Глава 23 - Сея семена любви

- Хорошо, теперь я знаю, почему не слышу ничего от тебя неделями, - пробормотала Рене Свон, как только Эдвард вышел из квартиры Беллы.
- Мама, не начинай, - предупредила Белла.
- Не начинать? Не начинать? - Рене посмотрела на Чарли. - Ты меня разыгрываешь? Я проделала весь этот путь, чтобы найти свою дочь в постели с человеком, о котором никогда даже не слышала, и это я еще не упомянула о том факте, что у него уже имеется семья…
- Видишь? Мы пришли к согласию. Давай не будем об этом, - легкомысленно заявила Белла. Она посмотрела на своего отца и села рядом с ним на диване. - Как дела, пап?
- Ах, ты меня знаешь. У меня все отлично, - сказал Чарли. Он посмотрел на Беллу и подмигнул. Она знала, что значит это подмигивание. Это означало «держись, детка».

Белла воспользовалась предлогом своего статуса хозяйки, чтобы отвлечь родителей от разговора, который они завели. Она убралась в спальне, поменяла простыни (проигнорировав комментарий своей матери о том, нужно ли перевернуть матрас) и положила свежие полотенца в ванной комнате.
Затем во время обеда она вскользь упомянула о статусе ее отношений с Эдвардом.
- Так ... Мы с Эдвардом встречаемся... серьезно ... уже какое-то время, - сказала она.
- Это заметно, - ответил Чарли прямо перед тем, как откусить кусок от бутерброда с ветчиной и сыром, который сделала для него Белла.
- А маленький мальчик? Он от предыдущего брака? От предыдущих серьезных отношений, правильно? – намекнула Рене.
- Что ты хочешь сказать, мама? – разозлилась Белла на невысказанное утверждение матери.
- Ну ... ничего. Я просто подумала, что…
- Ты просто подумала, что, так как я встречаюсь с Эдвардом, то потеряла всякое чувство морали и открыто встречаюсь с женатым мужчиной на глазах у его маленького сына? – прошипела Белла.
- Не преувеличивай, Беллз, - заявил Чарли. - Твоя мать просто удивлена, как и я, узнав, что у тебя есть парень. Ты никогда не упоминала о нем.

- Не оправдывай ее, папа, - сказала Белла, вставая из-за стола. - И теперь, когда вы оба знаете, что у меня есть жизнь, пожалуйста, не забудьте позвонить в следующий раз прежде, чем пересечь границу штатов, - выходя из небольшой столовой, она повернулась и добавила через плечо, - и Эдвард с Энтони присоединятся к нам на ужине в День Благодарения.
Белла чувствовала себя раздражительным ребенком, закрывшись у себя в спальне; вряд ли взрослая женщина будет скрывать свои отношения от родителей. Однако, мысль о том, что она не сказала родителям об Эдварде, заставила Беллу задуматься, не было ли это подсознательно из-за того, что она не была уверена в статусе их отношений.

- Нет, - сказала себе Белла вслух, пытаясь развеять негативный настрой. - Мы только что во всем разобрались. Я имею в виду ... мы не делали никаких заявлений о чувствах или что-нибудь, но ...
- Это односторонний разговор, или можно присоединиться? - мягко спросила Рене, просунув голову в дверной проем. Когда Белла ответила молчанием, Рене вошла в спальню и села на кровати.
- Мне очень жаль, дорогая. Ты права. Мы вторглись в твою частную жизнь, и я просто ... действительно думала, что ты будешь рада видеть нас.
- Я рада видеть вас. Я просто хотела, чтобы ты дала мне возможность подготовиться. Не так я хотела познакомить вас с Эдвардом.
А затем, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, Белла добавила:
- Это мои отношения, и мне решать, когда следует вас знакомить.
Рене понимающе кивнула и посмотрела на Беллу из-под ресниц.
- Он милый.

Улыбка Беллы отрицала непреклонное движение ее головы.
- Мама, Эдвард гораздо больше, чем красивое лицо.
- Он хорошо относится к тебе, детка?
«Хорошо» казалось недостаточным словом, чтобы описать то, как Эдвард относился к ней и как заставлял себя чувствовать. Было трудно описать это человеку, который не был свидетелем их взаимодействия; кто не видел изменения, которые они привнесли друг в друга.
- Он все для меня, мам, - просто сказала Белла.
Рене подняла брови для акцента, но ничего не сказала. Она встала и поправила свои штаны, которые выглядели примерно такими же потрепанными от путешествия, как и она.
- Думаю, мне нужно немного вздремнуть, но после этого, я надеюсь, что мы с тобой сможем немного больше наверстать упущенное, - подмигнула Рене.

Пока ее мать отдыхала, а Чарли впал в бессознательное состояние перед включенным телевизором, Белла использовала это время, чтобы прийти к соглашению с тем, что их отношения с Эдвардом только что перешли на новый уровень. Она невесело усмехнулась тому, как внешние источники всегда, казалось, подталкивали их вперед. Не то, чтобы она не хотела двигаться вперед с Эдвардом.
Может быть, это был просто толчок в правильном направлении.
Разговор, на который намекала Рене, отошел на второй план, когда она проспала дольше, чем собиралась, проснувшись только, когда Белла уже сама готовилась ко сну.
Ее желание проспать, возможно, было преднамеренным.

В следующий раз Белла увидела свою мать в понедельник утром, при этом суетясь, пока готовила себя и Энтони к одному из немногих полных дней в школе, которые оставались до праздника.
- А что ты здесь делаешь так рано утром? - Рене пыталась замаскировать свой вопрос дружественным утренним стебом, но Белла слышала обвинение в ее голосе.
- Эдвард работает по двенадцать часов в сутки с понедельника по среду, поэтому я отвожу Энтони в школу несколько дней в неделю, чтобы помочь, - честно ответила Белла.
- Это так мило с твоей стороны, Белла, - сказала Рене слишком сладко, подразумевая, что Белла взвалила на себя ненужные обязанности. Затем Рене повернулась и обратилась непосредственно к Энтони, мгновенно заставив Беллу пожалеть, что у нее не было возможности оттащить свою мать в сторону и немного рассказать ей об Энтони.

- А где твоя мать, дорогой? - спросила Рене.
- Она на небесах с бабушкой, - ответил Энтони.
- Что? - Рене посмотрела на Беллу в поисках разъяснений.
- Она на небесах, - беспечно повторила Белла, закрывая коробку Энтони для завтрака после того, как проверила, достаточно ли Эдвард положил еды. Там было достаточно.
- Я не люблю морковь, - пожаловался Энтони, заметив оранжевый овощ. - Никто никогда не хочет меняться на морковь.
- Ты не должен меняться своим обедом, - напомнила ему Белла, собирая обед для себя. - Твой отец дал тебе морковь, потому что хочет, чтобы ты получал достаточное количество витаминов и рос большим и сильным.

- Ой, я уже большой, - утверждал Энтони.
- Ты достаточно большой для пятилетнего, но скоро тебе исполнится шесть, и что тогда? Ты же не хочешь все еще выглядеть, как пятилетний, не так ли?
- Ну, я могу просто съесть их, когда мне будет шесть?
- К сожалению, малыш, это не работает таким образом, - Белла улыбнулась на его усилия. - Иди обуваться, чтобы мы могли выехать.
Как только Энтони был вне слышимости, Рене задала вопрос.
- Его мать ... умерла? - прошептала она последнее слово.
Белла кивнула.
- Этот год тяжело начался для Энтони. Он жил с матерью, бабушкой и дедушкой в Орегоне, пока его мать и бабушка не погибли в автомобильной аварии. Затем из-за того, что его дед не был способен достаточно хорошо заботиться о нем, Энтони определили под опеку государства, пока разыскивали Эдварда, который даже не знал о существовании Энтони до того момента, как социальный работник появился у него на работе и сказал, что примерно через неделю он должен забрать сына.

Рене возмутилась.
- Какой отец не знает, что у него есть сын? - спросила она.
- Видимо, тот, который встречался с девушкой, и она сказала ему, что сделала аборт.
- Я гото-о-о-о-в, - пел Энтони, идя в сторону кухни.
Как только он вошел, Рене схватила его и сжала в костедробящих объятиях.
- Повеселись сегодня в школе, хорошо, малыш? – поручила она ему.
Энтони был немного озадачен этим предложением, но, тем не менее, кивнул.

- И если тебе не нравится морковь, можешь ее не есть, - сказала ему Рене.
- Хорошо! – просиял Энтони, когда услышал это.
- Эй! – прикрикнула Белла на свою мать.
- Что? Он не любит ее, - Рене пожала плечами. - Разве он не достаточно уже пострадал? - она прикрыла уши Энтони, когда задала последний вопрос.
Белла выстрелила в мать неодобрительным взглядом, но не сказала ни слова. У нее не было времени, чтобы спорить с Рене.
Став полностью неконтролируемой, Рене взяла на себя обязанность портить Энтони фильмами, книгами, играми и большим количеством нездоровой пищи. Даже Чарли принял в этом участие, когда Рене поведала ему трагическую историю прошлого Энтони. Во вторник днем Чарли утащил Энтони, как только тот вошел в квартиру, и усадил рядом с собой за стол, где уже стояла доска с расставленными шашками.

- Как в это играть? – спросил Энтони.
- Ну, во-первых, ты должен выбрать цвет. Черный или красный? - спросил Чарли.
- Красный, - сразу же ответил Энтони. Чарли развернул доску стороной с красными шашками к нему.
- Хорошо, чтобы играть в эту игру..., - Чарли вошел в режим преподавателя, а Энтони наклонился вперед, с интересом слушая все, что он говорил.
Это был милый момент, и Белла наслаждалась его легкостью, сидя рядом на диване и перебирая рисунки своего класса. Но все, о чем она могла думать, это о маленьком Эдварде и о том, были ли у него подобные моменты с отцом или дедом.

- Белла! - пронзительный голос Рене прервал мысли Беллы. - Где все необходимое для индейки? Я не вижу никаких панировочных сухарей или приправы ... у тебя нет даже кулинарной спринцовки.
- О, э-э, я куплю это завтра, - сказала Белла. Она собиралась приобрести все необходимое для праздника в понедельник, но появились другие заботы.
- В среду? Ты собираешься покупать все за день до Дня Благодарения? Ты с ума сошла? - Рене уставилась на нее сверху вниз. – Ты, как правило, гораздо более подготовлена. Что на тебя нашло?
- Мам, ты делаешь из мухи слона. Секретарь в офисе сказал мне, что прямо перед Днем Благодарения обычно снижают цены, и ты получаешь хорошую скидку, - рассуждала Белла.
- Так происходит в большом городе, Белла. Форкс – маленький город. Здесь, если ты будешь ждать до последней минуты, чтобы все купить, то ничего не останется, - Рене поднесла руку ко лбу, подчеркивая свое разочарование. - По крайней мере, у тебя уже есть индейка.

- Да, и она уже размораживается в холодильнике, в случае, если тебе интересно, - сказала Белла.
- Ну, значит, сегодня мы должны пойти по магазинам в поисках всего остального, - предложила Рене.
К счастью, Эдвард появился как раз в этот момент и прервал Рене.
- Мам, у меня завтра короткий день. Я пойду по магазинам сразу после школы. Все будет в порядке, - заявила Белла. У нее не получалось провести достаточно времени с Эдвардом, завернутой в его объятия, и супермаркет сейчас был последним местом, где она хотела бы оказаться.
- Я скучаю по тебе. Я скучаю по тебе. Я скучаю по тебе, - говорила Белла, целуя Эдварда в щеки, шею и губы. Они стояли снаружи на крыльце, вдали от глаз родителей и Энтони.

- Я тоже скучаю по тебе, - сказал Эдвард, возвращая каждый поцелуй.
Воспоминания об их приключениях в воскресенье утром всплыли в голове Беллы, когда руки Эдварда опустились на ее бедра, мягко их сжимая.
- Нам нужно сходить куда-нибудь вместе. В ближайшее время, - пробормотал он ей в губы.
Она поняла невысказанный вопрос в его словах, как только он произнес их, и ее тело было полностью с этим согласно.
Конечно же, Рене выбрала именно этот момент, чтобы открыть дверь и высунуть голову.

- Ох ... Мне было интересно, что ты здесь делаешь, - сказала она Белле, хотя ее глаза были устремлены на Эдварда.
- Просто разговариваю с Эдвардом, - вздохнула Белла. - Или пытаюсь.
- Привет, Эдвард, - сказала Рене ни доброжелательным, ни недружелюбным тоном. Белла заметила равнодушие матери. Рене не была уверена, как относиться к Эдварду.
- Привет ... наслаждаетесь своим отпуском? - спросил Эдвард.
- Я бы наслаждалась им больше, если бы могла провести немного больше времени со своей дочерью, - намекнула Рене. - Она уходит так рано утром и настолько занята по вечерам.
- Ну, это случается, когда приезжаешь, не предупредив, и прерываешь чью-то жизнь, мама, - напомнила ей Белла.

- Что? Я ... я не это имела ввиду, - взволнованно сказала Рене. - Я не жалуюсь. Просто говорю, что хотела бы больше тебя видеть. Это преступление?
- Мама ... можешь дать нам минутку? - Белла указала на Эдварда.
- Ох ... конечно, - она исчезла в мгновение ока.
Эдвард покачал головой и улыбнулся.
- Ну, на этой ноте, думаю, что мне пора, - сказал он.
- Пока нет, - Белла обняла Эдварда за талию и положила голову ему на плечо. От него пахло кедром, лосьоном после бритья и напряженной работой. Она закрыла глаза, упиваясь его присутствием.
- Как только праздники закончатся, останемся только ты и я. Обещаю.
- Мне нравится, как это звучит, - сказал Эдвард, мягко целуя Беллу в шею.

Смотря, как Эдвард ведет Энтони к машине, Белла старалась подавить чувство тоски и желание чаще видеть Эдварда с начала следующей недели. Однако, чем больше она старалась не думать о нем, тем больше он занимал ее мысли. И когда она позвонила ему ночью, просто чтобы услышать его голос, думая, что это поможет ей чувствовать себя ближе к нему, на самом деле все вышло наоборот. Вместо подавления пустоты звук голоса Эдварда заставил ее чувствовать себя еще более отчаянной.
Она ворочалась всю ночь под тяжестью своего желания и на следующее утро проснулась, чувствуя себя сварливой и уставшей. Из-за своего состояния у нее не было никакого желания иметь дело с матерью, поэтому, когда Рене случайно напомнила Белле о походе по магазинам, который им предстоял в тот день, Белла почти поклялась, говоря ей, что не забыла.

- Ради тебя, я надеюсь, что в магазине не сумасшедший дом, и ты сможешь войти и быстро выйти. Похоже, тебе не помешало бы немного отдохнуть, - сказала Рене, повторяя действия Беллы прошлым утром и заглядывая внутрь обеденной коробки Энтони.
- В магазине не будет сумасшедшего дома, - отрезала Белла. - На самом деле, я уверена, что обрадуюсь, что не пошла вчера, благодаря отличной скидке, которую мне предоставят.
Она просто не могла ошибиться еще сильнее.
Единственный продуктовый магазин в Форксе был более оживленным, чем обычно по средам, и, как только Белла въехала на стоянку, она поняла, что ее мать была права. Она уже приготовилась услышать надменное «Я же тебе говорила» в лучших традициях Рене Свон, но ее мать не сказала ничего подобного.

- Так, значит, Эдвард и Энтони присоединятся к нам на День Благодарения. Кто-нибудь еще? – спросила Рене.
- Еще я пригласила Розали. Ей действительно не с кем провести праздник, - сказала Белла.
- Хорошо, - Рене начала считать людей на пальцах. - У нас уже есть семикилограммовая индейка, так что этого должно хватить, чтобы были остатки. Ты же знаешь, как папа любит остатки.
Белла кивнула, взяв Энтони и посадив его в тележку. Он немного нахмурился, считая себя слишком взрослым для этого, но с таким количеством людей, слоняющихся в небольшом пространстве, Белла не хотела рисковать потерять его.
- Мне хочется овсяных хлопьев, - заявил Энтони, когда они втроем подошли к отделу с сухими завтраками. Когда Белла и ее мать продолжили обмениваться колкими замечаниями, Энтони стукнул Беллу по руке.

- Мама, мы можем купить хлопья?
- Э-э ... конечно. Какие? – спросила Белла.
Энтони указал на коробку фруктовых колечек, и Белла взяла их, бросив в тележку.
На первый взгляд она была спокойной и собранной, словно и не слышала, как Энтони назвал ее «мамой». Но внутри она была в смятении. Энтони отправился в магазин с ней и ее матерью. Конечно, это напомнило ему о его собственных родителях. Был ли это болезненный опыт для него? Причинит ли ему какой-то вред эта спонтанная поездка?
- Нужен ли нам кукурузный крахмал для соуса, или в этом году ты будешь делать все по-другому? – спросила Белла у матери, решив занять свой мозг любыми незначительными вещами.

- Кукурузный крахмал, - просто сказала Рене. Но когда Белла отошла от тележки, чтобы взять его, Рене наклонилась и прошептала ей.
- Он назвал тебя «мама». Происходит что-то, о чем я не знаю?
- Я учитель детского сада. Все дети в моей группе называют меня «мама» по пятьдесят раз в день, - Белла пожала плечами. - Это случается так часто, что я уже не обращаю внимания.
Но Белла знала, что Энтони не просто оговорился. Он испытывал пределы, и, когда десять минут спустя, он снова назвал ее «мама», Белла поняла, что ей придется противостоять ему.
- Знаешь что, Энтони, - начала Белла, - можешь сделать кое-что для меня...
- Что? - спросил Энтони, радуясь, что может помочь.
- Когда мы в саду, мне нужно, чтобы ты называл меня Мисс Свон, как и все другие дети, но когда мы дома, и больше никого нет, ты можешь называть меня Беллой. Как думаешь, сможешь запомнить разницу?
- В школе я называю тебя мисс Свон, а дома - Белла. Это легко, - сказал Энтони, пожав плечами.

- Хорошо, посмотрим, как легко для тебя будет запомнить это, - Белла улыбнулась ему, зная, что либо она отсрочила этот вопрос, либо все испортила. И да, если весь класс в первый год работы учителя будет называть ее по имени, это совершенно определенно можно считать провалом.
- Ну, думаю, мы все взяли, - сказала Рене, просматривая содержимое тележки. - Давайте убираться отсюда до того, как очередь станет несколько километров длиной.
Пока они стояли в очереди, Рене сделала все, чтобы избаловать Энтони всем в пределах досягаемости руки. Каждый раз, когда Белла смотрела, ее мать вручала Энтони «M&Ms», жевательную резинку или леденцы. Белла знала, что это ее способ посочувствовать ситуации Энтони, так что она сначала ничего не говорила, но, когда ее мать потянулась за цветным контейнером со сладостями, полным всевозможных химических добавок, Белла подвела черту.
- Думаю, Энтони уже хватит, мам, - она покачала головой.

Дама перед ними пыталась пройти через кассу быстрого обслуживания с большим количеством покупок, чем было максимально допустимо. Белла была настолько раздражена, что ее развлекала идея о предупреждении кассира, хотя она знала, что не сделает этого. Но Рене могла бы...
- Мама, - Белла повернулась, чтобы привлечь внимание своей матери. У нее перехватило дыхание, когда она увидела, что ее мать завязала разговор с женщиной, стоящей за ними. Женщиной с карамельным цветом волос и отдаленным сходством с Энтони.
Глаза Беллы сразу же устремились к Энтони, но он ни на что не обращал внимания, сидя в передней части тележки и с интересом рассматривая упаковку с леденцами.
А потом она перевела взгляд на Эсме.

- Раньше я мариновала индейку ..., - сказала Эсме Рене, но ее глаза были сосредоточены на Белле. И Белла ответила ей тем же, надеясь показать Эсме, с кем она имеет дело.
- Белла, как ты думаешь, у нас достаточно времени, чтобы замариновать индейку? - Рене резко повернулась к Белле.
- Нет, - категорически заявила Белла.
- Думаю, тебе понравится. Нужно не забыть сделать это в следующем году, - прокомментировала Рене.
- Мне не нравится этот способ, и я не хочу иметь с этим что-то общее, - сказала Белла, хотя фактически никогда не пробовала мариновать индейку. Ее слова были для Эсме, и она надеялась, что та прекрасно их услышала.
Рене выглядела немного озадаченной внезапной резкостью Беллы, но не стала развивать эту тему дальше.

Когда очередь, наконец, сдвинулась вперед, Белла воспользовалась освободившимся местом, чтобы увеличить расстояние между Энтони и Эсме.
- Давай, приятель, - сказала Белла, вытаскивая Энтони из тележки. Он же, казалось, был более чем счастлив освободиться от заключения.
- Белла, у нее всего несколько вещей, - Рене указала на Эсме, - может быть, мы пропустим ее вперед.
Белла посмотрела на небольшое количество предметов в корзине Эсме и пожала плечами.
- У нас у всех несколько вещей. Это же касса быстрого обслуживания, - сказала Белла, несмотря на женщину перед ней, которая так и не удосужилась обратить внимание на правило из двенадцати пунктов или меньше. – И, кроме того, я уже выложила все на конвейерную ленту.
- Белла! - Рене была шокирована грубостью Беллы.
- Все в порядке, - сказала Эсме. - Я не тороплюсь.

Поведение Беллы эффективно заставило Рене замолчать, и она не сказала ни слова, пока не пришло время платить за продукты. Тогда она протиснулась вперед и передала кассиру свою кредитную карточку.
- Белла, что на тебя нашло? - Рене ждала, пока они выйдут из магазина, чтобы спросить. - Ты была настолько груба там. Ты знаешь ту женщину?
Эсме сама ответила на этот вопрос Рене, когда вышла из магазина и позвала Беллу по имени.

- Держи, мам, - Белла передала Рене ключи. – Отведи Энтони в машину. И побыстрее, - прошипела она.
Рене выглядела взбешенной, когда схватила руку Энтони и покатила шаткую тележку к грузовику Беллы.
- Я бы сказала, что этот город слишком мал, если бы не была уверена, что ваше присутствие здесь не простое совпадение, - хладнокровно сказала Белла, когда Эсме остановилась перед ней.
- День Благодарения уже завтра. Неудивительно, что мы столкнулись в продуктовом магазине, - ответила Эсме, приглаживая выбившуюся прядь волос.
Белла закатила глаза и сделала шаг назад.
- Ну ... твое отношение ко мне очень изменилось с тех пор, как мы виделись в последний раз, - Эсме натянуто улыбнулась. - Я так понимаю, Эдвард рассказал тебе о том, что произошло.

С тем же успехом она могла бы просто подойти и спросить прямо. Белла чувствовала себя семиклассницей, сидящей между двумя враждующими противниками. Что он сказал обо мне? И что она сказала обо мне?
Но Белла не собиралась попадаться на эту приманку. Если Эсме хотела услышать версию Эдварда, то должна была спросить его сама.
Но, когда Белла собралась сказать об этом Эсме, то заметила, что она наблюдает за ней. Царственно держа свои покупку, она словно тратила свое время, ожидая доклада Беллы.

Неожиданно Белла рассердилась.
- Как вы смеете, - пробормотала она почти шепотом. - Как вы смеете стоять здесь и вести себя так, будто вам должны... должны... что-то! - прежде чем продолжить, Белла обернулась, чтобы убедиться, что ее мать и Энтони сидели в кабине ее грузовичка. – Ваш поступок чрезвычайно подлый, вы понимаете это? Какая мать бросает своего собственного ребенка, когда он нуждается в ней больше всего, - Белла поняла, что Эсме получает какое-то больное чувство удовольствия от ее резких слов, поэтому замолчала и повернулась, чтобы уйти.
- Я не собираюсь пытаться изменить твое мнение обо мне, - ответила Эсме.
Белла мрачно рассмеялась, еще раз повернувшись к Эсме.

- Будто это возможно, - между ними возникло молчание, когда пара людей прошла мимо них в магазин.
– Нет таких слов, чтобы изменить мое мнение о такой матери, которая не понимает, что мать всегда должна верить, доверять, беречь и любить…
- А сейчас подожди минутку, - возрастающий гнев Эсме был очевиден. - Не думай, что можешь говорить мне, как я отношусь к своему сыну.
- Вашему сыну? – огрызнулась Белла. – Значит, вы фактически признаете, что он у вас есть? Потому что, как правило, когда кто-то отказывается от родительских прав, он больше не вправе ссылаться на этого ребенка, как на своего собственного.

Эсме нахмурилась и поправила сумку, которую держала в руке.
- Сколько у тебя детей, Белла?
- У меня нет детей, но…
- Вот именно, - оборвала ее Эсме. - То, о чем ты говоришь – киношная версия безусловной любви.
Ветер, который принес с собой капли дождя, намекнул на неминуемый ливень.
- Любовь, защита, доверие, вера ... иногда они взаимоисключают друг друга.
- Кажется, довольно ясно, что вы не действовали в интересах Эдварда, - сказала Белла, независимо от того, к чему вела Эсме.

- И откуда ты это знаешь? – повысила голос Эсме. – Откуда ты знаешь, как будешь себя вести, и что будешь делать после того, как похоронишь своего ребенка? Откуда ты знаешь, что не сойдешь с ума, пытаясь изучать доказательства, чтобы оправдать своего сына? И как ты можешь быть уверена, что каждый день не будешь делать что-то, из-за чего он будет чувствовать себя виноватым…
- Но это именно то, что вы сделали. Отказавшись от него, не сказав ему, что вы ему поверили, вы осудили его. Какие родители делают это? – с сомнением спросила Белла.
- Думаешь, это был мой собственный выбор? Думаешь, я хотела потерять еще одного ребенка? - слезы потекли из глаз Эсме к ее подбородку.
- Но что - же вы сделали, чтобы не допустить этого? - Белла была равнодушна к этому эмоциональному представлению. - Вместо того, чтобы поддерживать Эдварда во время суда, вы пошли по легкому пути и …
- Суда? – нахмурилась Эсме. - Белла, Эдвард никогда не был в суде. Там были только мы с его отцом.

Заявление Эсме лишило Беллу ее аргументов, и она стояла там, глядя на мать Эдварда с открытым ртом. Наконец, одно слово слетело с ее губ.
- Что?
- Ходили слухи, о которых, скорее всего, и помнит Эдвард, - сказала Эсме, - но никогда не было никаких убедительных доказательств, чтобы выдвинуть против него обвинения. Но нас с Карлайлом обвинили в халатности и пренебрежении.
Эсме была прервана, когда Рене окликнула Беллу через парковку.
- Все в порядке?
- Да, я уже иду! – ответила Белла, показав указательный палец матери. Потом она повернулась к Эсме. – Продолжайте.

- Когда вас обвиняют в убийстве третьей степени, вы, как правило, делаете все, что люди, защищающие вас, говорят вам. Из-за того, что ни у моего мужа, ни у меня не было никаких родственников, Эдвард был взят под опеку службой по защите детей, пока мы ждали суда. Предполагалось, что его временно отправят в приемную семью, но из-за его возраста было решено оставить его в интернате. Он думал, что в тюрьме. Я продолжала говорить ему, что это не так, и что я приду за ним, - Эсме остановилась, чтобы вытереть нос, - и я думала, что приду. Я думала, что через несколько дней станет ясно, что это был просто несчастный случай, и мне позволят забрать Эдварда домой. Но... на самом деле все затянулось на восемнадцать месяцев. И в том же году был принят федеральный закон – «Закон об усыновлении и благополучии семей»... ха, - Эсме с негодованием усмехнулась. - Этот закон предписывал автоматически лишать родителей прав на ребенка, если он находится в интернате более пятнадцати месяцев. Когда Эдварду было тринадцать с половиной лет, его освободили от родительской опеки, и все его записи были скрыты от нас.

- Так, минуточку ... Вы хотите сказать, что Эдварда забрали у вас?
Эсме кивнула.
- Но почему вы не боролись за него? Даже после восемнадцати месяцев вы могли бы продолжить пытаться вернуть его, - сказала Белла немного более мягким тоном. Ее слова стали больше заинтересованными, чем обвинительными.
- В течение долгого времени я ничего не могла сделать. Несмотря на то, что нас не признали виновными в убийстве третьей степени, обвинения в халатности и пренебрежении остались. Мы были на испытательном сроке, что запрещало нам покидать границу штата, а к этому времени Эдварда уже перевели из Вашингтона. Они не дали бы мне никакой информации о нем, потому что мы были лишены родительских прав... и ... оставался еще вопрос с его отцом..., - намекнула Эсме.

- Его отец думал, что он был виновен, не так ли? - спросила Белла. - Потому что, назвав своего сына убийцей после почти тринадцати лет, он не походит на отца, считающего, что его сын невиновен.
Слезы Эсме на мгновение напомнили Белле о приближающемся ливне. Она как раз собиралась закончить разговор, когда Эсме слегка коснулась руки Беллы.
- Мой муж был очень сильным человеком, Белла. Он был умен и полон жизни. Он был очень уважаемым врачом в этом городе, а затем, когда все это произошло... Я буквально видела, как мой муж умирает у меня на глазах. Сначала он пытался успокоить меня, говоря, что все будет в порядке, а затем в следующую минуту – ни одного слова.

- Я хотела бы сказать тебе, что Карлайл на самом деле не думает так, как сказал Эдварду в субботу, но правда в том, что я понятия не имею. Двенадцать лет назад Карлайлу был поставлен диагноз тяжелого случая лалофобии. В принципе, он просто не говорит. И никакая терапия, лекарства или мои мольбы не могут это изменить.
- Во всяком случае, он должен был находиться на обследовании в тот день, но прием был отменен, и это означало, что он будет дома, когда вы все приедете. Я больше боялась, что Эдвард увидит Карлайла, чем наоборот, поэтому дала ему лекарство чуть позже, полагая, что он будет спать во время вашего визита, - Эсме нервно заламывала руки.
- Конечно же, ты понимаешь, что я не хотела отменять встречу, Белла. Я надеялась провести день с Эдвардом в течение многих лет и так боялась, что, если позвоню ему, то никогда больше не получу еще одну возможность, поэтому я рискнула. Я рискнула и все испортила. Но ты должна знать, что даже я не знала, что Карлайл так думает, - Эсме удерживала взгляд Беллы. - Я не слышала голос своего мужа двенадцать лет... и не слышала его снова после того, как вы уехали в субботу.

Две женщины стояли и смотрели друг на друга, зная, что время и температура воздуха на улице подводят их разговор к завершению. Белла с трудом подавила желание задать больше вопросов и получить больше ответов. Освобождение, которое она чувствовала от дополнительной информации об этой истории, омрачалось чувством предательства и несправедливости. Эдвард должен был узнать об этом раньше нее.
- Почему Эдвард не знает этого?
- Эдвард был очень сердит в первый раз, когда мы говорили, как я и предполагала. Я решила только отвечать на его вопросы, а не давать никаких объяснений, потому что была уверена, что он подумает, что я просто пытаюсь оправдаться.

Дождь полностью намочил Эсме, и она посильнее укуталась в свой жакет, стараясь сохранить оставшееся тепло.
– Я собиралась сказать ему все в своем собственном темпе. Когда он спросил бы, я хотела ответить... но стала немного нетерпеливой. Трудно оставаться спокойной, Белла, зная, что у меня есть внук.
Белла кивнула, немного дрожа от сырой погоды. Она услышала, как Рене подъехала на ее грузовике туда, где Белла стояла вместе с Эсме.
- Я должна идти, - сказала Белла. Она знала, что будет страдать ужасным насморком, если еще дольше будет стоять под дождем.

- Да, - Эсме быстро кивнула. – Просто… Белла, я знаю, что не могу просить тебя ни о каком одолжении, но... если бы ты смогла попросить Эдварда позвонить мне...
- Эсме, я не могу ... Я не могу сделать этого... Это меня не касается, - Белла покачала головой.
- Белла, пожалуйста, - умоляла Эсме, - ты же сама сказала, что он должен услышать это, и он должен услышать это от меня.
- Я знаю, но мне очень жаль, - окончательно заявила Белла. - Я не могу так поступить с ним. Не сейчас.
- Тогда не говори «нет», - молила Эсме, - просто скажи «не сейчас». Пожалуйста. Дай мне хоть какую-то надежду, что я могу все исправить со своим сыном.
Эсме смотрела на нее побежденными глазами, пока Белла слегка не кивнула в молчаливом согласии.

- О, Белла! Спасибо, - Эсме дернулась вперед, чтобы обнять Беллу, и Белла автоматически сделала шаг назад. - Мне очень жаль ...
- Нет, я ... это ..., - этот момент был наполнен неисправимой неловкостью. – Мне нужно идти.
Белла чуть ли не бегом направилась к пассажирской стороне грузовика, прежде чем Эсме смогла попросить ее о чем-то большем. Как бы то ни было, она была уверена, что Эдвард не будет доволен, что Энтони находился в непосредственной близости от Эсме, даже несмотря на то, что все время оставался в машине.

- Знаешь, как долго мы сидели здесь? – спросила с негодованием Рене, когда Белла села в грузовик и включила печку на полную мощность. – Слава Богу, у Энтони были конфеты, или он бы начал грызть ручки дверей.
Белла закатила глаза на преувеличения матери.
- Нам лучше поехать. Папе будет интересно, почему мы так долго.
Рене начала отъезжать со стоянки, направляясь обратно к квартире Беллы.
- Так ... кто эта женщина?
- Просто знакомая, - сказала Белла, смотря через плечо на то, как Эсме открыла дверь своего белого «Линкольна», который до сих пор не был починен после то, как она врезалась в грузовик Беллы.
По тону Беллы было ясно, что она не собирается ничего больше говорить об этом, и Рене не стала спрашивать.

Если Чарли и заметил, как долго отсутствовали Белла с матерью, то не подал никаких признаков. Он сидел перед телевизором, смотря учебное шоу про рыбалку. Белла не понимала, почему он делал вид, что не знает столько же, если не больше, чем преподаватели на этих шоу. Чарли любил рыбалку.
И, судя по всему, он был не единственным.
- Я знаю, что это за рыба, - заявил Энтони, устроившись на диване рядом с Чарли. - Это сом.
- На самом деле, это форель, но это была хорошая попытка, - сказал Чарли, улыбнувшись Энтони, удивленный его познаниями.
- Мой дедушка сказал, что у сомов есть усы, как у кошек, - засмеялся Энтони.

- Именно так. Твой дедушка умный человек, - Чарли посмотрел на Беллу, проверяя, не сказал ли он что-то неуместное, и Белла отрицательно покачала головой.
- Мам, пап, вы можете присмотреть за Энтони какое-то время? Мне нужно позаботиться о некоторых вещах, а потом я хотела бы просто вздремнуть двадцать минут, - спросила Белла.
- Конечно, - отмахнулась Рене. - Ты выглядишь усталой. И не беспокойся о завтрашнем ужине. Я все подготовлю.

Белла кивнула в знак благодарности, прежде чем исчезнуть в гостевой спальне. Первым делом она должна была позаботиться о звонке Розали, чтобы пригласить ее на День Благодарения. Она ожидала, что Розали будет ворчать из-за приглашения в последнюю минуту, но та, казалось, почувствовала облегчение, получив возможность куда-то пойти, поэтому быстро согласилась.
Потом Белла зашла со своего компьютера на рабочую электронную почту и подтвердила время своего отпуска, так как не вернется в школу до следующей недели. Это не было действительно необходимо, но Белла делала все, чтобы не думать о том, что произошло сегодня - то, что она теперь знала о ситуации Эдварда больше, чем он сам. И о том, каким человеком она была, скрывая это от него.

Часть ее чувствовала, что она освободит Эдварда от двенадцатилетнего самоуничижения, если расскажет ему то, что поведала ей Эсме, но другая часть напоминала о том, что произошло, когда Эдварда вступил в контакт с отцом после двенадцати лет отсутствия. Это было не очень хорошо, и Белла не хотела, чтобы все повторилось.
Белла оправдывала использование противопростудного лекарства, вызывающего сонливость, говоря себе, что она просто пытается предотвратить симптомы болезни, которые обязательно проявятся из-за проведенного под дождем времени. Но на самом деле она просто хотела отстраниться от многочисленных мыслей и воспоминаний, которые кружились у нее в голове. К счастью, лекарство сработало так, как и было обещано, и двадцатиминутный сон Беллы растянулся на два с половиной часа.

Она стремительно ворвалась в гостиную, испытывая чувство вины за уклонение от ее ответственности присматривать за Энтони. Но ее страхи быстро рассеялись, когда она нашла его там же, где и оставила – сидящего на диване рядом с Чарли и активно обсуждающего рыболовную передачу на телевидении.
Белла направилась в кухню к своей матери и плюхнулась в кресло.
- Мне жаль, что я проспала.
- Не надо. Если тебе нужно отдохнуть, сделай это, - сказала Рене. - В любом случае, думаю, что твой отец действительно наслаждается временем, проведенным с Энтони. Ему на самом деле нравится.
- Ну, Энтони, кажется, тоже очень нравится, - сказала Белла, зевая.

- Он милый мальчик. Эдвард, кажется, проделал хорошую работу, - сказала Рене, поднимая крышку с большой кастрюли и перемешивая содержимое. - Приятно видеть маленького мальчика, который думает, что его отец - герой. Каждая фраза Энтони начинается со слов «мой папа это» и «мой папа то». Это мило.
- Ай ... Эдвард бы хотел услышать это, - сказала Белла, но ее тон и выражение лица не соответствовали словам.
Именно в этот момент Рене посмотрела на Беллу.
- Все в порядке, Белла? Вещи между тобой ... и Эдвардом ... я не пытаюсь вмешиваться...
- Нет, да, все хорошо, - сказала Белла. И, по большей части, ее заявление было правдой. Все было хорошо ... кроме того, что она скрывала огромную, монументальную тайну от своего парня, вот и все. Да, вот и все.

Когда Эдвард пришел, чтобы забрать Энтони, вместо того, чтобы радоваться тому факту, что теперь у них обоих было свободное время, чтобы побыть вместе, Белла зациклилась на том, чтобы не проговориться. Когда Эдвард отвел ее в сторону и попросил провести время с ним в ту ночь, Белла едва могла смотреть ему в глаза. Но, когда она увидела выражение его лица, омраченное отказом и сомнениями, она перестала отказываться и согласилась встретиться с ним позже.
Тем не менее, судьба взяла на себя инициативу по разрушению этих планов, когда Рене вспомнила про гавайский хлеб, который она просто должна была иметь, требуя еще одну поездку в магазин. А так как Рене внезапно начала страдать «слабым ночным зрением», то Белла должна была отвезти ее, по-видимому, Чарли в качестве шофера даже не рассматривался, что как-то было связано с его днем диванного серферинга.

На обратном пути из магазина Рене призналась Белле, что дома в Аризоне она плохо спала, и что, может быть, Чарли был прав, когда сказал, что Форкс успокаивал, потому что с тех пор, как они приехали, она стала спать лучше.
- На самом деле, хорошо пойти спать потому, что я устала, а не потому, что уже темно и поэтому так следует поступить, - сказала Рене.
- Ты устала, мама? - спросила Белла. Она еще не спрашивала, присмотрит ли она за Энтони в течение нескольких часов, и до этого момента была уверена, что с этим не будет проблем.
- Я исчерпана, - подчеркнула Рене.

Ну ... это много для работы в качестве няни.
- Мне очень жаль, Эдвард, - извинялась Белла, когда позвонила Эдварду позже, чтобы сказать ему об изменении планов.
- Ты устала, - придумал Эдвард оправдание для нее. - Это понятно.
Может быть, Эдвард тайно брал уроки у Рене, потому что, даже не пытаясь, он мог заставить ее чувствовать себя виноватой. Эдвард, который работал тридцать шесть часов в течение последних трех дней, в то время как она только шестнадцать. Эдвард, который не мог позволить себе роскошь вздремнуть в середине дня, пока его родители присматривают за Энтони. Эдвард, который, в этот момент, вероятно, думал, что его девушка отдалялась от него по всем неправильным причинам.

- Я устала, но хочу тебя видеть. Я так скучаю по тебе, - сказала Белла. - Даже при том, что я разговариваю и вижу тебя каждый день, мне тебя не хватает, - ее слова, казалось, были именно тем, что Эдвард должен был услышать, потому что он стал говорить ей о планах на вечер пятницы, которые предложили Элис и Джаспер, планах, которые включали в себя няню для Энтони на всю ночь.
Эдвард давал ей понять, что пришло время переместить их отношения на новый уровень. Пришло время вступить в отношения, которые требуют больше доверия, больше преданности и больше честности.

Именно тогда у нее исчезли все сомнения, и Белле мгновенно стало легче из-за решимости сказать Эдварду, что случилось с его матерью. Она не знала, как и когда, но была уверена, что сделает это. И также знала, что это гораздо облегчит их взаимодействие во время остальной части их телефонного разговора и на следующий день во время обеда на День Благодарения.
- Скажи, что мне не придется резать эту штуку, - прошептал Эдвард на ухо Беллы, смотря на большую, золотистую, запеченную птицу.
- Моя мама заставит сделать это моего отца, - прошептала в ответ Белла. Она положила голову ему на плечо и посмотрела через комнату на Розали, которую в данный момент учил играть в шашки очень восторженный Энтони.
- Ты смухлевал? – спросила Розали с негодованием. Но Энтони не испугался ее тона, а рухнул в истерику, думая, что она шутит.
- Нет! - воскликнул он сквозь приступ смеха. А потом, когда он увидел свою аудиторию из Беллы и Эдварда, то выкрикнул: - Посмотри, Белла! Я выигрываю.

- Мы только начали. Еще слишком рано называть победителя, - отрезала Розали, но потом подняла голову и подмигнула Белле, подтверждая, что Энтони победит в любом случае.
Белла видела, что Эдварду было немного неудобно в присутствии Розали, но он не сказал ничего о ней или об их с Беллой планах на вечер пятницы, которые включали Эммета.
Она также заметила, что ему было не по себе рядом с Чарли, и всякий раз, когда Белла выходила из комнаты, оставив Эдварда с отцом, он сразу же вставал и следовал за ней. В результате он провел большую часть своего времени на кухне, а не перед телевизором.
- Ты не хочешь посмотреть игру? – спросила Рене, порхая по небольшой кухне.
- На самом деле мне не очень нравится баскетбол, - тихо ответил Эдвард.
- Ну, если ты здесь, то я найду тебе работу, - предупредила она.
- Прекрасно, - согласился Эдвард.

Менее чем пять минут спустя Эдвард был вооружен мелкой теркой и кучей моркови. И только потому, что Рене - это Рене, она завязала небольшой фартук вокруг его талии. Белла рассмеялась при виде его, прежде чем сделать снимок.
- О, убедись, что сделала фотографию Энтони с дедушкой Чарли, - проинструктировала Рене.
- Дедушкой Чарли? – спросила Белла у матери.
- Что? - Рене пожала плечами. - Если Энтони может называть тебя мамой, то может и Чарли называть дедушкой, - рассуждала Рене.
Белла стрельнула в свою мать смертельным взглядом, прежде чем посмотреть на Эдварда, стоящего с вопросительным выражением лица.
- Это просто была оговорка. Все мои ученики делают это периодически, - объяснила Белла. - Я сказала ему, что он может называть меня Беллой, когда мы не в школе. Извини, что сначала не посоветовалась с тобой.
- Ничего страшного, - Эдвард пожал плечами. Но у него на лбу образовались небольшие складки, и Белла не была уверена, что это означает.

Ужин в честь Дня Благодарения прошел без сучка и задоринки. Рене и Чарли по очереди тряслись над Энтони, нарезая ему мясо, намазывая масло на хлеб и доливая сока в чашку.
Розали рассказывала о новой риелторской компании из Сиэтла, которая попросила ее представить резюме.
- Это звучит многообещающе, - сказала Белла.
- Да. Это не совсем то, что я хотела, но, по крайней мере, я буду зарабатывать деньги, и я знаю, что смогу с этим справиться, - сказала Розали.
- Так значит, ты собираешься переехать в Сиэтл? - спросил Эдвард.
Розали нервно пригладила волосы и тихо ответила.
- Я не знаю. Мне многое нужно обдумать, прежде чем пойти на это.
Белла поняла, что Розали надеялась на то, что Эдвард передаст эту информацию Эммету.
К сожалению, Белла знала, что вероятность этого была практически равна нулю. В отличие от его друзей, Эдвард редко рассказывал о том, что слышал, скорее всего, потому, что очень сильно ценил свою личную жизнь.

Розали была первой, кто ушел сразу после десерта. Она сказала, что ей нужно выспаться перед поездкой в Порт-Анджелес на распродажи «Черной пятницы». Белла хотела попросить ее взять с собой Рене, чтобы ей не пришлось вставать так рано и колесить по Форксу в поисках какой-нибудь безделушки, которая была дешевле на пару долларов. Но традиция - это традиция, и Белла всегда сопровождала Рене на распродажи после Дня Благодарения. Тем не менее, когда она согласилась поехать, Белла убедилась, что ее мать знает, что ей необходимо вернуться домой пораньше.
У нее было свидание.

Несмотря на то, что Эдвард и Белла были не одни, ужиная с Эмметом, Элис, Джаспером и Энтони, они все еще сидели за столом в своем маленьком мире.
Так было, пока Элис не стала доставать Беллу нелепыми вопросами о ежемесячных циклах и пристрастиях в еде.
- Элис, достаточно, - предупредила Белла, когда почувствовала, что ее подруга переступила черту, говоря на женские темы в присутствии мужчин.
- Что? - Элис пожала плечами. - Я живу и все время общаюсь с парнями. Чего ты ожидала?
- Не этого, - сказала Белла относительно вопроса, страдает ли она от сильных ежемесячных судорог. Было и так уже достаточно плохо, что она практически объявила всем за столом, что принимает противозачаточные таблетки, и в большей конкретике они не нуждались.

Пока Джаспер развлекал Энтони картинками на обложке детского меню, Элис наклонилась и сказала Эммету то, что она думала о его «друге». Белла постаралась остаться в стороне от этого разговора, вместо этого сосредоточившись на человеке рядом с ней, который нежно держал ее руку под столом.
Потребовалась всего лишь одна минута, чтобы невинное переплетение пальцев переросло в томные поглаживания и непрекращающиеся сжатия. К тому времени, как они покинули ресторан, Белла была уверена, что у нее остались синяки на внутренней стороне бедер из-за того, что она сильно сжимала ноги вместе, чтобы сдержать желание.
После поездки в магазин игрушек, который должен был отвлечь Энтони от того, что он проведет ночь вдали от дома, Белла и Эдвард едва сдерживали свою страсть друг к другу, и к тому времени, когда они добрались до спальни Эдварда, не было никаких сомнений в том, чем они займутся.

Секс с Эдвардом заставил Беллу чувствовать себя насыщенной и вымотанной. Оправившись от лучшего оргазма, который она когда-либо испытывала, Белла перевернулась в постели Эдварда и прикрылась хлопковой простыней. Последнее, что она помнила, это как заснула, ощущая его теплое обнаженное тело.
Время, казалось, прошло на быстрой перемотке без ее ведома, и неожиданно она почувствовала призывающие ласки страстных рук и губ.
- Когда, - сказал Эдвард, целуя ее в шею. - Когда, - прошептал он, зависнув над ней и лизнув сосок. - Когда, - он устроился между ее ног и прижался к ней.
- Когда что? - спросила Белла, быстро забывая, что она только что спала.
- Ты сказала, что, когда я буду готов к следующему раунду, все, что мне нужно сделать, это сказать тебе, когда. Поэтому я говорю тебе. Когда, - и одним толчком он оказался внутри нее.

На этот раз Белла позволила Эдварду полностью контролировать их занятие любовью, когда он проявил инициативу и поднял руки Беллы над головой, другой рукой приподняв ее бедра выше.
- О, Боже, Эдвард, - простонала Белла, затаив дыхание, когда Эдвард сместил бедра и усилил толчки. Она начала непроизвольно поднимать бедра с кровати, соответствуя его действиям.
- О - о - о - о ..., - громче застонала она, приближаясь к кульминации. - О, Боже ... Эдвард ... Я люблю ... о, Боже ...
Эдвард пробормотал что-то в ответ, когда приблизился к своему оргазму. Глубокий, гортанный стон вырвался из него, и он рухнул рядом с Беллой, прежде чем перекатиться на спину.

Белла спокойно лежала и слушала, как Эдвард пытается отдышаться рядом с ней. Она плотно закрыла глаза, думая, получится ли у нее продлить эйфорию данного момента простым усилием воли.
Она медленно открыла один глаз и посмотрела на Эдварда.
Он наблюдал за ней. Это был глубокий, осторожный взгляд – словно он знал, что было что-то невысказанное между ними.
Она быстро отвернулась.
- Эй, - он тихо коснулся ее руки кончиком пальца.
- Эй, - ответила она, не глядя на него.

Он осторожно протянул руку и положил ее на бедро Беллы, притягивая ее к себе, пока она не перевернулась на бок лицом к нему.
Мгновение она смотрела на него так же, как и он на нее. Ее совесть задыхалась под его взглядом, но, когда она повернулась, чтобы посмотреть в сторону, то услышала его нежный голос.
- Ты же знаешь, что можешь сказать мне все, - прошептал он. - Независимо ни от чего. Ты можешь сказать мне обо всем, что тебя беспокоит.
Белла покачала головой.
- Это неважно. Я в порядке, - настаивала она.

- Дело в Энтони и в том, что он назвал тебя мамой, не так ли? – продолжил Эдвард. - Я уверен, что это только потому, что все мы проводим так много времени вместе, и я не сказал ему, чтобы…
- Эдвард, не смеши, - Белла быстро села. - Я не расстроена, потому что Энтони назвал меня мамой.
- Ты стала вести себя немного странно после того, как твоя мать упомянула об этом. Я думал, может быть ...
- Это потому, что ты выглядел странно. Я подумала, что у тебя, возможно, есть проблемы с этим.
- У меня нет с этим проблем, - Эдвард сделал паузу. - Я просто подумал, что это отчасти ... Не знаю ... Я имею в виду, помнишь, когда ты сказала мне, что я должен объяснить ему, что он может называть меня папой, или он никогда не будет делать этого? Тем не менее, вот он, называет тебя мамой, и тебе не пришлось просить об этом. Я не хочу, чтобы это звучало, словно я ревную, потому что это не так. Просто странно, что его отношения с тобой намного проще, чем со мной.

- Да, но это не имеет ничего общего с тобой или мной. У Энтони была мать. Он знает, что это такое, - сказала ему Белла. – И, если быть честной, я взяла его с собой и своей матерью в продуктовый магазин. Я уверена, что это напомнило ему о поездках, которые у него были с его мамой и бабушкой.
- Но у него не было отца до тебя, Эдвард. Он должен получать всю информацию от тебя. Если ты не скажешь ему, что нормально что-то делать, он не будет этого делать. Трудно проявлять инициативу в вещах, которые ты никогда не испытывал.
- Расскажи мне об этом, - пробормотал Эдвард. - Он уже знает так много, что я забываю, что есть еще очень много вещей обо мне, которые ему неизвестны. Например, на днях мы проезжали мимо моей начальной школы, и я сказал ему об этом, и тот факт, что я жил в этом городе, когда был в его возрасте, был новым для него. Мне даже в голову не приходило сказать ему об этом.

Белла собиралась сказать Эдварду, что было совершенно нормально забывать некоторые детали с этим сумасшедшим ритмом жизни, но один взгляд на лицо Эдварда дал ей понять, что ему еще есть, что сказать.
- Я также понял, ... что никогда не ... говорил Энтони, что люблю его, - прошептал Эдвард, будто его слова не были предназначены для чьих-либо ушей, кроме его собственных.
- Почему? - Белла была опечалена этим признанием. Энтони должен был услышать, что его папа его любит.
Эдвард пожал плечами.
- Предполагаю, по той же причине, что ты и сказала. Трудно делать вещи, которые ты никогда не испытывал.

Я люблю тебя. Белла хотел это сказать. Она хотела быть той, кто озвучит те слова, которые он уже забыл, когда слышал.
- Но он все равно это знает, не так ли? - спросил Эдвард. Выражение на его лице умоляло Беллу подтвердить его озабоченность.
- Он мог догадаться, - успокоила его Белла, - он говорил тебе об этом?
- Нет, - тихо сказал Эдвард.
- Я уверена, что он будет очень рад, если ты скажешь ему. Люди любят это слышать.
Эдвард опустил голову и поцеловал линию челюсти Беллы.
- Так как я действительно никогда не говорил этого никому ... Возможно, мне потребуется немного практики, - его слова слегка коснулись ее губ и с трепетом приземлились в ее сердце. - Я ... люблю тебя ... так? - прошептал он.
Белла закрыла глаза и кивнула, делая вид, что эти слова были предназначены ей.

Эдвард поцеловал бархатистую кожу ее век.
- Я люблю ... тебя.
Она открыла глаза и увидела, что он парит над ней, гипнотизируя нефритовыми глубинами своей души.
Был момент нерешительности, когда он посмотрел вниз, а затем обратно на ее лицо, словно запоминая каждую его часть.
- Я люблю тебя, - умолял он.
И не было никаких сомнений, для кого эти слова были предназначены.

Белла открыла рот, чтобы ответить ему; сказать фразу, которую чуть не сказала накануне, но рыдания подавили слова, которые у нее были для него. Разваливаясь под тяжестью незаслуженной благосклонности Эдварда и секретом, который она хранила от него, она крепко обвила руками его талию и закричала ему в плечо.
Эдвард обнял ее и держал в своих руках, пока она выплескивала свои эмоции и чувство вины. И где-то между слезами, рыданиями и судорожными вздохами она сказала ему, что любит его.
Но он, вероятно, этого не услышал.

Источник: http://robsten.ru/forum/19-1601-1