ведь... опытный. И... разбирается в языке тела. Я охвачена эмоциями, дрожу от ощущения стягиваемых по коже бретелек майки и становлюсь... возбуждённой. Он перемещается с поцелуями мне на шею и сжимает мою левую грудь через ткань. Настойчиво, но не болезненно. Меня затягивает в омут потрясающих телесных ощущений. По коже и под ней словно проходит горячая волна. Поцелуи кажется дурманящими и бесконечными. Я чувствую опьянение ими, тем, как они нежно, но нетерпеливо проходятся вдоль ключицы. Томление внутри меня стремительно нарастает, и, едва осознавая, я хватаюсь за пижамные штаны Эдварда у него на боку. Если он и ощущает это, а я думаю, что да, то лишь чуть замедляется в своих действиях прежде, чем, установив между нами зрительный контакт, удивительно бережно развязывает левую бретельку и, мягко потянув за ткань, оголяет мою грудь. Я невольно зажмуриваюсь, начинаю дышать через раз, а моя рука подрагивает. Наверное, мне стоило попросить выключить свет. Но теперь уже поздно, верно? Сейчас это всё... испортит. Скорее всего.

- Белла, - его хрипловатый голос звучит чувственно и страстно. - Посмотри на меня. Открой глаза, колибри, - я покоряюсь и натыкаюсь на затуманенный, неподвижный взгляд. Эдвард так близко, что это поглощает меня. Словно водоворот, в котором я готова остаться навсегда. - Твоё тело сводит меня с ума. Однажды я хочу пройтись по нему губами, - волнующие слова обосновываются внутри меня сосредоточением жара. Трепетом и вихрем соблазна. - Мне... продолжить?

- Да.

Одно умелое движение, и вторая бретелька тоже становится развязанной. Эдвард снова прижимается ко мне, только теперь есть кое-что, что изменилось. Стало чуточку или сильно иным. Моя... грудь граничит с его кожей без преград. Непривычное ощущение, но... приятное физически. Я не могу объяснить себе, чем именно приятное. Просто оно такое, и всё. Мне хочется стать ближе. Или чтобы он коснулся меня где-то, где ещё ни разу этого не делал. Не... там, но, может быть... Мысль не успевает оформиться в голове, потому что Каллен целует совершенно требовательно, будоражаще и упоительно. Нетерпение и настойчивость в его прикосновениях, в движении его рта поверх моих губ заставляют меня трепетать от странной жажды. И чувство от соприкосновения кожа к коже лишь усиливает её. Я словно одурманена. Или ввергнута в транс, в котором нет места мыслям. Моё дыхание будто останавливается за ненадобностью. Способность и желание думать покидают меня. Я покорно выгибаюсь навстречу касаниям или подчиняюсь им как-то иначе, что становится неясным для меня. Есть лишь смутное понимание того, как Эдвард неторопливо и почтительно вроде бы стягивает мои шортики вместе с бельём вниз по моим ногам. Я чувствую прохладу... там. Будто в комнате внезапно стало слишком много ветра из окна. Но я словно горю, значит, это не так. Наверное, я, и правда, голая... теперь. Голая... Эдвард увидит, какая я... там. Или почувствует, когда мы... От этой мысли, уверенности, что он ощутит... я начинаю сомневаться, что смогу. Женщины, которые были у него прежде... они не были мной и, наверное, хотели его больше моего. И не стыдились себя. Где... где... угол одеяла? Я пытаюсь нащупать его правой рукой, когда Эдвард мягко перехватывает моё запястье, и случайно, необдуманно я смотрю в потемневшие глаза.

- Что-то не так? Ты... напряглась, - взволнованно шепчет он. Переживает за меня? Или из-за вероятности моего отказа? Движение пальцев другой руки в моих волосах отдаёт соблазном на тактильном уровне. - Хочешь прекратить?

- Я... Я... - по сравнению со мной на нём так много одежды, и это различие тревожит меня. Но не уверена, что так, чтобы я если и не попросила его раздеться, то хотя бы желала этого. Физически я напугана, будто и не наслаждалась прикосновениями, действиями и словами всего несколько минут назад. Всё было словно сном. Наверное... наверное, я хочу вернуться туда. Только как? Что-то сказать? Но губы словно онемевшие. Он начинает отстраняться, наверняка устав ждать или просто отчаявшись услышать нечто большее, и мне тотчас становится хуже внутри. Там, где от противоречий сердце колотится, как бешеное. И ещё становится зябко. Реально зябко без ощущения комфортного тепла. Я думаю о том, как он касался. О своих реакциях. И дотрагиваюсь до мужской руки столь торопливо, что даже вздрагиваю, обхватывая её, не глядя. - Нет, не уходи.

Эдвард вновь прижимается почти вплотную, а мои ноги инстинктивно и необъяснимо быстро соприкасаются с его. Он сладостно и чуть грубо, обжигая температурой кожи, переплетает пальцы наших рук друг с другом.

- Тебе нечего стыдиться, колибри. Ты прекрасна и душой, и телом. Я постараюсь, чтобы не было сильно больно. Ты... доверяешь мне? - слова, произносимые хрипловатым, низким голосом, ощущаются мною, как поток горячего воздуха на губах. Они... ободряющие. Вселяющие уверенность, что меня не просто хотят, но и хотят позаботиться.

- Доверяю, - негромко, но всё же слышно говорю я. Эдвард целует меня, нежно касаясь моих губ своими, медленно и почти невесомо, из-за чего во мне, вероятно, и просыпается желание, чтобы он не был таким... ласковым.

Я чувствую его твёрдость, когда поцелуй становится глубже с каждым движением. Эдвард обхватывает рукой мою правую грудь, и я... Хоть я и не была готова к чему-то подобному, я не останавливаю его. Не пытаюсь закрыться. Его прикосновение сдержанно-деликатное. Ощущения от него разливаются теплом у меня между ног. Я хочу его ближе. Совсем близко. Я знаю это, как никогда раньше. Знаю вот прямо сейчас и хочу тоже немедля. Но тут он отдаляется, покидает кровать, и, ещё не успев ничего спросить, я слышу звук снимаемой одежды и не только его. Словно потеряв дар речи, я только сглатываю чаще нужного и смотрю в потолок, пока Эдвард не возвращается обратно. Лишь тогда мне удаётся расслабиться достаточно, чтобы опустить глаза к его красивому лицу. Теперь мы... равны. Оба... обнажённые. И его... готовность ощутима ещё больше. Много ли времени потребуется, чтобы оказаться внутри... меня? И как долго нужно... Я даже не додумываю это. Не могу.

- Просто останови, если потребуется.

И вот так, из-за напоминания фактически беззвучным шёпотом, я понимаю, что всё вот-вот произойдёт. И все усилия сконцентрироваться на чём-то одном ни к чему не приводят. В голове смешиваются его запах, свет в комнате, шорох, когда Эдвард чуть передвигается выше и целует меня. Кажется, я чувствую столь много и одновременно столь мало, что никогда не смогу подобрать слов, чтобы описать этот момент. Миг, в который мои ноги обхватывают талию, и Эдвард становится ещё ближе. Он почти прямо... там, смотрит мне прямо в глаза, будто ждёт, вдруг я передумаю, но я ничего не говорю. Он проникает в меня сразу после моего выдоха и за секунду до вдоха. Я вдыхаю, уже чувствуя его внутри, невольно пропуская дальше и хватаясь за его бока. Боли каким-то образом нет. Или пока нет. В ожидании неё я крепко зажмурила глаза, но поднимаю веки, чтобы видеть Эдварда. Не сводя с меня своего пронизывающего взгляда, он толкается вперёд. Буквально самую малость. Его лицо искажено напряжением, тогда как единственное, о чём я способна думать, это о том, что всё это, и правда, происходит. Что ещё никто и никогда не был ко мне так близко. Растягивая меня, погружаясь глубже и... совершая толчки. Это не доставляет комфорта, и даже наоборот, но я думала о худшем. О сильной, затяжной боли. Мне же в целом... хорошо. Это скорее чувство чего-то внутри, чувство... наполненности вместо привычной пустоты, чем резь или нечто подобное, от чего хочется защититься.

- Эдвард...

- Больно? Хочешь, закончим, колибри? - замедляясь, Эдвард скользит кончиками пальцев вверх по моей левой руке прежде, чем обхватывает плечо нежной хваткой. Я дышу часто, рвано, и он тоже. И уж точно не хочу заканчивать. Хотя не знаю... не знаю, что ещё должно быть.

- Нет. Нет, не больно, - осипший голос словно не мой. - Просто... ты можешь... Можешь ещё?

Безмолвно он совершает глубокий толчок, и с каждым разом его движения становятся всё быстрее. Более привычными, физически интенсивными и задевающими внутри меня какие-то особенные точки. Эдвард стонет, что, вероятно, означает, что ему хорошо со мной. Его глаза сомкнуты, но мои нет, и я вижу складки на его лбу. Чувствую, как твёрдая спина под моими руками становится влажной. Кажется, потею и я, а новый прерывистый стон звучит незабываемо. Мне жарко, словно вокруг полыхает огонь. И физически, и эмоционально я... будто куда-то падаю. Растворяюсь в Эдварде. В том, что он делает со мной и во мне. Наша связь… трение тел… звуки, что он издаёт… Всё это заставляет меня испытывать… восторг. Просто от знания того, что его эмоции вызваны мной. Что он со мной и так или иначе выбрал меня. В какой-то момент мои ступни словно нагреваются, и то же ощущение высокой температуры распространяется по позвоночнику сверху вниз, пока не достигает того самого места между моих ног, где Эдвард по-прежнему… скользит внутрь и обратно. И так вновь и вновь. Его становится так много, что он просто поглощает меня подобно водовороту. Я больше не могу… ни держать глаза открытыми, ни выносить этот… натиск. Мир погружается во тьму, едва я закрываю веки, порядочно обессиленная и осознающая лишь дрожь поверх своего тела. Дрожь Эдварда. Я хочу что-то спросить или сказать, но не могу найти голос. Дистанция между нами сокращается совершенно до нуля. Я словно вбираю Каллена в себя. Сжимаюсь вокруг него. Это кажется нереальным. Лишь ощущением или иллюзией. Но моё тело… физически я ощущаю приятную тяжесть и сохраняющееся чувство наполненности внутри. Неужели он всё ещё… во мне? Но зачем? Всё же вроде… закончилось, верно? Он приподнимается и заглядывает словно в мою душу. Иными словами описать его нынешний взгляд я просто не в силах.

- Как ты, колибри? - его голос звучит вопросительно, как, видимо, и должно быть. Почему-то я никак не могу убрать руки от его тела и, будучи какой-то рассеянной, едва узнаю свой тихий голос. Вроде бы я пытаюсь найти жалость ко мне или попросту сожаление о произошедшем в глазах Эдварда, но так ничего и не обнаруживаю. Лишь заботу и, может быть, ещё настороженность. И в принципе всё.

- Прости... - я говорю это, потому что странным образом чувствую, что должна сказать. Хотя всё это наверняка глупо. Для него и в его взрослом понимании и отношении к жизни. К тому, как она устроена. Быт, рутина, родственные и иные связи, секс и физическая близость с кем-то. Вряд ли кто-то до меня извинялся перед Эдвардом Калленом за свою... девственность.

- Простить? О чём ты вообще говоришь, Белла? - обеспокоенно или, быть может, недовольно обращается ко мне он. Мне кажется, или его голос звучит несчастным? Я робею и опускаю взгляд вниз. Но там обнажённая кожа груди, что естественно, и ещё ниже Эдвард по-прежнему... связан со мной, пусть я и не могу этого видеть, и глазами я возвращаюсь к его лицу. Это ощущается менее неловко, чем смотреть на грудь.

- Я... Я не знаю, что делать, когда ты всё ещё... Я только хотела бы...

Мне не удаётся закончить то ли потому, что я не способна выразить всё вслух, то ли потому, что Эдвард мягко прерывает меня. А возможно, верны обе эти причины в равной степени.

- Чего бы ты хотела, колибри?

- Ты... ты можешь уже... отодвинуться? - спрашиваю я, нервничая из-за этого, предполагая, что он может подумать, что мне неприятно от такой его близости, но всё же произнося слова, к концу становящиеся шёпотом. Хоть бы его было достаточно, чтобы Эдвард понял, что я вовсе не стремлюсь обидеть или ранить его ими. - Это не потому, что мне противно или неудобно, или что-то подобное.

- Я так и не считаю, Белла, - Эдвард сглатывает, наверняка чувствуя все мои противоречивые эмоции, и при этом его бархатисто-срывающийся голос звучит убеждающе и достоверно. - Я сейчас. Только ты... лучше не шевелись.

Эдвард... выходит из меня, на что моё тело реагирует быстро заканчивающейся дрожью от потери контакта. Я смотрю на подушку справа в ожидании, что он уйдёт, но после череды шорохов слышу звук подтягивания одеяла и тёплый материал поверх меня, хоть мне и не может быть реально холодно в силу лета за окном. Лёжа слева, Эдвард касается моего живота непосредственно под тканью, там, где оставшаяся на мне майка сбилась в складки, и дыхание словно застревает у меня в горле. Нужно бы её снять... Отыскать трусики и шорты. Привести себя в... порядок. Сходить в душ... Но я не могу вылезти из-под своего укрытия и покинуть кровать при Эдварде. Несмотря на всё, что мы с ним разделили в предшествующие недели и в особенности сейчас.

- Ты не оставишь меня ненадолго? - я говорю словно с потолком, ощущая, как в прикосновении Эдварда возникает напряжение. Довольно громкий вздох рядом с моими волосами звучит соответствующе. Мне кажется, что с надрывом, но и с желанием принимать и уважать меня и мои границы тоже.

- Конечно. Я побуду... Я побуду внизу.

Я снова концентрирую взгляд на подушке, тогда как Эдвард, сместившись и исчезнув из зоны досягаемости, двигается по комнате и явно берёт какие-то вещи, но спустя время всё же становится тихо. Я иррационально тяну одеяло на себя, хотя его и так много, и, только основательно прикрывшись, решаюсь сесть. Бёдра реагируют странной скованностью, но это не так, чтобы больно. Лишь непонятно и потому становится прочувствованным мною. Может быть, это связано с тем, что обычно я... не обнимаю кого-то ногами, когда меня... когда со мной... занимаются сексом.

Я осматриваюсь вокруг себя, будто в комнате произошли изменения, но она такая же, как и прежде. Как в нашу первую ночь здесь и как несколько минут назад. Сколько вообще прошло времени? Вопрос, остающийся без ответа. Я просто осознаю... нет, начинаю осознавать, что перемены тут произошли только со мной одной. С тем, какая я внутри. С моей... физиологией. Я не девочка больше... А комната... комната тут ни при чём. В самый разгар мыслей об этом мне на телефон приходит сообщение. Он лежит на тумбочке, и я ищу, что бы надеть, но ближе всего футболка Эдварда. Это в любом случае временно. Мне просто нужно достать свой халат из сумки. Я облачаюсь в майку после непродолжительного раздумья и покидаю пределы кровати.

Набрать тебе ванну?

Ванна есть в ванной комнате на первом этаже, но я не готова идти туда.

Нет. Я приму душ.

Первая мысль, на которой я ловлю себя, уже стоя под струями воды, это то, что она ощущается как-то иначе. Невозможно объяснить, в чём именно отличие, но я будто всё ещё... взбудоражена... От обычного соприкосновения мочалки с правой грудью, той единственной, которой касался Эдвард, у меня набухают соски, чего раньше вроде бы никогда не случалось. Я недолго смотрю на них прежде, чем скольжу рукой дальше по телу уже без мочалки, чтобы позаботиться о себе внизу. Прикосновения причиняют небольшую саднящую боль, но всё это отступает куда-то на задний план по сравнению с тем, что я вижу немного крови на своих пальцах. Кровь, которая сегодня, сейчас никак не может быть вызвана месячными. Тщательно смывая её, я уже думаю о другом. Наверное... скорее всего, она есть и в кровати. На постельном белье. Ей ведь было больше некуда деваться. Нужно убрать всё, что я могу. Сменить простынь и, возможно, пододеяльник. Я заканчиваю с собой торопливо и надеваю халат на не совсем насухо вытертое тело. В данную минуту есть вещи намного важнее. Вроде бы я видела чистое постельное бельё в шкафу.

Но надобность в поисках отпадает сама собой, едва я возвращаюсь обратно в спальню. Кровать уже выглядит свежезастеленной. Под ныне тёмно-фиолетовым одеялом обнаруживается такая же простынь с цветочной окантовкой по краям, и лишь наволочки на подушках остались из прежнего комплекта. Я понимаю очевидное мгновенно и сразу. Эдвард был здесь. Видел то, что я не хотела бы, чтобы попадалось ему на глаза, и разобрался со всем этим в моё отсутствие. Со всем, что я собиралась снять и постирать в машинке. Может быть, всё уже крутится в ней в подвале. И что в таком случае мне делать теперь? Как предстать перед Эдвардом со всей этой новой неловкостью, наполнившей меня? Хотя не похоже, что я смогу избегать этого вечно.

Я спускаюсь вниз, как только эта мысль окончательно оформляется в моей голове. Луч света на кухне, рассеивающий темноту у подножия лестницы, говорит мне, что Эдвард именно там, и наверняка мои шаги были невозможно не услышать. Вздохнув, я осматриваю себя на предмет того, закрыто ли халатом всё, что должно быть спрятано, и всё-таки вхожу на кухню. С бокалом перед собой Эдвард сидит во главе стола прямо напротив двери и обнаруживает моё появление в тот же миг. Данный факт заставляет меня ненадолго замереть прежде, чем я возобновляю движение и подхожу к чайнику.

- Осторожнее, он наверняка ещё горячий, - доносится из-за моей спины, - я грел его, когда спустился.

- Хорошо. Спасибо... спасибо, что сказал, - и спасибо, что сменил простынь, что, наверное, не каждый стал бы делать. О последнем я только думаю, но не говорю. Да и вообще, налив себе чай, я просто стою и смотрю на чашку, над которой едва различимо клубится пар, и не могу повернуться лицом к Эдварду. Точнее физически, разумеется, могу, но в том, что касается эмоциональной готовности...

- За этим столом поместятся ещё человек пять, - я слышу его опустошающий меня вздох, которого едва не хватает, чтобы я сдвинулась с места. - И мы в любом случае должны поговорить о том, что было, если только ты не... если только ты не собираешься снова сказать, что хочешь в другую комнату, - нет, я не хочу. - Скажи честно, сейчас больно?

А вот этого оказывается уже более чем достаточно. Тревожного звучания, зарождающего упадническое настроение и сдавленность в моей душе. Я преодолеваю разделяющее нас расстояние за два шага, неожиданно быстрых для меня, протягивая руку к волосам Эдварда под его опасливым взглядом. Из-за влажности, вероятно, после душа они темнее, чем обычно.

- Нет. Нет, - мой голос звучит бегло и взволнованно. Будто, если промедлить, Эдвард удостоверится в каких-то своих мыслях, уже, скорее всего, возникших у него в голове. Может быть, касающихся того, что я жалею и хотела бы отмотать всё назад. - Нет, совсем не больно. Ты был... нежным, и я...

- Что ты?

- Я не думала, что всё будет так... так неожиданно приятно... в первый раз. Я не уверена, как это для тебя, как оцениваешь это ты...

Поднявшись за долю секунды, Эдвард проводит рукой по моей шее, обхватывая её мягким прикосновением. Он так близко, что я не могу думать ни о чём другом, кроме как о нём.

- Белла, - я вся трепещу от ощущения его руки и тела, а также мурашек, проходящихся по моей коже от того, как звучит моё собственное имя в его устах. - Ты отдала мне всю себя и подарила потрясающие ощущения. Я давным-давно не переживал ничего интенсивнее, чем с тобой сегодня, колибри, - он проходится пальцами по моему поясу прежде, чем обнимает за него же несильно, но крепко. - Всё, что ты мне позволила, то, как позволила себя касаться... это было значительно и для меня. Вот как я это оцениваю.

- Тебе... тебе, и правда, было хорошо?

- Думаю, нам было одинаково хорошо. Ты испытала то удовольствие, которое я и хотел, чтобы ты почувствовала, Белла. Поверь, я знаю это.

- Я... - я отступаю и беру в руки чашку со своим чаем, делая длинный глоток, и чуть не давлюсь им. Боже. Из всего, что вроде бы неизбежно, больше всего я хотела бы избежать говорить о том, как Эдвард и я... как мы пришли... как мы достигли... оргазма. Это, скорее всего, был именно он. - Я уверена, что ты знаешь в силу своего... опыта, но у меня его нет, поэтому я...

- Это не навсегда. Он ещё появится. Твой собственный личный опыт. Ты уже начала его получать, - я допиваю чай, отчего по телу проходится ещё больше жара в дополнение к тому, что вызван разговором, дыханием за моей спиной и словами. На шее чувствуется появление испарины. Эдвард обхватывает моё левое плечо, чуть сдвигая прочь ткань халата. Я невольно подаюсь назад. От ощущения кожи, вступившей в контакт с моей, время словно останавливается, и тело становится охваченным трепетом. Буквально каждая клеточка. Из-за по сути невинного прикосновения. - Пойдём спать? Уже поздновато, колибри.

Спать... Спать это просто спать? Или спать это...

- Мне ещё нужно в ванную. Хочу почистить зубы.

- Ну ладно. Тогда... увидимся в комнате.

- Да.

На самом деле я посещаю ванную комнату не только ради ухода за полостью рта, но потом у меня не остаётся ни единого повода находиться на первом этаже и дальше. Когда я ложусь в кровать прямо в халате, то Эдвард кажется уснувшим, лёжа на правом боку, и, наверное, это имеет смысл. Ведь секс, вероятно... вероятно, можно расценивать, как физическую активность. Я выключаю свет и придвигаюсь ближе к Каллену, всего лишь желая укрыть его лучше. Он перехватывает мою левую руку в движении, которое прижимает её к его груди. В отличие от того, как всё было на кухне, теперь Эдвард уже без майки. Я чувствую биение сердца, неторопливое, но отчётливое.

- Не спишь?

- Нет. Думаю.

- Хочешь... хочешь рассказать, о чём?

- О том, как не хочу, чтобы это время подходило к концу.

И я тоже не хочу, но оно всё равно заканчивается, и через два дня Эдвард паркует машину на моей подъездной дорожке. Наверное, я думала, что теперь ему будет трудно... оторваться от меня, когда я... когда моя девственность больше не является проблемой, но между нами всё ограничилось одним единственным разом. Не то чтобы он не прикасался ко мне совсем, прикасался, и даже очень, но без... продолжения. И даже без снятия одежды. Будто всё вернулось назад во времени.

- Я тебя провожу. Занесу твою сумку.

- Хорошо.

Мы входим в прихожую, как только, открыв замки, я толкаю дверь, и Эдвард прикрывает её за собой. Он ставит мою сумку на пол и осматривается вокруг так, будто находится здесь впервые, пока всё же не останавливает взгляд на мне.

- Я, наверное, поеду.

- Ты не обязан уезжать прямо сейчас. Родители с бабушкой приедут лишь часов через пять. Но если ты хочешь, то всё в порядке, - и я тоже в порядке. Вопреки желанию того, чтобы он остался. За эти несколько дней я отвыкла от того, что мы прячемся, забыла о том, каково встречаться вдали от посторонних глаз, а теперь всё заново. Реальность, из которой я, несмотря на то, что не прошло ещё и полчаса, уже мечтаю сбежать. Стоило подумать заранее, что это будет лишь временной передышкой. И не более того.

Ничего не говоря, Эдвард мгновенно сокращает расстояние между нами и целует меня, оттягивая мою нижнюю губу, томительно и долго. Я обнимаю его, отвечаю, но отстраняюсь, когда начинает не хватать дыхания.

- Теперь ты понимаешь, что я не хочу уезжать? - шепчет он, ласково поглаживая мою шею. Я дышу воздухом между нами, общим и будто потеплевшим от нашего дыхания кислородом, и осознаю, как сильно держусь за мужскую рубашку. - Просто я... Машина у всех на виду, и скоро она начнёт привлекать внимание. Я не желаю для тебя трудностей с тем, чтобы потом кто-то пришёл к вам с вопросами, - в тоне Эдварда есть что-то виноватое или напоминающее извинение, хотя это скорее мне нужно просить о нём. - Но мы можем ненадолго куда-нибудь съездить.

- Честно говоря, мне нужно сходить за продуктами.

- Тогда, видимо, в магазин. Я тебя отвезу и привезу обратно. И буду держаться в стороне, если хочешь. Или просто, если нас кто-то увидит, скажем, что моя сестра попросила тебе помочь.

- Я согласна на второе. Только возьму деньги, - говорю я прежде, чем отхожу, чтобы сложить в небольшую сумку кошелёк, телефон и ключи. Короткая пешая прогулка до магазина на машине всегда длится короче, а в автомобиле Эдварда она и тем более ощущается подходящей к концу совсем быстро.

В здании магазина он не находится подле меня всё время, и я могу сосредоточиться на том, что надо непременно купить, складывая продукты в тележку. Вроде бы закончив, я нахожу Эдварда почти у кассы, где на полках лежат различные шоколадные батончики, мармелад и жвачка.

- Привет. Хочешь что-то взять?

- Нет. Нет, - как-то слишком быстро отвечает Каллен, словно вздрагивая от моего голоса, поворачиваясь мгновением спустя. По его сосредоточенному виду я понимаю, что явно помешала ему о чём-то думать. - Ты всё?

Он смотрит на пол, на колёса тележки, на содержимое внутри неё, но на меня не особо. Это не нравится мне. Совсем. Это ощущается как-то тяжело.

- Да. У тебя ничего не случилось?

- Нет. Я подожду за кассой. Да, точно, - и он проходит вперёд, тогда как я начинаю выгружать покупки на ленту. Она движется, и я вместе с ней и вскоре здороваюсь с работающей в магазине дочерью миссис Коуп. Мэделин, так её зовут. Она очень красивая, и по ней не скажешь, что она из маленького городка. В мегаполисе она, возможно, стала бы актрисой или моделью, но всякий раз, когда я вижу её здесь или на улицах, одну, с мужем или с кем-то ещё из членов семьи, а у них с супругом две дочери, Мэделин выглядит излучающей счастье и довольство той жизнью, которой живёт.

- Привет, Белла.

- Как дела?

- Всё хорошо. А твои? Выпускной уже послезавтра, верно? Мама упоминала, что ты пригласила её на вручение дипломов.

- Да, послезавтра, - киваю я, одновременно распределяя продукты по пакетам, - не передашь ей, что я зайду завтра в библиотеку и сдам книги, которые прочла?

- Конечно, скажу. Кстати, ты не знаешь никого, кто, может быть, очень хочет щенка? Наша собака родила не так давно, но через две с небольшим недели их можно будет уже забирать, а действительно хорошего человека в наше время найти не так-то и просто.

- У вас, кажется, ретривер?

- Так и есть. И она родила четырёх девочек и трёх мальчиков. Если хочешь, приходи как-нибудь посмотреть и повозиться с ними. Давай я продиктую тебе свой номер.

- Хорошо, да, давай. Но я всё равно не знаю никого, кто бы хотел завести собаку.

Я заношу контакт Мэделин в телефон и потому не сразу осознаю вопрос, когда она указывает головой в сторону Эдварда:

- Твой парень?

- Что?

- Я никому не скажу, если так. Форкс... старомоден, но вне его...

Я смотрю на неё, а потом на него, стоящего практически у выхода, но чуть в стороне и на некотором отдалении непосредственно от дверей, и, хотя между нами несколько метров, я бесспорно могу видеть, что в данный конкретный момент времени Эдвард тоже смотрит на меня. И он выглядит столь привлекательно, столь отличающимся от большинства местных мужчин, которые просто забили на свой внешний вид, что часть меня действительно хочет сказать, что он со мной и мой, просто чтобы, возможно, самоутвердиться в своих же глазах, но это совсем не обо мне.

- Это сын Карлайла Каллена и брат моей подруги. Он просто подвозит меня по её просьбе, - подбирая слова, говорю я и, кажется, слышу странный звук, напоминающий хмыканье. Мэделин не смотрит на меня, лишь на экран компьютера, но с улыбкой в уголках губ выглядит так, будто ни черта не собирается воспринимать сказанное на веру. Я отмахиваюсь от этой мысли. Даже если так, что с того? Это что-то вроде того, что нет тела, нет и дела. Но всё равно мне уже хочется побыстрее уйти. - Сколько с меня?

Мэделин называет сумму, и я протягиваю наличные. После расчёта она говорит о том, что действительно будет рада увидеть меня в гостях, если я надумаю прийти, и приступает к обслуживанию следующего покупателя, а я иду на выход, неся пакеты в правой руке, одновременно изучая чек, который держу пальцами левой. Я останавливаюсь, лишь когда обнаруживаю ноги под своим взором, означающие, что несколько метров между мной и Эдвардом превратились в ничто, пока моё внимание было сосредоточено на листке из кассового аппарата.

- Давай возьму пакеты, - Эдвард протягивает руку и, немного соприкасаясь ладонью с кончиками моих пальцев, тянет пакеты на себя, чему я поддаюсь малостью отвлечённо. Нормально ли выглядит со стороны, если брат подруги помогает с тем, чтобы нести продукты? Наверное, нормально. Я надеюсь на это, думая о том, что Мэделин может смотреть.

- Спасибо. Тебе точно ничего не нужно? Я могу подождать.

- Нет, ничего. Пойдём?

- Да.

Дорога в обратном направлении опять же не занимает много времени. Я выхожу из машины, собираясь просто забрать пакеты из багажника, но Эдвард тоже выбирается наружу и подходит ко мне сзади автомобиля.

- Я закрою. Иди.

С покупками я переступаю порог дома и, начиная разбирать их, слышу Эдварда, входящего в дом, а затем хлопок двери. Каллен подходит ко мне близ холодильника с обхватывающим плечи прикосновением левой руки. От него по всему моему телу разливается проникающее в каждую пору и клеточку тепло. Ощущение того, что я нужна и значима.

- Колибри, - выбранное им прозвище мурашками забирается мне под одежду. От его звучания, от тембра голоса меня сотрясает приятная внутренняя дрожь. Тремор исключительно положительного свойства. - Пообещай написать сегодня вечером, и что мы увидимся завтра хотя бы ненадолго.

- Обещаю, хорошо.

- Ну, я поеду. У тебя очевидно достаточно дел, и...

Я поворачиваюсь к нему и беру его руку в свою. Что этот жест, что взгляд на Эдварда снизу вверх заставляют меня испытывать волнение, которое я хотела бы считать незначительным, но на самом деле оно довольно глубокое.

- Поцелуй меня, Эдвард.

Он склоняется ко мне, не нуждаясь в том, чтобы я просила снова. Мои губы орошает будоражащее дыхание. Звуки этого и последующего умопомрачительного поцелуя сводят с ума. Словно влезают под кожу и в голову. Он опьяняет, несмотря на своё неспешно-ласковое течение. И мои руки поднимаются к спине Эдварда, сжимают рубашку, проходясь по ткани вверх. Ближе... хочется стать ближе. Вот о чём я думаю и скорее понимаю сам факт того, что углубила поцелуй, чем могу сказать, как именно вышло так, что я нетерпеливо ответила на него. Но это длится не так долго, как я хотела или ожидала. Эдвард отстраняет меня со вздохом, в котором я слышу... неопределённость. И она вызывает во мне чувство словно бы разочарования... Вроде. Как в день нашего первого поцелуя посреди дороги, когда всё было во многом точно так же.

- Ты... не хочешь? - вырывается из меня бесконтрольно. - Извини.

- Прекрати. Я хочу, Белла... Просто мы не обязаны делать что-либо снова только из-за того, что это уже... случилось между нами.

- Не обязаны из-за меня, и, будь на моём месте другая, всё было бы иначе?

Взлохмачивая волосы, Эдвард отходит от меня в сторону стола. Явно взвинченный и напрягшийся. Вероятно, слова, что я сказала, довольно... внезапные для меня, но я... Я действительно хочу знать.

- Но ты ведь не другая.

- Значит, да.

- Да, с другой женщиной я бы поднялся в её комнату, Белла, - явно тщательно обдумывая всё, с неким неприятием чего-то говорит он, облокотившись на столешницу. Неприятием себя? Или нынешней ситуации? - А может, этого и вовсе не потребовалось бы. С другой женщиной мне бы не пришлось думать, готова ли она, действительно ли хочет, и не будет ли ей больно. Но с тобой я по-прежнему хочу думать о данных вещах, колибри, - его взгляд не сходит с моего лица, и, не выдержав, я опускаю лицо к своим ногам. То, как руки хватаются за низ блузки, больше чувствуется подушечками пальцев, чем осознаётся мною в голове. Осознание упущенного момента делает всё дико неловким. Может быть, если бы я промолчала, мы бы зашли дальше, и я стала той женщиной, в комнату которой поднимается мужчина, чтобы они... Чтобы они занялись... сексом. - Мне не нужно, чтобы ты становилась иной для меня и в угоду мне.

Прозвучавшие слова придают уверенности поднять взор обратно. Эдвард кажется словно застывшим в ожидании. Его руки всё ещё сжимают стол. Видя это, я ощущаю формирующееся внутри желание подойти. И в груди, и в ногах. Они приходят в движение, и прикоснуться, вновь ощутить тепло настолько значительно влияет на меня, что ритм сердца становится непостоянным. Я утыкаюсь в грудь мужчине, в то время как его ладони нежно поглаживают мою кожу на спине, и это тоже будоражит не меньше. Наверное, я благодарна за то, что он сказал, но не так, чтобы очень. Хотя что я могу?

Проводив Эдварда, я готовлю дом к приезду бабушки. Застелить кровать в гостевой комнате, вытереть пыль, помыть полы. Дверной звонок застаёт меня врасплох по окончании второго пункта в списке дел. Я беру в руки телефон, чтобы посмотреть на часы, и обнаруживаю сообщение, звук прихода которого не слышала.

Элис поехала к тебе.

Увидела сообщение только сейчас. Видимо, это она звонит в дверь.

Я пытался предупредить. Хочешь, чтобы я вернулся?

Нет. Это наше дело.

Позвонишь позже?

Да.

Я иду к двери с недостаточной смелостью внутри себя. Но делать нечего. Не похоже, что Элис уйдёт, доподлинно зная, что я внутри. Или что мы вообще пропустим этот разговор, который я обещала ей. Вдох-выдох, и я всё-таки отпираю замки. И снаружи, как и ожидалось, действительно оказывается Элис. Ей вроде бы малость неловко, судя по неуверенной улыбке, но я и вовсе словно застывшая, что только усиливается, когда подруга скоропалительно обнимает меня. Но ответить на объятие оказывается настолько легко, насколько же мне казалось, что всё будет трудным. Мои руки просто приходят в движение и обхватывают туловище Элис пару мгновений спустя, и я шепчу, зная, что она слышит:

- Привет. Проходи.

После неторопливого отстранения она переступает порог прежде, чем мы двигаемся в сторону кухни. Я предлагаю чай, и кивком Элис даёт понять, что будет, хотя я уверена, что ей не так сильно хочется пить горячий напиток, как разговорить меня. Но она терпеливо дожидается, пока я ставлю чашку перед ней и сажусь за стол сама. Элис смотрит в мои глаза. От её оценивающего внимательного взгляда меня охватывает уверенность, что в душе она уже... примирилась. Наверное. Может быть. Или, может быть, я просто хочу так думать.

- Ну... Если честно, я всё ещё не знаю, что говорить, - выпаливает она, несмотря на вполне размеренное начало. Я киваю, вздыхая, потому что соответствующая реакция больше похожа на правду, нежели если бы последовало слишком много однозначных слов без двойного дна. - Про тебя... про вас с Эдвардом. Я прокручивала в голове какие-то моменты в эти дни и... Ладно, не какие-то, но то, как ты восприняла его, увидев у кафе. Он ведь не просто так отослал меня за кофе, верно? Тогда между вами уже что-то было, да?

- Было, да...

Элис опять-таки просто смотрит на меня. Молча. Только моргая. И эта тишина начинает малость напрягать. И по мере того, как она словно закрепляется в пространстве, напряжение переходит в нервозность. Но вот Элис наконец сдвигается на месте, я вижу движения правой рукой прежде, чем подруга что-то кладёт на поверхность стола и убирает ладонь, предоставляя мне возможность увидеть этот предмет. И этот предмет... этот предмет является пакетиком с презервативом. Я знаю, потому что всё же видела такие вещи в магазинах.

- Я надеюсь, вы будете... осторожны, когда... ну, когда... И я подумала, что тебе это определённо нужно.

Судя по жару, охватившему лицо и грудь, я явно краснею. Причём сильно. И стараюсь не смотреть на небольшой блестящий квадратик.

- И откуда это у тебя? - не ради же меня Элис пошла в магазин и совершила подобную покупку. Мне трудно представить, что она целенаправленно хочет заботиться обо мне и так. Ведь это вроде как... странно. Неужели, будучи поглощённой своими... делами, я пропустила что-то, что касается отношений подруги? - Вы с Джаспером уже...?

- Нет, ещё нет. Но, может быть, скоро. После выпускного, знаешь. Хотя сейчас речь не обо мне, а о тебе.

- Разве ты не говорила, что он... что Эдвард позаботится?

- Да, говорила, но мы тоже должны думать о таком. Или между вами всё уже... уладилось? Ну, то, что касается того, о чём мы говорили?

- Элис, ты...

- Можешь не отвечать, но, если не ответишь, я и сама пойму, - отвечает Элис, лукаво улыбаясь, - впрочем, презерватив всё равно возьми, - и я краснею с новой силой, что вызвано одним конкретным словом и последующей фразой тоже. - На будущее.

- Я не уверена, что это потребуется...

- Потому что он скоро уедет?

И вот так, осознанно или не совсем сознательно перебив меня, Элис говорит то, о чём я не думала. Точнее думала, но лишь когда Эдвард только приехал. Когда Элис только-только представила его мне, как своего брата. Когда он пытался вытащить меня куда-то, а я противилась. Но сейчас и в последнее время мозг словно бы вырезал эти мысли из головы. Я попросту забыла о том, что выпускной всё ближе. Что до него остаётся совсем мало времени. Что Эдвард Каллен покинет Форкс, возможно, на следующий же день. Но теперь... теперь они вернулись и заполняют моё сознание столь же стремительно, как снежная лавина горные расщелины.