День первый. Осталось пять дней.

Глава 4
                                                                                        
- Хей, Беллз, ты уже встала? – спросил Джейкоб, заходя в кухню.

Он остановился рядом с ней, и мне показалось, что Беллу снова начинает тошнить. А я, даже не пытаясь сдерживаться, усмехнулся и тут же был расстрелян из пулемета… или автомата, или еще чего-нибудь – уж не знаю, какое оружие для меня выбрала в своих мыслях Белла, но из глаз её так и сыпали молнии… И как еще я остался стоять на ногах? Хотя, я же Эдвард Каллен, так что я только еще шире улыбнулся и подмигнул ей. Белла же, закатив глаза и предварительно метнув в меня «контрольную» молнию, обратилась к мужчине, все еще стоявшему в дверях:

- Да я вообще чувствую себя прекрасно. Так что, Док, ложная тревога.

Док еле заметно покачал головой и развернулся, намереваясь уйти.

- Тогда до завтра, Белла.

Джейк, уже вовсю жующий нарезанный хлеб, развалившись на стуле, отсалютовал ему двумя пальцами ото лба, как киношный супергерой, а Белла лишь нахмурила лоб, все еще глядя на Дока Мейсона.

- Карлайл, у тебя все хорошо? – спросила она, и Док испуганно дернулся в дверях, услышав свое имя, и мельком взглянул мне в глаза.

- Нормально! – буркнул он и вышел за дверь.

Белла посмотрела на меня, я лишь пожал плечами в ответ. Странный какой-то этот Док Мейсон, почему-то невзлюбивший меня, едва увидев. Да и имя… Карлайл Мейсон… Да кого вообще так сейчас зовут? Карлайл… Мейсон… Доктор Карлайл Мейсон. Дддддоктор? Доктор Карлайл Мейсон?!

Я почувствовал, как мои коленки подкосились. Я опустил голову на свои согнутые в локтях руки, будто возможно было удержать тот поток мыслей, что сейчас смывал остатки моего самообладания и все то, чему учили и прививали мне с детства.

- Доктор Карлайл Мейсон… – произнес я вслух.

Я горько засмеялся, опускаясь на пол. Никогда раньше я бы не сел в своих фирменных дорогущих джинсах на грязный пол (хоть таковым он и не являлся в доме Беллы), но сейчас мне было все равно. Даже если бы сейчас рядом со мной скулила Таня, выпрашивая очередную шубу, мне было бы все равно. Видимо, я окончательно прогневил Бога, раз за один день получил столько всего и сразу: разбил машину, был осужден, отдирал старые доски от разрушенной мною же стены и, наконец, встретил своего отца… Того самого отца, что двадцать лет назад, уходя на работу, оставил меня – младенца – на руках моей матери и не вернулся.

- Эй, чувак, с тобой все нормально? – спросил Джейк.

Я поднял на него взгляд, но тут же опустил, еле слышно ответив: «Да».

Белла, наливавшая в кружки чай, обернулась и ойкнула, видимо, удивившись моему местоположению. Я слышал, как она поставила кружки обратно на стол и подошла ко мне.

- Ты… Что такое? Тебе нехорошо? Вернуть Дока? – спросила очень взволнованно Белла, положив свою хрупкую маленькую ручку на тыльную сторону моей ладони, все еще прикрывавшую лицо. Легкое нежное прикосновение пронзило мою кожу тысячью приятных искр, вызвав неровный легкий вздох. Я почувствовал… как подступили слезы, но тут же крепко сжал челюсти, сморщившись, чтобы прогнать непозволительную слабость. Дернувшись от Беллы, я резко встал и быстрыми шагами направился в открытые входные двери.

- Ты куда собрался? – возмущенно спросил мой надзиратель.

Я остановился, но оборачиваться и показывать свое паршивое состояние не стал.

- Подышать свежим воздухом! – рыкнул я. – Не бойся, не убегу!

Хлопнув за собой дверью, я почти слетел со ступенек и быстро направился по улице вниз. Мне было все равно куда идти, хотя идти мне на самом деле было некуда. Я просто шел, все быстрее и быстрее, позволяя холодным каплям дождя скрывать постыдные слезы одинокого мальчишки, которого дразнили все вокруг, говоря о его никчемности, раз даже отец бросил его. Я усмехнулся, вспомнив, что обозвал Беллу именно так – никчемной, – пытаясь обидеть. Это слово врезалось мне под корку, вместе с ударами, которые наносились мне мальчишками, которые продолжали и продолжали меня дразнить, пока я не научился давать сдачи, пока не научился бить так, что в пору было дразнить их.

Я прошагал по дороге достаточно долго, когда наконец мои слезы утихли. Я был подавлен, растерян, напуган. Мой отец жив, мой отец явно меня узнал, и мой отец определенно не собирался со мной общаться. Что ж, он испортил мне жизнь и вполне заслуживает услышать об этом лично.

Я направился обратно в сторону дома Беллы. Меня начинало трясти от холода, промокшая футболка давно прилипла к телу, но только сейчас я заметил, что одет был совсем не по погоде. Когда я достиг крыльца, мои зубы отстукивали чечетку.

Я постучался, и почти сразу Изабелла открыла мне дверь. Она была взволнованна и, увидев меня, еще шире распахнула свои красивые глаза.

- О, Боже! Ты…ты… идиот! Надышался воздухом, болван? Такой дождина, а ты… Кретин!.. - орала она, но я совсем не слушал. Я просто… улыбался. Улыбался, как последний «идиот», «болван» и «кретин». Почему? Эта девушка была прекрасна. Её румянец, в этот раз вызванный гневом, её блестящие глаза, скорее «взволнованные», чем «недовольные», её губы, испачканные шоколадом, которые так и манили, и соблазняли меня, несмотря на то, что они сейчас продолжали ругать и оскорблять всеми известными «плохими» словами, имеющимися в словаре мисс Свон. Я последовал за Беллой, тащившей меня за руку в гостиную, ощущая тепло её руки. Будто в тумане услышав «снимай мокрую одежду», я тут же исполнил её команду, стянув промокшую футболку, расстегнул ремень джинсов и начал их спускать. Меня остановил только её крик. Я посмотрел на её красное от смущения лицо, проследил за её взглядом, который, к моему удивлению, был обращен к моим расстегнутым джинсам. И тут пелена, сотканная из моего восторга и очарования этой хрупкой нимфой, наконец спала, и я вернулся в реальность. Я поспешно пытался обратно застегнуть ширинку, и…

- А! Твою мать! – заорал я, прищемив нечто очень важное и ценное, скрытое за дорогими Calvin Klein.

- Вот черт! – вырвалось у Беллы, и она ринулась ко мне на помощь, спасать… эээ, а вот что собиралась спасать Белла – мое «ценное и важное» или «дорогое» для Кэлвина-мать-его-Кляйна – я так и не успел понять, так как спасательная операция агента Беллы уже началась. Но как только её пальцы прикоснулись к моему прищемленному (но, не ущемленному!) месту, я забыл, как дышать. Вы думаете, от боли? Хотя, если эта «операция» продлится еще пару секунд, то я сделаю что-то такое, за что потом пострадает все то же мое «ценное»… скорее всего, от коленки Беллы! А потому, я попытался глубоко вздохнуть и представить Эммета в кожаных шортах, орущего в караоке всем известную песню Бритни Спирс и под слова «Hit me baby one more time!» звучно шлепающего себя по заднице. Это всегда помогало и, слава Господи, помогло и сейчас! Ну, или почти помогло, так как дышал я все еще прерывисто.

Видимо, заметив эту мою перемену, Белла покраснела.

- Я… я... – покраснев еще сильнее, – хотя куда уж сильнее? – и резко опустив взгляд в пол, она одернула руки и пронеслась мимо меня со словами: – Принесу полотенце.

Я же быстро кинулся к своей сумке, что одиноко стояла в коридоре у двери. Поставив её на диван, я достал из сумки сухую футболку и штаны, которые всегда возил с собой на случай непредвиденного похода в тренажерный зал. Да-да, именно так. Я не любил тратить время зря перед гонками. Но переезжая из города в город на очередной этап ралли, я не мог заниматься лишь в одном зале, и поэтому часто приходил в первый попавшийся близ стадиона.

Я снова прервал свои мысли, услышав громкие быстрые шаги Изабеллы. Она протянула мне большое махровое полотенце, явно удивившись моему новому, уже сухому одеянию, осматривая меня сверху вниз. Остановившись на моих босых ногах, она приподняла бровь, а я, покрутив как один их мультяшных героев ногой, сказал:

- У меня нет с собой тапочек…

Белла скрестила руки на груди и спросила:

- А кто сказал, что ты можешь здесь остаться ночевать, а?

Вначале я опешил, а потом во мне проснулся привычный Эд. Я стал приближаться к ней, как мне казалось, с грацией гепарда (а, по мнению автора, слишком вульгарно покачивая бедрами, – прим.).

- Потому, что я так решил. Я буду спать здесь... с тобой... в твоем доме. Куда уж мне пойти, коль ночь на дворе… Да у вас поди и гостиницы нет.

За окном стемнело, а все мое тело буквально умоляло уже лечь отдохнуть. И я бы уже отличненько нежился в объятиях дремоты, но чертовка с горящими глазами нервно постукивала ножкой и покусывала губы, находясь буквально в сантиметрах от меня.

- Да ты, наглец… – начала свою тираду вернувшаяся «Мисс стерва-курва», но я, как ни в чем не бывало, прошел мимо нее на кухню, подошел к столу и налил себе чай. Я обернулся, отпивая едва ли теплый напиток, сознательно избегая взгляда Изабеллы. Увидев открытую плитку шоколада, от которой кто-то своими острыми зубками уже откусывал, я потянулся отломить себе кусочек, но Белла опередила меня, положив свою руку поверх моей.

- Это моя.

- Отдай!

- Она нужна мне...

- И мне, а то чай – невкусный!

- Невкусный? – возмутилась Белла и, выхватив мою кружку, выплеснула мне на майку весь чай.

Спасибо, Всевышний, что он был теплым…

- Беги... – шепнул я, не отрывая взгляда от мокрого зеленоватого пятна на груди.

Белла взвизгнула и рванула с кухни вверх по лестнице. Я догнал её в спальне, повалив на кровать. Она брыкалась и сопротивлялась, но я стиснул ей руки над головой. Её волосы разметались по покрывалу, щеки горели румянцем, а дыхание было сбившимся. Да и к тому же ей явно было тяжело под моим весом – я сидел на её бедрах как наездник. Данная картина передо мной возбуждала и распаляла азарт одновременно.

- Проси пощады...

- Нет… – хмыкнула Бела, пытаясь сдержать улыбку.

- Говори...

- Неа...

- Что ж, ты сама напросилась... – я склонился над ней, приблизив лицо настолько, что наши носы соприкоснулись. Девушка подо мной замерла, и я… отпустив её руки, начал тут же щекотать её ребра. Белла дернулась и ударила меня в нос.

Я перекатился на спину, зажимая пострадавшую часть своего лица. Свон уже вскочила и пыталась стянуть меня за ноги с кровати, но, конечно, мой вес был куда серьезнее, и её попытки оказались безуспешными. Тогда Белла, недолго думая, стала щекотать мои пятки. Я взвыл, дергая ногой и закричав: «Ну, сейчас я тебе!..» – понесся вслед за Беллой, чей топот уже доносился с лестницы.

Оказавшись в гостиной, я застал запыхавшуюся Беллу на диване. Она смеялась и показывала «брейк».

- Ладно, ладно... У меня тоже нет сил... – сказал я, усаживаясь на диван. Белла поспешила ретироваться и обошла диван с обратной стороны. – Спокойной ночи, жадина… – ну, не мог я не задеть в очередной раз эту смешную девочку – она так забавно ворчала!

- Я не жадина! – пробурчала она.

А я уже улыбался во все тридцать два зуба, потому как она снова поддалась на мою провокацию, сверкнув в мою сторону своим воинствующим взглядом. Но, видимо, устав за этот долгий и насыщенный день, да еще после наших игр в салочки, которые я, пожалуй, не прочь повторить, Белла вздохнула и устало добавила:

- Просто, когда я волнуюсь, то ем шоколад...

Я же улегся и укрылся стареньким флисовым пледом, что лежал на спинке дивана. Закрыв глаза, изображая свою незаинтересованность в дальнейшем диалоге, я услышал, как она хмыкнула:

- Что ж, и тебе не замерзнуть…

Она зашагала по лестнице в свою спальню, а я уже проваливался в сон. И кажется, что последней мыслью было: «Ты сама как шоколад… Жадина-шоколадина… Шоколадная девочка…». Хотя нееет. Откуда у меня – Эдварда Каллена – могут появиться такие сопливые мысли? Это все слишком чистый воздух, точно!