Фанфики
Главная » Статьи » Переводы фанфиков 18+

Уважаемый Читатель! Материалы, обозначенные рейтингом 18+, предназначены для чтения исключительно совершеннолетними пользователями. Обращайте внимание на категорию материала, указанную в верхнем левом углу страницы.


Мелочь в кармане: Глава 19. Коробки и мешки для мусора

Белла

 

 

Десять лет – это слишком долго, чтобы что-либо оставалось без движения. Кажется, будто Чарли все еще живет здесь. В этом когда-то очаровательном доме, о котором никто не заботился. Эти стены еще хранят память о нарушенных обещаниях и мечтах об «одном прекрасном дне».

 

 

Также я вижу человека, который любил свою дочь. Он повсюду и нигде.

Эдвард стоит позади меня в маленькой гостиной. Теперь, когда я сказала ему, я чувствую, что могу это сделать. Разница между тем, чтобы говорить эти слова про себя и сказать их вслух. Единственному человеку, которому не все равно.

Его руки соскальзывают с моих бедер и обнимают живот. Губы у моего уха.

- Ты уверена, что хочешь это сделать? – Мурашки. Не от слов. А оттого, что он Эдвард, он здесь и, может быть, он мой.

- Уверена.

Коробки и мешки для мусора.

Это поразительно – упаковывать чью-то целую жизнь.

Я избегаю комнаты наверху. В начале их брака это была комната, которую планировали использовать как детскую. Она стала комнатой, где Чарли делал наживку и хранил рыболовные снасти. Десять лет. А затем я стала его дочерью, и это была моя комната. Десять лет.

Я говорю себе, что гостиная – более безопасное место для начала. Мы молча пакуем вещи в полупустой комнате. Эдвард бросает на меня косые взгляды, чтобы убедиться, что это действительно то, чего я хочу.

Но я уверена. Чарли скорее хотел бы, чтобы я, чтобы мы жили здесь, нежели оставили дом в таком состоянии. Словно музей, посвященный непрожитой жизни.

На кофейном столике белая фарфоровая рыба. Пресс-папье. Думаю, это форель. Она стояла здесь, на этом самом столике, с самого первого дня, когда я переступила порог этого дома, почти двадцать лет назад. Я держу ее обеими руками, ее вес давит на меня. Мне хочется ее оставить. Совершенно без причины я хочу эту дурацкую фарфоровую рыбу.

Я несу ее на кухню и смываю пыль под краном. Холодная вода течет по запястьям, замедляя мой пульс. И затем рыба словно оживает и, извиваясь, выскальзывает из рук. Падает в раковину. Разбивается вдребезги.

Я не пытаюсь ее спасти. Мои руки не движутся. Застыли.

Моя грудь сжимается, прежде чем разум успевает это осознать. Рыдания сотрясают меня. Руки, словно клешни. Вода продолжает литься.

Меня обнимают сильные руки.

- Все хорошо. – И это правда.

- Она была важна?

Я шмыгаю носом ему в футболку.

- Нет. – Я знаю, кто меня вырастил. И все же я здесь, плачу над вещью, которую решила, что хочу всего две минуты назад.

Мы достаем из раковины осколки и складываем их в мешок для мусора. Я смотрю на свои руки.

Я вытираю глаза рукавом рубашки. Он целует меня в лоб и крепко обнимает. Почти слишком крепко. Всегда недостаточно крепко.

Мы возвращаемся в гостиную.

Его голос тихий.

- Что думаешь насчет мебели?

Я смотрю на глубокое кресло, покрытое неброским пледом и диван, на котором я спала каждый День Матери в течение многих лет.

- Думаю, может, пора ее немного обновить. – На моем лице почти улыбка. Пятна на щеках и опухшие глаза.

Его лицо серьезное. И обеспокоенное.

- Эдвард, почему ты так на меня смотришь?

- Потому что тебя знаю.

- Я в порядке. Клянусь – в порядке.

- Хорошо. – Но он не уверен, верит ли мне.

- Интересно: как много из этих вещей здесь с тех пор, как здесь жила мама.

Я вижу это на его лице. Отвращение, когда бы я ни упоминала ее. Он всегда молчит, но его выдают глаза. Читая о ней в этих дневниках, ее легко ненавидеть. Я не виню его за то, что он зол на нее. Я тоже на нее злюсь. Очень сильно.

Но не думаю, что я верю в злодеев.

Он находит себе занятие, отворачиваясь от меня. Возможно, не хочет, чтобы я видела, что он чувствует по отношению к ней. На этот раз это я обнимаю его за талию и прислоняюсь щекой к его спине.

Мы проводим следующие три дня, опустошая дом. В спальнях осталась лишь простая мебель, обои содраны.

Некоторые вещи остаются. Снасти Чарли, висевшие на крюке у двери, убраны в шкаф. Несколько фото в рамках вернутся. Мои любимые миски на кухне. Но все остальное вынесено. И это хорошо.

Это движение вперед.

Завтрашний день маячит на горизонте. И я чувствую себя эгоисткой. Опустошенной. Виноватой. Потому что это было гораздо большее, чем мы двое.

Хозяйская спальня закончена. Опустошена. Покрашена. Простыни на кровати.

У меня на голове бандана, мы красим маленькую спальню наверху. Детскую, которая никогда ею не была. Комнату для рыболовных снастей. Мою старую комнату.

Я бросаю взгляд на часы. Самолет Элис уже приземлился. Карлайл встречает ее в аэропорту. Она сказала, что скучала по этому месту. Скучала по своей семье. Скучала по мне. Что у Джаспера выездной концерт, и для нее это было идеальным временем, чтобы выбраться. Но я невольно думаю, что она выбрала удачное время.

Мы с Эдвардом говорили очень о многом. Но мы не говорили об этом.

Иногда слова, что я сказала ему, эхом отдаются в голове. Я задаюсь вопросом: отдаются ли они эхом и в его голове тоже.

Но в этой комнате у меня легко на сердце. Словно ничто из этого не имеет значения. Истории не место в этом доме.

Комната желтая. Как сливочное масло.

Он успевает покрасить две стены, пока я пытаюсь закончить угол белого потолка.

Поднятые брови, он любуется своей работой.

- Эдвард, это же не гонка.

- Конечно же, гонка. И я выиграл. – На его лице играет та улыбка. Он подмигивает и обнажает зубы. Те чертовски идеальные зубы. За исключением одного искривленного внизу, который раньше я почему-то никогда не замечала.

Я слезаю со стула-стремянки. Руки в боки – я осматриваю дело его рук. Ищу непрокрашенные места.

- Ха! Вот здесь! – Не указываю ни на что, просто на участок бледно-желтого цвета.

- Где? – Его лицо в дюймах от стены. Я провожу роликом с белой краской по идеально желтой стене.

И теперь улыбка на моем лице. Ролик падает на застеленный пластиковой пленкой пол. Бегу со всех ног. Но он быстрый. И я рада.

Налетает на меня. Прижимает к мятому пластику.

Нос к носу. Глубокие вдохи. Дерзкие усмешки.

- Это хорошо, что я люблю тебя.

- Хорошо.

Он целует меня в кончик носа. То, как он смотрит на меня. Впитывает мое лицо. Словно я – его причина. Для всего.

Попроси меня. Прямо сейчас. С краской на твоих волосах. Попроси меня.

- Нам лучше вернуться в дом. Опоздаем на ужин.

Он целует мои надутые губы. Трется об меня. Вызывает у меня тяжелый вздох. Просто, чтобы было ясно. Что он хочет меня так же сильно, как я хочу его.

Мы встречаемся с Элис и Карлайлом в ресторане. Я нервничаю. Даже, несмотря на то, что она моя лучшая подруга.

Она крепко обнимает меня, когда видит. Осматривает с ног до головы.

- Белла, ты хорошо выглядишь. – Словно ей нужно было увидеть это своими собственными глазами. Мы с Эдвардом бок о бок. Может, было нелепо ожидать, что это будет неловко.

Карлайл тоже кажется счастливым. Собрав нас всех в одном месте.

Во время ужина я ловлю Элис на том, что она наблюдает за мной. Наблюдает за нами. Словно знает, что мы сделаем это. И то, как она улыбается, вызывает улыбку и у меня.

На обратном пути домой Элис едет с Карлайлом. Теперь у них хорошие отношения. Такие, какие и должны быть. Это Карлайл рассказал ей обо мне. Он сказал, что хочет сам ей рассказать. С тех пор мы несколько раз созванивались, но она не вдавалась в подробности.

- Я всегда хотела сестру. – Словно это пустяк.

Элис направляется вверх по лестнице, чтобы обосноваться в своей старой комнате. Она остается на неделю.

Мы сидим на скамье за кухонным столом, с набитыми животами, сильно уставшие после целого дня покраски. Мои пальцы рисуют круги на затылке у Эдварда, и я готова идти наверх.

Карлайл прокашливается, взгляд обращен к Эдварду.

- Я был бы признателен, если бы ты не показывал сестре дневники своей матери. Там есть вещи, не предназначенные для ее глаз.

Все тело Эдварда застывает.

- Ни одно слово в этих дневниках не предназначено для глаз любого из нас.

- Послушай, Эдвард, твоей сестре незачем знать…

- Я никогда не пойму, почему ты считаешь, что она такая хрупкая. Она взрослая женщина, и я определенно не хотел бы встретиться с ней в темном переулке.

- Тем не менее, я думаю, что будет лучше всего, если Элис…

- Ты думаешь, так будет лучше всего? Ты думаешь, так будет лучше всего?

Моя рука на его груди, я пытаюсь успокоить его, но он не хочет, чтобы его успокаивали. Напряжение, предчувствие того, что следующие несколько дней вымотают ему все нервы.

Его голос – кислота.

- Вы с мамой всегда давали нам все в отредактированной версии. И, может, это было из самых благих побуждений, но мы больше не дети. Мы все заслуживаем правды. Читать эти дневники – это как запутанная игра. Ты прямо здесь. Ты жив. Расскажи нам о себе.

В одно мгновение все мы оборачиваемся и видим Элис, стоящую в дверях. Она внимательно смотрит на Карлайла. Он исключительно спокоен.

- Элис, может, тебе пора спать? Это был длинный день.

Голос Эдварда – рёв.

- Не уходи! – Его руки, лежащие на столе, сжимаются в кулаки.

И она слушает.

- Я больше не могу этого делать. Твою мать, слишком много секретов! Мы покончим с этим прямо сейчас. Со всем этим. – Его голос – обжигающий холод. Он больше не похож на моего Эдварда. Того, у которого краска на волосах.

Элис поворачивается к нему.

- Эдвард, а, может, я не хочу всего этого знать. Тебе никогда не приходило это в голову?

- У тебя нет выбора! Ты - часть этой семьи!

Карлайл щиплет себя за переносицу. Глаза закрыты.

- Мы не должны делать все так. Если бы ваша мать была здесь…

- Иди на хуй, отец.

Я встаю из-за стола, сердце колотится. Не хочу этого. Не так.

Я в логове прежде, чем даже успеваю понять, ушла с кухни. Мы все в логове.

Карлайл стоит в дверях. Его глаза холодные. Как у Эдварда.

Элис занимает кресло. Сидит в нем, выпрямившись. Свирепо смотрит на Эдварда. Я тяжело падаю на подушки дивана. Тянусь за рукой Эдварда, пока он вышагивает передо мной, но он либо не видит, либо не хочет этого.

Он вышагивает взад-вперед по деревянному полу. Взад-вперед, взад-вперед. Запускает пальцы в волосы.

- Сначала. Начнем, твою мать, сначала.

- Я не знаю, что ты хочешь знать, Эдвард.

- Я хочу знать все! Правду, ложь. Все.

Карлайл держит руки на коленях. Он держит свою собственную руку. Я смотрю на эти руки. Но затем снова смотрю в эти глаза. Они не холодные. В них страх.

Его голос дрожит.

- Мы годами пытались зачать ребенка. Сердце вашей матери было разбито. Это стало всем, о чем она могла думать. Она была одержима. Мы постоянно занимались сексом…

Элис цепенеет.

- О Господи, пап! Это не то, что он подразумевал под «всем».

Эдвард плюхается на дальний край дивана, словно ребенок. В милях от меня.

- Рене объявилась в Нью-Йорке тогда, когда мы решили усыновить ребенка. Она с самого начала ясно обозначила свои намерения. Она хотела, чтобы мы усыновили ее ребенка. Она не знала, кого ждет – мальчика или девочку. Тогда не делали УЗИ без необходимости.

- Можно поменьше исторических справок о дородовом уходе и побольше о…

И больше я не могу молчать ни секунды.

- Эдвард, довольно. – Его глаза на мгновение бросаются ко мне, в них упрек за то, что я предала его, а затем его взгляд фокусируется на стене.

- Изабелла родилась через неделю после приезда Рене. Рене никогда не подписывала документов на отказ от ребенка. Она сказала, что уверена. – Его голос ломается. – Эсме очень беспокоилась о своей подруге. Но это беспокойство не продлилось долго, потому что вскоре у нее появился ребенок, о котором нужно было заботиться. – Он смотрит мне прямо в лицо. – Рене уехала из города через два дня после твоего рождения, и мы больше не слышали о ней до Рождества.

В голове мелькает изображение той рождественской открытки.

- Она появилась из ниоткуда, и я всегда буду помнить, как выглядело лицо Эсме. Она выглядела так, словно ей только что подарили самый лучший подарок. Я был умнее. Я держал рот на замке, потому что не хотел заставлять свою жену выбирать между лучшей подругой и мужем. Она осталась на две недели. Эсме показывала ей, как кормить тебя, как купать, как заставить тебя смеяться. У нее было самое большое сердце из всех, кого я когда-либо знал. Вот почему я влюбился в нее. А еще она могла быть слишком наивной.

Однажды вечером я пришел домой с работы и услышал их крики. И я понял, что мой худший кошмар воплотился в жизнь. Рене хотела тебя обратно. Я наорал на нее. Я называл ее такими словами, какими никогда не следует называть женщину. Я велел ей убираться из моего дома.

Я не тратил ни секунды. Я всю ночь просидел на телефоне в поисках помощи, пока не нашел нам лучшего юриста.

Мы все безжизненно сидим на своих местах, слушая его версию развития событий. Словно смотрим фильм по телевизору. Мне хочется спросить его, говорила ли она им когда-нибудь, почему. Почему передумала. Где она была все то время, что я жила в настоящей семье. Но я не думаю, что есть хоть какой-то ответ, которого будет достаточно.

Когда Карлайл начинает говорить, я чувствую себя так, словно я просто другой человек в этой комнате. Его слова для меня.

- Эсме прорыдала всю ночь, укачивая тебя на руках. Она разрывалась с самого начала. Она видела в тебе свою дочь. Также она видела в тебе дочь Рене. Не какого-то незнакомого человека, который отдал своего ребенка на усыновление, а своей подруги детства. Она любила твою мать. Я ненавидел ее. Для меня ты была только нашей. – Его слова – крепкий кулак, в котором мое сердце. Сжимающий. Она была моей матерью. И я не хочу, чтобы он ее ненавидел.

- Это была долгая битва. Такая, что даже я не знал, выиграем ли мы вообще. Но я был готов драться. Я был готов раздавить ее. Делать упор на ее личности. На том факте, что она даже не знала, кто твой… - Его голос обрывается, и он выглядит смущенным.

- Ты можешь это сказать.

- Она даже не знала, кто твой отец.

Я смотрю строго вперед. Я знаю, кто меня вырастил.

- Я заставлял Эсме сделать выбор. Выбрать между ее лучшей подругой и мужем. Она все плакала и плакала. Она любила тебя. Она любила тебя больше всего на свете. Но она любила и твою мать. Она выбрала Рене. Мы сражались несколько месяцев. Но она выбрала Рене и, в конце концов, я вынужден был поддержать ее. Либо это – либо я терял и ее тоже.

- А затем ты просто исчезла. Ни адреса, ни телефонного номера. Ничего. Первые месяцы мы оба вели себя так, словно ты вернулась. Полагаю, мы продолжали надеяться, что она снова передумает. Мы были в шоке. Со временем все это стало слишком. Мы сняли со стен фото. Мы уничтожили детскую. В ней было слишком много напоминаний. Было легче притвориться, что тебя у нас вообще никогда не было.

Я чувствую, как слезы текут по щекам. Снова готова развалиться на части. И я больше не одна на этой половине дивана. Эдвард прижимает меня к себе. Наши пальцы сплетены.

Однако я не падаю духом. Потому что хочу быть здесь, чтобы узнать все.

- Я ударился в работу. Это был единственный известный мне способ справиться с этим. – Его глаза далеко. – Медсестры любили сплетничать. Они делали это не со зла. Я так не думаю. Все знали о докторе Каллене и его бедной жене, у которых отняли назад ребенка. Все в больнице понимающе кивали мне и улыбались с крепко сжатыми губами. Словно они понимают. Молодая беременная девушка по имени Элизабет тоже слышала сплетни. Вот что привело к нам Эдварда.

Все тело Эдварда застывает.

- Она связалась с нами. Она была просто ребенком. Но у нее было согласие родителей, и она была уверена. Она сказала, что уверена. Почему-то Эсме ей поверила. Я не знаю, как она могла доверять кому-то в таких вопросах. Когда твоя лучшая подруга предает тебя, как ты можешь доверять незнакомому человеку?

Если бы я была Каллен, Эдвард носил бы совершенно другую фамилию. Так как я могла ее ненавидеть? Потому что это та жизнь, которую я хочу. Та, которая есть у меня сейчас. Та, в которой Эдвард. Она – причина, по которой у меня есть это. И все же я хочу ее ненавидеть. Не за то, что она сделала мне. За то, что она сделала Эсме. За то, что она сделала Карлайлу.

Взгляд Карлайла мечется между Эдвардом и мной.

- Я был не готов. Теперь я это знаю. Я все еще горевал. Я боялся привязаться.

Он поворачивается к Элис, и она ерзает на кресле.

- Твоя мать была на пятом месяце беременности, когда я узнал, что она ждет тебя. Она боялась сказать мне. Я был слишком слеп, чтобы заметить признаки.

Элис сидит на диване с круглыми от шока глазами. Она не говорит ни слова.

- Ты родилась в двадцать семь недель. Я был в больнице. У твоей матери начались преждевременные роды. Тем вечером я должен был быть дома к ужину. Была почти полночь, когда ее привезла «скорая». - Его руки ерзают и дрожат. Вина.

- Вот когда все действительно разрушилось. – Он поворачивается к Элис. – Мы не думали, что ты выкарабкаешься. Никто из нас не думал. Ты была такой маленькой и слабой. Слишком маленькой. – Она до сих пор маленькая. Но она какая угодно, только не слабая.

- Дома у твоей матери был трехмесячный малыш, о котором нужно было заботиться. Поэтому я проводил все дни в больнице, наблюдая за тем, как заботятся о тебе. И прячась от своей жены. Спасти тебя стало моей единственной задачей. Словно одним этим я мог искупить все свои грехи.

Элис встает, медленно приближаясь к отцу. Разжимает его руки и берет одну. Сжимает ее. Дважды.

Губы Эдварда у моего уха.

- Белла, пойдем. – Он шепчет это.

- Куда мы идем?

- Домой.

***

 

До моего дня рождения несколько дней. Элис, кажется, думает, что двадцать один – это важная дата. Обводя взглядом свою квартиру, я задаюсь вопросом: буду ли я когда-нибудь чувствовать себя здесь как дома. Два года – вполне достаточный срок.

Но вот она я, сижу на кровати и все еще жду этого. Пытаюсь учиться. С нетерпением жду следующего телефонного звонка. Потому что, даже когда я говорю: «Прекрати звонить мне каждые пять минут», на самом деле я так не думаю.

Я совершенно уверена, что Эдвард летит на мой день рождения, даже, несмотря на то, что я сказала ему не прилетать. Может быть, и Элис тоже.

Эдвард провел здесь лето – это было самым важным. Прощание было ужасным. Мысль о том, что бы я делала, если мне когда-нибудь действительно пришлось жить без него. Это не имеет смысла. Мы живем на противоположных берегах. Мы годами жили друг без друга.

Но все это не по-настоящему. Он там. На расстоянии вытянутой руки. Но он там.

Он сказал, что у него есть для меня подарок. Что-то, что нельзя завернуть в подарочную бумагу.

- Верни его обратно, - сказала я ему.

- Это не то, что можно вернуть обратно.

Я сказала ему, что не хочу щенка, пони или любую другую живность.

Он молчит. Заставляет меня гадать.

Я сижу, подложив под себя ноги, телефон звонит, и я улыбаюсь.

- Привет.

- Привет.

- Ты уже вернул обратно моего щенка?

- Я же говорил тебе: это не щенок.

- Так, когда мне ждать этот подарок? Знаешь, мой день рождения на этой неделе.

- О, я прекрасно знаю, когда твой день рождения.

- И?

- Это не то, что можно прислать по почте.

 

***


В машине тихо, пока мы едем от дома Калленов к дому Чарли, он крепко сжимает мою руку. Он лишь ведет машину. Пока мы не приезжаем к дому. К нашему дому.

Я не спрашиваю у него, что случилось. О чем он думает. Потому что знаю, что это единственная возможность долго топтаться на месте. Что ему нравится притворяться, будто все хорошо до тех пор, пока он не сможет больше притворяться.

Дверь отперта. В гостиной повсюду ведра с краской.

Мы поднимаемся по лестнице. Я не совсем так представляла себе нашу первую ночь в этом доме.

Я раздеваюсь, натягиваю одну из его старых потрепанных футболок, которую он надевал, чтобы красить в ней. Голыми ногами чувствую холод простыней. Свет пробивается из-за двери ванной.

Он проскальзывает под одеяло, одетый в «боксеры», немедленно отыскивая меня руками и притягивая к себе.

- Так мы теперь живем здесь?

Он целует меня. Отчаянно. Его рот заявляет на меня права. Ищет подтверждения. Из-за сегодняшнего дня. Из-за завтрашнего. Потому что завтрашний день может быть для него даже труднее, чем для меня. Он меня знает. Но, может быть, я тоже его знаю.

Я говорю эти слова, пока не передумала:

- Эдвард, ты хочешь детей?

Он внимательно смотрит. Я смотрю на него в ответ.

Он прислоняется к старому деревянному изголовью. Обдумывает мои слова или пытается придумать, как сменить тему.

Он смотрит на мой рот. Затем на глаза.

- Я хочу детей от тебя.

- Да?

- Да. – Та самая улыбка, которая обезоруживает меня.

Заползаю к нему на колени. Сажусь на него верхом. Ладони на его лице. Я всасываю его нижнюю губу. Пробую его на вкус. Наслаждаюсь ощущением от его рук на моем теле. Сожалею о том, что на мне футболка. Я готова потеряться в нем.

Но мой рот не затыкается.

- А как насчет маленькой девочки, которой нужны родители?

- Белла.

- Что?

Его дыхание уже тяжелое.

- Можем мы поговорить об этом позже?

- Нет.

Его голова откидывается к изголовью.

- Тогда скажи это.

Я не хочу этого говорить. Но иногда ты вынужден просить то, чего хочешь. Руки вокруг его шеи, провожу ими вдоль линии роста его волос.

- Эдвард, я хочу ее. Я хочу, чтобы у нее было больше, чем то место. Та жизнь. Я хочу, чтобы у нее был ты.

Он говорит мне в губы мое имя:

- Белла. Белла. Белла.

Существует больше одного способа разбить сердце. Не разбивай мне сердце. Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста.

- Я не знаю, готов ли делить тебя с кем-то.

Лоб ко лбу. Горячий воздух. Его губы медленно дразнят мои губы. Мы оба отказываемся закрывать усталые глаза. Просим друг друга об очень многом.

Хочу его. Не потому, что думаю, что буду уничтожена, если буду без него. Потому что он не определяет меня. Он не делает меня целой. Он не в силах. Я знаю это. Но я все равно хочу каждую частицу его. Я хочу быть здесь вечно. Когда я нужна ему. Когда он нужен мне.

Его пальцы скользят под край моей футболки. Его футболки. Я поднимаю руки, выпуская его из объятий как раз настолько, чтобы он снял ее с меня через голову и отшвырнул.

Мои руки возвращаются на его шею. Дразнят нежную кожу.

Его руки движутся вверх по моим бердам, по бокам, находя цель на моей грудной клетке. Его пальцы останавливаются.

Его губы медленно движутся вниз, оставляя после себя дорожку огня, в то время, как его руки остаются неподвижными. Губы на сморщенной коже, он берет в рот мой сосок. Руки и губы вместе. Те руки и те губы. И мои бедра оживают.

Мгновенная жажда. Я провожу большим пальцем по резинке его «боксеров».

- Снимай.

Нет никакой неуверенности, никакого осторожного поддразнивания. Нависаю над ним, стоя на коленях, когда «боксеры» исчезают.

Я медленно опускаюсь, и он направляет меня. Тяжелые вздохи.

Мои руки хватаются за изголовье. Его руки вонзаются в мой зад. Медленные движения.

И нет необходимости вести себя тихо. Это наш собственный дом.

Наши медленные стоны в унисон эхом отдаются в почти пустой комнате. Он не сводит с меня глаз. Он видит все. Он владеет мной полностью. Я - его.

Мне хочется кричать это. Я могла бы.

Замедляюсь, когда я близко. Потому что хочу, чтобы это длилось вечно. Трепет. Предвкушение. Стою на коленях у края.

- Белла. – Слова шепотом. Словно листья на ветру.

До тех пор, пока я не падаю. До тех пор, пока не забираю его с собой.

К счастью, никто из нас не сделан из фарфора.

Обратно к тому, с чего все начиналось. Мягкие губы к мягким губам.

- Эдвард, пожалуйста, скажи, что это было «да».


Перевод: helenforester
Зав.почтой: FluffyMarina



Источник: http://robsten.ru/forum/19-1573-1
Категория: Переводы фанфиков 18+ | Добавил: LeaPles (23.12.2013) | Автор: Перевод: helenforester
Просмотров: 1942 | Комментарии: 22 | Рейтинг: 5.0/40
Всего комментариев: 221 2 3 »
0
22   [Материал]
  От их истории жизни голова идет кругом girl_wacko
И куда же денется Эдя - конечно же ответит Белле согласием fund02002

21   [Материал]
  Спасибо за главу... good lovi06032

20   [Материал]
  Спасибо за главу! lovi06015 Как же все это печально, cray так хочется счастья для них всех.

19   [Материал]
  Спасибо

18   [Материал]
  Спасибо за главу  cvetok01

17   [Материал]
  Теперь семейная история Калленов стала понятнее. Хорошо, что у Беллы и Эдварда теперь есть свой дом, свой мир, в котором живет огромная потребность быть вместе друг с другом.

  Спасибки за главу!!! lovi06032

15   [Материал]
  Спасибо! lovi06032

14   [Материал]
  Какая же всё-таки Рене СУКА! Сначала отдала Беллу, а потом забрала, когда Каллены уже к ней привыкли!

13   [Материал]
  Истерзанные сердца......люди годами жили во лжи. Жду продолжения.

1-10 11-20 21-22
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]