Схватив последний тюк сена, я поднимаю его и складываю вместе с остальными. Мои руки уже горят от многочасовой тяжелой работы, которую я проделал сегодня. Однако конюшня теперь в порядке, и это все, что имеет значение. Я вытаскиваю тряпку из заднего кармана и вытираю пот, стекающий по шее. Затем снимаю шляпу и вытираю лоб. Сегодня жарче, чем в аду. Лето в Техасе похоже на жизнь в чугунной сковороде над бушующим костром. Жарко.

- Папа сказал, что до конца дня нужно починить забор. - Мой брат входит с седлом, перекинутым через плечо. Джаспер любит жить на ранчо, но работать на нем - совсем другая история.

- Мне все еще нужно в город. Но у тебя достаточно времени, чтобы починить забор.

Джаспер поправляет шляпу на голове, пристально глядя на меня.

- Давай же, Эдвард. Я пойду проверю стадо, да и Элис нужно побегать. - Мой брат любит свою чертову лошадь. Реально любит ее. - Она ненавидит сидеть взаперти в конюшне. Малышка родилась, чтобы бегать. Правильно, девочка?

Как по сигналу раздается лошадиное ржание. Она знает, что он здесь ради нее. Чертова лошадь, наверное, тоже в него влюблена.

- Эммет и Гарретт заберут меня в семь. Я не знаю, будет ли у меня время. - Мой желудок делает эту бунтующую хрень, как всегда, когда я думаю о своем десятилетнем воссоединении класса. Вообще то, класс не воссоединится до завтра, но некоторые из нас собираются сегодня вечером на игру в ночной бейсбол в парке Мейер в память о старом времени.

- Ты уезжаешь от Рози сегодня вечером? - Брат выглядит потрясенным.

- Она беременна, а не умирает.

Джаспер опускает седло и открывает стойло Элис.

- Она будет там сегодня вечером?

Мой желудок поднимается в горло, как будто кто-то только что наполнил мои внутренности содой, смешанной с уксусом. Определенно она и есть причина моего беспокойства по поводу встречи одноклассников.

- Не знаю. Все равно. Я уверен, что в Техасе нет такого соблазна, ради которого она покинула бы свой большой, модный город.

Джаспер качает головой и гладит лошадь.

- Я все еще не могу поверить, что она уехала. Я думал, Белла всегда будет называть Техас своим домом.

Ну, теперь нас таких двое.

Иногда жизнь делает резкий поворот влево, когда ты думаешь, что поворачиваешь направо. Моя жизнь была идеальной. У меня была девушка с самыми красивыми карими глазами, и она любила меня. Или, по крайней мере, так говорила. А потом жизнь стала немного сумасшедшей. Моя девушка пришла ко мне вся в слезах и рассказала о возможностях в Нью-Йорке. Я держал рот на замке, потому что был чертовски уверен, что она предпочтет меня какой-то работе. Она должна была знать, что я тоже ее люблю. Я не говорил об этом так, как она, но я любил ее больше, чем могли выразить эти три маленьких слова. Я был неправ, и девушка, которую я люблю, села в автобус и даже не оглянулась назад. Это было пять лет назад. С тех пор моя жизнь в значительной степени - отстой.

Я снимаю рабочую перчатку и прижимаю руку к животу. Мне больно. А, может быть, боль намного выше, может быть, прямо в сердце. Я никогда не хотел и не желал чего-то так сильно. Увидеть Беллу было бы потрясающе, но в то же время я знал, что это добьет меня. Я не уверен, что выживу, если она будет здесь. Конечно, я не уверен, что выживу, если ее не будет. Я такой жалкий придурок.

- Ну, если она здесь, убедись, что мама не узнает об этом. Только Господь знает, что она сделает, если получит возможность сказать два слова девушке, которая разбила сердце ее бедному мальчику. - Мой младший брат дразнит меня, но он не слишком далек от истины. Мама – защищающая медведица. Никто не будет в безопасности, если причинит боль тому, кого она любит. А правда в том, что уход Беллы меня раздавил. Я этого не показывал, но мама знала. Матери всегда знают.

Я оставляю Джаспера выгуливать его лошадь и направляюсь в главный дом, чтобы получить чек от отца. Брат по-прежнему живет в родительском доме, я же закончил небольшой коттедж на другой стороне нашей собственности. Но я все еще провожу большую часть времени с семьей. Мама готовит намного лучше, чем я, и к тому же я не большой поклонник одиночества. Не говоря уже о том, что мой дом заставляет меня думать об одной девушке, которая, как я думал, будет жить там со мной.

Мы с Беллой пробирались в коттедж и играли в «семью», когда учились в школе. И под играми я подразумеваю секс. У нас было много секса в том коттедже. Я часами ласкал руками ее нежную абрикосовую кожу, пытаясь запомнить каждый изгиб и веснушку. У нее была самая мягкая кожа, особенно на внутренней стороне бедер. Мои пальцы скользили туда-сюда, туда-сюда. Это было гипнотически. Она называла меня дразнилкой. Думаю, внутренняя сторона бедра - чувствительное место на теле женщины. Я не знаю. Я отказываюсь прикасаться к кому-либо еще. Никто больше не может быть таким мягким, и я знаю, что буду разочарован.

А я уже достаточно разочарован. Никто не целуется так, как она. Никто другой не может смотреть взглядом чистой невинности, делая при этом со мной много грязных вещей. Никто не заставляет мое сердце биться правильно. Никто не подходит. Я играю в игры. И я ухожу. Они не похожи на Беллу.

Моя мать перехватывает меня, когда я собираюсь уезжать.

- Едешь в город?

- Да, мам.

- Мне нужны персики. Твой отец хочет персиковый пирог. Но не смей брать их из этого гипермаркета. Я узнаю, Эдвард. Ты знаешь это.

- Да, мам. - Я наклоняю шляпу, чтобы скрыть то, как я закатываю глаза.

Наш маленький городок, наконец, перешел в 21-й век, когда в марте прошлого года у нас построили наш собственный гипермаркет Walmart. По такому случаю в городе устроили большую вечеринку. Мэр разрезал ленту, и все в радиусе пятидесяти миль приехали в Форкс, штат Техас. Все, кроме людей с фамилией Каллен. Мама с папой запретили нам идти, сказав, что корпоративной Америке нет места в нашем городе. Рынок «Сэла и Иды» был достаточно хорош в последние тридцать пять лет, почему бы ему не быть достаточно хорошим в следующие тридцать пять?

Признаюсь, я был там однажды с момента открытия. Я собирался купить пива, но по пути к кассе почти услышал голос матери, говорящий мне, что я предатель. И если я хотел делать покупки в Walmart, возможно, мне следует переехать в Нью-Йорк. Это все, что мне потребовалось, чтобы отложить это дерьмо и отправиться к «Сэлу и Иде», где я заплатил еще три доллара сверху за те же двенадцать банок Budweiser. Я никогда не буду жить в Нью-Йорке. Техас навсегда.

Я запрыгиваю в свой грузовик и направляюсь вниз по пыльной дороге, мимо полей, где пасется наш скот и свободно бегают наши лошади. Когда я добираюсь до знака остановки через несколько миль, я не думаю о доме слева. Я не думаю о девушке, которая там жила, и о том, как она ездила на лошади на наше ранчо. Я не думаю о том, сколько раз мы останавливали мой грузовик и лежали в кузове, глядя на звезды и разговаривая о наших надеждах и мечтах.

Нет. Я поворачиваю направо и не думаю об этом. Хотя мой желудок делает тысячу кульбитов, поэтому я мысленно добавляю Пепто в свой список покупок.

Главная улица выглядит так же, как всегда: рядом с закусочной «Форкс» парикмахерская, а «Сэл и Ида» соседствуют с банком. Подъехав к одному единственному светофору в городе, я машу́ миссис Коуп, городскому библиотекарю, когда она пересекает улицу передо мной. Конечно, при виде нее я вспоминаю, как та девушка, о которой я не должен думать, раньше была волонтером в библиотеке, и позволяла мне обжиматься с ней в разделе энциклопедий, потому что давайте будем реалистами - как только появился интернет, никто и не отваживался заходить в раздел энциклопедий. Я не могу смотреть на энциклопедии, которые стоят у родителей на большой книжной полке в гостиной, не чувствуя, что меня сейчас вырвет.

Магазин Китти Корнер - это большое белое кирпичное здание, в котором находится так же «Корм и семена» Ньютона. Я ходил в школу с Майком Ньютоном. «Корм и семена» был во владении его семьи на протяжении поколений. Майк окончил бизнес-колледж и теперь пытается помочь им перейти в цифровую эпоху, но я слышал, что это боль в заднице. В этом городе старые привычки умирают с трудом. Уэйлон Дженнингс, единственный торговец подержанными автомобилями в городе, по-прежнему принимает товары вместо наличных денег. Есть цыплята? У него есть машина для тебя!

Я паркуюсь перед магазином «Сёдла Кроули». В свое время я потратил там небольшое состояние на все, от шляп до ботинок и седла. Сапоги - это моя зависимость; у Кроули лучшие сапоги в городе. Папа всегда говорит, что если ты собираешься раскошелиться на что-то, купи хорошую пару сапог. Никто не получает волдыри от дешевой шляпы. И он прав.

Я держусь подальше от Кроули, потому что в моем нынешнем состоянии тревоги я обязательно выйду оттуда с пустым банковским счетом. Джаспер любит называть меня цыпочкой за то, что я время от времени совершаю покупки, но, по крайней мере, я не влюблен в лошадь.

Я захожу в банк и обналичиваю чек для отца, прежде чем заскочить в «Сэл и Иду», чтобы забрать чертовы персики. Я передумываю насчет Пепто, полагая, что мне просто нужно что-нибудь съесть, и беру готовый сэндвич в закусочной. Он завернут в такое количество слоев целлофана, что мне, вероятно, понадобится больше времени, чтобы вытащить эту чертову штуку, чем съесть ее.

Я возвращаюсь на главную улицу, разворачивая по пути этот сэндвич. И вот тогда я вижу ее. Она выходит из магазина Кроули, и я почти уверен, что забыл, как дышать. Девушка, которая уехала пять лет назад, уже не девушка. Она женщина. Потрясающая, умопомрачительная женщина, с изгибами, которых раньше не было.

Ее грудь больше, чем поместилось бы в мои ладони. Волосы короче, чем я помню. Они едва достают до лопаток и выглядят так, будто хорошо пахнут. Знаете, это как если видеть, насколько хорошо они пахнут, просто глядя на них через дорогу. Я хочу зарыться в них носом и провести по ним пальцами. Они мягкие на ощупь, в этом я уверен. Она в джинсовых шортах, а подол футболки завязан узлом на бедре. Я смотрю на эти бедра, и мои пальцы на самом деле начинает чертовски покалывать, просто от мысли о том, как это будет снова прикоснуться к ним.

Именно тогда я вижу его. Парня, который следует за ней из магазина Кроули. Он определенно не местный. Над его головой практически мигает гигантский неоновый знак с надписью Нью-Йорк. Черная ковбойская шляпа на голове заставляет его выглядеть глупо, потому что нетрудно догадаться, что он не ковбой. Он снимает шляпу и надевает ее на голову Беллы. Она скользит ей на глаза, потому что у парня голова размером с долбаный арбуз.

Она смеется, и мое сердце ныряет на тротуар вместе с бутербродом. В этот момент я понимаю, что самой большой ошибкой в моей жизни было дать другому парню шанс быть той причиной, по которой она улыбается. Я смотрю, как она снимает шляпу с головы и поворачивается к нему лицом. Она возвращает шляпу на его голову и смещает ее немного в сторону, как будто каким-то образом это дерьмо может стать правильным. Поверьте мне, это не так. Он наклоняется и целует ее.

Все, с меня достаточно.

Я опускаю свою шляпу на глаза, и отвожу взгляд на тротуар. Я остаюсь на своей стороне улицы, проскользнув к Ньютону. У меня есть список дел длиной в милю, и медленная мучительная смерть в него не входит.

Она здесь и даже не потрудилась предупредить меня. Я думаю, у нее были свои причины - например, шестифутовый имбецил в новой ковбойской шляпе. Когда я думаю, что меня вот-вот стошнит, старик Ньютон привлекает мое внимание.

- Эдвард Каллен! Слышал, Рози родит в любой день.

- Да, сэр. Думаю, это случится раньше, чем позже.

- Как захватывающе. Я надеюсь, что вы готовы, - подмигивает он.

- Не могу дождаться, сэр.

Мистер Ньютон высокий и седовласый. Его руки неестественно длинные, и иногда я думаю, что он похож на одного героя комиксов - того, кто может растягиваться, как резиновая лента. Я часто представлял, как его гибкие руки дотягиваются до верхней полки, чтобы спустить что-то вниз.

- Молодец, сынок. Передавай родителям привет от меня.

Я киваю, и, пообещав сделать это, выхожу из магазина, но никаких следов Беллы и мистера Нью-Йорк нет. Частично мне кажется, что я выдумал их. Но потом в моей голове появляется образ, как он касается своими дурацкими губами ее идеальных губ, и я знаю, что никогда не смогу выжечь это дерьмо из своей головы.

Мой желудок скручивает в узлы, и мне становится интересно, можно ли жить без желудка. Думаю, да; я же прожил пять лет без нормально функционирующего сердца. Готов поспорить, что мог бы жить и без желудка.

Я еду домой, очень стараясь не думать ни о чем, кроме Рози. Она - может быть единственное, что удерживает меня от полного разрушения. Я нужен ей, и не могу ее подвести.

Мама благодарит меня за персики, но мне кажется, она подозревает, что что-то не так. Она спрашивает, были ли у меня проблемы. Я отрицаю, так как я на самом деле не сталкивался с проблемой, она была на другой стороне улицы.

Маму не так легко убедить, тем более, я не на сто процентов честен. Она продолжает поглядывать на меня, пока моет фрукты.

- Видел кого-нибудь в городе?

И вот теперь мне интересно, неужели все, кроме меня знали, что она здесь. Хотя, мама вряд ли бы позволила мне наткнуться на то, что я видел.

- Мистер Ньютон передавал привет. - Я смотрю мимо нее в окно. Теперь, когда я знаю, что Белла в городе, все выглядит по-другому. Ее присутствие все портит. Я тяжело и раздраженно вздыхаю. Неужели нельзя забыть эту девушку? Я собираюсь провести остаток своей жизни, выясняя, почему был не достаточно хорош для нее?

- Я собираюсь проверить Рози и починить забор до ужина, - говорю я. Загонять дрова в землю - это как раз то, что мне нужно. Может быть, я смогу физически очистить эти чувства из своего тела. Мама кивает со знакомой, грустной улыбкой и отпускает меня без споров, хотя все еще подозрительна.

Она знает, что я расскажу об этом, если захочу. Но она также знает, что я никогда не захочу говорить об этом.

***

- Десять лет, - задумчиво говорит Эммет, наблюдая за закатом солнца на небе. - Как, черт возьми, прошло десять лет?

- Ну, прошел один год. Потом еще. Потом еще. Потом еще семь. - На мой сарказм Эммет отвечает быстрым ударом в голень.

- Мудак! - Я наклоняюсь, потирая то место, куда он только что ударил.

- Я говорю серьезно. - Эммет никогда не бывает серьезным. Я не знаю, с чего он решил, что я могу подумать, будто он был серьезен сейчас.

Я опустошаю свое пиво и возвращаюсь, чтобы захватить еще одно. Гаррет и Эммет мои лучшие школьные друзья. После окончания мы все пошли в разных направлениях, но смогли остаться друзьями. Гарретт поехал учится в Остин, затем переехал в какой-то пригород Далласа, чтобы преподавать физкультур.

Эмметт живет здесь, в Форксе, после пяти лет обучения в университете Луизианы. Он был отличным футболистом, но этого было недостаточно, чтоб попасть в НФЛ. Эммет вернулся сюда, чтобы работать на свиноферме своих родителей.

Что касается меня, я не учился в колледже. Не было необходимости. Я родился, чтобы быть фермером, и когда-нибудь унаследую ранчо. Черт, я уже практически управляющий им. Конечно, если бы я был настоящим боссом, Джаспер был бы уволен. Я думаю, папа продержится, пока мой брат не придумает, что будет делать с остальной частью своей жизни. Да, удачи ему с этим.

Мы с друзьями тусуемся на моем грузовике в парке Майер, ожидая, пока покажутся все остальные. Тайлер, Майк, Брэйди и Эрик должны приехать. Кто-то слышал, что Джесс, Лорен и их компания тоже придут. Слава Богу, я еще не слышал ее имени.

- Мама сказала, что столкнулась с Беллой сегодня у Кроули, - говорит Гарретт, и мое облегчение лопается, как мыльный пузырь.

Я смотрю на ноги и пожимаю плечами, как будто эта новость ничего для меня не значит.

- Мама говорит, она замечательно выглядит. С ней был какой-то парень. Вроде бы она сказала, что его зовут Маркус или что-то в этом роде.

Маркус. Звучит так, будто ты кашляешь, когда простужаешься. Или как бранное слово, за которое можно попасть в беду в церкви. Белла и Маркус. Звучит так... неправильно.

- Думаю, она много путешествовала по работе. Невероятно, правда? Маленькая Белла Свон – путешественница. Вы двое всегда были так неразлучны, я не думал, что она сделает это сама.

Я делаю глоток пива. Не уверен, поможет ли алкоголь этому бушующему расстройству желудка, от которого я страдаю, или усугубит его. Держу пари, что станет только хуже, но меня перестало волновать это еще три пива назад.

Эммет сбрасывает бейсбольную кепку Гаррета с головы.

- Ты, черт возьми, тупой или как?

- Что? – Совершенно бестолково спрашивает Гаррет.

- Мы не говорим о ней, придурок. Никогда.

Гарретт поспешно обороняется.

- Прошло почти пять лет. Мы не можем говорить о ней через пять лет после того, как они расстались? Господи, он спал со всеми женщинами в округе с тех пор, как она уехала. Я думал, он уже все пережил.

- Для протокола, я не спал ни с одной женщиной в округе. Я просто не встречаюсь ни с кем больше, чем пару раз. Это создает иллюзию, что я имею каждую встречную женщину. Никто не видит меня с одной и той же женщиной больше одного или двух раз.

Наш разговор прерывается вереницей грузовиков и автомобилей. Бейсбольное поле в парке Мейер не имеет освещения, поэтому мы паркуем наши автомобили и грузовики за домашней базой и используем фары, чтобы все было хорошо видно.

Внезапно десять лет кажутся странным сочетанием вчерашнего дня и целой жизни. Люди вываливаются из своих автомобилей. Некоторые из них выглядят точно так же, как и тогда. Джесс повисает у меня на шее, а Тайлер одет, как будто он собирается играть здесь в профессиональный бейсбол. Лорен все так же раздражающе смеется, и Брэйди принес достаточно алкоголя, чтобы мог напиться весь город. Но есть те, кого я едва узнаю. Эрик лысеет, Шарлотта потеряла, по крайней мере, сто фунтов, а Анджела беременна близнецами.

Мы сплошная масса приветов и как, черт возьми, ты поживаешь. Я знакомлюсь с несколькими мужьями и женами, парнями и подругами. Завершает вереницу черный Мерседес. В городе есть только один придурок, который арендует Мерседес и его имя рифмуется с Фаркусом.

Белла появляется с пассажирской стороны, и все девушки визжат, спеша заключить ее в объятия. Она обнимает и приветствует всех, но не сводит глаз с меня. Узлы в моем животе затягиваются так плотно, что я почти сгибаюсь пополам. Ее волосы завязаны в хвост, а поверх белой майки надета синяя футболка Рейнджерс. Она поменяла шорты на джинсы, но мои пальцы все еще зудят от желания прикоснуться к ней.

До тех пор, пока Маркус не открывает дверь и не присоединяется к вечеринке. Он здесь незваный гость, и я планирую ненавидеть его без всякой на то причины. За исключением того, что у него есть то, что раньше принадлежало мне. Похоже, это отличный повод кого-то ненавидеть. Я знаю, что он не крал ее и, возможно, даже не знал, что она была моей до того, как стала его, но для меня это ничего не меняет. Она всегда будет моей.

Просто я больше не принадлежу ей.

Глаза Беллы украли мое сердце, когда нам было по десять лет. Ее огромные карие глаза, которые обрамлены такими длинными ресницами, что кажется, будто они могут задеть тебя, если ты подойдешь слишком близко. Они как две шоколадно-коричневые ловушки Венеры, которые ждут, чтобы захватить и высосать из тебя жизнь.

Я стараюсь не думать о том, как она говорила, что любит меня, когда я был внутри нее. Или как я украдкой срывал поцелуи, когда мы должны были делать домашнюю работу за кухонным столом моей мамы. Я отталкиваю мысли о том, как она сидела в кузове моего пикапа со скрещенными лодыжками, а ее загорелые ноги раскачивались взад и вперед, как самый сексуальный маятник часов, пока я заканчивал свои дела. Как только я заканчивал, она раздвигала эти ноги и позволяла мне встать между ними, чтобы затем наградить меня за мою тяжелую работу поцелуем, который я чувствовал всем телом, от губ до пальцев ног.

Я очень стараюсь не думать обо всем этом, когда она направляется ко мне, поправляя на плече ремешок чехла от камеры. Белла любит фотографировать. Она великолепно передает окружающий мир, и для неё это важнее, чем находиться самой в центре внимания. Раньше она фотографировала для местной газеты. Она сделала отличные снимки Джаспера, когда он объезжал лошадь на родео. Снимки получились настолько классные, что одну из фотографий моего брата на диком скакуне подобрал национальный журнал. После этого раздался телефонный звонок из какого-то журнала, который хотел, чтобы она работала на них. В Нью-Йорке.

Остальное уже история. И все это приводит к настоящему моменту. К тому, в котором она собирается познакомить меня с парнем, теперь знающим все ее секреты. К тому, где я должен пожать ему руку, которая теперь касается ее груди, волос, чувствует мягкость ее бедер.

Я стараюсь сосредоточиться на том, что говорит мне Шарлотта, но все, что я могу делать, это смотреть, как Белла подходит ближе. Мой желудок угрожает вернуть все пиво, которое я выпил.

Я не знаю, как собираюсь пережить это.

Белла

Эдвард Каллен будет моей смертью. Но он - единственная причина, по которой я здесь, поэтому избегать его кажется довольно глупым. Я думаю, что быстро оторвать пластырь - единственный способ уменьшить боль. Мы оказались в ловушке, в каком-то странном соревновании в гляделки. Это заставляет мое сердце биться слишком быстро, и я уверена, что рухну, прежде чем подойду к нему.

С другой стороны, он выглядит так же, каким я его помню - без изменений. Эдвард сильный, молчаливый парень. Так было всегда. Я не думаю, что он даже понимает, сколько времени проводит в своей голове. Когда мы были вместе, он казался шокированным, когда я не могла прочитать его мысли. Он смотрел на меня, как на сумасшедшую, если я спрашивала его, что он думает о чем-нибудь. Как будто он уже ответил на этот вопрос в своей голове и не мог понять, как я могла не услышать его.

Я никогда не знала, о чем думал Эдвард. Я знала, что он любит меня целовать. Я знала, что он может придумать миллион причин, чтобы раздеть меня. Но он ни разу не сказал, что чувствует ко мне, ни разу не сказал, что любит меня. И долгое время я думала, что это не имеет значения. Он был со мной. Это должно было что-то значить, потому что Эдвард мог быть с кем угодно. Он притягательный. Он великолепен. То, как он двигается, заставляет меня хотеть быть рядом с ним, просто чтобы наблюдать. Он классный парень, который дарит огромное количество тепла. Я хочу поднять его рубашку и прижаться щекой к его груди, чтобы почувствовать его тепло на своей коже. Я все еще мечтаю о том, чтобы быть в его объятиях, потому что это самое безопасное место во всем мире.

Эммет останавливает меня, прежде чем я могу добраться до Эдварда, и обнимает меня. Я и забыла, какой он на самом деле большой. Эммет затмевает всех, кого я когда-либо встречала, но он нежный гигант. Он любит Эдварда как брата, и это взаимно.

- Неужели это девочка из мегаполиса! Не могу поверить, что ты вернулась домой ради этого. - Эмметт отпускает меня, и я вижу, как Эдвард тоже меня отпускает. Он переключает свое внимание на женщину, стоящую рядом с ним, которая очень похожа на уменьшенную версию Шарлотты Джонсон. Когда Эдвард улыбается ей, можно подумать, что она выиграла в лотерею.

- Пришло время, - отвечаю я. Я не могла не приезжать вечно. Мне пришлось вернуться домой и оставить прошлое раз и навсегда.

- Это, должно быть, Маркус. - Эммет протягивает руку, и я не могу поверить, что забыла о присутствии своего парня. Эдвард делает это со мной. Рядом с ним я склонна забывать о существовании всех и каждого.

Не стоит удивляться, что Эммет знает имя Маркуса. В этом городе ничего нельзя удержать в тайне. Когда я говорила с миссис Томпсон у Кроули, то знала, что пройдет не так много времени, прежде чем все в городе узнают, что я вернулась, и не одна. Я знала, что Эдвард услышит об этом до того, как я приду на игру сегодня вечером. Не то чтобы его это волновало. Он не нуждается в предупреждении. Ничего не беспокоит Эдварда. Я слышала, что после моего ухода он нашел много других девушек, которых можно целовать и раздевать. От этой мысли у меня подкашиваются ноги. Но я выдержу. Я уже выплакала все слезы, которые только возможно.

В то время как Эммет и Маркус обмениваются любезностями, я, по старой привычке всегда знать где Эдвард, ищу его, но не нахожу. Рядом с Шарлоттой его нет. Я нигде его не вижу, пока он не прочищает горло рядом со мной. Все мое тело реагирует, и я не могу поверить, что не почувствовала его до того, как увидела. Он пахнет так же – мылом и сеном. Он всегда пахнет сеном, даже когда выходит из душа. Я хочу наклониться ближе и уткнуться носом в его рубашку.

- Мы будем играть в бейсбол или как? – Говорит он Эммету, даже не потрудившись признать мое присутствие. Это жалит больнее, чем пощечина, и комок в горле мешает мне дышать.

- Как мы собираемся играть в темноте? - Невинно спрашивает Маркус. – Ваши шары светятся в темноте или что-то вроде того? - Он улыбается, надеясь, что ребята будут смеяться, но Эдвард смотрит на него безучастно.

- Вот для чего нужны фары, - объясняет Эмметт.

- Привет, Эдвард, - мне наконец-то удается выплюнуть этот комок. Я чувствую головокружение и молюсь о том, чтобы не грохнуться в обморок.

Его ярко-зеленые глаза теперь смотрят на меня, и я парализована. Я люблю эти глаза. Зеленые, как холмы с мерцанием золота, похожего на звезды. Он и небо, и земля.

- Белла.

Это просто мое имя, но оно режет меня, как теплый нож в масле. Я думала, что выплакала все слезы, но они угрожают вернуться. Не знаю, чего я ожидала от нашей встречи. Наверное, позволила себе поверить, что он скажет мне, каким был дураком, и что он никогда не должен был отпускать меня. Я представляла, как он возьмет меня на руки и скажет, что любит меня, что всегда любил меня.

Я просто дура. Всегда была его дурой.

- Маркус Кеннеди, приятно познакомиться, Эдвард. - Маркус протягивает руку, другой обхватывая меня за талию. Я не говорила ему об Эдварде, но глядя на него можно сказать, что Эдвард не тот парень, которого можно оставить наедине со своей девушкой.

Эдвард пожимает его руку, прожигая взглядом другую руку на моем бедре. Он не отвечает на приветствие и не говорит ни слова. Он отпускает руку Маркуса и идет к мячу. Все следуют за ним, потому что это именно то, что ты делаешь, когда находишься рядом с Эдвардом. Ты тяготеешь к нему и надеешься, что он не оттолкнет тебя. Эдвард на самом деле не отталкивает. Но он также не остановит, если ты начнешь уходить.

- Мистер Характер, тоже мне, - говорит Маркус мне на ухо, а затем целует меня в висок.

- Не принимай это на свой счет. Он не очень разговорчивый парень.

- Это очевидно. – Маркус сухо смеется.

Мне нравится Маркус. Он очень хороший парень. У него потрясающая работа на Уолл-Стрит. Он любит меня. Я знаю, потому что он говорит мне об этом все время. В отличие от Эдварда, который слушал, как я говорила это снова и снова, и ничего не делал, кроме как целовал мои губы и переворачивал мой мир. Маркус любит меня так сильно, что хочет жениться на мне. Я знаю это, потому что он спросил меня. Вслух. Так что я знаю,чего он хочет.

Мне нравится Маркус, но я влюблена в кого-то другого с десяти лет. Такую любовь трудно преодолеть. Я вернулась в Форкс, чтобы попрощаться по-настоящему. Я не могу выйти замуж за Маркуса или любого другого мужчину, если не могу перестать думать об Эдварде. Я здесь, чтобы попытаться навсегда поместить Эдварда Каллена в зеркало заднего вида. Хотя я не питаю больших надежд.

К большому сожалению Тайлера Эдвард и Эммет - капитаны, и команды выбраны. Если ты привел на вечеринку спутника, он идет вместе с тобой. Нас с Маркусом выбирали последними, и это сделал Эммет. Я знаю, что в тысячу раз лучше, чем все девчонки и половина парней. Я выросла, играя в мяч с Эдвардом и Джаспером. Я могу бить и подавать.

- Я думал, он выберет тебя, или я бы сделал это первым. Ты ведь знаешь это, правда? – Говорит мне Эммет, когда мы идем к нашим соответствующим базам.

Я просто киваю; комок в горле слишком велик, чтобы говорить. Эдвард не выбрал меня. Он предпочел мне очень беременную Анжелу. Думаю, ему слишком легко отпустить меня.

Команда Эдварда выигрывает вбрасывание монеты и первую биту. Эммет бросает мне мяч. Я подаю́, он ловит. Тайлер первый, и я получаю два удара, прежде чем он выбивает сингл. Я делаю второй удар, а затем очередь Эдварда.

Он самоуверенно подходит к плитке, и я даже не уверена, что он знает об этом качестве в себе. Он стучит битой по базе и делает несколько тренировочных ударов. Меня завораживают его руки и грудь. Эдвард крепкий. Его руки - шедевр, бицепсы и трицепсы, которые заставляют меня и каждую женщину в округе падать в обморок. Эдвард никогда бы не заплатил деньги, чтобы пойти в спортзал, и никогда бы не потратил свое время на беговую дорожку. Как парни вроде Маркуса делают это, чтобы держать себя в форме. Эдвард не покупает свою физическую форму. Он зарабатывает ее каждый день на ранчо, благодаря тяжелой работе и здоровой жизни.

Футболка с надписью Rangers плотно обхватывает его широкую грудь, когда он встает в свою позицию. Я знала, что он наденет эту футболку, поэтому я надела такую же. Я неудачница, если думала, что мы могли бы соответствовать футболками.

Хотела бы я, чтобы моя камера была здесь, на горке питчера. Со светящимися огнями позади, он выглядит как Бог - нет, как звезда. Я закрываю глаза, качая головой. Если я пытаюсь оставить его позади навсегда, то у меня это дерьмово получается. Я глубоко вздыхаю и бросаю. Он размахивается и пропускает удар. Он действительно выглядит удивленным.

Я подаю́ еще раз, он размахивается и снова пропускает мяч.

- Осторожно, Каллен. Наша маленькая Белла вернулась, и выглядит так, будто она тренировалась с Yankees в Нью-Йорке, - дразнит Эммет. Затем встает и бросает мне мяч.

Я улыбаюсь, чувствуя прилив гордости. Получи за то, что не взял меня к себе.

- Она, должно быть, хорошо вписалась, - говорит Эдвард. - Они играют без сердца. В этой организации все дело в деньгах.

Если мне было плохо от того, что он произнес мое имя, то слышать, как он называет меня бессердечной - это Апокалипсис.

- По-моему, ты звучишь как жалкий фанат Rangers, - кричит Маркус с третьей базы. - Кого волнует, почему Yankees выигрывают, все, что имеет значение - это мы. До черта больше, чем Rangers. - Это заставляет Эдварда заткнуться. Хотя меня это не удивляет. Нужно немного, чтобы заставить этого человека замолчать.

Я смаргиваю влагу, собравшуюся в моих глазах. Я настолько заведена, что мои следующие три подачи зарабатывают штрафные очки. Полный счет. Он ненавидит меня, это точно. Я думала, что столкнулась с безразличием, но теперь ясно, что ему все равно, он недоволен тем, что я здесь. Вместо того чтобы сделать ему аут, я легко подбрасываю прямо посередине, и Эдвард выбивает мяч из парка. Он бегает по базам, опустив голову, и не выглядит взволнованным из-за своего хоум рана. Я не могу победить.

Я с легкостью вычеркиваю Джессику, и мы меняемся местами. Теперь я с битой. Тайлер подает, Эдвард ловит. Я стараюсь не смотреть ему в глаза, когда иду к «дому», но с треском проваливаюсь. Он определенно не в настроении. На его лице тот хмурый взгляд, который я видела, когда Джаспер раздражал его или у него были проблемы с отцом.

Я подхожу к плитке и делаю тренировочный размах. С первой подачи Тайлера мяч летит высоко. Эдвард встает, чтобы бросить его обратно, и его близость вызывает дрожь во всем моем теле. Я отбиваю следующие два мяча, которые были бы штрафными, если бы я так не размахивалась.

Эдвард отбрасывает мяч обратно Тайлеру.

- Сначала ты подаешь мне хоум-ран на серебряном блюде, а теперь даешь Тайлеру страйк-аут? Давай, Белла. Играй так, как ты умеешь. Покажи мне, что девушка, которую я знал, не потеряна.

Я смотрю на него сверху вниз, когда он приседает за базой. Это самая длинная речь, что он сказал мне за пять лет. Я покажу ему. Следующий удар не слишком сильный, но я отправляю мяч в центр поля, выбивая сразу двоих. Вот тебе, Эдвард. У меня больше сердца, чем у кого-либо. Всегда было.

Игра близка к завершению, и парни гораздо более конкурентоспособны, чем девушки. Вскоре большинство девушек сидят на скамейках и разговаривают. Кажется, Маркус и Эдвард по ходу игры любят друг друга все меньше и меньше. С обеих сторон сыплется брань. Когда Маркус встает на позицию последнего отбивающего, вечер становится еще интереснее. В игре ничья, и у нас два аута. На базе никого нет; это дает Маркусу нашу единственную надежду.

- Как насчет того, чтобы сделать все это немного интереснее? - он позирует перед толпой. Я беспокоюсь, что он начнет разбрасываться своими деньгами. Ни у кого из этих парней нет денег, чтобы сделать ставку, и в первую очередь мы играем не поэтому.

- Правило номер один в техасском бейсболе - никаких ставок, - говорит Эдвард, фактически закрывая эту идею.

- О, Каллен, это не настоящая ставка, - говорит Маркус со смехом. - По крайней мере, это не деньги. Это только для Беллы. - Я чувствую, как щеки опаляет огнем, и в этот момент я благодарна, что нас окружает полумрак. - Белла Свон, если я выиграю последний забег, я хочу получить ответ на вопрос, который задал тебе на прошлой неделе.

Я хватаюсь за сетку, которая отделяет меня от него. Не могу поверить, что он делает это здесь. Сейчас. На глазах у всех. На глазах у Эдварда.

- Какой вопрос он тебе задал, Белла? – Спрашивает Лорен из толпы женщин. Внезапно игра снова вызвала их интерес.

- Я попросил Беллу выйти за меня замуж, - объявляет Маркус, и все либо аплодируют, либо судорожно вздыхают. Все, кроме Эдварда, который просто безмолвно смотрит на меня, точно так же, как тогда, когда я сказала ему, что журнал требует моего переезда в Нью-Йорк. На его лице никаких эмоций. Я не знаю, волнует его это или нет.

- Итак, вот в чем дело. Если я забью и выиграю эту игру, ты дашь мне свой ответ. Договорились?

Толпа женщин хлопает, как будто это эпизод «Холостяка» или что-то еще, и мне предложили последнюю розу.

- Сделай это, Белла! – Кричит Джесс.

Я ничего не говорю, потому что уже ответила на этот вопрос. Я сказала ему «нет». Я сказала ему, что не готова. Правда в том, что я даже не уверена, что хочу жить в Нью-Йорке. Никогда не чувствовала себя там как дома. Я слишком скучаю по Техасу. Я думала, что буду жить в Техасе всю свою жизнь, и я бы это сделала, если бы кто-то попросил меня остаться. Я смотрю на Эдварда, который стоит с опущенной головой и отказывается даже смотреть на меня. Он не просил меня остаться, потому что не хотел.

Маркус бросает мне вызов. Да или нет.

Я когда-нибудь вытащу свою голову из задницы?

Маркус больше не хочет быть в подвешенном состоянии, и я не могу его винить. Он понятия не имеет, как сильно я хочу любить его так, как люблю мужчину, которому все равно.

Я не говорю ни слова, но мое безмолвие принимается за согласие, и Тайлер начинает подавать. Первый удар. Я хочу вздохнуть с облегчением, но одного удара недостаточно. Я молюсь, чтобы он выбил мяч в аут. Но как назло, Тайлер бросает мяч прямо посередине, и Маркус отбивает. Без полного командного вылета, мяч плывет в дальний край поля и начинает катиться в темноту.

Я почти уверена, что если бы я сегодня ужинала, это было бы сейчас на моих ботинках. Маркус бежит на полной скорости. Майк получает мяч и бросает его Тайлеру, в то же время, когда Маркус пробивается к третьей базе. Тайлер бросает его Эдварду, который садится между Маркусом и домашней базой. Он выглядит так, будто убьет любого, кто даже подумает прикоснуться к этой базе. У Маркуса нет выбора, кроме как пойти на это - теперь нет пути назад. Однако Эдвард его не ждет. Его лицо искажается, и он выглядит как бык на корриде. Он атакует Маркуса и бьет его с такой силой, что Маркуса отбрасывает назад на два фута и он приземляется на спину.

- Господи, Эдвард! - Эммет подлетает со скамейки и помогает мне проверить Маркуса. - Тебе нужно было всего лишь коснуться бедняги.

Я поднимаю глаза, и взгляд Эдварда снова приклеен ко мне. Я снова чувствую себя неудачницей, потому что не знаю, о чем он думает. Я уверена, он думает: «Почему ты не знаешь, о чем я думаю?» Хотела бы я. Собственно, на этот раз я хотела бы, чтобы он просто сказал мне.

Маркус садится и пытается выглядеть славным парнем. Он отмахивается от помощи, чтобы встать на ноги, но с готовностью принимает пиво, которое ему предлагают. Он в порядке, но я нет. Я подлетаю к Эдварду и толкаю его так сильно, как только могу. Он делает шаг назад. При этом его глаза становятся похожи на два блюдца.

- Что с тобой такое, черт возьми? А? - Я снова толкаю его. - Ты мог серьезно навредить ему. - Эдвард ничего не говорит, и это разжигает внутри меня огонь. - Говори со мной, черт возьми! Скажи что-нибудь! Что происходит в этой чертовой голове?

Я толкаю его снова и снова, пока он не хватает мои запястья.

Впервые за пять лет он прикасается ко мне, и это лишает меня всякой борьбы. Я замолкаю и смотрю на его руки.

Они сильные, но нежные. Грубые от ручного труда. Полная противоположность рукам Маркуса - мягким и гладким. Они идеально ухожены, и никогда не держали ничего тяжелее пачки бумаги. Я ненавижу руки Маркуса.

Телефон Эдварда звонит, и он отпускает меня, чтобы достать его из своего кармана.

- Джас? - Он делает паузу, слушая брата. Я замечаю, что все наблюдают за нами. Я устроила сцену, и теперь в центре внимания - то, что я ненавижу больше всего. - Я уже в пути, - говорит он, прежде чем повесить трубку. - У Рози начались схватки. Я должен идти.

Я не знаю, почем так болит сердце, но это так.

- Кто такая Рози? – Спрашивает Маркус.

- Моя лошадь, - отвечает Эдвард. Его глаза удерживают меня крепче, чем его руки. - Пойдем со мной. Ты можешь фотографировать.

Я ни о чем не думаю, а просто киваю. Когда Эдвард ведет, я следую за ним. Я не знаю, что еще делать. Эдвард смотрит через мое плечо. Маркус уже встал и смотрит на нас настороженными глазами. Пришло время взглянуть правде в глаза.

- Можешь дать мне минутку с Маркусом? – Спрашиваю я. - Мне нужно поговорить с ним прежде, чем мы пойдем.

Окончание конкурсного фанфика >>>