Глава 11 Часть 2

- Вау!.. – прошептала Кэтти, когда машина подъехала к особняку Калленов.

Более чем трехчасовая поездка до Сиэтла для девочек прошла легко и почти незаметно.

Сначала они вспоминали завтрак в доме дедушки Чарли, который прошел очень даже весело: Эдвард объявил соревнование по тому, кто больше попробует блюд, приготовленных Беллой. Шериф Свон сразу взял самоотвод, положив взгляд на яичницу с беконом, а Изабелла сказала, что уже перепробовала все, пока готовила, и не может принимать участие в соревновании. Поэтому борьба развернулась между папой Эдвардом и девочками. Чарли же выступал в качестве почетного рефери. В итоге победил сам Каллен, после того как Кэтти сошла с дистанции, увлекшись любимыми блинчиками, а Лилли пала жертвой шоколадных кексов. В качестве награды мужчина пожелал послушать те произведения, которые девочки исполняли для конкурса.

Затем подружки принялись разглядывать пейзаж за окном, ведь пока они ехали в автобусе, то многое пропустили, быстро уснув. Еще через некоторое время Белла предложила угадывать, какое число километров до Сиэтла будет на следующем дорожном указателе. А последний час пути, когда Эдвард сообщил, что они все вместе поедут к ним домой, Лилли без устали болтала с Кэтти о том, что она покажет ей свою комнату, папин рояль и сад бабушки Эсми. Родители же, принимая активное участие в развлечении девочек в начале поездки, по мере приближения к городу становились все более молчаливыми и задумчивыми, понимая, что совсем скоро им предстоит серьезный и сложный разговор.

- У вас такой большоооой дом… – удивленно пробормотала Кэтти, держа за руку подругу, пока они шли по подъездной дорожке.

- Ага, – кивнула Лилли, – очень удобно в прятки играть, – и она потянула за собой подружку к входной двери.

Белла лишь улыбнулась непосредственности, с которой маленькая Лилл отзывалась о доме Калленов. Он действительно впечатлял – трехэтажный, сложенный из светлого камня, с огромными французскими окнами до пола и массивной входной дверью; окруженный идеально стриженым газоном и розовыми кустами вдоль фасада здания. Это внушительное строение каким-то удивительным образом сочетало в себе классические пропорции и вполне современную архитектуру, но при этом особняк не выглядел слишком помпезно или претенциозно, скорее демократично и стильно. Во многом это было заслугой его хозяйки – Эсми Каллен, но к этому выводу Белла пришла чуть позже, а пока она шла рядом с Эдвардом и немного грустным взглядом провожала девочек.

- Мы справимся, – тихо произнес Эдвард перед тем, как они зашли в дом, где их уже встречали Эсми и Карлайл.

Переступив через порог родного дома, Лилли тут же бросилась в объятия бабушки и дедушки, вдруг осознав, как же сильно она по ним соскучилась. А вот Кэтти, оказавшись в незнакомом доме, да еще таком большом и красивом, тут же растерялась, неловко озираясь по сторонам. Почувствовав, что девочке не по себе, Белла неслышно подошла к ней сзади и обвила одной рукой. Кэтти робко улыбнулась маме и крепко вцепилась в её ладонь.

Поздоровавшись с Карлайлом и обняв Эсми, Эдвард вновь встал рядом с Изабеллой и произнес:

- Мам, пап, знакомьтесь, это Кэтти и её мама, мисс Изабелла Свон.

- Просто Белла… – поправила девушка.

- Очень приятно, Белла, – кивнул Карлайл, слегка пожав ладонь девушки, которая по-прежнему держала дочку за руку, а затем перевел взгляд на внучку. – Я рад, что, наконец-то, встретил тебя, Кэтти… Лилли столько о тебе рассказывала, – добавил он после некоторой заминки, понимая, что его признание может смутить девочку, ведь для нее он был лишь дедушкой Лилли… как он искренне надеялся, лишь пока.

- Здравствуйте, – вежливо поздоровалась Кэтти.

- Какие же вы обе красавицы... – сказала Эсми, едва сдерживая эмоции. Она никак не могла решить, на ком задержать взгляд – малышке Кэтти, так похожей на её сына, или миниатюрной мисс Свон с такими родными шоколадными глазами… – Ну, что это мы стоим на пороге? – спохватившись, воскликнула миссис Каллен. – Пойдемте скорее пить чай!

Примерно через час после того, как путники отдохнули на мягких диванах гостиной Калленов и выпили по чашке душистого чая с печеньем, а Лилли успела показать Кэтти не только свою комнату, но и весь особняк, Эсми, с молчаливого согласия сына и Изабеллы, позвала девочек.

- Лилли, ты когда-нибудь смотрела вот этот фотоальбом? – спросила миссис Каллен, держа в руках большой альбом в дорогом кожаном переплете.

- Нет, бабуль, – отозвалась девочка, с интересом глядя на бабушку. – Я как-то хотела его достать, но он лежал высоко и был таким тяжелым… А потом я забыла.

- Ну, тогда я предлагаю посмотреть его прямо сейчас всем вместе, – произнесла Эсми, присаживаясь на диван и жестом показывая девочкам располагаться рядом, после чего аккуратно открыла альбом.

На первой же странице была вставлена немного пожелтевшая от времени цветная фотография. На ней высокий и красивый мужчина подбрасывал вверх карапуза лет четырех, который в этот момент визжал от восторга, а рядом стояла невысокая молодая девушка и смотрела на них, широко и счастливо улыбаясь.

- Лилли, как ты думаешь, кто это? – спросила бабушка Эсми. Девочка слегка нахмурила лоб, разглядывая фото.

- Вот этот дяденька похож на дедушку… Это дедуля? – уточнила она, взглянув на женщину, которая тут же ей кивнула. – А это тогда, наверное, папа! – догадавшись, воскликнула Лилл и, посмотрев на отца, хихикнула: – Пап, ты тут такой смешной! – а затем она стала снова разглядывать фотографию. – А та тетя, получается, ты, бабуль… Только ты там какая-то другая… – неуверенно закончила девочка.

- Потому что это не я, милая… – ответила женщина и перевернула страницу. Со следующей фотографии на них смотрели те же мужчина и женщина: на нем был темный костюм с белым цветком в петлице, а девушка, держащая его под руку, была в белоснежном платье и с фатой невесты.

- Но, бабушка… Если эта тетя не ты, то почему тогда дедушка Карлайл её обнимает?.. И почему они выглядят, как жених и невеста? – запуталась Лилли.

- Милая, ты помнишь, какое твое второе имя? – вдруг спросила Эсми, еще больше сбивая с толку внучку.

- Конечно. Мое второе имя Элизабет.

- Правильно, малышка. Это имя дал тебе твой папа… потому что так звали его маму.

- Но бабушка... Ты ведь мама моего папы! Но тебя зовут не Элизабет…

- Твой папа Эдвард всегда будет моим сыном, но так получилось, что я не его настоящая мама… Я знаю, это сложно понять, родная, но его матерью была вот эта женщина. И её звали Элизабет… – и Эсми снова показала на фотографию в альбоме.

Эсми хорошо помнила тот день, когда венчались Элизабет Мейсен и Карлайл Каллен, и то, какими влюбленными и счастливыми были подруга детства и её красивый жених. Да, Эсми Коулз и Лиззи Мейсен были лучшими подругами с детсадовского возраста. Они обе выросли в небольшом городке Хайнсвилл штата Джорджия. Нежная, мечтательная Лиззи и активная, целеустремленная Эсми были совсем не похожи, но, несмотря на различия интересов и характеров, оставались неразлучны вплоть до выпускного класса. Только после школы их дороги разошлись: Элизабет поступила учиться в Бостонский университет на Отделение истории искусства и архитектуры, а Эсми отправилась в Беркли, штат Калифорния, чтобы осуществить свою заветную мечту и стать журналистом.

Не прошло и полугода с момента их поступления, как Эсми получила приглашение на свадьбу. В общем-то, она не была слишком удивлена, ведь Лиззи всегда мечтала встретить любовь всей своей жизни и создать семью. Единственное, чего боялась Эсми, что её доверчивую и романтичную до мозга костей подружку может обмануть какой-нибудь ветреный тип. Поэтому воинствующая мисс Коулз решила заранее познакомиться с избранником Элизабет. Однако все опасения Эсми были напрасными: Карлайл Каллен, студент того же Бостонского университета и будущий экономист, оказался не только красивым и порядочным, но и точно так же по уши влюбленным в свою невесту, как и она в него. Теперь Эсми была спокойна за свою подружку, к которой привыкла относиться как к младшей сестре и всячески её оберегать, ведь у Лиззи появился более чем надежный защитник.

Вскоре у молодоженов появился первенец – маленький Эдвард Энтони Каллен, безумно похожий на отца, но с такими же малахитово-зелеными глазами, как у матери. С тех пор Эсми и Элизабет виделись нечасто – молодая мать полностью сосредоточилась на воспитании сына, пока её муж получал диплом и начинал строить собственную карьеру; Коулз же ушла с головой в журналистику. И все же они не переставали быть лучшими подругами, стараясь как можно чаще созваниваться и встречаться на праздниках, несмотря на огромное расстояние разделявшее Бостон и Сан-Франциско, куда Эсми перебралась после окончания университета.

- А где же она сейчас? – спросила Лилли, посмотрев на отца. – Почему я никогда не видела её, если она тоже моя бабушка?

Эдвард медленно пересек комнату, опускаясь на диван рядом с Эсми.

- Понимаешь, малыш… Когда я был маленьким, младше, чем вы с Кэтти сейчас, моя мама Элизабет попала в аварию… и её не стало…

Это случилось, когда Эдварду было пять. Была суббота, и весь день лил дождь. Элизабет ехала с покупками из магазина, судорожно пытаясь вспомнить, выключила ли она духовку перед поездкой, и надеясь, что Карлайл догадается сделать это до того, как курица превратится в угольки. Впереди был перекресток с пешеходным переходом, но на светофоре горел зеленый, поэтому женщина ехала на обычной скорости, когда увидела сквозь лобовое стекло, как на дорогу выбежал мальчик. Минуту назад этот мальчик стоял вместе с мамой, в руке он сжимал ручку нового зонтика, который мать купила ему только сегодня, когда вдруг внезапный порыв ветра вырвал из детской ладошки зонт, и тот, гонимый тем же ветром, оказался на середине дороги. Ребенок тут же отпустил мамину руку и бросился следом. Увидев это, Элизабет Каллен резко нажала на тормоза, но на мокром асфальте машину занесло, поэтому ей не оставалось ничего другого, как вывернуть руль… Автомобиль пересек встречную полосу и врезался в фонарный столб. Потом полицейские называли чудом то, что никто тогда не пострадал. Никто, кроме Элизабет, которая скончалась по дороге в больницу.

- Она умерла и попала на небо? – спросила тихо Кэтти, все это время точно так же, как и Лилли, внимательно слушая миссис Каллен и изредка кидая взгляды на маму.

- Да, Кэтти, – кивнул Эдвард, грустно улыбнувшись и глядя в глаза своей второй дочери, точно такие же, как у той, о которой они сейчас говорили. «У нее твои глаза, глаза твоей матери…» – именно так сказала Элис, когда рассказывала ему о девочке, именно эти слова заставили его тогда задуматься. – Она попала на небо.

- Это очень грустно… – прошептала девочка и снова посмотрела на маму, вдруг испугавшись, что с ней что-то может случиться.

- Да, это очень грустная история… Мама Элизабет была очень хорошей, хотя я почти её не помню… – сказал Эдвард, проводя пальцем по лицу матери на фото, а затем он взял руку Эсми и, коснувшись губами её ладони, добавил: – Но потом нас с дедушкой нашла Эсми и стала мне второй мамой…

Прилетев на похороны, Эсми, раздавленная новостью о гибели лучшей подруги, встретилась с горем, еще большим, чем её собственное. На Карлайла тогда было физически больно смотреть. Он ни на секунду не отходил от закрытого гроба жены, уставившись невидящим взглядом на её фото, и изредка шептал имя любимой. Рядом с ним на крохотном стульчике сидел маленький Эдвард – грустный, одинокий и непонимающий, что происходит. Он так хотел спросить папу, почему мама все не приходит, но боялся, что тот снова начнет горько плакать, как это было утром. Тогда Эсми взяла малыша на руки, проклиная про себя того идиота, кто додумался оставить пятилетнего мальчика с убитым горем отцом, который в этот момент вряд ли мог позаботиться о себе, не то, что бы о сыне.

- Эдвард, малыш, ты помнишь меня? – спросила она.

- Тетя Эс, – ответил ребенок.

- Правильно, мой хороший. Я тетя Эсми. Сейчас мы поднимемся в твою комнату и поговорим, ладно? – дождавшись кивка мальчика, она стала медленно подниматься по ступеням в детскую, а маленький Эдди крепко обнимал её за шею.

Именно Эсми стала той, кто смог набраться смелости и рассказать Эдварду о том, что мамочка больше не сможет к нему прийти, но она его очень-очень любит, и теперь будет присматривать за своим мальчиком с белого пушистого облачка. Именно она не отходила от него, пока малыш, всхлипывая, тесно прижимался к её груди. Именно она держала его за руку во время похорон.

Перед самым отъездом Эсми подошла к Карлайлу и, обняв его, прошептала: «Ты должен быть сильным, у тебя есть Эдвард». Услышав это, Каллен, кажется, впервые за все это время осознанно посмотрел ей в глаза и, неуверенно кивнув, взял за руку сына и медленно пошел в сторону дома.

Эсми позвонила Карлайлу через несколько дней, но трубку никто не взял. Она позвонила еще через день, но ей снова никто не ответил. Волнуясь все больше и больше, Коулз практически не выпускала из рук телефон несколько дней, и, наконец, Карлайл ответил. Но, испытав в первую минуту облегчение, она разволновалась еще больше, услышав, насколько безжизненным был голос мужчины. Когда же Эсми спросила про Эдварда, Каллен вообще не сразу понял, о ком идет речь. После этого она, не сомневаясь ни секунды, взяла отпуск и полетела в Бостон.

Мужчина, который открыл Эсми дверь, был мало похож на того Карлайла Каллена, которого она помнила до трагедии. Осунувшийся, небритый, в помятой одежде – он с трудом узнал стоящую перед ним женщину, окинув невидящим взглядом глубоко-несчастного человека.

Ни Эсми, ни Карлайл не любили вспоминать о том непростом времени, когда ей пришлось приложить титанические усилия, чтобы вытянуть сломленного Каллена из трясины горя и жалости к самому себе и заставить вспомнить о том, что у него остался сын – маленький мальчик, который больше всего сейчас нуждался во внимании папы. Тогда она провела в Бостоне две недели, приведя в порядок запущенный дом, уладив многие юридические вопросы, заставив Карлайла начать жить заново и ходить на работу, а его сына – снова улыбаться. За эти две недели маленький Эдвард настолько привык к тёте Эсми, что, когда она собралась обратно в Сан-Франциско, то устроил целую истерику, не желая отпускать женщину. Карлайлу пришлось силой удерживать рыдающего и вырывающегося из его рук мальчика, чтобы Эсми могла уехать на такси в аэропорт. Когда же малыш вымотался настолько, что уже физически не мог плакать, он свернулся калачиком на своей кровати, обнимая большого плюшевого зайца, подаренного тётей Эс, и перестал реагировать на любые просьбы отца. Ничего не изменилось и на следующее утро – Эдвард отказывался есть или вставать, он много плакал, пока не засыпал в изнеможении, а проснувшись, снова начинал плакать. Карлайлу было невыносимо видеть, как мучается его мальчик, но он не знал, как ему помочь. Он пытался уговаривать, обещал купить любые игрушки и сладости, клялся, что они поедут к тёте Эсми на рождественские каникулы – ничего не помогало, а когда он попытался взять сынишку на руки, тот снова стал яростно вырываться. Карлайлу ничего не оставалось, как отпустить ребенка и остаться в комнате сына на всю ночь, в надежде, что утром что-то изменится. Однако уже через несколько часов его разбудили громкие детские всхлипы – Эдвард метался по подушке, зовя то мамочку, то тётю Эсми, а когда перепуганный отец попытался разбудить малыша, то обнаружил, что у него поднялась температура. Карлайл тут же позвонил в скорую, а затем Эсми. Она вылетела к ним первым же рейсом, чтобы уже никогда не вернуться к прежней жизни.

- А как же ты нашла папу и дедушку, бабуль? – очень заинтересовалась семейной историей Лилли.

- Элизабет и я были знакомы с самого детства, – ответила Эсми, чувствуя, как сжимается от боли потери сердце. – Мы были с ней лучшими подругами…

- Прямо как мы с Кэтти? – снова задала вопрос Лилл.

- Да, милая, прямо как вы с Кэтти, – улыбнулась бабушка Эс и нежно провела рукой по светлым волосам второй внучки. – Поэтому, когда я узнала о несчастье с Лиззи, то поспешила приехать к Карлайлу и Эдварду, чтобы во всем им помогать. Им тогда нелегко пришлось…

- Поэтому вы с мистером Карлайлом поженились? Чтобы во всем помогать? – спросила на этот раз Кэтти, которая как-то незаметно для себя расслабилась, инстинктивно понимая, что в присутствии всех этих людей и мамы ей нечего бояться.

- Не совсем так, Кэтти, – ответил Карлайл, все это время стоявший возле окна, но при этом пристально следя за реакцией девочек. Теперь же он подошел к дивану, где сидела бόльшая часть его семьи, и, положив руки на плечи жены, обменялся с ней только им двоим понятными улыбками. – Люди женятся, когда понимают, что любят друг друга и хотят провести всю свою жизнь с любимым человеком. И мы с миссис Каллен поженились тогда, когда поняли, что не хотим больше расставаться…

Это произошло далеко не сразу. Переехав в Бостон, Эсми действительно поселилась у Калленов, но в тот момент ни один из них не задумывался о каких-либо романтических чувствах. Карлайл был просто безмерно благодарен Эсми за то, что она, бросив все, помогает им с малышом Эдди. Эсми, в свою очередь, делала это в память о лучшей подруге и практически сестре, испытывая странную смесь из чувства долга перед Элизабет и понимания, что рядом с Эдвардом и его отцом ей самой легче справляться с горем утраты. Постепенно жизнь вошла в нормальную, насколько это было возможно, колею: Эдвард успокоился, перестал плакать по ночам и звать маму, вновь стал ходить в детский сад; Карлайл еще усерднее работал, быстро продвигаясь по карьерной лестнице, стараясь занять мысли чем-то другим, кроме тоски по погибшей жене и тревоги за сына, а Эсми нашла новую работу. В какой-то момент она, считавшая себя законченной карьеристкой и глубоко эмансипированной личностью, с огромным для себя удивлением обнаружила, что домашние хлопоты и воспитание ребенка не только не мешают ей отдаваться любимому делу – журналистике, но и доставляют определенное удовлетворение.

И все же Эсми понимала, что и Карлайлу, и Эдварду тяжело находиться в доме, где все напоминает о любимой жене и матери. Да и соседи каждый раз провожали их недобрыми осуждающими взглядами, считая, что вдовец слишком быстро забылся в объятиях другой, даже если на деле это было далеко не так. Поэтому, когда Карлайлу предложили повышение с переездом в Сиэтл, Эсми тут же поддержала это решение, сообщив, что отправится туда вместе с ними. В тот момент Карлайл понял, что и целой жизни не хватит, чтобы отблагодарить эту маленькую, но такую сильную женщину за то, что она делает для них с Эдвардом.

К тому времени, когда Каллен осознал, что его чувства к Эсми не ограничиваются исключительно благодарностью за заботу о нем и сыне, со дня смерти Элизабет прошло почти два года. Из них почти год они жили в Сиэтле, где, несмотря на суровый климат штата Вашингтон, им было действительно хорошо. Возможно, мужчина и впредь списывал бы свои все более частые мысли о мисс Коулз, которые затем переросли в определенные фантазии и совсем неприличные сны, на долгое отсутствие физической близости с женщиной, если бы в жизни Эсми не появился еще один мужчина. Сначала он не придал значения тому, что Эс рассказывала о новом спортивном репортере, который каждое утро приносил очаровательной помощнице редактора, обладательнице проницательных серебристо-серых глаз и соблазнительной улыбки, большой стакан карамельного латте из ближайшей кофейни «Starbucks»: именно этот напиток у находчивого поклонника стойко ассоциировался с мисс Коулз, чьи локоны имели светло-карамельный оттенок. Но когда спустя пару недель активных ухаживаний в стенах редакции этот самый репортер пригласил девушку на свидание, Карлайл напрягся, не на шутку испугавшись, что Эсми, его Эсми, может увлечься каким-то там мужчиной и покинуть их уютный дом – уютный именно благодаря стараниям этой удивительной женщины.

В тот вечер он провожал принарядившуюся девушку напряженным взглядом до тех пор, пока она не села в чужую машину, а потом еще долго стоял у окна, внезапно осознав, насколько он нуждается в Эсми – Эсми - друге, Эсми - матери для его сына, но, прежде всего, Эсми - женщине. Тогда он впервые за долгое время позволил себе обратиться мыслями к тому дальнему уголку сознания, где хранились воспоминания о его первой возлюбленной. Нет, он никогда не переставал помнить, но в какой-то момент запретил самому себе думать о ней ежесекундно. И вот теперь с удивлением обнаружил, что тоска по Элизабет больше не разрывает сердце на тысячи кусков, будто бы кто-то аккуратно сшил их вместе, и пусть он по-прежнему ощущает боль утраты, но, кажется, снова способен дышать полной грудью и, возможно… любить?.. А теперь та, кто смог вылечить его израненное сердце находилась в компании, а может, и объятьях другого…

Карлайл не переставал думать об Эсми ни когда купал и укладывал спать Эдди, ни когда вновь занял место у окна на первом этаже, понимая, что не сможет сомкнуть глаз, пока она не вернется домой. В тот момент, когда к дому подъехало такси, он осознал, что не сможет отпустить Эсми, даже если с его стороны это крайне эгоистично.

Она расплатилась с водителем и быстро вошла в дом, вздрогнув, когда из темноты ей навстречу вышел Карлайл.

- Привет, – тихо произнес он.

- Привет, – также тихо ответила она.

- Как все прошло? - Нормально, – и она отвернулась, чтобы повесить пальто.

- Еще будете встречаться? – его голос был ровным, но напряженным.

- Нет…

- Хорошо… – выдохнул он и, подойдя сзади, осторожно коснулся её плеч, а затем поцеловал её волосы и притянул к своей груди, крепко, но нежно обхватив руками. – Хорошо, потому что больше я тебя не отпущу.

Через три месяца они поженились. Через три года родилась Элис. И теперь, спустя почти тридцать лет, они по-прежнему не расставались.

- Значит, ты полюбила дедушку и вышла за него замуж? – снова задала вопрос Лилли.

- Да, милая, я влюбилась в него, и мы стали настоящей семьей. Но дедушка Карлайл стал моей второй любовью в жизни.

- Как это? – нахмурила лоб Лилл.

- Еще раньше я отдала свое сердце одному пятилетнему мальчику, – произнесла Эсми, глядя на сына. – Это был твой папа, Эдвард. Потому что он – мой мальчик, и я люблю его как родного. И даже если бы мы не поженились с дедушкой Карлайлом, я все равно никогда не смогла бы отказаться от моего Эдди.

- То есть, ты не родная мама папы? – всегда улыбчивая девочка выглядела очень сосредоточенно.

- Да, получается, что так. Но я всегда буду его мамой, а он – моим сыном.

- И ты все равно моя бабуля, правда? – очень серьезно спросила Лилл, глядя своими огромными шоколадными глазищами на Эсми.

- Всегда, моя хорошая… – ответила миссис Каллен, а затем поднялась, чтобы положить на место семейный фотоальбом. – Но папе и мисс Свон нужно еще кое-что вам рассказать… – добавила она, обернувшись.

- Нам? И мне тоже? – тут же переспросила Кэтти, переводя взгляд с Эсми на маму Беллу.

- Да, Кэтти, вы обе должны узнать еще кое-что… – ответил Эдвард и слегка кивнул Изабелле.

Девушка пересела на диван рядом с Кэтти, и теперь девочки сидели между родителями, а Эсми и Карлайл тихонько вышли из гостиной.

- Девочки, то, что мы сейчас вам расскажем, может вас напугать или расстроить, но вы должны знать, что вам нечего бояться, хорошо? – сказала Белла.

- Это из-за того, что мы убежали?.. – тихо прошелестела Кэтти.

- Нет-нет, – быстро ответил Каллен. – Мы сейчас совсем о другом…

- Значит, что-то еще случилось? – снова нахмурилась Лилли. – Что-то плохое?

- На самом деле, это случилось давно, и я не могу сказать, что это плохо… Ведь теперь у меня есть ты, – произнес Эдвард, глядя в глаза малышке Лиллиан.

- Я не понимаю, пап… – растерялась девочка.

- Девочки, – снова начала Белла, – то, о чем говорит Эдвард, произошло восемь лет назад, в тот день, когда вы родились…

- Двадцать четвертого декабря? – хором воскликнули дети.

- Да, – кивнула Свон, – вы родились в один и тот же день, двадцать четвертого декабря две тысячи третьего года, здесь, в Сиэтле, в одной и той же больнице. Сначала родилась… Кэтти, а через несколько минут и Лилли.

- Значит, у нас День рождения в один день? Это же… круто! – воскликнула Лилл, улыбаясь подружке.

- Да, это действительно здорово, только вот… – Изабелла замолчала и неуверенно посмотрела на Эдварда.

- Лилли, дочка… ты ведь всегда хотела познакомиться со своей мамой… – произнес мужчина.

- А ты узнал, где моя мамочка? – взволнованно спросила девочка, вцепившись в ладонь отца.

- Да, милая… Понимаешь, совсем недавно я узнал, что твоя настоящая мама… это мисс Свон, Белла…

- Мисс Свон? Почему? – и без того большие глаза Лилли превратились в два огромных шоколадных блюдца. – Папочка, но ведь мою маму зовут Франческа… И ты показывал мне её фотографию… Почему ты говоришь, что мисс Свон моя мама?.. Она ведь мама Кэтти!.. – лепетала малышка.

- Маленькая, так случилось, что в тот день, когда вы с Кэтти родились, врачи что-то напутали, и тебя записали, как Лиллиан Каллен…

- Как это, напутали? – по-прежнему недоумевала Лилли.

Эдвард глубоко вздохнул, пытаясь подобрать простые и правильные слова, чтобы все объяснить.

- Когда рождаются детки, то врачи надевают на ручку ребеночку маленький браслетик, где пишут имя мамы малыша и его имя. Мы не знаем точно, как это произошло, но скорее всего, твой браслетик и браслетик Кэтти перепутали, поэтому на твоем написали «Каллен», а у Кэтти – «Свон». Поэтому, мне… нам с Франческой отдали ребеночка с фамилией «Каллен» на браслете. Но на самом деле твоя мама – это Белла…

 

На несколько секунд в комнате повисла тишина.

- Вы?.. Вы моя… мама?.. – дрожащим от эмоций голосом спросила Лилли, повернувшись к Изабелле.

 

- Да, милая… Я твоя мама… – ответила шатенка, с трудом сдерживая слезы.

- Моя мама?.. Мама… Мамочка! – Лилли вдруг кинулась в объятия матери и, уткнувшись мокрым от брызнувших слез лицом в мамино плечо, тихо повторяла: – Мама, моя мама, мама Белла… Я так хотела, чтобы ты меня нашла… Мамочка…

Белла тихонько качала на руках дочку, гладя каштановые кудряшки, уже не сдерживая слез, которые солеными ручейками катились по её щекам, не подозревая, что сидящая рядом малышка Кэт может многое понять неверно. Но в тот момент, когда Кэтти увидела, что мама обнимает Лилли, в её белокурой головке осталась лишь одна мысль: теперь у мамы есть другая дочка, и она, Кэтти, ей больше не нужна. Ей стало сразу так грустно и так страшно, и очень-очень одиноко. Она снова посмотрела на маму, больше всего желая оказаться сейчас на месте Лилли. А затем произнесла тоненьким дрожащим голоском:

- Мамочка, но… А я… Ты ведь моя… Я не хочу… – не в силах вымолвить ни слова больше, она замолчала и, тихо всхлипнув, выбежала прочь из комнаты.

- Кэтти! – воскликнули разом родители, и Эдвард тут же кинулся за девочкой.

Изабелла тоже хотела броситься вслед своему ребенку, чтобы остановить, объяснить, успокоить, но когда она попыталась встать, Лилли еще сильнее прижалась к её груди, прошептав:

- Мамочка, не уходи…

- Я не уйду, маленькая, – тихо сказала мать, целуя девочку в макушку, а затем добавила: – Но мы с тобой обязательно должны найти папу и Кэтти и обо всем поговорить, хорошо? – в ответ Лилли лишь всхлипнула. – Лилли, доченька, посмотри на меня… Пожалуйста, милая… – попросила Белла, и когда девочка подняла на нее свое заплаканное и покрасневшее личико, нежно провела ладонью по щеке, стирая мокрые дорожки слез, и ласково сказала: – Ты – моя девочка, и я тебя никогда больше не оставлю. Но Кэтти – тоже моя дочка, и ей сейчас так же страшно, как и тебе. Поэтому мы должны ей помочь, понимаешь?

Лилли неуверенно кивнула, пристально глядя в мамины глаза.

- Значит, ты поможешь мне найти папу Эдварда и Кэтти? – дождавшись еще одного кивка, Изабелла прошептала: – Вот и хорошо, – а затем, удобнее обхватив маленькое дрожащее тельце, поднялась с кушетки.

К счастью, им не пришлось долго искать. Стоило Белле с девочкой на руках выйти из гостиной в холл, как она тут же увидела сидящего на полу Эдварда, который прижимал к груди сжавшуюся в комочек Кэтти.

Выбежав из гостиной, мужчина перехватил дочку возле самой двери.

- Кэтти, малышка… – сказал он, еще не коснувшись ребенка, и она тут же замерла на месте.

Он опустился на колени и аккуратно развернул девочку к себе лицом. Она не пыталась вырваться, просто стояла перед ним, склонив голову, и беззвучно плакала, роняя крупные слезы на любимую зеленую кофточку.

- Кэтти, маленькая, не плачь, все хорошо, – ласково говорил мужчина, проводя по волосам, плечам, рукам дочери. – Я знаю, ты испугалась… Малышка, посмотри на меня…

Но Кэтти по-прежнему стояла неподвижно.

- Девочка моя, доченька, ну пожалуйста… – снова произнес отец, и Кэтти резко подняла голову и посмотрела в его зеленые глаза. В её взгляде мужчина смог разглядеть непонимание, смешанное с недоверием. – Ты совсем запуталась, да? – спросил он, когда понял, что именно его обращение так смутило девочку. – Кэтти, я – твой папа… – просто сказал он; увидев, что у Кэтти начала дрожать нижняя губа, а глазки снова наполняются слезами, Эдвард притянул дочку к себе, устраивая её головку на своем плече, и стал тихо нашептывать: – Тшш, маленькая, все хорошо… Я с тобой, малыш, тебе нечего бояться… Папа с тобой, все будет хорошо…

Кэтти так и не обняла мужчину, продолжая тихо плакать, теперь уже пропитывая солеными слезами рубашку отца. Она все еще чувствовала панику и страх, охватившие её еще в гостиной, но в теплых, сильных и нежных объятиях Эдварда стала потихоньку расслабляться, а затем крепко стиснула в кулачке ткань его рубашки. Почувствовав это, Каллен слегка улыбнулся и коснулся губами золотистых волос дочери.

Здесь их и нашла Белла и тихо опустилась рядом, пока Лилли все также тесно прижималась к её груди и обнимала обеими руками за шею. Какое-то время они сидели молча, слегка покачивая детей. Но когда детские всхлипы стихли, и девочки перестали дрожать, Эдвард едва заметно кивнул Белле.

- Кэтти, доченька… – произнесла Изабелла, от чего Кэтти вновь вздрогнула. – Милая, посмотри на меня, пожалуйста.

Кэтти глубоко вздохнула на плече у отца: ей очень хотелось посмотреть на маму, но почему-то она боялась повернуть голову.

- Ну, же, малыш, посмотри на маму, она должна сказать тебе что-то очень важное, – прошептал на ухо девочке Эдвард. – Ничего не бойся, все будет хорошо…

Наконец Кэтти открыла глаза и посмотрела на мужчину, тот ободряюще ей улыбнулся и слегка кивнул. Девочка еще раз крепко зажмурилась, а затем немного развернулась в объятиях отца и посмотрела на Беллу.

- Привет, милая… – ласково улыбнулась Белла.

- Привет… ма… – сиплый голосок Кэтти снова дрогнул.

- Милая, ты ведь помнишь, что я тебе говорила утром? – спросила женщина и, не дожидаясь ответа, продолжила слегка дрожащим голосом: – Я очень тебя люблю. И я очень боюсь тебя потерять… Когда я узнала, что Эдвард – твой настоящий папа, я испугалась, что ты захочешь остаться с ним… Я и сейчас этого боюсь, ты ведь всегда так хотела его увидеть…

- Но… если нас перепутали, и мистер Эдвард… мой… Значит, ты не моя… – сбивчиво прошептала Кэтти, не смея выговорить последнее слово – так страшно ей было это произносить.

- Кэтти, вспомни, что рассказывала бабушка Эсми про меня. Помнишь? – мягко вмешался Эдвард. – Я тоже не её родной сын, но она всегда будет моей мамой, потому что она меня любит, а я очень люблю её. И этого никому не изменить, понимаешь?.. И Белла всегда будет твоей мамой, потому что она тебя любит, очень-очень любит…

Кэтти внимательно слушала мужчину, пристально вглядываясь в его глаза, больше всего на свете желая, чтобы все, что он сейчас сказал, было правдой. И все же сомнения и страх, пусть и немного потускневшие после слов мистера Эдварда, все еще одолевали её маленькое сердечко. Поэтому она снова повернулась к той, кто всегда была в её жизни и всегда могла успокоить всего одним взглядом.

- Ты меня правда любишь? – спросила она.

- Конечно, маленькая, всем сердцем, – ответила Изабелла.

- Но ведь у тебя теперь есть настоящая дочка… Лилли… И я все равно тебе нужна?.. – озвучила, наконец, Кэтти то, что её так волновало.

- Всегда, Кэтти. Ты мне нужна всегда. Потому что ты всегда для меня будешь моей девочкой, моей доченькой, даже если вдруг в этом усомнишься… Ты всегда должна это помнить, – вместе с последней фразой Белла протянула руку девочке.

Больше Кэтти не колебалась и тут же уцепилась за ладонь матери и, выдохнув долгожданное «Мамочка», тут же оказалась рядом, прижимаясь к её плечу. Теперь в руках Беллы находились два самых огромных сокровища в её жизни, и сердце матери снова стало стучать ровнее.

А вот Эдвард, чьи руки так внезапно опустели, вновь почувствовал укол отцовской ревности, видя своих детей в объятьях матери, но быстро отогнал от себя это страшное и неуместное чувство. Пару минут он молча разглядывая всех троих, а затем тихо позвал:

- Лилли, маленькая… – девочка медленно повернула голову на голос папы. – Может, ты тоже хочешь о чем-нибудь спросить? Или что-нибудь сказать?

Несколько бесконечно долгих секунд шоколадные глаза малышки всматривались в лицо мужчины, а затем она уверенно произнесла:

- Ты мой папочка.

Эти три простых слова заставили Каллена на какое-то мгновение растеряться и почувствовать, как в глазах собирается подозрительная влага. Он на секунду опустил взгляд, справляясь с нахлынувшими эмоциями, а затем снова посмотрел на Лилли, и на его лице расплылась широкая счастливая улыбка.

- Тогда можно я тебя обниму, доченька? – спросил он.

Лилли снова посмотрела на маму и тихо-тихо прошептала ей на ухо:

- Мама Белла, ты ведь не уйдешь?

Свон покачала головой, поцеловала девочку в лобик и также тихо ответила:

- Иди, успокой папу.

Когда несколько минут спустя Эсми тихонько спустилась со второго этажа, женщина увидела, что все четверо сидят на полу в холле, образовывая небольшой кружок. Не расцепляя объятий – Лилли обнимала отца, а Кэтти прильнула к матери – они о чем-то негромко разговаривали. Подойдя чуть-чуть ближе, миссис Каллен смогла расслышать:

- Кэтти, – сказала Лилл, – но мы ведь с тобой все равно будем дружить? Я очень этого хочу, ты ведь моя самая лучшая подруга…

- Я… – неуверенно начала Кэтти, замолчала и посмотрела на маму. Белла легонько провела по волосам девочки и ободряюще ей улыбнулась. Малышка улыбнулась в ответ и, снова повернувшись к подружке, уверенно закончила: – Да, Лилли, я тоже этого хочу.

- Значит, мы все еще можем устроить пижамную вечеринку у тети Эл? – с присущим ей энтузиазмом спросила Лилли. – Папочка, мамочка, ведь можно?

Услышав это, Эсми облегченно вздохнула и также неслышно отправилась на кухню, откуда тут же позвонила младшей дочери. Теперь её сердце было спокойно – с её детьми и внучками все будет хорошо, и через каких-то полчаса, когда приедут Элис и Джаспер, которого она считала еще одним своим сыном, все её дети будут под одной крышей.

Женщина повернулась к окну и, глядя в высокое голубое небо, произнесла короткую, но очень искреннюю молитву, и принялась готовить ужин для своей большой семьи.

~~~

Источник: http://robsten.ru/forum/29-1268-13