Саундтрек и эпиграф:
13 ноября 20** года
В последний раз я прошлась по салону, проверяя, все ли в порядке, лежат ли журналы на столике перед креслом Аро, готова ли вазочка с фисташками, которые он предпочитал грызть во время полета, и не задернуты ли случайно где-то шторки, чего он терпеть не мог. Сегодня с нами летел еще один пассажир вместо привычных трех. Я так и не узнала, кто это, босс предпочел отдать распоряжение через Стефана. И присутствие этого неизвестного немного беспокоило меня, поскольку Аро требовал, чтобы я угождала и его гостям.
Я вернулась к своему креслу и уселась на краешек. Мысли обычным круговоротом устремились к Эдваду. Я не видела его две недели, он не летел с боссом в прошлый раз. Возможно, потому, что это был перелет в Милан, а возможно, были другие причины. Но сегодня он сопровождает Аро. Каким он будет? Угрюмым и неразговорчивым со мной, - каким был те три последних полета, следующих после того неловкого приглашения? Хотя и приглашения никакого не было. Я не позволила ему окончательно прозвучать.
Я задела мужскую гордость? Или же он сам понял, что во многом заблуждается на мой счет?
Мысли давили, и даже воздух в салоне потяжелел, приобретая какой-то свинцовый привкус.
Через пятнадцать минут появился Эдвард. Я лишь на секунду поймала его пронизывающий взгляд, а в салон уже входили Аро, Феликс и, к моему удивлению, Джейн.
Джейн – восемнадцатилетняя дочь Аро. Многообещающая золотая девочка, объект вложений папы, юная поп-звезда, кумир всех тинэйджеров мира. Мистер Вольтурри души не чаял в собственной дочери, а Джейн вертела папой как хотела.
Два раза мне посчастливилось сопровождать ее в полете. Из Лос-Анжелеса в Нью-Йорк и обратно. Джейн не была придирчивой, капризной или злобной, доставляя минимум хлопот. Она просто вставляла в уши наушники и полностью погружалась в прослушивание.
Но в этот раз все было иначе…
Бросив яркую сумку Феликсу, чтобы он убрал ее, девушка повисла на Эдварде Каллене. Обе худенькие ручки обхватили его широкое плечо, а сладкий голос промурлыкал:
- Снимай пиджак, Эдвард, здесь жарко. Хочешь, помогу тебе?
Кукольные глаза не отрывались от лица Каллена. Меня передернуло.
- Изабелла, - услышала я оклик Аро. – Принеси виски со льдом.
Казалось, Вольтурри был абсолютно равнодушен к тому, что его дочь заигрывает с мужчиной, почти вдвое старше ее. Он спокойно расположился на своем месте и закурил.
- Фу! Папа! – взвизгнула Джейн, стягивая с плеч Эдварда пиджак. – Потуши эту гадость немедленно!
В ответ послышался скрипучий смех босса.
- Обязательно, зайка. Как только мисс Свон принесет мне виски.
Три пары глаз обратились ко мне. Немедленно я почувствовала себя помехой, место которой за пределами салона.
- Да, конечно, - тихо произнесла я и удалилась выполнять пожелание.
...Шасси самолета коснулись взлетно посадочной полосы 013 аэропорта Лос-Анжелеса ровно в пять часов вечера местного времени. Обычная ювелирная посадка Стефана, когда даже полный воды стакан, который я забыла на стойке, не потерял ни капли.
Потеряна была я. Голову сжимал давящий обод боли, а в желудке словно застрял жесткий ком.
Этот полет отрезвил меня. И когда мы приземлились, я поняла, что отныне пребывание среди сияния светил и лабиринтов облаков будет отдавать горечью. Во всяком случае, пока еще пульсируют и саднят воспоминания об Эдварде и Джейн.
Это был первый раз за пять месяцев, когда мы с ним избегали всяческого контакта: он не смотрел на меня, не просил меня ни о чем, даже не приветствовал меня в обычной шутливой манере. Я превратилась в призрака, невидимку, тень. И я не была против. Пусть остается так. Ведь теперь у меня не имеется поводов, чтобы взглянуть на него, что-то сказать, у меня нет поводов, чтобы подвергать себя страшной пытке, наблюдая за тем, как он взаимодействует с другой.
Джейн позабыла о плейере или болтовне по телефону. Она расположилась напротив Эдварда, закинув длинную, обтянутую узкими голубыми джинсами ногу на колено другой ноги, выпятив бедро в открытом призыве. Конечно же, она флиртовала с ним. Он не поддерживал этой игры, было бы ниже его достоинства делать так, однако и не ставил в ней бескомпромиссную и четкую точку. Аро перебирал какие-то бумаги, изредка он довольно, с затаенным лукавством поглядывал на дочь: мол, играй, котенок, но сильно не царапай игрушку, вдруг испортится.
Но меня не задевало потакание распущенности юной девы. Не задевало и равнодушие Эдварда в том, что он объект практически неприличного целенаправленного внимания. Меня умертвляло то, о чем прежде мой витающий в небесных сферах разум не задумывался: между мной и этим мужчиной ничего нет и не было. То, притяжение, та мистическая загадка взглядов и электрический ток от близости – это лишь мои фантазии. Грезы наяву, которые разъели кислотные дожди реальности.
Я оценила Джейн: большие голубые глаза, мерцающие как сапфиры, шелк светлых волос, красивая фигура, удовлетворяющая стандартным запросам, очаровательный женственный смех. Она с рождения росла звездой, сроднилась с чувством собственного превосходства, топтала пыль людских мнений и желаний своими ножками, обутыми в Джимми Чу. А мне приходилось раскапывать в себе затаенные ресурсы: учиться громко говорить, преодолевая стеснительность, учиться подавать себя с королевским достоинством, учиться выглядеть шикарно при минимальных денежных затратах на это.
Конечно, не совсем умелым чарам этой девочки такой опытный мужчина как Эдвард не поддастся. Тем более зная, чья это дочь. Ну а я… Я тоже не обладаю опытом, а мои чары заключены лишь в рамках области изысканной подачи кофе.
…И почти полгода переживать любовь на расстоянии, во всех красках и нюансах надуманную мной, переживать каждый однозначный вектор притяжения, приписанного мною нам обоим, - разве что в сказке такое возможно!
Он не мой. Возможно, чей-то… Возможно, просто в свободном полете, как многие хорошо зарабатывающие мужчины его возраста. Ведь они не сдерживают свои желания, вполне понятные и естественные. Никогда Эдвард не посмотрит на меня как на возможную кандидатку в дамы его сердца. Он, может быть, немного заинтересован мной. Может быть, лелеет неприличные, но обоснованные замыслы, касающиеся меня и бортового туалета… Для него я не больше, чем симпатичная стюардесса, стойко выносящая дьявольский нрав его босса, невольная его союзница. А я между тем уже представляю, как мы с ним рано или поздно будем вместе навсегда…
Глупость размером с галактику!
Я выключила пылесос, резкими движениями разобрала и сложила его.
Ведь мне давно уже не шестнадцать, почему же я упиваюсь красотами ландшафта неразделенной платонической любви? Не потому ли, что это чувство для меня самое первое? Не потому ли, что в него я вложила нерастраченные потребности сердца и силы души?
Мне давно пора подумать о том, чтобы начать, наконец, встречаться с мужчинами. И не в своих мечтах.
Убрав пылесос и тряпки за скрытую панель шкафа, я вернулась к кухонной стойке, на которой все еще стоял тот позабытый мной стакан воды. Джейн просила его как раз перед посадкой, мы уже оказались в видимости диспетчерской башни LAX, «птичка Аро» пошла на снижение, и Стефан зажег табло «пристегнуть ремни», поэтому вода вернулась на кухню.
Разглядывая скопившиеся на стеклянных стенках россыпи прозрачных жемчужин пузырьков, я услышала шаги в салоне.
Скорее всего, это Алек. С очередным приглашением в модный клуб или в кино. Тягомотный этикет «Был бы рад провести с тобой время». С той единственной разницей, что сейчас я отвечу: «Я тоже была бы рада». Ведь он: а) вполне конкретен и реален, да и для него я точно не тень, и б) он не сотрудник «Mega-Gala».
Развернувшись, я увидела остановившегося в двух шагах от меня Эдварда Каллена. От мужской фигуры исходила аура запретной привлекательности, бросившая меня сначала в жар, потом в холод.
Невыносимо было смотреть в эти зондирующие мои мысли и эмоции красивые глаза. Зачем он пришел? Наверное, что-нибудь забыл. Или Аро. Или Джейн. Даже вежливый вопрос о причине его возвращения невозможен сейчас, ведь на самом деле я хочу спросить его о другом. О том, о чем не следует спрашивать.
- Мисс Вольтурри кое-что потеряла, - произнес Эдвард, и робкая кривоватая улыбка пересекла его лицо.
Я кивнула, пряча глаза.
- Правда, я не думаю, что то, что она потеряла, находится именно здесь, - неспешно рассуждал бархатный голос, в нем проскальзывали нотки непонятной насмешки. – Очень возможно, она потеряла это в другом месте…
- Что же она потеряла? – я не желала разделять с ним разгадывание ребуса его шутки, торопясь остаться одна. Присутствие этого человека, его безыскусное обаяние были похоже на жизненно необходимый, но крайне опасный свет солнца.
Я намеренно посмотрела за спину Эдварда:
- Я уже убрала салон, но ничего…
- О! Это редкая сейчас вещь, просто раритет, - теперь ирония в мужском голосе была открытой. Эдвард выдержал паузу, я сделала глубокий вдох. – Женская скромность.
В шоке я приоткрыла рот, мои щеки вспыхнули и, чтобы спрятать предающий меня румянец, я повернулась к стойке и бессмысленно уставилась в стакан с водой.
Бесполезно. Я спиной чувствовала этот опаляющий взгляд на себе. Кожа покрылась мурашками, каждая мышца напряглась в ожидании чего-то…
Как он сумел так дерзко перейти устоявшиеся границы официальности, увлекая нас обоих на зыбучие пески неизведанности?
- Изабелла, - едва слышно позвал меня Эдвард, мое имя звучало не громче шума работающего кондиционера.
- Изабелла, повернитесь ко мне, - совершенные губы будто ласкали слова. Я закрыла глаза, сдаваясь, смакуя редкое блаженство.
- Это все так нелепо, смешно, - пробормотал он.
Сердце прерывистыми рывками мчалось в груди. Мне стало трудно дышать, в глазах потемнело, колени ослабели.
Он должен остановиться.
Я положила обе руки на столешницу, отделанную под серый мрамор. Необходимо было на чем-то сосредоточиться, хотя бы на разглядывании своих ногтей, коротких, с нейтральным французским маникюром на них.
- Да, вы правы, смешно. У вас прекрасное чувство юмора, мистер Каллен.
И вдруг – один молниеносный миг – Эдвард оказался за моей спиной. Теперь расстояние между нами составляло пару дюймов: слишком близкое и в то же время равное протянувшейся мили. Он не касался меня, если не считать его дыхание, шевелящее пряди моих волос у виска. Я замерла, пропуская через каждую клеточку своего тела искорки жара, проскакивающие между нашими телами.
Я вся подобралась, как будто перед прыжком в ледяную воду, и в следующую секунду ладонь Эдварда мягко накрыла мою правую руку, лежащую на столешнице.
Умиротворяющее и возбуждающее тепло его пальцев сладостным отзывом растеклось по моему ослабевшему телу. Я глубоко вздохнула, набирая в легкие воздух, смешанный с пьянящим ароматом Эдварда: острое благоухание хвои и волнующе прохладное – лайма. Не доверяя собственным ощущениям, я глядела на большую руку, полностью скрывшую мою, и боялась малейшей мысли или движения. Все это могло оборваться, сгинуть как волшебный морок. Это мгновение пускай ошибочного, но чуда.
- Мы полетим обратно завтра в три часа дня. Джейн остается тут. И я этому несказанно рад. Честно говоря, я не знаю, как останавливать дочерей боссов, особенно если отец находится в паре футов от тебя.
В своих волосах я чувствовала его шевелящиеся губы, его дыхание грело кожу головы и шеи. Этот замирающий шепот, этот разомлевающий ожог прижатых друг к другу рук захватили меня в ловушку, разрушали, зажигали мою кровь.
Я люблю этого мужчину. И, чтобы получить меня, ему, оказывается, не требуется прилагать множество усилий. Достаточно приблизиться ко мне и коснуться моей руки.
Я не в силах была что-то ответить. Я вся была подчинена той буре чувств и желаний, которые Эдвард вызвал во мне.
А потом все прекратилось, точно так, как я и боялась, и так, как этого ждала. Медленным, рассчитанным, ласкающим движением, вызвавшим у меня судорожный вздох и мысленный стон, Эдвард провел кончиками длинных пальцев по моей руке. Чуть задержался у запястья, вернулся назад. Затем убрал руку. Сердце кольнуло предопределенной потерей.
- До встречи, Изабелла, - услышала я глубокий бархатистый голос уже со стороны прохода в салон.
И Эдвард Каллен ушел. Вот так просто он доказал мне, что я абсолютная мечтательница, не годная для свиданий с другими мужчинами. Только с ним. И там – среди разбросанного пуха облаков.
4 декабря 20** года. 20.48. по Тихоокеанскому времени
Стефан проклинал дурную погоду и упрямство Аро, решившего во что бы то ни стало сесть в Берлин-Тегель. Как ни странно, тот еще не был закрыт и принимал, хотя снега с каждым часом наметало все больше и больше.
Передав первому пилоту кофе через подмигивающего мне Алека, я решила помочь:
- Я могу сказать Аро, что Берлин не принимает. Где ближайший просвет?
Стефан громко рассмеялся:
- Если мы не сядем в Берлине, то не сядем вообще, потому что нам светит только Прага. А до нее не хватит топлива.
- Так что мы сядем в Тегеле, Белла, - закончил Алек, отхлебнув из своей чашки. – Так и передай его величеству. Надеюсь, его битком набитые долларами карманы спасут «птичку Аро» от встречного ветра.
Стефан фыркнул и отдал распоряжение посмеивающемуся Алеку:
- Свяжись еще раз с диспетчером в Берлине, уточни обстановку.
Я пожала плечами. Паниковать и беспокойно кусать ногти – самое последнее в моей профессии. Мы рискуем с той минуты, как шасси самолета отрываются от ВПП. Берлин обязан нас принять, а Стефан – опытный пилот, он сажал самолет и при худших погодных условиях.
Я вернулась в салон. Все было безмятежно. Мистер Вольтурри все свое внимание уделял лежащему на его коленях ай-паду, Феликс дремал, разбросав в стороны руки и ноги, не потрудившись опустить спинку. Эдвард сегодня устроился в хвосте. Он был занят чем-то срочным, почти не отрывая взгляд от своего нэтбука. Еще я чувствовала его озабоченность, а когда перед вылетом он здоровался со мной, выглядел осунувшимся, под глазами обозначились тени.
У него что-то произошло. Какие-то неблагоприятные перемены. И если бы я только могла поддержать его…
Я его не видела три недели. И Аро не упоминал о нем. Конечно, у меня был сохранен номер его телефона, но посмела бы я позвонить? Да и что я могла спросить? Как бы выглядел наш разговор? «Здравствуйте, мистер Каллен, это Изабелла Свон. Что-то я давно вас не видела. И я немного переживаю из-за этого… Вы ведь не уволились?» Полная нелепица! Как такое может быть, чтобы человек был тебе самым дорогим, но при этом оставался таким же отдаленным как прохожий на улице?..
Я задержала взгляд на склоненной голове мужчины, к которому была непозволительно привязана. Привязана без обязательств. Связана только незримыми узами.
Сесть рядом, прижаться к твердому плечу, вдохнуть его запах, почувствовать импульсы притяжения, заряжающие мою кровь адреналином… Затем испытать в его объятиях прилив желания…
Роковая, неосуществимая мечта.
Длинные бледные пальцы пробежались по волосам, путая их. Я знала этот жест: он устал, выдохся. Мы уже около двух часов в воздухе, и за это время он не сделал ни одного перерыва.
Я остановилась у кресла босса.
- Мистер Вольтурри, - Аро поднял голову, вытащил из ушей наушники, одна бровь взлетела вверх, придавая лицу сардоническое выражение.
- Мы сядем в Берлин-Тегель, но предупреждаю, что на подлете будет сильно трясти.
- Ну и? – жестко уточнил итальянец. – Еще что-то?
- Аэропорт может нас не принять…
Аро небрежно махнул рукой, в свете салона резким блеском мелькнули камни на двух массивных кольцах.
- Золотко, хватит забивать мне голову чепухой. Они нас примут, - босс отвернулся, вернув внимание ай-паду. – Лучше принеси подушку и плед. Пример Феликса очень заразен.
Еще через полчаса после того, как я унесла ай-пад, сотовый и журналы, принесла успокоительную дозу виски со льдом и пепельницу, я приглушила свет и пожелала боссу спокойных снов под его недовольное брюзжание о том, что подушка слишком объемная, а плед – короткий («Вы издеваетесь, мисс Свон? Что значит, других нет? Срочно замените!»).
Потом Аро погрузился в крепкий сон человека, который не знаком с тревогами совести, а я устроилась в своем кресле. Из-за неплотно задвинутых штор я наблюдала за тем, как сосредоточенно хмурит лоб Эдвард, как задумчиво жует губы, как ерошит волосы… Забавно. В этом мужчине – редкое сочетание мальчишества и необратимой зрелости. И еще забавно, что сегодня Эдвард выбрал единственное место, с которого отлично просматривается исключительно моя территория.
Случайное совпадение?..
4 декабря 20** года, 23.00 по Тихоокеанскому времени
Эдвард, наконец, закончил работу. Он поднял голову, через весь разделяющий нас салон его взгляд безошибочно нашел меня, будто он интуитивно знал, где я нахожусь. И что смотрю на него, замерев в ожидании. Я открыто улыбнулась, в груди шевельнулось робкое счастье.
Его глаза звали меня. Не отдавая себе отчета, я подчинилась этому зову, встала и приблизилась к его креслу:
- Много работы, мистер Каллен? – шепотом поинтересовалась я. Без слов говорящая темная зелень глаз делала меня смелой в своих вопросах. – Вы отдыхали где-то эти две недели?
Его взгляд потух, он отрицательно мотнул головой, а я пожалела о сказанном: это было бессердечное предположение.
- Я был с матерью. У нее серьезные проблемы с сердцем… Врачи предлагают операцию, но не уверены в успехе…
Я почувствовала всю ту горечь и боль, переполнявшие его слова, его голос.
- Не думайте о плохом, живите надеждой, - отголосками шепота выдохнула я, растерявшаяся в своей беспомощности.
Эдвард вяло провел рукой по волосам. Я ощутила требовательное желание так же коснуться их, пригладить. Или запустить в них свои пальцы.
- Вы хотите что-нибудь перекусить, мистер Каллен?
Ему необходимо восстановить силы, передохнуть. Теперь стало понятно, почему он стремился закопаться в работе, почему выглядел таким больным и потерянным.
На красивых губах появилась тень улыбки. Мука, застывшая в погасших глазах, терзала и мое сердце.
- Спасибо, нет. Если только некрепкий кофе. А лучше… Черт, я и сам не верю, что скажу это: лучше чуть-чуть виски Аро.
Его взгляд не отрывался от моего лица. И эти глаза говорили мне совсем другое: он нуждался во мне. Очень сильно. Могла ли я хоть как-то его утешить? Хотя бы неизмеренным бальзамом своего сострадания…
Когда я принесла ему виски, буквально на дне стакана, он вновь слабо улыбнулся и пристально посмотрел на меня: да, я могу быть его утешением.
- Через четыре часа мы будем в Берлине, - зачем-то сказала я. Бесцельные слова, чтобы поставить галочки напротив выполненных пунктов правил этикета. Чтобы ослабить ток напряжения, возникающего от контакта наших глаз.
- Хорошо, - так же бесцельно отозвался Эдвард и, отведя взгляд, сосредоточил его на спящем Аро Вольтурри.
- А моя следующая ночь, скорее всего, опять будет бессонной, - пробормотал он.
- Я принесу вам плед и подушку, - тут же спохватилась я, не дав ему возможности возразить.
Он не стал опускать спинку, отказался от принесенной подушки, продемонстрировав стакан с алкоголем, к которому пока еще не притронулся, но плед взял.
- Сядьте рядом, Изабелла, - он пересел в кресло у иллюминатора, расправил плед на коленях. Его глаза просили, требовали, настаивали.
Эти места были сдвоенными, для младшего персонала Аро или редкой дополнительной охраны. Жало сомнения было: мне не положено сидеть рядом с пассажиром во время полета. И тем более не положено сидеть рядом с Эдвардом. Если Вольтурри увидит нас такими близкими друг к другу…
Но я все устранила. И совсем забыла о глупых предосторожностях, правилах и инструкциях, когда опустилась в кресло у прохода. Рядом с Эдвардом. Осуществляя свою мечту.
Все так, как надо. Именно здесь и сейчас, бок о бок с этим мужчиной я не скованна ни чем и вольна выбирать.
Не глядя на меня, чуть слышно Эдвард заговорил:
- Моя мать – необыкновенная женщина. Она одна вырастила меня и Элис, мою сестру. Отец погиб в автокатастрофе, когда мне было одиннадцать, а Элис еще и года не исполнилось. Мама очень страдала. Уверен, часть ее ушла вместе с ним навсегда. А оставшуюся она полностью отдала мне и сестре. Нам приходилось очень туго в материальном плане, но я никогда не слышал, чтобы она жаловалась. Оптимистка, улыбающаяся даже тогда, когда очень больно…
Длинные изящные пальцы, пальцы философа, крепко сжимали стакан, иногда бархатистый голос опускался до шепота, и, чтобы слышать его, я придвинулась к Эдварду так близко, что практически касалась его плеча. Я не видела его лица, он не смотрел на мое, но нам обоим не надо было этого. Вновь во всей тягучей полноте я чувствовала те нити, что с каждым словом все крепче связывают нас, опутывают, переплетают воедино влечение, эмоции, приятие.
Я забылась, полностью погруженная в те картины, что рисовал мне своим рассказом этот мужчина. Он уже говорил о своем детстве. Вот я видела его маленьким бронзоволосым мальчишкой, полезшим на высокое дерево во дворе дома, чтобы спасти забравшегося туда испуганного котенка, он падает, ломает себе руку, но слезы боли стирает похвала отца за смелый поступок. А вот он уже подросток, дерущийся с хулиганами, отстаивающий свою позицию, мать ругает его, но не может скрыть печальную гордость за сына.
Мягкая шерсть пледа тревожит мою руку, лежащую на подлокотнике. Плечо Эдварда уже касается моего. Я, завороженная его голосом, унесенная в страну его прошлого, спокойно приняла встряску нашего контакта, когда его ладонь легла на мою руку и заключила ее в плен. Я улыбнулась, внутренне сияя, смакуя удовольствие соприкосновения.
Теперь он разделял со мной не только свои воспоминания, он разделял со мной себя: волнующий комфорт близости, свои детские победы и поражения, свою любовь к семье.
Я развернула ладонь, и наши пальцы мгновенно переплелись. Очень крепко, до сладостной боли, врастая друг в друга. Ткань пледа прятала наши соединенные руки, согревая их, обжигая. Тревожащая и окрыляющая тайна для двоих.
Жар распространялся по всему моему телу, заставляя сердце ускоренно биться, оседая вспышками на щеках, отзываясь истомой внизу живота.
Сейчас мы вместе. На высоте 2 850 футов над землей, затерянные среди летящих снежинок и колеблющегося света звезд. И кроме нас никого нет.
Его пальцы вытворяли невообразимые вещи, словно тянули меня через терзающие мгновения экстаза. То он проводил мягкими подушечками по моей ладони, едва касаясь, посылая дорожки мурашек по позвоночнику. То медленно рисовал на чувствительной коже закругленные щекочущие узоры, вызывая томление по большему. То замирал на запястье, чувствуя, вбирая бешеный ритм крови, несущейся по моим венам. То кончики его пальцев соединялись с моими, застывая, даря наслаждение, сравнимое с идеальным чувственным поцелуем.
Негромкий проникновенный голос уносил в царство грез, где среди облаков рисовалось будущее: Эдвард и я – разговоры, смех, улыбки, объятия, поцелуи, страсть…
А потом я вернулась в реальность:
- Мисс Свон, черт вас дери! Сколько еще нам осталось лететь? Где вы? И принесите чашку кофе, у меня глаза не открываются…
Я вздрогнула, отстранилась от Эдварда, выдернув свою руку из его, и вскочила на ноги. Аро барахтался в своем кресле, отшвырнул подушку и сбросил плед. Я заторопилась выполнять его поручение, чувствуя себя преступницей, нервно дергающейся под страхом разоблачения. Мне очень хотелось взглянуть на Эдварда, может, улыбнуться ему, если он улыбается, или просто безмолвно сказать, как я ценю то, что сейчас произошло между нами. Но под внимательным, подозрительным взглядом черных глаз босса я не посмела.
Через два часа и двадцать пять минут мы приземлились на только что очищенную от снега ВПП Берлин-Тегель. Когда Аро и Феликс уже покинули борт, Эдвард задержался рядом со мной.
У меня горячим шепотом вырвались слова:
- Ваша мама поправится, и все будет хорошо. Она счастливая, у нее такой любящий сын.
Эдвард помрачнел, покачал головой:
- Сын, который все время в разъездах и с двадцати двух лет едва ли провел дольше недели рядом с ней. И эта проклятая работа на Аро…
Он резко смолк, сжал губы. Напряженно вытянувшись, я застыла, он тоже. Вязкие секунды поглотили наше молчание, мы настороженно всматривались в глаза друг друга, пытая, чего-то выжидая.
- Говорят, дом там, где сердце, - наконец произнес он, в глубине зелени глаз тлел затаенный огонь. – А мое уже точно не на земле…
Я онемела, будто околдованная не могла издать ни одного звука.
Нежели его сердце здесь, со мной? Неужели он это хотел сказать?
Смутившись, растерявшись, я отвела взгляд.
- А где ваше сердце, Изабелла?
Дрожащими пальцами я на секунду коснулась прохладой кисти его руки, принимая нахлынувшее сладкое чувство, удивляясь собственной отваге. Ведь я должна ему уверение…
Он шумно выдохнул, расслабился, его взгляд сосредоточился на моей уже опустившейся руке.
- До встречи, мистер Каллен, - я не смогла и не захотела убрать ласкающую теплоту из своего голоса.
=================================================================
Хотелось бы увидеть ваши комментарии на форуме
Источник: http://robsten.ru/forum/34-956-1
0
:good:
Грустно и тревожно за мать Эдварда, но всеобщими усилиями и полагаясь на свыше все будет прекрасно............................:giri05005:!!!!!!!!!!!!!! 
Она выздоровеет..... ..........................:ladoshi: Любовь соединит их.................... 
