Этот проклятый дождь, казалось, проникал даже под кожу. Улицы Сиэтла скрылись за серой непроницаемой стеной холодного ливня.

« А ведь скоро Рождество…» – подумал я. Именно в этот  почти предпраздничный вечер, такой важный для меня, я попал в небольшую аварию на Пятой Делил стрит и теперь, поскольку машина больше не заводилась, иду пешком по темным проулкам, пытаясь найти автобусную остановку.

Когда мои дорогие кожаные туфли перестали сдерживать натиск луж, я забежал в первую попавшуюся дверь неприметного, старого офисного здания. Колокольчик на двери еле слышно брякнул свое приветственное «дзынь», и я очутился в маленькой, тускло освещенной комнатке.

- Минутку! – раздался тонкий, звонкий женский голосок. Я обернулся на звук, но ничего не увидел, поскольку свет совсем не доходил до того угла, откуда доносился голос.

Оглядевшись, я заметил одинокий стул, стоящий в нескольких шагах от меня; какие-то железные круглые стойки; толи фонари, толи лампы  большого размера, лежащие в беспорядке у одной из стен.

 - Добрый вечер… – совсем близко раздался тихий женский голос, и я обернулся. Передо мной стояла невысокая девушка: ни лица, ни фигуры почти не было видно при таком освещении. – Какое фото желаете?

- Фото? – неуверенно спросил я. – Какое фото?

Девушка усмехнулась и, обернувшись, щелкнула выключателем на стене. В этот миг меня ослепил яркий свет, который, казалось, шел отовсюду. Я зажмурился и прикрыл веки рукой.

- Оу, извините. Так на документы или свободное фото? – снова спросила девушка, и я попытался открыть глаза. Немного поморгав, привыкнув, я посмотрел на нее. Теперь яркий свет еще сильнее скрывал хозяйку этой комнаты от меня. Я огляделся вокруг, и, наконец, до меня дошло.

- Это фотоателье?

- Да… Так вы не за фотографией пришли?.. – немного разочарованно сказала она. Что-то в ее голосе заставило мое сердце встрепенуться, и я приложил свою руку над глазами «козырьком», пытаясь разглядеть девушку. – Простите, я сейчас…

Она сделала несколько шагов к стойке с лампами и свет стал приглушенным. Это позволило мне опустить руку и, наконец, разглядеть девушку. Она была невысокой, стройной, с длинными волнистыми волосами. Девушка перешла ко второй стойке и там тоже убавила свет. Освещение стало комфортным, и мы встретились глазами с хозяйкой фотоателье. Я забыл, как дышать. Ее зеленые большие глаза ослепляли меня сильнее всякой вспышки.  Ее губы, носик, подбородок... Казалось, не было ничего совершеннее этого лица в целом мире.

Девушка, казалось, тоже замерла на мгновенье, но быстро пришла в себя, опустив глаза в пол. Грусть на ее лице оказалась для меня нестерпимой, и я тут же выпалил:

- Не… я… Да… мне… нужно фото!

Она снова посмотрела на меня, немного прищурившись, будто пытаясь понять, что я только что сказал. И когда ее лицо озарила улыбка, я улыбнулся в ответ.

- Отлично! – радостно ответила она. – Какое фото вам необходимо? Для паспорта, водительских прав или портрет?

«Хм… Думай, Эдвард, думай… Сам затеял – сам теперь выкручивайся. Документы? Нет… Это, пожалуй, ни к чему...  Мама вечно просит прислать  фотографию… Что ж, это может стать моим подарком на Рождество!»

- Мне нужен портрет и… лучше несколько фотографий… Это возможно?

Девушка чуть не подпрыгнула от радости, так мне показалось, и даже чуть взвизгнула. Но, взяв себя в руки, недоверчиво поинтересовалась:

- Один портрет стоит десять долларов, вам подходит цена?

«Десять долларов? Она переживает из-за денег?» Я внимательно посмотрел на нее и только теперь заметил, что одета была она очень просто, я бы даже сказал «бедно». Старые потертые джинсы, хоть и чистая, выглаженная, но изношенная рубашка, истоптанные кеды. Девушка смотрела на меня, все еще ожидая моего ответа. А я смотрел на нее, отчего-то очень желая ей помочь и уж точно, не думая о своих затратах.

- Да, – наконец,  ответил я. – Мне нужно сделать несколько фотографий и их печать. Сколько это стоит, и когда все будет готово?

Девушка выдохнула и улыбнулась.

- Я напечатаю ваши фотографии уже завтра. Формат двадцать на тридцать будет стоить пятнадцать долларов, пятнадцать на двадцать – подешевле, десять долларов…

- Мне нужны большие. Напечатайте, пожалуйста, фотографий на триста долларов, – назвал я первую пришедшую на ум сумму.

- Триста?! – шокировано, но явно радостно, воскликнула девушка.  – Отлично… – прошептала она. Она поспешила в угол комнаты, начиная шуметь какими-то железяками, и, обернувшись, добавила:  – Вы… можете снять пальто у двери, там есть вешалка…

Только сейчас, когда она упомянула о моем пальто, я сообразил, что все еще стою в промокшей одежде. Я подошел к стене, где были прибиты железные крючки, и повесил свою верхнюю одежду. Решив, что мама не захочет особо деловых фотографий, я снял и пиджак, проверив перед этим в портмоне наличие бумажных купюр, поскольку не часто пользовался наличными. В бумажнике лежало пятьсот  пятьдесят долларов, стало быть, рассчитаться с фотографом не составит труда.

Я посмотрел на себя в зеркало, руками попытался причесаться, но это, как всегда, не помогло. Поправив галстук, я снова подошел к стулу. Девушка уже поменяла световые стойки и принесла камеру.

- Итак… – сказал я, разводя руками, как бы спрашивая, что мне делать.

- Да-да, вы пока присаживайтесь на стул. Скажите мне в двух славах, для чего вы будете использовать эти фотографии? – она продолжила что-то настраивать, то подходя к стойкам, то вновь, что-то нажимая на своем фотоаппарате.

- Я… хм… В общем, фотографии я хотел подарить моей матери. Она… скучает по мне, потому что я уехал из дома, и, в общем… – я нервничал, пытаясь рассказать что-то такое личное и «смущающее» для взрослого делового человека. – И я никогда не фотографировался особо, так что…

- Я поняла… – тихо и с улыбкой произнесла она, посмотрев на меня. – Что ж, нам стоит начать тогда с чего-то простого, естественного… Сейчас я буду настраивать свет, вспышка может срабатывать, но вы не обращайте внимания. Если хотите, я могу включить музыку?..

«Музыка? О, нет, пожалуй, это не поможет мне справиться с этим странным волнением и вдруг взявшимся откуда-то смущением…» – подумал я. Все, что я хотел бы сейчас услышать – только имя этой девушки.

- Нет, пожалуй, лучше без музыки, – ответил я на ее вопрос, и снова потерял ее улыбку. – Как вас зовут?

Девушка наморщила свой лобик и прищурено посмотрела на меня.

- Белла.

- Очень приятно, Белла. Я – Эдвард, – улыбнувшись, сказал я, надеясь на ответную улыбку, и она вновь порадовала меня. В этот момент я успокоился. Мне вдруг показалось, что я знаю ее целую вечность. Я сел на стул и посмотрел на нее.

- И мне.

Несколько раз сработала вспышка, Белла что-то просматривала в фотоаппарате. Она несколько раз указала мне, как положить руки, как опереться на стул. Я не представлял, что получается на фотографиях, но, на самом деле, это было не так уж и важно. Мне просто нравилось смотреть, как эта маленькая хрупкая девушка, то хмурится, то улыбается, глядя на экран фотоаппарата после сделанного кадра.

После очередного щелчка, Белла прикусила нижнюю губу, поглядывая поочередно то на меня, то на экран. Повесив на плечо аппарат, она вышла на свет, вставая передо мной, и я ощутил ее сладкий, цветочный аромат. Я вдохнул глубоко, пропуская сквозь себя легкий дурман, и откинулся на спинку стула, поднимая взгляд на лицо девушки. Она, безусловно, была красива. Нежная, хрупкая, юная…

Белла была сосредоточена, она смотрела куда-то в район моей шеи. Руки девушки  потянулись к моему галстуку, и я ощутил  ее тепло на своей шее. Она ослабила галстук, сдвинув узел до середины груди, затем переключилась на пуговицы, расстегивая сначала первую, затем вторую…  Все это происходило в считанные доли секунды, но я видел, как в замедленной съемке: ее затуманенный взгляд, ее прикушенную пухлую губку… Я дрожал он прикосновения ее пальцев, я жаждал продолжения этого  соблазнительного раздевания...

Пока я грезил наяву, Белла уже опустилась передо мной на колени, поправляя брючины, и поворачивая мою ногу так, как ей было необходимо. Затем она поднялась, еще раз оглядывая меня, и, видимо, осталась довольна.  Она обернулась, но, сделав несколько шагов в обратном направлении, замерла. Я слышал, как она резко вздохнула, и медленно обернулась ко мне. Ее глаза были широко распахнуты, а губы приоткрыты в испуге. На щеках красовался яркий румянец, клянусь, такого я еще никогда не видел! Она была напугана, смущена, и оттого казалась еще прекраснее.

Я улыбнулся, пытаясь изобразить, что ничего не произошло, надеясь, что истинная реакция укрылась от ее взора. Белла быстро отвернулась и быстро добежала до своей «исходной» позиции. Ее смущенное личико скрылось за черным большим фотоаппаратом, и она начала съемку.

 Небольшое недоразумение было исчерпано, и Белла, придя в себя, смогла снова давать мне советы, куда нужно смотреть, как улыбнуться или как поменять положение рук.

Не знаю, сколько времени прошло, но вот она опустила камеру и довольно улыбнулась:

- Все, Эдвард.

- Правда? – спросил я, даже не пытаясь скрыть разочарование. Я посмотрел на свои часы и с ужасом обнаружил, что уже было почти восемь вечера. – Ого! – озвучил я свое удивление, и встал со стула. Я опаздывал на ужин, совершенно, просто абсолютно про него забыв.

- Фотографии будут готовы завтра, вы сможете забрать их…  – начала Белла, проходя мимо меня к маленькому  столику в углу, который я не замечал до этого, – После двух часов и до пяти. Послезавтра с девяти и до…

- Белла, – обратился я к фотографу, на мгновенье, ощутив сладость имени, когда произнес его. Девушка обернулась, на ее щеках снова появился легкий румянец. – Белла,  – с нескрываемым удовольствием повторил я, – А сколько стоит у вас доставка фотографий?

- Доставка? – нахмурившись, повторила она. – Я никогда не… Не знаю даже…

«Конечно, какая доставка, Каллен?  Здесь фотография стоит десять долларов и считается дорогой, какая доставка?»

-  Если это необходимо вам, то скажите, куда отвезти…  Я привезу завтра, – все еще хмурясь, добавила Белла.

Я повернулся и подошел к своим вещам, достал деньги и снова вернулся к Белле. Протянув триста долларов за фотографии, и, заметив, легкую улыбку, когда она принимала деньги, я достал еще две сотни.

- Спасибо за съемку, Белла. Мне, правда, необходимо, чтобы вы привезли фотографии, и я готов заплатить столько же, но у меня с собой просто нет столько наличных денег. Поэтому, если вы согласитесь за двести долларов доставить мне эти…

- Двести долларов??? – вскрикнула она, и тут же зажала рот ладошкой. – Нет, не надо, вы что? Такие деньги… Я привезу вам их бесплатно, вы ведь уже заплатили мне за съемку…

Заставить взять деньги, прекрасно понимая, что для нее они были большими, я насильно не мог. Но хитрость всегда была моим коньком.

- Я живу за городом, вам придется далеко проехать. Тем более, сейчас такая погода… Подумайте, я буду рад вручить эти фото моей маме на Рождество…

Белла вздохнула и кивнула головой. Я протянул ей купюры, задев при этом кончики ее пальцев. Приятное покалывание вызвало во  мне очередную волну до сели не испытанного удовольствия. Белла внимательно вглядывалась своим изумрудными глазами в мои,  я же – не мог оторвать взгляда от нее. Наконец, еще раз улыбнувшись, я опустил свою руку.

Достав из бумажника визитку своей компании, я попросил у Беллы ручку и, подойдя к столу, записал на обратной стороне свой адрес.

- До завтра, и еще раз спасибо за фотографии,  – сказал я, открыв дверь. И тут я вспомнил, что заходил просто немного погреться и спросить о ближайшей остановке. – Белла, а где здесь автобусная остановка?

- Сразу за поворотом, направо…  – ответила Белла. Я кивнул, еще раз улыбнувшись, и вышел за дверь.

На улице было тихо, ни капли дождя. Ясное небо озаряла яркая белесая луна и мелкая россыпь звезд. Если бы не большие лужи на асфальте, ничто не напоминало о еще недавнем ливне. Я повернул за дом и тут же обнаружил остановку. «Что ж, я не дошел до нее буквально несколько шагов под дождем. Но, если бы дошел, то не встретил бы Беллу… Хотя, впрочем… Какая разница? Теперь просто одним не купленным подарком станет меньше, я ведь, как всегда, протянул с их покупкой до последнего». Я прикоснулся рукой к внутреннему карману пальто, ощутив твердые края маленькой коробочки. «Стоит поторопиться, Таня уже заждалась меня». Сегодня, двадцать третьего декабря, я планировал сделать своей девушке предложение в самом роскошном ресторане города, и я уже опаздывал. Я запрыгнул в автобус, который по счастливой случайности ехал в сторону центра, и сев у окна, стал вспоминать, как познакомился со своей будущей женой. Но отчего-то в забрызганном окне, сквозь дорожки дождевых капель, вновь и вновь появлялся образ длинноволосой, зеленоглазой девушки-фотографа…

***

Ужин подходил к концу. Таня, не переставая, рассказывала о грядущей свадьбе ее сестры, Ирины. Она восхищалась подарками, которыми намеривались обменяться молодожены на церемонии. Я слушал о бриллиантовых ожерельях и золотых кольцах, а сам тем временем нервно потирал безымянный палец левой руки. На нем никогда не было кольца и, как не стыдно это было признать, я никак не решался это исправить. Не особо вслушиваясь в радостную речь свой девушки, я, не скрою, любовался ее красотой, и, все же, никак не мог достать эту маленькую коробочку из внутреннего кармана пиджака.

Белое тонкое золото, увесистый бриллиант, россыпь алмазной пыли… шедевр ювелирной работы. Шестизначная сумма за мой отказ подарить Тане фамильное кольцо моей мамы. Родители восприняли эту новость с не меньшим шоком, чем падение башен-близнецов, но я был непреклонен. И вот, два месяца назад моя мама за семейным ужином, конечно же, без Тани, сказала мне о том, что понимает меня и не собирается обижаться. После этого, впрочем, как обычно, последовала маленькая слеза, теплый поцелуй в мою щеку и слова любви в мой адрес. Отец лишь кивнул, тем самым одобряя мое решение, и пожал руку.

Вот так в моем кармане и появилось кольцо. Точнее, оно было заказано и выкуплено мной в известном ювелирном доме Нью-Йорка месяц назад. Оставалось лишь сделать последний шаг, но…

- Желаете что-нибудь еще? – прервал мои рассуждения официант, чуть склонившись над нашим столом.

Я посмотрел на него и перевел взгляд на Таню, чуть приподнимая бровь в немом вопросе. Ее глаза, еще минуту назад светившиеся от счастья, немного, как мне кажется, померкли. Она едва заметно покачала головой, и официант удалился.

- Милый, что с тобой? Ты, будто, совсем не со мной, не здесь? – спросила она.

Я посмотрел в окно, за которым город, затихая, готовился ко сну. Капли дождя все еще разбивали прозрачность стекла, отражая своей поверхностью миллионы красных, белых и желтых всполохов неоновых вывесок , фонарей, сигнальных огней бесконечного потока машин.

- Прости, любимая, – обратился я к Тане, вновь взглянув на нее. – Боюсь, что моя прогулка под дождем сказалась на моем здоровье. Я невыносимо устал и, боюсь, наши планы на вечер придется отменить. Давай поедем домой, я обещаю, что мы сходим в ресторан, как только я почувствую себя лучше.

«Каллен, о тебе можно говорить, что угодно, но две вещи ты умеешь делать превосходно – обманывать и… лгать».

Нотки обиды тут же исчезли из голоса Тани, и оставшуюся дорогу домой, она лишь взволнованно причитала, что мне следует принять перед сном из лекарств, и что завтра она запретит мне выйти на работу. В этом она, конечно, погорячилась. Влияние Тани на мою жизнь происходило лишь в отношении ее позы в моей постели, и цвета моего галстука, подобранного к ее платью на очередном светском приеме. Но сегодня мне было все равно, и я промолчал, желая лишь тишины и заставляя помолчать и Таню тоже.

Уже дома я в легком приказном тоне оставил Таню ночевать в одиночестве в моей спальне, а сам погрузился в столь необходимый мне сон в гостиной комнате.

Этой ночью, сгорая своим телом в лихорадке, моя душа парила где-то над цветочной поляной в горах. Я бежал по траве и цветам, пытаясь угнаться за хрупким образом длинноволосой девушки. Слыша ее звонкий смех, я смеялся в ответ. Солнце грело наши тела, ветер развивал ее волосы на бегу.

- Белла…  – позвал я девушку, и она обернулась на мой зов, заставляя мое сердце биться быстрее от одного взгляда этих изумрудных глаз.