- Спасибо, сэр!
Уходя, Эдвард лишь махнул рукой, улыбнувшись полному пожилому мужчине, державшему цветочную лавку на углу Тридцать седьмой улицы, красные щеки которого раскраснелись еще пуще от столь щедрых чаевых.
На самом деле Каллен не собирался оставлять денег больше, чем рассчитывал, но уж очень нерасторопным был этот услужливый человек, а Эду смертельно хотелось попасть домой как можно быстрее.
День выдался тяжелым: пришлось оперировать пятнадцатилетнюю девушку, спасая ей стопу, и Эдвард думал, что от напряжения у него в голове лопнут все сосуды, хотя руки его не подвели – не дрогнули ни разу.
В Форксе Эду редко предоставлялся случай участвовать в операции подобной сложности, и когда он, устало вздохнув, взглянул на все еще спящую пациентку, у которой теперь было много шансов на полноценную жизнь, то поймал себя на мысли, что это определенно стоит всех трудностей, уже пройденных им или только предстоящих.
С этой мыслью он и покидал больницу, все же радуясь тому, что сегодня его ожидает лишь одно испытание, столь же сладостное, сколь и лишающее спокойствия.
Несмотря на весеннюю пору, Нью-Йорк не радовал солнечной погодой, но даже грозные тучи, нависшие над Манхеттеном, не портили настроения, а наоборот, приободряли, ненавязчиво напоминая о Форксе, с которым у Эда было связано столько теплых воспоминаний, затмевавших собою не самые радостные события последних недель, проведенных в маленьком городишке. Именно в Форксе Каллен повстречал Беллу, именно там обрел ее, и уже ничто, никакие неприятности, не могли бы выжечь из его сердца благодарность за эту встречу – самую важную во всей его жизни.
Аккуратно поправив нежно-зеленую обертку, Эдвард еще разок осмотрел тугой букет белых роз, чувствуя себя необычайно взволнованным. Пожалуй, давно он не испытывал подобной нервозности, которая свойственна скорее неопытным мальчишкам, решающимся пригласить понравившуюся девушку на свидание, нежели взрослым, уверенным в себе мужчинам. Но сейчас, стоя в поднимающемся на двенадцатый этаж лифте, Каллен чувствовал себя именно так: восторженно-отважным, и все никак не мог определиться, раздражает его это или забавляет.
Покинув лифт на нужном этаже, он специально замедлил шаг, чтобы уж совсем не показаться смешным самому себе, с нетерпением спеша к своей двери.
В квартире было очень тихо, и Эдвард, стараясь не шуметь, разулся и скинул легкое пальто с плеч, сжимая в руке любимые цветы Беллз.
Пройдя в довольно просторную комнату, которая теперь служила им с Изабеллой и гостиной, и спальней, Каллен не смог сдержать умиленной улыбки: девушка сидела на разложенном диване, погруженная в чтение очередной книги, и слизывала с ложки ореховую пасту, банка из-под которой располагалась прямо возле ее ног. Белла знала, что Эд не любит, когда она таскает еду в комнату, но, видимо, рассчитывая на его поздний приход, решила нарушить это маленькое правило. И, надо признаться, выглядела при этом столь очаровательно, что у Эдварда не возникло ничего, кроме желания подойти к ней поскорее и начать трепетно целовать, снимая с нее эту чертову мужскую белую рубашку, которую Белла снова бессовестно присвоила себе.
Девушка не заметила, как Каллен вошел в комнату, слегка кивая в такт музыке, звучавшей в ее плеере, и у него появилась возможность понаблюдать за ней, любуясь ее стройными обнаженными ногами, слегка растрепанными волосами, как всегда убранными за уши, и прекрасным, немного сосредоточенным лицом.
Маленькая…
Всего неделю назад ей исполнилось восемнадцать, и, вроде бы, это было всего лишь обозначением, цифрой, но именно наступление совершеннолетия девушки помогло Эдварду осознать, насколько его Белли повзрослела, став такой… самостоятельной. Красивая молодая женщина, которую он чем-то заслужил перед Богом. Но, правда, все никак не мог понять, чем именно…
Это было тяжело – признать, что она уже не так нуждается в его опеке, но Эдвард справлялся с этим… По крайней мере, он надеялся, что все именно так и обстоит, хотя иногда нежелание отпускать Изабеллу от себя было столь сильным, что почти затмевало голос разума.
Но вот днем раньше, например, он мог гордиться собой, когда предложил Белле отпраздновать в кафе первый сданный на «отлично» тест вместе с новыми друзьями… Да, Эд мог бы гордиться, но слишком уж был рад отказу Изабеллы, мотивированному лишь желанием побыть вместе с ним – только вдвоем.
Сегодня девушка, похоже, не вылезала из постели, посвятив весь день чтению литературы, необходимой для следующего экзамена. Она очень волновалась, и, кажется, Эдвард был в ней уверен больше, чем она сама. И, конечно, Белле было непросто, но даже вся эта суматоха, связанная с учебой и привыканием к большому городу, не оказывала на нее такого давления, которое ей пришлось испытать в последние недели в Форксе.
После того самого дня, когда Эдвард с Брайаном убедили двух недоносков не подходить больше к девушкам ближе, чем на милю, походы в школу для Беллы с каждым разом становились все труднее.
Можно сказать, что Райли с Эриком все-таки добились своего, заставив всех шушукаться за спиной девушки, которой то и дело приходилось слышать неприятные смешки в узких коридорах школы. Правда, дружба с Джейкобом не давала поводов замыслить какую-нибудь мерзкую шутку, на которую обычно бывают способны подростки, поскольку ссориться с капитаном бейсбольной команды желания ни у кого не возникало. Но и без этого с каждым днем настроение Изабеллы становилось все хуже, варьируя от негодующего до полной грусти.
Глядя на старания Беллы все это скрыть, Эдвард боялся, что та тревожная складочка, которая пролегла между ее аккуратными бровями, никогда не сотрется.
В первую неделю девушка старалась делать вид, что ничего не происходит, и только по ее таким крепким, таким просящим защиты объятиям Эд мог понять, насколько ее «нормально», которое Изабелла, пожимая плечами, выдавала Каллену каждый вечер, было далеко от истины.
Сначала он подумал, будто Эрик или Райли снова дали о себе знать, и, устав ждать, когда Белла сама откроется перед ним, Эдвард прямо высказал свои предположения, но девушка тут же опровергла их, уверив Каллена, что Йорка не видно и не слышно в школе, а Бирс не давал о себе знать.
Кроме того, оказалось, что Йорк вообще стал очень незаметным после их с Эдвардом встречи, и Изабелла еще несколько раз пыталась аккуратно и, как ей казалось, незаметно выведать у Эда, что же там произошло… Его забавляла ее наивность и тревожила настойчивость, с которой девушка хотела узнать правду. Обычно ему удавалось увести разговор в сторону или прекратить его, находя более приятные способы времяпрепровождения…
Эдвард боялся, что никогда не сможет рассказать Белле, как, нарушая все возможные этические и моральные границы, угрожал Эрику и Райли… Брайан потом сказал, что не ожидал такого от Эдварда, хоть и подыграл ему на глазах у паршивцев.
Да что там, Каллен и сам не думал, что сможет произнести такое, но в тот момент, когда он, глядя Бирсу в глаза, обещал – не грозил, а обещал – что если еще хоть раз тот возникнет в жизни Изабеллы или Джессики, то не успеет оглянуться, как окажется на хирургическом столе, и оперировать его будет Эдвард, а от врачебной ошибки никто не застрахован… Каллен не знал, как, но произнося столь устрашающие слова, он верил, что сможет это устроить.
Волна сжигающей злости, которая окутала его, как только он зашел в тот злосчастный дом и увидел Джесс, с поднятыми худенькими плечами, по-детски спутанными кудряшками и совершенно пустым, безразличным взглядом, только придала Эдварду пугающей уверенности...
И уже потом ему на самом деле стало страшно – от себя самого, от собственной готовности пойти на преступление… И меньше всего на свете он хотел бы, чтобы Белли узнала его с этой стороны. Он сам бы предпочел этого не знать.
По окончанию второй недели школьных мучений Изабеллы Эд плюнул на все и забрал ее, достав справку об освобождении от терапевта – милой миссис Дженкинс. Конечно, Белла возражала, уверяя, что в этом нет необходимости, потом ругалась, потом даже хлопнула дверью своей комнаты… В итоге, увидев, что Эдвард непреклонен, смирилась, однако продулась целый вечер.
Он даже начал беспокоиться, когда уже подходило время сна, а она все еще не вышла из своей комнаты, и решил, во что бы то ни стало, уговорить Беллз вернуться в их спальню, когда девушка, робко прикусив губу, но все так же хмурясь, несмело приоткрыла дверь. Эд, облегченно вздохнув, тут же заключил ее в свои объятия, чувствуя, как тонкие ручки обвиваются вокруг его шеи, даря блаженное тепло… Они просто не могли долго находиться порознь, и оба понимали это даже без слов.
Каллен боялся, что их переезд может затянуться, но нужно было отдать должное Тане, которая какими-то невероятными усилиями переоформила все документы всего за три недели, и когда Эдвард с Беллой вернулись из Сиэтла, где встречали Рождество вместе с Эмметом и Роуз, то все уже было готово к отъезду.
Денали больше не донимала Каллена требованиями отказаться от поездки и, как ему показалось, старалась не слишком часто с ним встречаться, помимо крайней необходимости, что вполне устраивало Эда. Видимо, всем было немного неловко после той сцены, разыгравшейся в их с Беллой доме, но Эдвард ничуть не боялся ее повторения, потому как видел, насколько спокойнее стала Таня. В ней будто поселилось какое-то умиротворение, которого не было даже в первый ее приезд, и слова «ты рушишь мою жизнь», полные истеричных ноток, теперь никак не могли ассоциироваться с этой молодой красивой женщиной.
О том, что Таня переехала в Форкс, Эдвард узнал лишь спустя месяц жизни в Нью-Йорке…
Самым печальным моментом в этой истории было, пожалуй, лишь прощание Изабеллы с Элис.
Брэндон, конечно, всегда являлась маленькой вредной девчонкой, любившей потренировать остроту своего языка на всех, кто попадался на ее пути… Но она была для Беллы лучшей подругой, какую только можно было пожелать, и Эд искренне сожалел, глядя, как девушки плачут, крепко обнимаясь в прощании.
Вообще в то утро, когда Эдвард с Беллой уезжали, было пролито много девичьих слез. Даже Анджела Вебер, всегда такая сдержанная, не стерпела и заплакала, находя утешение в руках у Джеймса.
Джессика Стенли, приехавшая с Майком, незаметно смахнула пару слезинок прощаясь с Беллой, пока Ньютон обменивался рукопожатием с Эдвардом, выражая этим жестом свою благодарность и уважение, которое было бесспорно взаимно. Каллен просто не мог не уважать этого паренька, что так заботливо держал за бледную ладошку Джесс, почти осязаемо наполняя ее каким-то светом, которого не было в ее потухшем взгляде в тот злополучный день…
Белла расставалась со своими друзьями, обнимая каждого напоследок, искренне сожалела о разлуке, и сердце Эда сжималось от жалости при виде ее дрожащей нижней губы. Правда, когда к девушке подошел Джаспер и очень нежно обвил руками, то Эдвард почувствовал укол несколько иного свойства.
Наблюдать объятия Изабеллы с Джейкобом было еще более болезненно, но Каллен постарался скрыть давящее чувство ревности, которое заставляло его кровь бежать по венам с удвоенной силой, постоянно нашептывая Эду, чтобы он поскорее вырвал Беллу из рук Джейка. Даже присутствие Леа, скромно и, как подумалось Каллену, чуть нервно стоявшей в сторонке, не могло успокоить этого неконтролируемого желания.
Свободно вздохнуть Эдвард смог, только когда они с Изабеллой сели в машину, умчавшую их в Порт-Анджелес.
Это было смешно, нелепо, и Каллен осознавал, что должен научиться справляться с собственническими наклонностями, потому как мысль о том, чтобы не подпускать к Белле, все еще полностью не осознававшей силу своей привлекательности, ни одного мужчину на расстояние ближе двух метров, казалась пугающе притягательной…
Но, даже понимая все это, Эдвард не мог откровенно не наслаждаться их уединением, когда Изабелла была только его, и никто не похищал у него внимание этих больших, немного влажных, любящих карих глаз…
Белла громко вздохнула, потянувшись, отвлекая Эда от его размышлений, и легла на живот, устраивая книгу перед собой. Засунув ложку с очередной порцией сладкой пасты в рот, она принялась болтать в воздухе ногами, оттягивая носочки аккуратных стоп.
Лолита… как она есть.
Каллен сделал шаг по направлению к девушке, и это движение, наконец-то, было замечено ею. Всего на секунду на ее лице проскользнул испуг, который мгновенно сменился радостной улыбкой.
- Эдвард! – Не вынимая ложечку изо рта, Белла подскочила на месте, вставая на колени на мягкой постели.
- Привет, - смеясь, произнес Каллен и забрался к Изабелле на диван, без промедления притягивая ее к себе… Как же он мечтал об этом весь день. – Это тебе, - проговорил он, с трудом отстраняясь от сладкого тепла девушки, и преподнес букет.
- Спасибо, - выдохнула Белла, отбросив ложку в сторону. Вытащив наушники, она с трепетом приняла цветы, беря их в руки столь бережно, будто боялась раздавить. – Они чудесные, - с улыбкой прошептала Изабелла, втягивая нежный аромат, мечтательно закрыв глаза.
Эдвард осторожно захватил одну длинную прядь темных волос, пропуская ее через пальцы, позволяя этому шелку ласкать свою кожу… Вот, что было чудесно.
– Ох, ты, должно быть, голоден! – неожиданно распахнув веки, встрепенулась девушка. - Я сейчас, быстренько!
Белла попыталась проскользнуть мимо Каллена на кухню, но он не позволил ей, обвивая руку вокруг тонкой талии.
- Подожди минутку, - усмехнулся он и нервно сглотнул, вновь ощутив волнение.
Изабелла послушно остановилась, прикасаясь изящной ладошкой к груди Эдварда.
- Что такое? – ласково спросила она, вглядываясь своими блестящими глазами в его лицо. Эд быстро облизнул пересохшие губы, невольно привлекая внимание девушки к своему рту.
Видимо, она неправильно поняла его, так как одна ее бровь игриво изогнулась, и Каллену пришлось приложить титанические усилия, чтобы удержаться и не притянуть эти полные, манящие губы для долгого, много... очень многообещающего поцелуя.
Белла так повзрослела за это время, с тех пор как они признались друг другу в любви, и хотя в повседневной жизни она все еще оставалась немного застенчивой и иногда, до боли в сердце, наивной, в том, что касалось их близости, многое переменилось. Изабелла словно до конца осознала, насколько желанна, насколько неповторима для Эдварда и что любой ее шаг, пусть даже неловкий, будет воспринят Калленом не иначе, как нежностью и пониманием.
Она позволила себе чувствовать, не думая и не страшась, и не было ни грамма пошлости в ее доверчивой смелости – в том, как она отдавала и как принимала то, что Эдвард отдавал ей…
- Беллз, - чуть хрипло позвал Каллен, вновь приковывая внимание девушки к своим глазам, и, откашлявшись, добавил: – Мне нужно тебе кое-что сказать.
Белла слегка нахмурилась, но перебивать не стала, сосредоточенно ожидая продолжения разговора. Эдвард почувствовал, как она слегка напряглась в его руках, и нежно провел рукой по гибкой спине, пытаясь прогнать это волнение, хотя сам нервничал не меньше нее.
- Белла… Ты знаешь… В том, что касается нас, многое я бы хотел сделать иначе. Есть вещи, о которых я сожалею, и сильнее всего в этой жизни я желал бы, чтобы тебе никогда не пришлось плакать или переживать из-за наших отношений.
Изабелла устало опустила плечи, покачав головой, и на ее лице отразилась грусть в странной смеси с раздражением. Эд знал, что она терпеть не могла, когда он в чем-то обвинял себя, но факт оставался фактом – он не смог дать Белле, своей единственной любимой женщине, то, что она действительно заслуживала, слишком долго вынуждая ее таиться и оглядываться по сторонам. Она заслуживала много большего, и хоть Изабелла постоянно твердила ему, что ничего ценнее, чем он сам и его любовь, для нее не существует, Каллен жадно хотел исправить все, все переиграть…
- Нет, подожди, - усмехнулся он, заметив, как девушка уже приготовилась его отчитывать, грозя своим тонким пальчиком. – Выслушай меня, - мягко сказал он, и Белла, глубоко вздохнув, послушно положила руки на его плечи. – Белли, я хочу дать тебе то, чего ты достойна и что я тебе не мог дать раньше… - Эдвард мягко коснулся щеки Беллы, не удержавшись от улыбки, когда она прильнула к его ладони, чуть опуская ресницы. – Я хочу сделать все правильно, - закончил он, замечая, как девушка едва заметно закатила глаза.
- Эдвард, - пробормотала она, слегка разомлевшая в его руках, - ты же знаешь, что для меня главное…
- Я знаю, Белла. Я все понимаю, и, поверь мне, я могу только благодарить судьбу за твое терпение. Но сейчас просто позволь мне сделать все так, как должно было быть с самого начала… Правда, для этого ты должна будешь кое-что сделать…
- И… что же? – прикусив губу, спросила Изабелла, поддаваясь своему врожденному любопытству.
Каллен вдохнул полную грудь воздуха, поражаясь собственной нежданной робости, и, подбадривая себя заинтригованным взглядом любимых глаз, начал:
- Белла, я уже не единожды говорил тебе, что ты моя жизнь, - на выдохе произнес Эдвард, наблюдая, как на девичьем лице проступает нежный румянец. – И я готов каждый день доказывать тебе, что это – истинная правда. Я хочу подарить тебе все, что у меня есть: мою заботу, мою любовь, всю мою жизнь, потому что без тебя я ее не представляю.
- Боже мой, - изумленно пробормотала Изабелла, прижав ладони к лицу, когда Эдвард потянулся рукой к заднему карману джинсов.
- Я хочу спросить тебя, Изабелла Мари Свон, - продолжил Эд, стараясь говорить как можно более торжественно, открывая перед девушкой темно-синюю коробочку, обитую бархатом, в которой озорным блеском красовалось аккуратное золотое колечко, украшенное восхитительно изящным рисунком с несколькими переливающимися камнями. – Позволишь ли дать тебе свое имя… Согласишься ли стать моей женой? – спросил он, к концу своей речи растеряв все торжественные нотки, место которых заполнила страстная надежда услышать «да»…
И лишь когда Изабелла, несколько раз пораженно моргнув, отняла, наконец, ладони от лица и горячо зашептала: «Да, да, да», Эдвард смог вздохнуть, поспешно привлекая свою будущую жену, сгорая от потребности ощутить вкус столь сладостно желанных губ.
Каллен чувствовал себя до ребячливости глупо и смешно от того юношеского восторга, что бушевал в груди, наполняя гордостью от сознания, что эта хрупкая девушка в его руках согласилась стать его…
Эдвард обнял Изабеллу, зарываясь лицом в облако спутанных длинных волос, пахнущих теплом и земляникой, и ощутил себя настолько пронзительно живым, что усмехнулся, почувствовав, как к его глазам подступили слезы радости, которые лишь силой воли удалось остановить.
Отстранившись, Эд посмотрел в лицо Белле – в отличие от него, она не думала бороться с собой и уже хлопала слипшимися от влаги ресницами, улыбаясь в счастливой растерянности.
- Давай пальчик, - проговорил Эдвард, вынимая обручальное кольцо из коробочки. Девушка протянула ладонь, нетерпеливо растопыривая пальцы.
Колечко идеально подошло, деликатно украшая девичью руку, и Каллен не удержался, чтобы не оставить поцелуй на символе их будущего союза.
- Я боялся, что ты не согласишься, ведь я обещал тебя не торопить, - честно признался он.
- А я боялась, что ты будешь медлить, - негромко рассмеялась Белла, обвивая руки вокруг шеи Эда. – Я уже давным-давно передумала.
- Вот как, - облегченно, но не без удивления произнес Каллен, внутренне радуясь, что его предложение не стало своего рода давлением на Изабеллу, чего он так опасался. Ведь неизвестно, что страшнее услышать: «нет» или неискреннее «да» в ответ от любимой женщины. – И почему? – усмехнулся он, ласково обнимая девушку.
- Ну. - Белла лукаво взглянула на него из-под ресниц. – Я тоже не против, если все будут видеть, что на твоей руке кольцо. Что? – с улыбкой спросила она, когда Эдвард искренне рассмеялся.
- Моя маленькая собственница, - все еще посмеиваясь, сказал он, притягивая девушку для поцелуя, почти ликуя, услышав ее слова.
- Еще какая, - пробормотала Изабелла. – Ты себе не представляешь даже, - выдохнула она, приникая к губам Эдварда.
Не разрывая поцелуя, Эд, аккуратно придерживая девушку, уложил их обоих на диван.
- Я счастлив быть твоим. – Каллен почти не слышал собственного шепота, который заглушал его пульс, что в секунду сбился, стоило ему ощутить хрупкую женскую фигурку под своим телом.
Он всегда опасался сделать Изабелле больно или слишком сильно надавить, но вместе с тем не мог не признать этого опьяняющего ощущения силы, власти над нею, что лишь умножало потребность заботиться, каждым поцелуем, прикосновением благодарить ее за доверие… - И я буду твоим, пока ты сама не передумаешь, - пробормотал Эдвард, лаская ненавязчиво подставленную изящную шею и слушая, как с припухших налившихся губ Беллы слетает ее частое дыхание – один из лучших звуков, что ему доводилось слышать.
Изабелла торопливо обхватила лицо Эда подрагивающими ладошками и заставила взглянуть себе в глаза.
- Не дождешься, доктор Каллен, - то ли угрожая, то ли шутя, пообещала она с озорной улыбкой на разрумянившемся лице.
- Надеюсь на это, - выдохнул Эдвард, поддаваясь слабому нажиму женских рук, которые толкнули его в грудь.
Он лег на спину, не сдерживая стона, когда легкая, но все же приятно ощутимая в своем весе девушка села на него сверху, выглядя невероятно сексуальной, проявляя инициативу и все так же смущенно прикусывая нижнюю губу – это, должно быть, никогда не изменится… Но Эд и не хотел бы этого менять.
 Он начал теряться в желании, что жгучим сплавом растекалось по его венам, но заставил себя покориться этому ангелу, что так нетерпеливо, пуговичка за пуговичкой, избавлял его от рубашки. Лишь еще одно едва различимое «надеюсь» Эдвард сумел произнести, прежде чем самые ласковые губы прикоснулись к его коже там, где пряталось грохочущее сердце, заставляя позабыть обо всем, кроме безоговорочного, затопляющего сознание счастья… Столь же неправдоподобного, сколь ощутимого, ведь именно его источник Эдвард сейчас держал в руках, и имя ему было Изабелла.


Источник: http://robsten.ru/forum/29-371-1#251312