Бонусная глава. Интерпретация результатов
14 февраля 20** года. Через год и четыре с небольшим месяца после свадьбы.
От лица Беллы
Загнав миску в угол за духовым шкафом, Бинго быстро расправился со своим завтраком и, положив передние лапы на мои колени, потребовал еще и порции ласки.
Я прервала изучение двухнедельного отчета по продажам, присланного пару минут назад Беном, и выпрямилась, потянулась, расслабляя напрягшиеся мышцы спины, потрепала сеттера за ушами. Тот, будучи в игривом настроении, вывернулся и легко сомкнул челюсти на моих пальцах.
- Эй, свирепый волк, - рассмеялась я и обеими руками шутливо обхватила пасть пса, закрыв ее. – Разве ты уже не удовлетворил свой зверский утренний аппетит?
Бинго зарычал и попытался вырваться, а я, выпустив его пасть, схватив за ошейник и наклонившись, с наигранной яростью клацнула зубами перед собачьим носом. Сеттер залаял, видимо, полностью одобряя новую забаву.
Следующие десять минут работать он мне не дал, атакуя то мои ноги, то полы халата, то стучащие по кнопкам клавиатуры лэптопа пальцы. Я, смеясь, отбивалась и, наверное, поэтому проигрывала битву цифрам отчета своего работника, не в силах разобраться, насколько эффективно сработала новая система скидок. В конце концов я сдалась. Похоже, будет лучше поручить проверку этого отчета тому, в чьей голове данная система и родилась. То есть моему мужу, настолько же гениальному в бизнесе, насколько ребячливо несерьезному в жизни.
Я слезла со стула, оставляя лэптоп открытым. Еще сорок минут, которые могу потратить на приготовление завтрака, а затем настанет время будить Эдварда.
У него сегодня утренняя деловая встреча… Редкость, которая позволит нам позавтракать вместе.
С ноября месяца, после того как Эдвард оставил должность в компании Аро Вольтурри и неожиданно решил приобрести один разоряющийся ночной клуб, принадлежащий какому-то давнему его приятелю, у нас с мужем сформировалась уже другая рутина. Утро приходилось проводить порознь: Эдвард, проработав всю ночь, лично отслеживая каждый момент и вникая в каждый нюанс нового для него дела, в восемь, разумеется, подняться не мог. Обменявшись со своим полусонным мужчиной ласковыми поцелуями, приготовив ему завтрак (больше уже похожий на ланч), я отправлялась работать и, если не требовалась Чарли для экстренных операций, к шести уже была дома. Мы с мужем ужинали вместе, он почти всегда освобождал вечер – для меня, для нас. Расставались мы около половины двенадцатого ночи: я практически спала, убаюканная его теплыми объятиями, нашим ленивым или полным подколок разговором обо всем, а он, выбираясь из постели, взбудоражив жарким поцелуем, шутливо попрощавшись: «До встречи во сне», уходил. И до пяти утра компанию в кровати мне преданно составлял Бинго, абсолютно игнорирующий свою по-царски организованную подстилку в холле.
Каллен, понятно, озадачивался лишь поддразниванием по этому поводу: «Какие претензии, малышка? Он честно исполняет свой долг – охраняет самую ценную собственность, пока хозяина нет».
У меня есть сильное подозрение: никакие перемены в жизни, статусе, обстоятельствах не повлияют на степень «невозможности» этого человека. Впрочем, я не жалуюсь. Лишь поражаюсь…
А перемены были кардинальные. После гладко-сладкого «медового месяца», длительностью шестнадцать дней, проведенного среди ошеломительных, захватывающих пейзажей гор Колорадо, нас бросило в водоворот проблем и задач. Переезд на корпоративную квартиру, предоставленную нам компанией Аро, в которой мой муж стал партнером, получение мною диплома, налаживание работы аптеки и нашей расширившейся клиники (нагло действуя у меня за спиной, Эдвард выкупил у Сэма Юли его часть здания и, подарив документы на право собственности на мой выпуск, поставил перед фактом: теперь я являюсь владелицей самой крупной ветлечебницы в районе), первые семейные ссоры (всегда решаемые или же отходящие на второй план в спальне), подростковое буйство Анджелы, по уши влюбившейся в моего работника Бена Чейни и закатывающей скандал при малейшем намеке на запрет, - да, первые семь месяцев нашей с Эдвардом семейной жизни были весьма и весьма насыщенными.
Пожалуй, могу с точностью сказать: я выжила лишь благодаря любви к ветеринарии (временами являвшейся для меня настоящей релаксацией) и благодаря юмору, поддержке и тоннам обожания своего мужа, не унывающего ни при каких обстоятельствах, глазами которого, как все чаще подмечала, стала смотреть на жизненные неурядицы.
Он менял меня, делал более спокойной, уверенной. Этим все больше привязывал к себе, все больше влюблял в себя. И переворачивал мои будни с ног на голову своими неожиданными выходками и маленькими ЧП. А этим взрывал обыденное течение дней, заставляя острее воспринимать каждое их мгновение.
А потом все это дикое родео моей жизни преобразовалось во вполне себе комфортную, обычную суету. Все более или менее наладилось, не без активного участия Эдварда в каждом тревожащем меня аспекте проблем (он даже разговаривал с Беном насчет Анджелы, по идее, выполнив обязанность Чарли, чем покорил меня еще больше). Я привыкла к своему новому расписанию и многочисленным ролям: жена, дочь, сестра, один из четырех врачей-ветеринаров клиники «Dr. Charlie’s Pets», владелица и управляющая этой самой клиники и аптеки. Но мне следовало бы лучше знать натуру своего переменчивого супруга, внезапно решившего, что должность и почти сорок процентов акций компании Вольтурри «засасывают» его и надо срочно найти что-то более «адреналиновое».
И Каллен нашел. Подключил еще и Эммета. Одного разоряющегося ночного заведения оказалось мало, у них появились грандиозные планы по созданию целой сети концептуальных клубов для стритрейсеров и их больших поклонников.
Чрезвычайно рада, что он нашел свой адреналин в рисковых вложениях и привлечении инвесторов, а не, например, в гонках с теми, для кого он и открывал эти самые клубы.
Пришлось переехать еще раз, освободив корпоративную квартиру, но все окупалось тем, что до аптеки, в которой мое присутствие требовалось ежедневно, рукой подать…
Тесто для вафель было готово, когда звук входящего сообщения чата отвлек меня.
Элис. Так неожиданно рано сегодня. Вероятно, поэтому текст оказался столь сумбурным:
«Четырнадцатое февраля. Все еще помним, что даже сегодня любое количество розового в одежде – признак печального отсутствия вкуса. Мои поздравления, кстати! Скандал Эдварду не закатишь? Розали именно им отблагодарила Эммета за подарок».
Присев за лэптоп, я набрала ответ: «И тебе утро доброе. Ненавижу розовый, так что будь спокойна. И почему должна быть истерика?»
Я и Элис поддерживали общение. Из-за моей занятости и замужества оно сводилось в основном к утренним беседам в чате и недолгим встречам раз в три-четыре недели. Полгода назад Брендон съехалась с Джаспером, воодушевленно пояснив: «Решили попробовать жить вместе. Уверена, я докажу, что девушки лучше меня ему не найти». Что ж, до сих пор доказывает. Видимо, Джаспер пока не впечатлен настолько сильно, чтобы все-таки «окольцевать» этот идеал.
Элис часто общалась и с Розали. Поначалу настороженно относившаяся к ней, подруга после сделала вывод, что Роуз «вполне себе выносимая, а временами даже милая». Ну а я… После той памятной свадебной церемонии с миссис Розали Хейл-Каллен я виделась шесть раз и считаю большим достижением, что эта девушка вежливо мне улыбалась и осведомлялась, как дела.
Элис не побоялась «навести справки», в чем же секрет такой отстраненности Розали. Выходило, что дело, по всей видимости, в ревности и зависти.
При чем здесь ревность, если Эммет относится ко мне как к сестре, а Эдвард всегда был ей безразличен, если не сказать, что она его презирала? И как я могу являться объектом зависти? Еще и для самой Розали, легко взявшей бы титул «Мисс Вселенная».
- Белла, не глупи, - объяснила мне тогда Элис. – У тебя получилось то, что не получилось у Роуз. Мало того, что ты «сделала ручным» Эдварда, который никогда не был ее поклонником и вообще едва терпел ее, так ты еще и так очаровала Эмма, имею в виду, по-родственному. И при этом никаких усилий не прикладывала.
Мне оставалось лишь скептично фыркнуть.
Тем не менее, могу судить по собственному опыту и опыту подруги, Розали действительно способна оттаять лишь от лести и комплиментов. Но ни льстить, ни подбирать все новые и новые эпитеты к ее нарядам, укладке и макияжу я не желала. Поэтому все оставалось так, как есть.
«Я предупредила и спокойна, - прислала Элис ответ. – А Эдвард уже сделал тебе подарок?»
Я торопливо набрала: «У нас еще в прошлом году установилась договоренность: на Валентинов день никаких подарков, мы просто ужинаем в необычном месте».
«Ах, да, Джас рассказывал. Вы в прошлый раз ужинали на бейсбольном поле».
«Не совсем там)) Иначе бы замерзли)) В закрытой вип-ложе».
«А секс предусматривается в этот день?»
Я хмыкнула. Да уж, Элис иногда весьма бесцеремонна.
«А как ты думаешь?»
«Ты права, вопрос глупейший. В этот день полагается быть особенно горячему сексу) Кстати, назови мое имя в бутике «Victoria's Secret» - и тебе сделают скидку».
«Я в курсе, Элис, и уже давно. А теперь давай пиши, что подарил тебе Джаспер. Полагаю, что-то из ряда вон, иначе ты бы не разводила такую активность в восьмом часу утра».
У меня было предположение, что парень Элис наконец-то преподнес ей помолвочное кольцо. Во-первых, повод сегодня отличный, во-вторых, Эдвард говорил, что Джаспер готовит что-то серьезное, но… Брендон бы сразу взорвала чат этой новостью. Так что, видимо, не то.
«Вот черт! А ты отлично меня изучила))), - ответила Элис. – Джас сделал потрясающий подарок! Я едва соображаю от счастья сейчас!»
«И что за подарок?»
«Мы летим в Париж!!! Сегодня вечером. На весь уикэнд! Классно, правда?»
«Ага, я рада за тебя))»
«А я-то как рада! И знаешь, велика вероятность, что там, под Эйфелевой башней, он все-таки сделает мне предложение! Это было бы тааак романтично!»
Неунывающая и пробивная Элис. Я улыбалась, пока подбадривала ее общими фразами о том, что в один прекрасный день ее мечты исполнятся, а наличие или отсутствие Эйфелевой башни рядом на ее эйфорию не повлияет.
Покинув кухню, кажется, до краев заполненную ванильно-теплым запахом выпечки и терпким, горьковатым – кофе, я отправилась будить мужа. В сопровождении Бинго, который, разгадав мои намерения, рванул вперед и оказался в спальне раньше меня.
Эдвард, до этого крепко спавший, обнимая мою подушку, уже ворочался, пытаясь закрыться от нахального языка сеттера, проходившегося то по уху, то по руке, то по плечу мужа. Пес порыкивал, радостно вилял хвостом, а Эдвард что-то неразборчиво бормотал, не в силах открыть глаза, отмахиваясь вслепую.
Комичная и такая милая сценка, разворачивающаяся в зимнем белесом свете раннего утра, угадывающегося за тонкой тканью опущенной полосатой портьеры.
Наконец Эдвард нашел лучший способ избавиться от приветствий своего бессовестного пса – забрался под одеяло с головой. Бинго, скуля, залез хозяину на спину, и принялся мусолить и тянуть зубами нежданную преграду.
Рассмеявшись, я присела на край кровати со стороны мужа и, включив лампу на прикроватной тумбочке, подняла оказавшуюся на полу рамку с фотографией. Ее снова уронил слишком прыткий Бинго. На этот раз стекло сохранило целостность, ранее нам дважды приходилось его заменять, однако Эдвард отказывался добавить это фото к тем, что безопасно висели на стене в нашей гостиной.
Это была фотография со дня нашей свадьбы. Бесспорно, одна из лучших, хотя нет смысла сравнивать. Из-за весьма примечательных обстоятельств фотографий этого события существовало в количестве десяти штук, и это все – снимки, сделанные на мобильные телефоны нашими друзьями. Но этот все-таки удачнее всех, потому что совершенно не видно изъянов в наших с мужем нарядах.
Запечатленный момент – момент перед самым нашим отъездом, когда, пережив напутствия и крепкие объятия всех присутствовавших, я попала в руки любимого: Эдвард самозабвенно целовал меня, обхватив за талию, приподняв над землей. Смокинг Чарли соскальзывал с плеч, глаза у нас обоих были зажмурены. Блеклое золото и краснота листвы парковой аллеи не только служили отличным фоном. Кажется, они еще ярче выделяли наши прижавшиеся друг к другу, одетые в нейтральные цвета тела – будто иллюстрация идеальной свадьбы, вырванная из глянцевого журнала.
Вернув фото на место, я согнала Бинго на пол и потянула одеяло вниз, открывая лицо Эдварда.
Спрятанные под ладонью глаза, взлохмаченные волосы, приоткрытые губы, темнеющая на щеках щетина – беспомощное, но мужественное очарование. Которое все же придется жестоким образом поднять с постели.
- Эдвард, - тихо позвала я, пальцем медленно провела по кончику носа, опустилась к губам, немедленно раздвинувшимся в улыбку. – Пора вставать.
Он убрал руку от лица, хрипло протянул, так и не открыв глаз:
- М-м-м, еще пару минут, сладкая, - захватил в плен своей ладони мои пальцы, прижался к ним теплыми сухими губами.
Как же давно я в последний раз будила его… Такое трепетное и полное ощущение комфорта и счастья.
Довольно хихикнув, я склонилась над мужем, свободной рукой провела по его колючей щеке, зарылась в укороченные пряди волос, поблескивающих в этом свете темной рыжиной. Он подстригся буквально на днях, длина заметно изменилась на висках и затылке, и я пока не успела привыкнуть, но мне нравилось. Очень.
С такой прической он выглядел солидней, но стоило улыбке появиться на его губах или в глазах, снова превращался в озорного мальчишку.
Я и моргнуть не успела, как оказалась в сильных объятиях Каллена, припечатанной к его телу, тепло которого так маняще ощущалось сквозь тонкое одеяло. Шумный выдох мужа прошелся по коже моей макушки, заставив снова хихикнуть и возбужденно поерзать. Я попыталась сесть прямо.
- Ты действительно сладкая, - удовлетворенно пробормотал Эдвард, поглаживая мою спину, удерживая на месте. – Пахнешь кофе, ванилью и персиком.
И мне уже не хотелось поднимать его. На одну блаженную минуту я растворилась в его объятиях: обнаженная атласная кожа торса, щекочущие волоски под щекой, ноты родного древесно-цитрусового запаха, настойчиво ласкающие спину, играющие с моими локонами руки, обжигающее и будоражащее тепло, твердость и сила мышц.
Не уверена, сколько времени у нас есть, но, похоже, сам Эдвард не торопится.
И, да, у меня появились некоторые желания, не связанные с завтраком или спешкой. Хм…
Повернув голову, я провела носом вдоль его ключицы, прильнула губами к шее.
Как же хорошо…
Эдвард застонал, накрыл ладонями мои ягодицы, затем резким движением перекинул через себя на спину, придавил сверху своим теплым сильным телом. Рассмеявшись, я обвила руками шею мужа, пылко ответила на его поцелуй.
- Привет, - шепнул он, когда оторвался от моих губ. Глаза сияли любовью и смехом.
- Привет, - с нежностью отозвалась я, ероша его волосы, завороженная этим взглядом, заставляющим сердце сладко сжиматься и таять. Ничто не меняется с момента наших первых встреч. Только теперь я счастлива так реагировать на этого мужчину. Своего мужчину. Своего супруга. Своего любимого.
- Насыщенное утро? Как обычно? - Ох уж этот бархатисто-соблазнительный тембр его голоса, пробуждающий мое тело совершенно определенным образом.
Губы Эдварда легчайшими касаниями прослеживали линию моей челюсти, ладонь сжала грудь. Я стиснула бедра, облегчая горячую мерную пульсацию между ними.
- Да, - со стоном выдохнула я. – Успела поболтать с Элис, приготовить нам завтрак… Ах да… Еще мне нужна твоя помощь…
- И мне тоже нужна твоя помощь, любимая.
Жадный глубокий поцелуй – и мы оба на несколько мгновений потерялись друг в друге: настойчивые губы, частое дыхание сквозь стоны, влажное тепло кожи под пальцами…
- Так что случилось? – обжигая выдохами, Эдвард оставлял тягучие поцелуи у меня за ухом, ниже и ниже.
- О… М-м-м… Проблема с интерпретацией результатов. Бен… Отчет по продажам…
Язык заплетался, а мысли в голове заменял туман желания, все больше сгущающийся благодаря действиям моего мужа: руки, задравшие полы короткого шелкового халата, добрались до бедер, губы и язык не переставали ласкать мою шею. Вцепившись в плечи Эдварда, я вся горела и трепетала, и …
Все-таки надо уточнить, когда у него встреча.
- Интерпретация результатов, говоришь, - хрипло произнес Каллен и резко сдвинул в сторону сначала одну полу моего халата, затем другую и замер, разглядывая мое нижнее белье.
Да, в этом я постаралась на славу.
Пронзительный, вызывающий сладкую дрожь предвкушения взгляд мужчины, пылающего от желания.
Я, полностью вознагражденная и довольная собой, улыбнулась, а потерявший дар речи Эдвард приподнялся на локте и теперь пожирал мое тело глазами.
Ну, должно быть, сегодня я в какой-то мере шедевр искусства.
Я абсолютно легкомысленно хихикнула, а Эдвард явно не мог решить, на деталях чего следует сосредоточиться в первую очередь: тончайших просвечивающих кружевах бюстгальтера или треугольнике трусиков.
И либидо уже смешивалось с электрическим покалыванием восторга и возбуждения. Подобный зачет по соблазнению я сдавала всего лишь второй раз. Все пока в новинку, ощущается так остро. Мы с ним были обычно такими торопливыми, страстными, поглощенными только друг другом, чтобы уделять внимание комплекту нижнего белья, вообще – ритуалу обнажения.
А зря. Это может стать отличной прелюдией.
Облизав губы, Эдвард вернул взгляд к моему лицу. Кожа покрылась мурашками, мышцы внизу живота сжались, и я вновь совершенно по-девичьи хихикнула.
- Очень смешно, Изабелла, - заметил он, голос хрипловатый, жесткий, рождающий накат жара.
Я рассмеялась, провокационно провела кончиками пальцев по его бицепсам, груди, задержалась на животе.
- Ты должен был увидеть мое белье только вечером.
Каллен пожал плечами, в мерцающих желанием глазах зажглась решимость.
- И увижу. Вечером.
- Вечером?
- Вернее, ночью.
Он развязал пояс моего халата – единственное, что пока мешало, - провел ладонью от шеи вниз, к кружевам трусиков. Медленно, с наслаждением, потемневшими глазами отслеживая путь своей руки. Подался ко мне, чтобы поцеловать один холмик груди, другой.
Соски тут же отозвались, я судорожно выдохнула, одной рукой обняла мужа за шею, сжала в кулаке пряди волос на его макушке.
- А ты не опоздаешь на свою встречу? – я плавилась в переполнявшем меня желании, но о реальном мире забывать нельзя.
Его лицо оказалось очень близко: ветерок тревожащего кожу дыхания, маленькая порочная улыбка. Длинные пальцы потянули вниз лямку лифчика.
- Она за ланчем. – Он на секунду жарко прижался к моим приоткрытым губам, коснувшись языком верхней.
- За л…
- Кроме того, - новое мимолетное прикосновение губ, рука, обхватившая мою уже обнаженную ноющую грудь, большой палец, подразнивший затвердевший сосок. Все вопросы и объяснения, разумеется, отошли на приблизительно десятый план. – Интерпретация результатов несравнимо важнее.
И не согласиться я не могла.
Когда муж сел напротив меня, то сверкал своей фирменной, вызывающей головокружение улыбочкой.
Павлин.
- Что? – я давила такую же огромную улыбку. Никаких поощрений эго этого человека, введшего меня в заблуждение ради утреннего секса, совместного душа, быстрых коммерческих решений и так редко выпадающих безмятежно проведенных вместе часов.
Он задиристо расхохотался, а я потерла лоб указательным и средним пальцем, пряча лицо.
- Заметь, я не лгал тебе. Ты спросила накануне не когда у меня встреча, а когда меня разбудить. И я честно ответил: в восемь. Словесное жонглирование, малышка.
Я нарочито невозмутимо отхлебнула свой кофе и, заправив за ухо лезущую в рот прядь волос, серьезно высказалась:
- Когда-нибудь, Эдвард Каллен, ты погоришь на своем словесном жонглировании.
Мой муж поднял брови, ухмыляясь:
- В огнеопасных ситуация я буду применять другой метод.
Я фыркнула, желая скрыть смешок, но не преуспела в маскировке. А затем и полностью провалилась в попытках сохранять серьезность, когда Эдвард подмигнул мне.
Мы заканчивали завтрак, бурно обсуждая мою работу (заявления Каллена о том, что мне надо брать меньше часов в клинике и больше заниматься руководством и организацией, навели меня на крайне интересный вывод, и я бросилась в бой, доказывая мужу, как мне необходима постоянная практика). Телефонный звонок заставил меня внезапно поставить точку в череде горячих аргументов, а после и совершенно забыть о споре.
Звонила Анджела. С уведомлением о том, что она идет на свидание. С Беном Чейни.
Своей дерзостью и упертостью сестра взбесила меня так, что я, потеряв самообладание, передала трубку Эдварду. К моему счастью, не слышала их разговор, поскольку отправилась переодеваться, но итог его меня ошеломил.
… - Ей всего шестнадцать, Эдвард, какое может быть свидание! – запальчиво воскликнула я, с остервенением сдергивая пальто с вешалки.
Как он мог? Какого черта здесь проявил самоуправство?
- Ей почти семнадцать, и сеанс днем, так что это действительно не может являться свиданием, - заявил Каллен странным голосом.
Резко задвинув дверцу шкафа, едва не прищемив нос сунувшему вовнутрь морду Бинго, я с подозрением обернулась к мужу, всмотрелась в его обманчиво спокойное лицо.
- Я тебя забавляю, ведь так?
- Конечно, нет, малышка, - уверенно опроверг он, но глаза выдавали: в них плясали смешинки. И губы уж очень крепко сжаты.
Сладкий мерзавец.
- Ты врешь, - с твердостью определила я и принялась надевать пальто. – И ты не имел право давать ей разрешение от моего имени.
Добавила после секундной паузы:
- И не смей умасливать меня теперь.
Эдвард, коротко рассмеявшись, чем только подбросил дровишек в огонь моей злости, придержал пальто за воротник, помогая мне побороть одежду: рука не желала попасть в рукав. Благодарить негодника я и не подумала.
Он не дал мне сделать и шага к двери, немедленно заковав в объятия мою талию и прижав спиной к своему торсу. Успокаивающе и ох как рассудительно зашептал в ухо:
- Белла, ты же сама понимаешь, она поступит по-своему в любом случае: с твоим разрешением или же без него. Чарли и Рене – вот кто несет за нее настоящую ответственность. А Чарли позволил. Сам Бен звонил ему.
- Чарли ничего не понимает, - дернулась я, намереваясь уйти и закончить дискуссию, но Каллен цепко держал меня. – Ей шестнадцать, Бену девятнадцать, и, возможно, только через год…
- Она не будет ждать год, - запечатлел нежный поцелуй на щеке, рядом с ухом, я невольно расслабилась. Чуть-чуть. – И чем больше ты ее ограничиваешь, тем больше ей хочется того, в чем ты ее ограничиваешь.
Я снова попыталась высвободиться, ухватившись за запястья мужа, разводя их в разные стороны. Он стиснул меня крепче.
Что за невозможный человек!
- Не суди всех по себе, Эдвард, - буркнула я. – У Анджелы не будет такого подросткового буйства.
Каллен хохотнул, выдохнув в мою макушку.
- Почему не будет? Потому что у тебя его не было?
- Потому что у нее есть я. И я о ней позабочусь. Отпусти меня, мне пора идти. Бен ждет. И ему надо срочно дать Андж от ворот поворот, - сердито проворчала я, пару раз пихнула его задом.
- Ого! Запрещенный прием!
Мистера Я-спец-в-подростковом-протесте мои маневры лишь еще больше развеселили. Он быстро развернул меня к себе лицом, сотрясаясь от смеха.
- Иногда я жалею, что не встретил тебя лет в семнадцать. Это было бы что-то с чем-то. Вероятно, даже очень опасно.
- Мне было всего лишь пятнадцать, извращенец, - я глядела в его красивое улыбающееся лицо, бесовский блеск зеленых глаз все-таки разгонял тучи моего раздражения, хоть и старалась не поддаваться, упорно сохраняя кислое выражение лица. – И я не тянула на большегрудых старшеклассниц, которых ты тогда охмурял.
Заразительно расхохотавшись, Эдвард впился в мои губы наглым захватническим поцелуем, удерживая за затылок.
Замечательный способ и закрыть мне рот, и отвлечь, и … преобразовать досаду в волну страсти. Правда, несколько свирепой.
Не поцелуй – борьба.
Голова пошла кругом, необходимо было сделать вдох и взять передышку. Я, едва держась на ослабевших ногах, отстранилась, выпустила из хватки воротник рубашки мужа. Руки Эдварда, раздвинув полы пальто, прижали мои бедра к его паху, большие пальцы привычно нырнули в задние карманы моих брюк.
Сильно возбужден, как и я.
Я сдержала готовый вырваться стон.
- Давай ты отпустишь ее всего на четыре часа, - прошелестел в ухе бархатистый голос, как только муж справился с дыханием. – Я ручаюсь, что Бен отличный парень с очень серьезным настроем.
И я не была бы Изабеллой Каллен, если бы не догадалась: сладкий мерзавец обсудил с сестрой именно такие условия.
- Эдвард, - начала я, подняла лицо, чтобы увидеть его глаза, но рот Каллена снова закрыл мой.
Короткий жгучий поцелуй.
- А если не прекратишь спорить, - зелень глаз потемнела, уголок губ пополз вверх, - нам придется опять вернуться в спальню.
Чертов нахал и соблазнитель.
- Ты ставишь мне ультиматум? – с вызовом уточнила я, вздернула брови.
Эдвард скопировал выражение моего лица. Только с одной существенной разницей: если я готова была ко второму раунду спора, то он, ясное дело, пребывал на грани нового приступа ребячества и веселья.
Как такого мужчину можно воспринимать всерьез?
- Нет, любимая. Выражаю пожелание. Очень настойчивое, между прочим.
Несколько секунд я, растерянная, подыскивая слова, вглядывалась в смеющиеся глаза, перевела взгляд на потянувшиеся к моим забавно вытянутые для поцелуя губы, а затем, уткнувшись в его плечо, рассмеялась.
- Это не похоже на спор. Я опечален, - он смеялся вместе со мной, шевеля дыханием волосы на моей макушке.
Конечно, нет, совсем не похоже. Но с этим человеком спорить вообще невозможно – всякий раз прихожу к такому выводу. Поразительно и… сберегает нервы, а также хорошее настроение.
Жар ладоней на моих ягодицах исчез, Эдвард отошел, а в следующее мгновение я наблюдала, как он надевает куртку, шутливо отбиваясь от запрыгивающего на него Бинго.
- Дома, ты останешься дома, приятель, - увещевал пса Каллен, задвинул дверцы шкафа и, подцепив ключи от дома из корзинки, повернулся ко мне.
- Что? – он вопросительно округлил глаза.
Я прикусила губу, красноречиво оглядывая его с ног до головы: черные джинсы, серая рубашка, коричневая кожаная куртка, буйство укороченных бронзовых прядей на голове и это нарочито недоуменное выражение лица.
- Меня Эммет ждет, - последовало невозмутимое пояснение.
О да, его ждет Эммет. А это утро ну никак не назовешь скучным, вялым и серым.
Закатив глаза, я отвернулась и вышла за дверь.
Каллен нагнал меня у лифта.
- Ты спрашивала только про встречу с инвесторами, любимая, - обхватив мою талию, он привлек меня к себе, шумно чмокнул в висок.
И даже не глядя на него, я знала: засранец улыбается от уха до уха.
Что ж, и во мне самой, будто хмель, засел смех.
Когда мы оказались в лифте и кабина начала свой плавный спуск вниз, Эдвард, еще крепче прижав меня к своему телу, ткнувшись носом в макушку, поинтересовался:
- Ну и?
Это «ну и» касалось моего решения о свидании Бена и Анджелы.
Я вздохнула и выдохнула. Конечно, Эдвард в чем-то прав: сестра взрослеет и глупо ее ограничивать и опекать. Даже не глупо – неправильно. Надо бы дать максимальный кредит доверия и посмотреть, что будет. Но и позволить делать какие-то вещи под моим контролем и контролем мужа – хороший выход. Но все-таки, не рановато ли?..
И еще: повезло, что Андж влюбилась в Бена. Я разделяла мнение Эдварда, Чейни ответственный, серьезный парень.
- Хорошо, - я подняла глаза к лицу мужа. – Но в восемь Анджела должна быть дома. И ты говоришь о контрацепции с Беном, а я – с сестрой.
Каллен немедленно состряпал выражение шока на лице.
- Так ты и на секс добро даешь? После первого же свидания?
Я слегка стукнула его в грудь, подавив улыбку.
- Я страхуюсь. Прекрати дурачиться.
- Так презервативы и есть страховка, - с поддельным ужасом в голосе констатировал муж. – Так что это самое настоящее добро на секс.
Я хихикнула, глядя в широко распахнутые, обманчиво испуганные глаза.
- Ох, заткнись. В общем, ты понял меня.
- Очень даже. Сексу быть.
Смеясь, мы вышли из лифта, шагнули на парковку. Эдвард выхватил из моей руки приготовленные ключи от машины.
- Тебя подбросить? – спросила я, обняв мужа за шею, когда мы остановились у моего авто.
- Нет, малышка, доберусь сам.
Какое-то время мы, стиснув друг друга в объятиях, неспешно целовались, прощаясь. Со срывающимся дыханием я оставила на его губах последний сладкий поцелуй и сделала маленький шаг к «Шевроле».
- Люблю тебя. До вечера.
- И я тебя люблю. Созвонимся, - нежный шепот, затягивающие глубины глаз. Все еще удерживал меня рядом. – Кстати, с Днем святого Валентина тебя, родная.
Я тихо рассмеялась:
- Ты только что вспомнил?
- Не-е-е-ет, - протянул Эдвард, качая головой. – Я вспомнил тогда, когда увидел этим милые вставки из сердец на твоем лифчике.
- Ну надо же, - посмеиваясь, я обняла его за талию, уткнулась носом в прохладную кожу нагрудного кармана.
- И я хочу разглядеть их получше, - его ладонь уже легла на мой затылок, другая скользнула вверх, к лопаткам. Я откинула голову, чтобы увидеть именно то, что ожидала: сияющие хитринкой и нежной страстью глаза, чарующая улыбка на губах, приближающихся к моим. – Для идеального запоминания этой даты. Ну, знаешь, зрительные ассоциации и все такое…
И пусть моя жизнь с этим человеком вовсе не идиллический путь, устланный лепестками роз, а, скорее, своеобразное шоу бурлеска, загадок, приятных и неприятных сюрпризов, я обожаю каждую ее минуту. И да, я обожаю и его самого – своего сладкого и очень любимого мерзавца.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ
Источник: http://robsten.ru/forum/67-1552-12
0
