Глава 27. Мужские слабости

 

В одну неделю резко потеплело, и в начале апреля была уже весна. Вечерами на город опускались лиловые весенние сумерки, заставляя предметы выглядеть нереальными. Земля, нагреваясь, отдавала накопленную за зиму влагу, и к вечеру над её поверхностью поднималось сиреневое марево, полное волнующих весенних запахов.
На участке Калленов расцвели примулы, любимые весенние первоцветы Эсме. Здесь их было множество сортов: почти все, распространённые в Соединённых Штатах, и сверх того. Яркими разноцветными пятнами они покрывали участок, звуча ещё ярче на фоне тёмной земли. Семена попадали в почву, и со временем растения перекочевали за пределы своей первоначальной территории.
В один из вечеров Изабелла должна была встретиться с Карлайлом по поводу апрельской публикации, в которой большое место уделялось весенним мероприятиям в саду, а также первоцветам, их сортам, селекции и уходу. В своих заметках о цветоводстве Эсме рекомендовала примулы как растения, украшающие клумбы и поддерживающие оптимистическое настроение в первые весенние недели, когда люди остро нуждаются в радостном настроении.
По известным причинам двое соседей по предложению Карлайла должны были встретиться вечером во дворе, чтобы поговорить и заодно полюбоваться примулами разных сортов, которые описывала Эсме. Это был отчётливо формальный повод. Для Карлайла, конечно, встреча была попыткой вернуть отношения с Изабеллой на прежний лёгкий и доверительный уровень. Он чувствовал неловкость из-за своего срыва. Хотя Карлайл принёс извинения, в душе он нисколько не раскаивался в случившемся и надеялся, что может быть, в тот вечер Изабелла тоже хотела этого. В любом случае, встречаться с ней ему было бы приятно.
Изабелла, в свою очередь, старалась принимать ситуацию такой, как есть. Она не ощущала почти ничего по поводу секса с Карлайлом. Как будто утратив реакцию, Изабелла чувствовала лишь стойкое безразличие. Она совсем успокоилась, когда доктор Каллен позвонил на следующий день и признался, что находился в отчаянном состоянии. Почти ничего личного.
«Мужчины слабы, они живут свободой и надеждой», - думала Изабелла, и эту мысль никак нельзя было назвать новой. Другой вопрос Изабелла задавала себе: почему это сделала она? Причин было несколько, и все они были завязаны на Эдварде. Во-первых, тогда она была зла на него за то, что он повёл себя как чёрствый, эгоистичный пофигист, когда ушёл с друзьями, оставив отца на грани срыва. Во-вторых, она ревновала, наблюдая, как Джессика весь вечер обхаживала Эдварда, и в конце концов, он ушёл с ней. В-третьих, для Изабеллы это был способ окончательно раздавить свои чувства. Наконец, ради Эдварда она решила остаться в тот вечер рядом с Карлайлом, который нуждался в любой помощи. Вышло, что случился секс, который стал очень эффективным отвлечением, хотя, конечно, она этого не планировала. Изабелла вспомнила тогда рассказ Акутагавы о грешнике, который спасся из ада, ухватившись за паутинку маленького паучка.* Так и она подарила Карлайлу своё одобрение и приятие, когда он нуждался. Ухватившись за неё, он смог выбраться из своего личного ада. Изабелла надеялась, что когда-нибудь за эту жертву и она удостоится милости в виде тоненькой паутинки, сотканной из надежды.
В целом, Изабеллу почти не тревожил тот случай. От сидения в четырёх стенах временами её забирала тоска, и она ждала с нетерпением, когда подсохнут дороги и дорожки, чтобы вновь можно было каждое утро заниматься бегом в парке, а также вывести на шоссе свой Norton. И это был единственный её план.

Эдвард был осведомлён в самых общих чертах, что отец и Изабелла занимаются публикацией работ Эсме. Карлайл сказал ему, что этим вечером собирается встретиться с Изабеллой на улице, возле дома. Доктор Каллен был внимателен и осторожен, не желая компрометировать ни себя, ни Изабеллу. И вот Эдвард совершенно неожиданно обнаружил себя стоящим у окна своей комнаты и наблюдающим за их встречей. До этого он был занят выполнением задания мистера Форфита, преподавателя живописи художественных классов. В данный момент они добрались до школы импрессионистов и пуантелистов**. Мистер Форфит, прочитав лекцию о Сезанне, дал задание своим ученикам выбрать пейзаж и подходящее состояние весенней атмосферы и попытаться сделать набросок, «поймать момент», стараясь проникнуться эстетикой и художественным методом импрессионистов. Старый маэстро был реалистичен и всего лишь призывал к попытке, не требуя результата.
Вот сейчас, некоторое время назад Эдвард занимался рассматриванием довольно неплохого пейзажа из своего окна. Опускались сумерки, окрашивая окрестности в серо-дымчатые тона. Эдвард делал наброски акварельными карандашами, но процесс его не увлёк. Он видел за окном красивые деревья в необычном освещении, но это его никак не затрагивало, и на бумаге всё было мертво. Помучившись немного, Эдвард оставил своё занятие, переключившись на наблюдение за Изабеллой, которая появилась на заднем дворе. Увидев её, он не мог оторваться. Эдвард вдруг снова почувствовал ту самую тоску по ней, которая пришла к нему, когда он спал в доме Джессики. Он глядел на фигуру Изабеллы, окружённую сиреневатой дымкой. Её волосы стали длиннее за зиму и выглядели совсем тёмными, а лицо было бледным и очень красивым. Он увидел её черты, нечёткие в этом призрачном освещении, когда, почувствовав взгляд Эдварда, она обернулась и посмотрела прямо на него. Он не отпрянул, он застыл, наконец, увидев и поняв «момент», о котором толковал старый мистер Форфит: чтобы пейзаж превратился в картину, нужны не только глаза, но и чувства. То, какой он увидел Изабеллу в этом сгущающемся весеннем мороке, было чудесно, и вряд ли он мог бы найти картину прекраснее. Изабелла глядела прямо на него, не скрываясь и не отворачиваясь, и связь между ними была в тот момент прочна и очевидна несмотря на глупые измены и болезненные предательства.
Затем Эдвард увидел, как его отец подошёл к Изабелле, и они продолжили разговор. Это вдруг стало для Эдварда очень важным. Он следил за ними, впитывая язык жестов. Изабелла вела себя отстранённо, вероятно, чувствуя, что он смотрит на неё. Старший Каллен был явно расположен к своей собеседнице. Эдвард заметил у Карлайла тот взгляд, который видел и раньше, и знал, что он выражает. Именно через этот сигнал когда-то давно, подростком, Эдвард определил Изабеллу как объект желания.
Ему стало неприятно это подглядывание, и он отошёл от окна. Мерзкое чувство то ли страха, то ли ревности осело тяжестью где-то внутри. Ему стало противно. Он не мог конкурировать с отцом. Его отец был единственным, против кого Эдвард не выстоял бы. Мысли о том, что эти двое могут начать встречаться, что отец больше подходит Изабелле, что это так нормально, когда вдовец заводит новые отношения, раскалывали его голову. «Пошло всё к чёрту! Это я был с ней. После неё я трахнул Таню, а потом Джессику, - думал Эдвард, заваливаясь на кровать. - Она не звала меня больше. Почему она так смотрела? Она всегда так смотрит, как будто притягивает на канате. Что будет, если я заявлюсь к ней? Что я скажу ей»? - От этих вопросов Эдварду было плохо, и это было совсем не то, что он привык чувствовать.

 

* Новелла "Паутинка" классика японской литературы Рюноскэ Акутагавы.

** "Пуантелизм" - неоимпрессионистское направление в живописи, "точечность", письмо отдельными мазками; основатель - Жорж Сёра.

 

PS: Вот так. У нашей троицы очень напряжённая внутренняя жизнь. Изабелла борется с собой,  Карлайл понемногу "оживает", а Эдвард учится понимать себя.

Автор: Иринет