Восьмая глава.

Выскочка: Мы подошли к чему-то важному?

Заводила: «Чем-то важным» было всё, что я рассказывал.

Выскочка: Но мне кажется, вы волнуетесь.

Заводила: Обстановка не совсем привычная.

Выскочка: Хорошо. Итак, ноябрь 2009 года.

Заводила: Я ненавижу ноябри.

24.11.2009.

Если бы я заранее знал.

Если бы я заранее знал о грядущем росте каких-либо акций, я бы, скорее всего, вложился в них. Если бы я заранее знал о контрольной работе по геометрии, я бы не написал её на тройку.

Если бы я заранее знал.

Когда Белла, горящая энтузиазмом и переполненная энергией, вбежала в класс, уселась на свое место рядом со мной и начала возбужденно рассказывать о том, что её так заинтересовало, я был абсолютно спокоен, насколько можно быть спокойным рядом с вибрирующим от радости любимым человеком.

Её дрожащий от воодушевления шепот был слышен всему классу, но на это уже давно никто не обращал внимания. Мы всегда выделялись. Точно не могу сказать, чем. Возможно, легкостью. Сплоченностью, скрывающейся за пренебрежением.

Весь школьный день был посвящен обсуждению темы, которая так заинтриговала Беллу. До нашего города добралось модная молодежная забава. Флешмоб. По сути, включающая в себя массовое собрание заинтересованных людей и выполнение ими абсолютно бессмысленных и абсурдных заданий.

Белла наткнулось на приглашение принять участие в этом где-то на просторах интернета и теперь настойчиво уговаривала нас всех пойти с ней.

Мы согласились практически сразу, еще даже не услышав толком суть задания, но из её уст всё звучало так весело, а для меня – еще и особенно значимо, что отказаться не было никакой возможности.

После я сам провел целую ночь в изучении и пришел к выводу, что это действительно круто. Группа молодых активных людей в Бостоне только начала внедрять явление флешмоба в массы. Через несколько дней, на выходных, планировалось очередное действие.

Всё было очень просто. В назначенное время, находясь в одном из центральных торговых домов города, надо раскрыть принесенный с собой зонт и прогуливаться с ним в течение пятнадцати минут, делая вид, что всё так и должно быть.

Организаторы обещали, что участие примут более тридцати человек. А непосредственно после завершения должно было быть устроено общее собрание в парке у торгового центра, где можно будет со всеми познакомиться и обсудить произошедшее.

Я представил себе это. Тридцать человек с зонтами. Парами, поодиночке, в больших компаниях. Посетители торгового дома будут просто в шоке.

Конечно же, нас всех это очень заинтриговало. Мы буквально отсчитывали дни до назначенного часа. Джаспер с Эмметом бегали по знакомым, чтобы найти зонт побольше. Белла постоянно забрасывала меня ссылками с видео, где были сняты крутые флешмобы в других городах.

Меня впечатлял размах всего этого. Я рад был попробовать что-то новое. И Белла была так сильно увлечена этим. Я не мог и не хотел ей отказывать.

Мы стали заметно ближе друг к другу. То, что я рассказал ей о своей проблеме, стало чем-то важным и более глубоким, чем казалось на самом деле.

Мне нравилось, что это было только нашим. И что она всё чувствовала так же, как я.

Что мне не нравилось, это ощущение какого-то барьера, который самообразовался между нами. Я хотел двигаться дальше. Почему не сейчас? Почему не со мной?

Но каждый раз при попытке начать чуть более личный разговор или сделать что-то превышающее лимиты дружбы, я словно бился лбом о какую-то невидимую преграду. Как можно бороться с тем, чего на самом деле и не существует?

Иногда мне казалось, что она не верит мне. Я не знал, откуда брались такие подозрения и как я вообще мог в ней сомневаться, но время от времени меня действительно тревожил этот вопрос.

Она безоглядно верила в то, что я не сплю уже чертову кучу времени, она безоговорочно принимала мою сторону в любых спорах, но она совершенно не понимала, что я действительно люблю её.

Мне казалось, что она предпочла пропустить эту информацию мимо ушей, сославшись на плохое настроение или дырявую память.

С того дня, когда я признался ей в любви, мы больше не поднимали эту тему, но неужели по мне было не видно, что я и не выходил никогда из данной животрепещущей темы?

Я был уверен, что мои чувства видны на противоположной стороне Земли, и Белла, конечно, замечала всё тоже, но могла ли она не принимать это всерьез? И если так и было на самом деле, то чья это ошибка, и как всё исправить?

Эти мысли, дилеммы и переживания иногда поглощали меня с просто невероятной силой, практически полностью отрывая от внешнего мира. Я не знал, как мне следует поступать дальше, и уже даже решился на единственное, как мне думалось, решение – откровенный прямой разговор, когда Белла и вовлекла нас в своё новое увлечение.

В назначенный день мы все были предельно взбудоражены. И хотя сам сценарий флешмоба был очень пассивным, нам все представлялось веселым и интригующим.

Мы разделились по несколько человек, чтобы не создавать подозрительные толпы. Кроме меня, Беллы, Джаспера и Эммета с нами пришли еще Питер и его друзья Мартин и Анна. Идея позвать их для большей массовости принадлежала мне. Я ведь не мог ничего знать заранее.

Белла, Джаспер и я остались вместе. Делать вид, что ничего странного не происходит, было трудно. Не смеяться, имея под боком постоянно хихикающее чудо, было просто нереально. Мне было ужасно неудобно за то, что, как мне казалось, мы рушим весь сценарий своим гоготом. Мне было абсолютно все равно на это, так как Белла была счастлива.

Впрочем, на последующем собрании, нам все же сделали замечание. Но сославшись на то, что это был наш дебют, быстро и легко простили.

Людей, к слову, собралось гораздо больше, нежели тридцать. Нам удалось насчитать пятьдесят шесть, но Джаспер, постоянно сбивающий нас, так и не позволил узнать точную цифру.

Было весело. Действительно весело. Мы познакомились со многими людьми, обменялись контактами с организаторами, чтобы иметь возможность получать приглашения заранее.

Но позже, по истечении уже достаточного количества времени, мы оказались в маленьком баре всемером, то есть исключительно нашей компанией. Нам пришлось брать такси, чтобы всем добраться до этого заведения, так как в мою машину не влезало так много людей.

Мартин и Анна, будучи новыми для нас людьми, довольно быстро уловили суть и влились в общее течение. Никто, кроме Джаспера и Эммета не пил, всем хватило энергетического заряда от пережитого несколькими часами ранее.

Я бы хотел назвать этот вечер рядовым и ничем не примечательным, учитывая то, что он и в самом деле таковым являлся, но я не мог этого сделать по одной причине.

Выскочка: Хотите сделать перерыв?

Заводила: Нет, я в порядке.

Выскочка: Обычно, когда люди говорят, что они в порядке, они подразумевают нечто совсем иное.

Заводила: Вы не думали пойти в психологи?

- Возможно, я смогу уговорить родителей на то, чтобы прийти домой позже, - Белла подпирала левой рукой голову, а правой рисовала нашу новую совместную картинку.

- Скоро рождественские праздники, может, не стоит испытывать их терпение? – я придвинулся ближе к ней и помог заштриховать тень от высокой многоэтажки.

Белла пожала плечами и передвинула тетрадь на мою сторону стола. Её телефон издал короткую трель, что было привычно, казалось даже для преподавателя. Она постоянно забывала выключать звук.

Мне почудилось, что я со своего места расслышал, как моментально ускорилось её сердцебиение. Как на щеках розовыми всплесками осело нетерпение. Я не видел, кто и что ей написал, и не старался увидеть, но в горле уже заранее стал собираться неприятный привкус жалящей ревности.

 - Анна тоже придет! – с радостью, по моему мнению, намного превышающей допустимый уровень радости по факту присоединения Анны к нашему вечернему сбору, сказала Белла.

- Анна? – переспросил Джаспер, уже успевший развернуться к нам лицом. – Одна?

- С Мартином, - чуть тише ответила она.

- Они вместе? – это был не столько праздный интерес, сколько попытка оказаться неправым в зарождающемся понимании.

- Нет, - категорично и даже слегка резко, сказала Белла. – Просто друзья. Как мы.

- Отлично! – я со злостью оттолкнул от себя парту, которая с громким звуком прошкрябала пол, тем самым привлекая всеобщее внимание. – Просто, блять, прекрасно! – я встал, всплеснул руками от застилающего глаза раздражения и негодования и вышел из класса.

- Мистер Каллен? – последнее, что я услышал до того, как дверь захлопнулась.

Перед глазами до сих пор мелькали черные блики злости, мешающие нормально смотреть, идти, а заодно и дышать.

Коридоры были пусты, что одновременно было мне на руку и повышало без того огромное раздражение на все окружающее.

Состояние аффекта, кажется, это так называлось.

Господи, я действительно был крайне глуп и жалок. Сколько мне еще надо было времени? Сколько надо было знаков, намеков,  подозрений?

В следующий раз я осмысленно посмотрел на мир из какого-то пустого лестничного пролета. Моя голова была облокочена на холодный металл перил, а легкие, не переставая, втягивали сигаретный дым, будто он на время мог заменить не только кислород, но и вообще всё на этом свете.

В кармане вибрировал телефон, либо это так выветривались последние ошметки тлеющего сердца.

Мне нравилось, я любил её любить, но как же сильно я сейчас себя ненавидел за то, что вообще способен на подобные чувства. Ревность вперемешку с чувством глубочайшего опустошения заполнила собой все пустоты внутри меня.

Я никогда не думал, что человеческий организм может выдержать настолько много отчаяния и не-веры. Мне не хотелось кричать, уже нет. Мне хотелось просто уснуть, провалиться куда-то, где меня не достанет эта разрывающая своими специально наточенными когтями любовь.

Теперь я видел её истинное лицо. Да, теперь видел. Тот образ, в котором она явилась ко мне впервые, состоял из какой-то легкой воздушности, которой хотелось дышать. Которую хотелось хранить в себе, не отдавать никому. Она меняла цвета, но никогда не выходила за рамки черного. Эта любовь была полностью слеплена из надежд, обожания и страстного желания обладать объектом своей привязанности. Она была чистой, огромной и на сто процентов фальшивой.

А сейчас, когда моя любовь поняла, что уже полностью и безвозвратно приклеила, приковала и присоединила меня к себе, она сменила широкую улыбку на не менее широкий оскал, заглянула под мои ребра своими леденяще-любящими глазами и рассмеялась.

Мне нравился её смех, как и все, что она давала мне, но от него хотелось расцарапывать свою грудную клетку, пока не доберешься до источника пульсирующей боли, который она бережно оставила там.

Может, так оно и должно было быть. Моя любовь состояла из пикирования вниз и тяжелейшего карабканья вверх. И опять пикирования.

Я проглотил очередную дозу сигаретного дыма, который тут же рассеялся по моему организму в попытке хоть немного помочь и сделать легче. Не помог, не сделал.

Я заехал домой совсем ненадолго, чтобы только вытряхнуть из карманов накопившуюся пустоту, сменить одну рубашку на другую и накормить кота.

Мне не чувствовалось так, будто меня предали. Мне не хотелось разрывать все связи, даже если они были сугубо односторонними, эти связи. Мне не требовалось утешение.

Я ехал в бар, в котором мы все договорились собраться сегодня, и был почти полностью успокоившимся. Мне только надо было чаще проглатывать горящую ревность, которая вовсе и не собиралась остывать или хоть немного ослаблять давление на горло. И подавлять перманентно вспыхивающее желание плотно сомкнуть пальцы на шее Мартина так, чтобы он хрипел моё имя, умоляя остановиться.

Очевидно, мазохистские наклонности во мне начали проявлять себя в полной мере, так как всё время, что длилась наша посиделка, я даже и не допускал мысли о том, чтобы уйти.

- Я собираюсь учиться в Нью-Йорке, - Мартин сказал это, по большому счету, только Белле, сидевшей слева и смотревшей на него с чуть ли не религиозным трепетом. Но я подался немного вперед, чтобы лучше его слышать и вмешался в их разговор:

- На кого? – мой голос звучал так, будто я говорил из какой-то металлической коробки. 

- Юрист, - гордо сказал он, взглянув на Беллу.

- Да, звучит здорово. Будешь еще одним из тысячи юристов Нью-Йорка. – Я улыбнулся, хотя, наверное, это вышло не по-доброму. – Если доучишься, конечно.

- Юристов много, но я говорю о настоящих профессионалах.

- Ну, а мы-то говорим о тебе сейчас, при чем тут…

- Эдвард, - Джаспер схватил меня за плечо. – Пошли, покурим.

Он практически вытащил меня на улицу. До этого момента я никогда не замечал за ним такой физической силы.

- Держать себя в руках можешь? – подкуривая, спросил он.

- Разве не видно? – первая сигарета отчего-то сломалась пополам в моих пальцах.

- Не особо. – Он забрал у меня пачку и подкурил сам, после чего отдал сигарету мне.

- Он меня раздражает.

- Я знаю.

- Я хочу…

- Я знаю. Это расстроит её.

- Он же совершенно не подходит. Что это за парень вообще? Строит из себя хрен знает что.

- Ты ведь даже толком не знаешь его, - осторожно сказал Джаспер.

- И что? Я знаю Беллу и знаю, что ей нужно.

- Очевидно, что она другого мнения. И своим поведением ты только настроишь её против себя. Тебе этого хочется?

- Джаспер, но я ведь…

- Я знаю. – Он похлопал меня по плечу. – Я вижу. Пошли обратно.

И мы вернулись. От разговора с Джасом не стало ни хуже, ни лучше. Мой организм уже давно утратил способность различать оттенки и тона. Я разговаривал со всеми, старался не сильно скрипеть зубами, отвечая Мартину, общался с очевидно выказывавшей мне знаки внимания Анной.

Единственное, чего я всячески избегал, это смотреть в глаза Белле. Всё-таки у меня еще хоть немного осталось инстинкта самосохранения. Это было бы слишком неправильно и слишком не так. Мои содрогающиеся в агонии внутренности не вынесли бы еще и этого.

Куда уж проще было закрыть глаза и представить, что меня нет.

А тридцатого ноября у Беллы появился её первый парень. Я официально ненавидел ноябри.

-------

Стоит ли Эдварду хотя бы попытаться пересмотреть своё отношение к парню Беллы?

П.С. Вот, что нашла, по-моему, подходит:

Ты находишь причины - я изменяюсь,
но не изменяю: такое случается.
Это когда я в тебя, ну, влюбляюсь,
а ты в меня не влюбляешься.

Автор – Белинда Наизусть.