Белла

Я лежу на диване под вязаным одеялом. Дождь стучит по крыше. Глаза закрыты. Но сон не идет. Звуки этого дома больше не кажутся мне знакомыми. Дом Чарли - мой дом - стал чужим.

Но я не боюсь. Нет ничего, чего бы я боялась.

В конце концов, дождь устает идти, и облака расходятся. Как раз к восходу солнца.

Я одеваюсь и иду на прогулку. Ту, на которую ходила почти каждый день. Ту, на которую теперь хожу раз в год.

Света как раз достаточно, чтобы видеть, куда я иду, ночь еще висит в воздухе. У меня такое чувство, что из живых существ я могу быть единственной, кто не спит.

В такие моменты, как эти, мне хочется вернуться. Отмотать назад.

Я не спеша иду туда. Раза в год недостаточно.

Твой отец хотел бы, чтобы ты жила в этом доме. В этом году у Карлайла не было возможности сказать мне это, но я знаю, что это правда.

Он хотел бы многого.

К тому времени, как я вижу свой амбар, на небе остается всего несколько облаков. Упрямых.

С каждым проходящим годом я все гадаю: не окажется ли так, что в этом году кто-то другой нашел это место и сделал его своим.

Я осторожно подхожу к открытым дверям.

Грязные следы, ведущие внутрь. Оставленные под лестницей ботинки. И внезапно я тороплюсь. Лезу, ставя ноги через ступеньку.

И затем вижу его.

Эдварда.

Крепко спящего.

В углу, завернутого в стеганое одеяло. Я знаю это одеяло. Это одеяло с его кровати. И это словно настоящее путешествие назад во времени.

Я сажусь на край чердака, сердце колотится, и я смотрю на него. Смотрю на его лицо. Спящий, как сейчас, он – это тот же Эдвард, что читал мне много лет назад. Он мой Эдвард.

Я борюсь с отчаянным желанием свернуться рядом с ним и притвориться, что мы те же, кем были.

На краткий миг я чувствую смелость.

Может быть, я смогу это прошептать.

Он даже не услышит меня.

Нет. Смелость испарилась.

Я в его постели, смотрю в потолок в темноте.

Он толкает меня локтем в бок.

- Почему ты так далеко?

- Я же прямо рядом с тобой.

Он протягивает руку, легко касаясь кончиками пальцев моей руки.

- Иди сюда.

Я без возражения поворачиваюсь к нему.

Переплетенные ноги. Тепло.

Я чувствую, как облегчение растекается по всему телу. И мне хочется больше никогда не спать в своей собственной постели.

Глаза закрыты. Его губы на моем лбу.

- Спокойной ночи, Белла.

Я хочу всего этого. Но боюсь.

Спокойной ночи, Эдвард.

Это состояние между сном и бодрствованием, где все по-другому, но в то же время так же, и невозможно сказать, где реальность.

- Белла.

Я бегу сквозь туман, но не вижу ничего и никого, и словно я последний человек на Земле.

- Белла.

Я говорю себе проснуться.

И затем меня окружают люди без лиц. Все незнакомые. Я проталкиваюсь через них, ищу кого-нибудь, кого могла бы узнать. Но никого нет.

- Белла.

Этот голос. Проснись. Проснись.

Дернувшись, я открываю глаза.

- Это был просто сон. – Мои руки тянут его за рубашку, хватая в кулаки материю, и я не могу прижаться к нему достаточно близко. Не могу обнять его достаточно крепко. Он прижимает меня к себе до тех пор, пока мое дыхание не выравнивается. И даже потом.

Некоторые сны нереальны.

Здесь, в этой постели, темно и между нами нет ничего, ничего, что причиняло бы слишком большое беспокойство или было бы слишком личным или непристойным. Но солнце приносит с собой реальность. Реальность неловких разговоров, колледж и семьи, которые мне не принадлежат.

Уткнувшись головой ему под подбородок, я наблюдаю за тем, как поднимается и опускается его грудь. Я ощущаю на лице его дыхание.

Я смотрю на него минутами. Часами. Долго, после того, как он засыпает. Пытаясь понять его. Пытаясь понять себя.

Вскоре солнце встает, угрожая все разрушить.

Я крепко закрываю глаза, словно это что-то изменит. Словно это было так просто.

Я чувствую, как он шевелится, но не готова открыть глаза.

- Белла? – Уголок моего рта приподнимается в улыбке при звуке его голоса.

- Белла, я знаю, что ты не спишь.

- Я сплю.

- Так отчетливо не говорят, когда спят. – Мне нужно начинать спать в своей собственной комнате.

К черту.

Здесь лучше.

Я открываю один глаз, искоса смотрю на него, но он лишь улыбается в ответ.

- Пора вставать, пират.

Из моего горла вырывается сдавленный смешок.

Он от души смеется и убирает волосы с моего лица.

Я натягиваю одеяло на голову и зарываюсь к нему под бок. Он крепко обнимает меня обеими руками.

Так определенно лучше.

- Мы обещали Элис, что поедем с ней сегодня на сельскую ярмарку, помнишь?

Мы.

Я корчу мину.

- Твоя сестра просто помешана на ярмарках.

Снова смех.

Я выбираюсь из его объятий, как делаю каждое утро, и иду в свою комнату, чтобы принять душ в своей ванной.

По пути мы забираем Розали. Они с Эдвардом десять минут спорят по поводу правила Эдварда: никакой жвачки в «Вольво».

Когда мы проезжаем через ворота, я невольно наблюдаю за тем, как ведет себя Розали. Так, словно ничто в мире ее не волнует. Словно она знает, что красива. Словно ничто и никогда не остановит ее и она получит все, что захочет. Я думаю о том, каково это – быть ею.

Розали до смерти хочет сняться, чтобы получить одну из этих старомодных фотографий. Я совершенно уверена, что она просто хочет вырядиться как проститутка с Дикого Запада. Я возлагаю надежду на то, что Эдвард отвергнет эту идею. Но Элис смотрит на него щенячьим взглядом.

- Пойдем, будет весело. Плюс, ты должен мне, старший братец.

Эти наряды ненастоящие. У них маленькие тесемки на спине, как на больничных халатах. Распутного вида больничных халатах. Розали в полуголом виде гордо расхаживает по примерочной. Я бы, скорее всего, тоже расхаживала, если бы так выглядела.

- Белла, надень это! Давай!

- Может, мне лучше надеть один из мужских костюмов, тогда нас будет по двое.

- Забудь об этом. Надевай.

Я со стоном беру в руки красный корсет с открытой спиной.

- Увидимся снаружи. Дайте мне секунду.

Я изо всех сил стараюсь сама затянуть тесемки, и быстро прохожу мимо зеркала, прежде чем успею мельком увидеть свое отражение.

Я выглядываю из-за шторки. Фотограф поставила Элис и Розали с другой стороны от Эдварда. Он сидит на табурете, весь растрепанный и небрежно красивый. Элис и Розали тычут друг в друга игрушечными пистолетами и хихикают над своими нарядами гулящих девок. Я совершенно уверена, что мельком вижу сиську Розали.

Я делаю глубокий вдох и украдкой выхожу из-за шторки, надеясь незамеченной проскользнуть к ним.

Но его глаза немедленно устремляются ко мне. И я чувствую их повсюду. Элис с Розали продолжают притворно флиртовать друг с дружкой, когда я иду к ним.

Фотограф берет меня за руку и указывает на Эдварда.

- Садись.

- Куда садиться? – Но я знаю, что она собирается сказать.

- К нему на колени.

Эдвард на миг закрывает глаза и его лицо становится совершенно пустым. Для него это не может быть таким неловким, как для меня. Я присаживаюсь на край его коленей.

- Ты выглядишь так, словно боишься, что он тебя укусит. Сядь ближе. – Фотограф не на моей стороне.

Когда я двигаюсь назад, рука Эдварда ложится на мою голую спину, и я застываю. Я сижу лицом вперед, когда он шепчет мне на ухо:

- Достаточно. – Мурашки по всему телу.

Фотограф сама кладет одну мою ногу на другую.

- Ты явно не настроена сниматься, моя дорогая.

Розали свистит. Она, мать твою, свистит.

- Хорошо, а теперь давайте немного повеселимся. – Она делает несколько снимков. Мне по-прежнему хочется заползти в какую-нибудь дыру и умереть. Эдвард все это время молчит.

Когда я собираюсь вставать, я чувствую, что корсет начинает развязываться. Я хватаюсь за грудь, чтобы удержать его. Розали смеется.

- Ты не поможешь ей с ним, Эдвард?

Роуз с Элис исчезают за шторкой примерочной, истерически смеясь.

Я чувствую, как его пальцы возятся с тесемками. Мурашки бегут вверх по позвоночнику. Я смотрю через плечо, но он не смотрит на меня. Его глаза сосредоточены на тесемках так, словно он проводит хирургическую операцию.

- Отлично, все готово.

Когда я встаю, я чувствую, что он тоже быстро встает, но когда я поворачиваюсь к нему лицом, вижу, что он стоит ко мне спиной. Прилаживает что-то из реквизита. Без надобности. И я беспокою его.

- Эдвард?

- Да? – Он не оборачивается.

- Спасибо.

- Без проблем.

Я стою, глядя на его спину, и больше всего хочу, чтобы он посмотрел на меня. Он не смотрит.

- Возвращайтесь через час. Мы напечатаем для вас самую лучшую фотографию.

Я оставляю Эдварда там, где он стоит, и направляюсь в примерочную. Быстро одеваюсь. Никогда еще я не радовалась так, находясь в своей собственной одежде.

Розали делает мне знак идти за ней.

- Наверное, нам стоит подождать Эдварда снаружи. Ему, наверное, нужна минутка. – Минутка на что?

Элис с Розали обмениваются понимающими взглядами и начинают смеяться на всю палатку.

Мы ждем Эдварда с лимонадом в руках, сидя на перилах пешеходного мостика через ручей.

Розали прихлебывает свой лимонад и рассматривает каждого парня, проходящего мимо.

- Итак, ты конкретно трахаешь его, так?

Я поворачиваюсь к Элис как раз в тот момент, когда она давится лимонадом и разбрызгивает его повсюду.

- Розали Хейл! Зат-кнись!

- А что? Он не мой брат.

Элис закрывает руками уши и начинает противно мычать.

Розали выжидающе смотрит на меня.

- Ну?

Мой первый порыв послать ее, но я думаю, что девушки должны говорить о таких вещах друг с другом.

- Ммм, нет. Мы не трахаемся.

- Ты говоришь мне, что спишь в одной постели с Эдвардом каждую ночь и не трахнула его?

- Нет, все не так.

- Ну, тогда скажи мне - как.

- Мы друзья.

- Которые спят в одной постели. – Неверие.

- Я знаю, как это звучит, но все не так, Роуз.

- Белла, все именно так. У меня есть глаза. Я вижу, как он смотрит на тебя.

- Он не… смотрит на меня. – Элис начинает смеяться. Лучше ей этого не слышать. – Ладно, ладно, он смотрит на меня.

- Спасибо. Да, Белла, а еще я видела, как ты смотришь на него. Ты никого не одурачишь. – От ее слов у меня в животе завязывается узел.

Эдвард не спеша подходит к нам, не глядя никому в глаза. Я помню время, когда от его взгляда мне было неловко, но теперь его отсутствие оставляет меня с желанием чего-то, чему я не могу придумать название. Я не знаю, когда это изменилось. Все, чего я, черт возьми, хочу - это чтобы он посмотрел на меня.

Мы идем сквозь толпу, продавцы зазывают нас из своих палаток, и каждое предложение непристойнее предыдущего.

Я чувствую, как пальцы Эдварда с каждым взмахом руки слегка касаются моих пальцев, и мне хочется схватить его за руку.

Я устала всегда быть главной помехой для себя самой.

Поэтому я делаю это. Я хватаю его за руку. Без робости. Я хватаю его руку так, словно она принадлежит мне. И он, наконец, смотрит на меня. Смотрит так, словно не верит мне. Я сжимаю его руку. И теперь он мне верит.

Его улыбка говорит мне, что он ждал этого. И затем я улыбаюсь ему так же.

Мы идем, держась за руки, с одинаковой глупой улыбкой на лицах.

Розали с Элис исчезают в толпе. Намеренно или случайно, я не знаю.

Он слегка толкает меня плечом.

- Чем займемся, Белла?

- Не знаю, мальчик из большого города. Ты когда-нибудь раньше играл на ярмарках?

Он открывает рот, делая вид, что мой вопрос его обидел.

- Ты выбираешь игру. Мы не уйдем домой без приза.

Домой.

У них есть такая игра, где ты пытаешься забросить мячик для пинг-понга в маленький круглый аквариум, чтобы выиграть настоящую золотую рыбку. Два мячика за доллар. И я хочу рыбку. Живую, а не одну из этих пузатых невзрачных рыб из круглого аквариума.

Я веду его прямо к палатке, и он вытаскивает из заднего кармана доллар.

Истратив тринадцать долларов, мы получаем рыбку.

Наверное, было бы проще, если бы я отпустила его руку, но я не хочу. И не отпускаю.

- Я бы все равно это сделала. Правда, Эдвард, это здорово.

Прежде, чем он успевает вручить продавцу очередной доллар, я оттаскиваю его обратно в толпу.

Он прижимает меня к себе и ведет через море людей, победоносно останавливаясь перед одной из тех палаток, где делают эти маленькие черно-белые фото. Черт возьми, да он шутит. Что в этой семье за «пунктик» на фотографиях?

- Еще фотографии?

Он наклоняется ко мне.

- Пойдем, только ты и я.

Я не могу сказать «нет».

Мы сидим бок о бок, и я протягиваю руку, чтобы нажать на большую красную кнопку, но он хватает меня за руку.

- Мы еще не решили, что будем делать.

- Что это значит?

- Какой у нас план насчет фотографий? – Он говорит серьезно.

- Эдвард, нам не нужен план. Мы жмем на кнопку и гримасничаем перед камерой. – Он смотрит на меня так, словно это самое нелепое, что он когда-либо слышал от меня. Уголок его рта приподнимается в смущенной улыбке. Внезапно я понимаю, насколько мы близко. И я хочу поцеловать его. Я хочу, чтобы он поцеловал меня.

Он вслух читает инструкцию, пытаясь точно понять, сколько секунд у нас есть между снимками.

Я протягиваю руку и нажимаю на кнопку. Он замолкает на полуслове, поворачивается лицом ко мне, открыв рот, когда механический голос в фото-кабинке начинает обратный отсчет.

- Что…

И, наконец, его глаза на мне. В них читается удивление, страх, надежда, гордость, страстное желание и что-то еще. Я закрываю глаза, прежде чем позволю себе увидеть это.

Я боюсь, что он меня не поцелует. Не после того последнего раза. Единственного раза.

Я слышу его рваный вдох.

Три. Два. Один. Вспышка.

Глаза закрыты, я прекрасно знаю, где он. Я знаю каждый дюйм этого лица. Поцелуй меня. Сделай это.

Три. Два. Один. Вспышка.

И его губы находят мои губы. Я не двигаюсь. Не могу пошевелиться. Мягкие и причиняющие боль.

Три. Два. Один. Вспышка.

И затем я целую его в ответ. Медленно, очень медленно. Мои руки движутся вверх по его груди, к затылку, к волосам. Кажется, они знают, куда двигаться.

Он шепчет мне в рот:

- Белла.

И затем он обвивает меня руками, проглатывая меня.

И я больше не могу целоваться медленно. Не могу. Я чувствую его язык у своих губ, и этого мало. И затем мой язык – это его язык.

Я не могу дышать.

Я не могу слышать.

Это не имеет значения. Мне не нужно ничего из этого.

Локти и колени в месте, не предназначенном для поцелуев. Но мне все равно, потому что в этот момент я нахожусь именно здесь.

Сердце бьется. Но больше нет никакого обратного отсчета, фотовспышек, разбитых сердец и трагедий. Есть только Эдвард.

Лбом ко лбу.

- Привет.

- Привет.

Кто-то прокашливается за шторкой фото-кабинки.

Он быстро целует меня. В губы.

Он тянет меня из кабинки, и мы не обращаем внимания на красноречивые взгляды.

Он хватает полоску фотографий из диспенсера. Другая рука в волосах. Розовые щеки. Я слишком смущена, чтобы смотреть. Он кладет фотографии в задний карман, не говоря ни слова.

Обратно в толпу.

Мы остаемся до закрытия, бродя по ярмарке, моя рука в его руке.

Элис с Роуз ждут нас у ворот. Элис улыбается. Роуз пристально смотрит. Не на наши лица, а только на руки. Она ничего не говорит. Обе молчат.

Обратно к машине, пальцы медлят, прежде чем разъединиться.

Мы с Розали сидим сзади. Я ощущаю ее пристальный взгляд всю дорогу до ее дома. Но каждый раз, когда я поворачиваюсь к ней лицом, она отводит взгляд. Ее лицо высечено из камня.

Я наблюдаю за Эдвардом в зеркало заднего вида. Он неоднократно ловит мой взгляд. Я могу лишь улыбаться.

Когда мы подъезжаем, видим на подъездной дорожке машину Карлайла. Кажется, в доме в каждой комнате горит свет. Это заставляет Эдварда нервничать. Я вижу это по его лицу, которое как открытая книга.

Входная дверь открыта.

- Пап?

- Я здесь, сын. - Втроем мы входим на кухню, и видим, что он пытается освободить место в холодильнике для двух коробок пиццы. – Решил принести домой ужин, но, кажется, вы все уходили.

На лице Эдварда смущение.

- О. Прости, мы не знали, что ты будешь дома.

- Ну, съедите ее, когда захотите.

Молчаливые кивки.

- Спокойной ночи, дети. – Он бросает взгляд на Элис, стоящую позади нас с Эдвардом, а затем отворачивается от нас.

Ее голос тихий, но твердый.

- Спокойной ночи. – Элис. Она поднимается по лестнице прежде, чем кто-либо успевает ответить.

Карлайл, не двигаясь, стоит рядом с холодильником. И теперь на его лице тоже глупая улыбка.

Мы с Эдвардом бок о бок поднимаемся по лестнице. Я иду в свою комнату, чтобы переодеться ко сну, и внезапно нервничаю. В хорошем смысле. Я хочу эти руки и эти губы.

Когда я выхожу в коридор, я слышу шум воды, поэтому вхожу в его комнату без стука. Я беззвучно проскальзываю между простыней.

В конце концов, шум воды стихает, и я жду стук двери ванной.

Сердце бьется.

Он, ничего не говоря, забирается в постель. Не прикасаясь ко мне.

И сегодня это я тыкаю его в ребра.

- Почему ты так далеко?

Он двигается ко мне даже раньше, чем я успеваю договорить.

Руки и губы.

Я оставляю его в амбаре, спящего. Мирно спящего.

Я медленно спускаюсь по перекладинам лестницы, чтобы не шуметь.

Обратная дорога до дома слишком короткая.

Я принимаю душ. Проверяю, ничего ли не забыла.

Я последний раз осматриваюсь в гостиной, спортивная сумка в руке, прежде чем попрощаться с этим домом и этим городом. До следующего года.

Дверь заперта, я не оглядываюсь.

Я еду в аэропорт, возвращаю взятую напрокат машину, и у меня остается еще слишком много времени. Слишком много времени, чтобы сидеть, думать и беспокоиться о том, что я делаю.

Я покупаю кофе-глясе и шоколадный круассан. Последняя поблажка. Я засовываю сдачу в задний карман вместе с паспортом.

Я звоню Элис. Она говорит, что я могу это сделать.

Я сажусь в самолет.

Я могу это сделать.

Я восторгаюсь, даже горжусь этой частью себя. Но есть и другая часть, напуганная. Но я устала всегда позволять напуганной части побеждать.

Я могу это сделать.

Я никогда не меняла подгузники и не переодевала срыгнувшего младенца. Я никогда ни о чем не заботилась. В колледже у меня было комнатное растение. Это был подарок. Я убила его за две недели.

Но у этих детей ничего нет. В стране, где ничего нет.

Я могу это сделать.

Перевод: helenforester
Зав.почтой: FluffyMarina