Неделю спустя…

Тихая трель будильника прошлась колким ощущением по моим нервам, заставив вздрогнуть и сонно приоткрыть глаза. Несмотря на утреннюю слабость, я резко протянула руку к прикроватному столику и выключила будильник. Эдвард тяжело вздохнул и, так и не проснувшись, прижался ко мне покрепче. Каллен всегда спал так крепко, что даже мои сонные пинки локтями не могли его разбудить, но все равно я каждое утро выключала будильник как можно быстрее, боясь потревожить его сон. Он же так устает на работе.
У меня еще было несколько минут перед тем как вставать и, сонно потирая глаза, я прижалась к теплому телу мужчины, который даже во сне прижимал меня к себе так крепко, что иногда мне было тяжело дышать. Гладя его спину, вдыхая его запах, наслаждаясь легким трением его щетины о свой лоб, я использовала последние минутки близости перед тем, как встать с постели, оставив его спать дальше, - потому что у Эдварда сегодня выходной, - и снова надеть маску безразличия.
За последнюю неделю, прошедшую после моего переезда в эту квартиру, изменилось многое, но можно сказать, что не изменилось ничего. В течение дня мы вели себя так, будто ничего особенного не происходило: будто не было этих ночей, наполненных нежностью и еле сдерживаемой страстью; будто не было желания, которое опаляло нас целый день, до новой уединенной встречи; словно не мы шептали друг другу нежности ночи напролет и засыпали в объятьях друг друга - утомленные и расслабленные. При свете дня мы оставались теми же Эдвардом и Беллой, которыми были и раньше, только несколько напряженными. Мы ходили, ели, разговаривали, занимались своими делами, но каждый день, несмотря ни на что, даже если между нами были неприятные стычки, я уходила спать, пожелав Эдварду спокойной ночи, ложилась в свою постель и ждала. В принципе, мое ожидание было не столько долгим, сколько томительным, потому что к вечеру я просто изнывала от желания почувствовать прикосновения этого мужчины, ощутить на себе тяжесть и нежность его рук, прижать к себе и сказать как скучала, даже несмотря на то, что мы могли провести вместе весь день. Через какое-то время после моего ухода дверь в комнату открывалась и в кромешной тьме мы снова превращались в тех Эдварда и Беллу, которые преимущественно оживали только ночью.
На самом деле, хочу сказать, что актеры из нас никудышные. Даже я, несмотря на все противоречивые чувства, которые испытывала к Эдварду, признавалась самой себе в том, что тоскую по нему, и если бы было можно, то я бы пользовалась возможностью дотрагиваться до него не только ночью, но это не для нас. Ведь не только я делала вид, что мне все равно. Эдвард тоже внешне был холоден и неприступен, правда, иногда я замечала огоньки задора в его глазах, когда он в очередной раз пошло шутил, но все эти веселые штучки были слишком мимолетны, чтобы я могла оценить их в полной мере и в ответ надрать ему задницу.
Уже окончательно проснувшись, я тяжело вздохнула, попутно насладившись запахом тела Каллена и теплотой его кожи. Пора вставать. В каком-то по-детски отчаянном жесте я уткнулась носом в его шею. Так, на счет три я должна встать.
Раз.
Я ослабила захват рук на его плечах и аккуратно высвободилась из его объятий, но все еще была крепко прижата к его телу. Во сне Эдвард смешно нахмурился, надув губы. Мой большой ребенок. Указательным пальцем я аккуратно погладила морщинку, образовавшуюся между бровями, и лицо Каллена заметно расслабилось. Не хочу, чтобы он хмурился хотя бы во сне.
Два.
Убрала ногу, которой по-хозяйски прижала к себе его тело. Теперь я просто лежала рядом, смотря на его лицо, скудно освещаемое поздно проснувшимся осенним солнышком. Эдвард красивый. Не сладкий мальчик, глядя на лицо которого хотелось съесть ложку соли, потому что тошнило от избытка сахара. Черты его лица были словно высечены из гранита - жесткие прямые линии, соединившиеся в идеальное в своей неидеальности лицо.
Три.
Я вылезла из-под одеяла и, неуклюже встав на колени, заботливо укрыла Эдварда. В комнате было прохладно, и я не хотела, чтобы без меня он замерз. Не удержавшись, я нежно прижалась губами к его колючей щеке, как раз туда, где от его улыбки, - иногда веселой, а иногда саркастичной, - появлялась очаровательная ямочка, делающая его образ более мягким. Последняя слабость, проявленная по отношению к нему. Та слабость, которую я могу себе позволить, пока он спит.
Тяжело вздохнув, я все-таки встала и медленно побрела в ванную. Приведя себя в порядок, я быстро оделась и приготовила себе завтрак. Оставив половинку омлета и несколько поджаренных тостов Эдварду, я взяла сумку, накинула плащ и вышла из квартиры. На улице меня пробрала дрожь от пронзающего холодного ветра. Через месяц Рождество. Интересно, как Эдвард собирается отмечать праздник? Обычно он встречался на праздниках с родителями, которые приезжали к нему в Сиэтл и оставались здесь примерно на неделю. Я же всегда возвращалась домой, в Форкс. Даже будучи замужем за Джейкобом и при его вечной занятости, я всегда отмечала Рождество и Новый Год с родителями. Это было неизменно. Но чего я хотела в этом году? Безусловно, праздники, проведенные с мамой и папой, - лучшие и самые светлые дни, которые грели меня на протяжении последних одиноких лет. Но здесь меня уже что-то держало. Вдруг в воображении возникла картинка, в которой я обмениваюсь с Эдвардом подарками, а потом… А потом я вспомнила, что у меня еще месяц до того момента, как я должна принести Блеку книгу - и смелые мечты сменились тупой болью в сердце. Хватит мечтать, Белла. Хотя, почему бы и нет? Ведь это единственное, что я могла себе позволить.
- Белла? – окликнул меня приветливый женский голос, стоило мне метров на двадцать отойти от дома.
Я обернулась и увидела Таню. Она подошла ко мне, неуверенно улыбаясь и поглядывая в сторону дома, в котором жил Каллен.
- Привет, - выдохнула я, почувствовав, как щеки опалило огнем.
- На работу идешь, да? – Таня оглядела меня с ног до головы и застегнула воротник теплой куртки.
- Ну, эээ… да, - выдавила я, разглядывая свои осенние сапоги и налипший на один из них листочек.
- Ну, тогда пойдем? – приветливо сказала она, и мы вместе пошли к кофейне.
Иногда я ловила ее испытующий взгляд, но замечая мою осведомленность о ее слежке, она не смущалась, а наоборот, лукаво улыбалась. Я же все это время чувствовала себя смущенной, и было такое ощущение, что меня застали в кабинке, где я мерила лифчик восьмого размера.
- Таня, - я остановилась и дотронулась до ее руки. Девушка повернулась ко мне с доброжелательной улыбкой на лице. – Я просто… я…
Я заикалась и никак не могла объяснить все, что хотела, но, глубоко вздохнув, медленно выговорила:
- У меня был потоп в квартире и Эдвард предложил мне пожить у себя, пока не освободится квартира его друга, и вот я неделю уже… живу с ним. У него.
- Так с ним или у него? – Таня откровенно посмеивалась надо мной, а я только фыркнула и пошла дальше, сердито пыхтя.
- Да ладно тебе, Белла, подожди, - она, весело смеясь, взяла меня под руку и потянула за собой вперед.
- Так что там между вами, а?
- Между нами ничего нет, – напряженно ответила я, ежась от порывов холодного ветра. Да какого черта так холодно? Хочу обратно в теплую постель… к теплому телу одного засранца, из-за которого я сейчас краснею.
- Мы просто живем вместе. Я в своей комнате, а Каллен - в своей.
- Каллен, - фыркнула Таня, покачивая головой. – Как у вас все официально.
- Мы просто работаем вместе и все…
- И живете тоже вместе, - вставила свое слово эта вечно улыбающаяся блондинка и я споткнулась.
- Я не понимаю, что ты хочешь мне сказать, - Таня на мои слова только закатила глаза и усмехнулась.
Больше мы не говорили об этом, но в течение рабочего дня я ловила ее саркастичные усмешки и веселые взгляды. Честно говоря, меня это ужасно бесило, и я даже немного злилась на Эдварда, потому что он не предупредил меня, что Таня живет совсем рядом. Может, я была бы более осторожной, и тогда никто бы не узнал о наших отношениях. Хотя о них и так никто не знает, но судя по всему, Таня не верит мне. Может, потому что обладает природной проницательностью, а может, потому что у меня все написано на лбу.
Около четырех часов дня, когда посетителей было не очень много, на мой телефон пришло сообщение от Эдварда.
«Спасибо за завтрак. Это было вкусно».
Я улыбнулась. Скорее всего он встал совсем недавно. За неделю, что мы прожили вместе, я поняла, что Эдвард большой любитель поспать, особенно если очень уставал. А уж если после тяжелого рабочего дня была бессонная ночь и при условии, что ему ничего не мешает, он мог проспать долго.
Мне было приятно, что Каллен поблагодарил меня. Он мог сделать это и дождавшись меня с работы, но предпочел смс. Это что-то новенькое. Да и честолюбие мое было удовлетворено - в свое время я могла заслужить приз за самые лучшие завтраки (на что я только не шла, чтобы сделать жизнь бывшего мужа наиболее комфортной. Он же этого не оценил. Ублюдок).
- Чему ты так улыбаешься? – спросила Элис, как всегда медленно подкравшись сзади.
Я быстро спрятала телефон в карман юбки и сжала губы обратно. Нечего им улыбаться.
- Ничему. Я… надо посуду отнести, - пробормотала я и, не поднимая на нее глаз, собрала пустые тарелки у весело смеющихся девушек, сидящих у окна, и понесла их в кухню, где работала Таня. Она покрывала глазурью какой-то шоколадный кекс… или пирог… не знаю, что это, но она занималась этим с ожесточенным выражением лица, словно это блюдо было самым страшным врагом для нее. На самом деле, Таня, в отличие от Эдварда, просто обожала украшать блюда, даже больше чем готовить их. Однажды, после тяжелого рабочего дня, она сказала, что если бы не ее Гаррет, то она бы утоляла сексуальный голод только от вида безумно красивого десерта, приготовленного ее руками. Иногда она меня пугала.
- Если в ближайшее время Каллен не наймет хоть кого-нибудь, кто будет мыть посуду, то я разобью нашу посудомоечную машину к чертям собачьим, - ожесточенно сказала Таня, с отвращением смотря на грязные тарелки.
Я только слабо улыбнулась, подумав при этом, что мы между собой передеремся за право разбить ее. Загрузив в эту нещадно-эксплуатируемую машину посуду, я достала из ящика в углу пачку салфеток, которые просила Элис. Резинка на голове, держащая хвост, немного ослабла, и, кинув салфетки на стол, я подправила ее и затянула хвост потуже, перекинув его на плечо.
- Ничего себе! – по слогам ошеломленно промолвила Таня, а я вздрогнула.
- В чем дело?
- Белла, - она заворожено смотрела на меня, точнее на мою шею и восторженно хлопала ресничками. – У тебя на шее шикарный засос.
- Ой! – я приложила руку к шее и по возможности прикрыла темное пятно. Чертов Каллен! Моей местью будет засос у него на лбу.
- Это… это не засос, - вяло пыталась оправдаться я, в то время как от стыда кровь не просто прилила к щекам, а усиленно пульсировала в висках, принося боль.
- Белла, - Таня засмеялась и похлопала меня по плечу, - ты такая милая, когда отрицаешь очевидное. Вы с Эдвардом два сапога пара.
Она облокотилась об стол и сложила руки на груди, в то время как я стояла перед ней пристыженная и растерянная.
- Значит, вы трахаетесь?
- Кто трахается? – спросила Элис, внезапно зашедшая в кухню.
Я застонала и спрятала лицо в ладонях.
- Девочки, прекратите. Вы такие грубые, - неразборчиво пробормотала я и услышала голос Роуз.
- Я слышала, что кто-то трахается. Элис, ты так орала, что я и половина посетителей точно это услышали. Так кто это?
- Это Эдвард и Белла, - довольно сказал Таня и услышала удивленные вздохи Элис и Роуз.
- О Боже!
- Я поверить не могу!
- А когда вы успели?
- А сколько раз?
Вопросы слышались со всех сторон, а я готова была сквозь землю провалиться от стыда.
- А он хорош в постели?
Я убрала ладони от лица, и мы все ошеломленно уставились на Элис.
- Ты замужем, дамочка, - шокировано пролепетала Розали, а Элис только пожала плечами:
- А что? Я всего лишь хочу знать, каков наш мальчик во взрослых делах.
- Вообще-то… - неуверенно начала Таня, - я тоже хочу знать. Требую грязных подробностей.
- Эй, - возмущенно крикнула я, сложив руки на груди, тем самым принимая оборонительную позицию, - я не хочу обсуждать свою личную жизнь. Это только мое дело. Моё.
- Эй, успокойся, - примирительно сказала Таня, приобняв меня за плечи, и я огорченно вздохнула.
- Да, Белла, прости нас, - Элис по-доброму улыбнулась.
Таня несильно подтолкнула меня плечом и смущенно улыбнулась, прежде чем сказать:
- Просто мы любим Эдварда. Мы все. Он дорог для каждой из нас и если он счастлив с тобой, то и мы счастливы.
- Мы просто рады, что теперь он не одинок, - грустно сказала Розали, и я почувствовала, как в уголках глаз скапливаются слезы. Эдварда любят все, и я поняла, что здесь я как змея, подло свернувшаяся клубочком на груди у Каллена.
- Да уж, - глубокомысленно сказала Элис, смотря в сторону, - теперь я понимаю, почему Каллен так смотрел на твою задницу, Белла.
- Он что, правда смотрел? – растроганно спросила я и Таня хихикнула.
- Он не просто смотрел, он пожирал ее взглядом.
- Это так мило, - охнула Роуз, приложив руку к груди.
Таня выпрямилась и, разгладив на белоснежной форме несуществующие складки, махнула рукой.
- Хватит болтать, идите работать.
Мы с девочками уже почти вышли из кухни, когда Таня окликнула меня.
- Белла?
- Да? – я обернулась, и она лукаво улыбнулась.
- С тебя все равно грязные подробности.
Я закатила глаза и шутливо фыркнула. Таня - золото. Но она все равно иногда меня пугала.
До вечера я терпела смелые шуточки Роуз, подколки Тани и многозначительные взгляды Элис. Я больше не злилась, а в основном смущалась такому вниманию. Все-таки они очень любят Эдварда, он их друг. Но кто же он мне? Я не знала, хоть это и было более чем очевидно.
Вечером, когда рабочий день был закончен, я вышла из кофейни в приподнятом настроении. И вовсе не из-за того, что дома меня ждет (я в тайне надеялась на это) мужчина. Просто сегодня пятница.
Я прибавила шаг, - ветер, который утром был просто холодным, сейчас уже пробирал меня до костей, - и повыше застегнула воротник плаща. Надо достать свой теплый шарф, ведь так недолго и заболеть. Да и Эдвард неоднократно ругался и заставлял одеваться потеплее. В детстве он тоже так делал, тогда его раздражало то, что я постоянно дрожу.
От размышлений меня отвлек до боли знакомый лошадиноподобный женский смех. Растерянно встав посреди дороги, я оглянулась и увидела, что из ресторана, находящегося на другой стороне улицы, вышла Анжела Вебер и… и Джейкоб Блек. Они шли к машине Джейка, громко и возбужденно что-то обсуждая. Анжела, судя по всему, была не трезва и громогласно взрывалась смехом на каждое слово Блека. Джейк был доволен и расслаблен. Наверное, мне стоило уйти, скрыться быстрее, чтобы они меня не увидели, но что-то неумолимо держало меня на месте. Люди, проходившие мимо, удивленно оглядывались, кто-то ругался, потому что я стояла посреди тротуара, но сейчас меня это не волновало. Меня волновала парочка на противоположной стороне улицы. Что-то в них определенно было не так. Скорее всего они были на деловом обеде, они ведь коллеги. Но какие совместные дела могут быть у Джейка с Анжелой, ведь она же всего лишь гримерша на нашем канале. Но все встало на свои места, когда Джейк положил свою большую ладонь на ее ягодицы, плотно обтянутые черной тканью короткой юбки. Вебер же, вместо того, чтобы возмутиться, просто улыбнулась и прижалась губами к его шее. Теперь я все понимала.
Странно-горький привкус образовался у меня во рту, и сердце отозвалось тупой болью. Два человека, которые были мне когда-то дороги, теперь стали любовниками.
Они остановились у машины, и Анжела положила руку на грудь Блека, распластав тонкие пальцы с длинными ногтями.
- Блудливая стерва, - озлобленно прошипела я и проходящая мимо старушка возмущенно охнула.
Джейкоб приторно улыбнулся (ох, уж я как никто другой знала, как он умеет улыбаться, когда ему что-то нужно) и открыл ей дверцу машины. Для меня он никогда этого не делал.
- Ненавижу, - выдохнула я, раздавленная и растерянная.
Блек бодро обошел машину, сел на водительское сиденье и резко рванул с места, а я смотрела им в след, чувствуя себя более чем подавленно. Я давно не люблю Джейка, меня уже очень долго не волновало то, с кем и когда он спит. В последнее время я не могла назвать Анж подругой. По сути, эти люди были для меня совсем чужими, но непонятно почему у меня было ощущение, будто они всадили мне в сердце осиновый кол.
Я сердито смахнула слезы, выступившие на глазах, и получше запахнула воротник, быстрым шагом направляясь к дому. Душевная боль разрывала меня изнутри, раздражающие слезы жгли глаза, а легкие горели от ледяного ветра.
Не помню, как дошла до дома, потому что всю дорогу представляла как расстреливаю эту отвратительную парочку, но очнулась я уже заходя в квартиру. В воздухе витал соблазнительный аромат, и я поняла, что Эдвард приготовил ужин. Вообще-то я знала, что Каллен не любил готовить дома, потому что сутками напролет делал это на работе. Но в выходной, а особенно теперь, когда мы живем вместе, он готовил что-то к тому моменту, когда я приходила из кофейни. В обычном состоянии я бы обратила на это внимание, но сейчас я была дико раздражена и расстроена.
Когда я зашла в гостиную, где сердито кинула сумку на диван, Эдвард увидел меня из кухни и улыбнулся.
- Привет.
- Привет, - озлобленно буркнула я и подошла к нему.
- Я тут ужин готовлю, - он казался растерянным, видимо потому, что выражение моего лица было далеко не доброжелательным.
- Супер, - я налила себе стакан воды и залпом выпила ее. С громким стуком поставив стакан на стол, под непонимающим взглядом Каллена, я раздраженно оглядела кухню и скривилась при виде стакана, наполовину наполненного холодным чаем. Эдвард никогда не выпивает всю чашку и не убирает ее за собой.
- Идиотская привычка, - прошипела я, выливая чай в раковину.
Я включила воду и начала яростно тереть губкой чашку, разрываясь между желанием треснуть Анжелу посильнее и кинуться в объятья к Эдварду.
- Что случилось? – мягко спросил он, и я ответила, даже не обернувшись.
- У меня ничего не случилось.
Видимо, я вывела его из себя, потому что дальше он просто начал с громким стуком раздраженно ставить тарелки на стол с такой силой, что я удивилась, как они не разбились.
Ужин прошел в гробовом молчании и яростном стрелянии взглядами. Атмосфера была напряженная, далеко не располагающая к беседе. Мы с силой жевали превосходно приготовленный картофель с легким салатом, со злобой втыкали вилки в еду, с противным звуком царапая поверхность тарелки.
- Спасибо. Было вкусно, - не глядя на Эдварда, пробормотала я и подошла к раковине, чтобы помыть за собой тарелку.
Эдвард сидел на своем месте, вяло ковыряя вилкой в тарелке, и не смотрел на меня. Я чувствовала себя виноватой перед ним. Этот мужчина не заслужил такого отношения к себе, но ослепленная обидой и злостью я выместила раздражение на том, кто был ближе всех. Он выглядел очень мило в белой майке и пижамных штанах в клеточку, и мне хотелось обнять его и рассказать обо всем, что беспокоило меня. Вместо этого, я убрала тарелку и пошла в ванную. Быстро приняв душ, я пошла через гостиную и с горечью заметила, что Эдвард закрылся в свой комнате.
Минут через тридцать я устало вертелась в постели. Мне было очень грустно и тоскливо без Эдварда. Своим поведением я оттолкнула его и, судя по всему, сегодня он не придет. Моя подушка пахла им, мои простыни были пропитаны нашим запахом, мои мысли были о нем. Мысль, что я проведу эту ночь без Эдварда, заставляла меня ненавидеть себя за несдержанность.
Поддавшись импульсу, я взяла с тумбочки телефон и написала ему сообщение:
«Приходи, пожалуйста. Ты мне нужен».
Он пришел через десять секунд после того, как я услышала звук входящего сообщения в соседней комнате. Я ему улыбнулась, хоть он этого и не увидел в темноте, и подвинулась к стене, освобождая ему место. Несколько минут мы просто лежали и смотрели друг на друга. Я протянула руку вперед и нежно провела пальцем по его брови.
- Спасибо, что пришел, - тихо прошептала я, и он погладил меня по щеке, стирая редкие слезы, дорожками скатывающиеся по лицу.
- Ты расскажешь, что произошло?
- Только не сейчас, пожалуйста, - хрипло ответила я и он кивнул.
В благодарность за понимание я прижалась в поцелуе к его губам. Сильно и чувственно - именно так как он любил.
До срока, назначенного Джейкобом, остался всего месяц. Я кожей чувствовала, как с каждым днем стены вокруг меня смыкаются, и я попадаю в ловушку. С каждым днем все тяжелее и тяжелее. Но сейчас у меня есть Эдвард, который, медленно стягивая с меня футболку, шептал мне, что он рядом и все будет хорошо. В глубине души я знала, что это не так, но его проникновенный голос невольно заставлял поверить в чудо.