POV Эндрю 

− Лимузин?! − голос Маккензи поднялся на несколько октав при виде лимузина, припаркованного перед выходом из моего кондоминиума. Уайат, одетый в лучшую форму шофера, стоял перед открытой пассажирской дверью, любезно открытой для нас. Я положил руку на ее спину, уже счастливый от того, что просто прикасаюсь к ней, а другую вытянул в приглашающем жесте: 
 − Твоя карета ждет, любовь моя. 
Небольшой комочек вины шевельнулся в груди. Руби и Уайат были здесь в отпуске, чтобы провести время со своей семьей, но с моим появлением все изменилось. Они очень много сделали для меня и заслужили отдых. Я очень переживал из-за того, что приходится просить их и оторваться от своих семей, но хуже то, что мне предстояло забрать Уайата на всю ночь. Правда, он отказывался признавать причиненное ему беспокойство. Может, все из-за того, что я редко позволяю возить меня домой. Мне самому нравилось вести машину и ощущать скорость. Однако в этот вечер все, что я хотел чувствовать, это теплота кожи Маккензи под моими руками. 
Она приобняла Уайата и шепнула на ушко «спасибо» прежде, чем скользнула на заднее сиденье. Уайат просиял гордостью. Он выпрямился глядя на меня, и я похлопал его по плечу: 
 − Она - ангел, − прокомментировал я. 
 − Так и есть, − ответил водитель. 
Я занял свое место рядом с Маккензи и Уайат закрыл за мной дверь. 
 − Не могу поверить, что сижу в лимузине. 
Я подвинулся ближе, приобнимая ее за талию. 
 − Я хотел ехать и обнимать тебя. Я не смог бы этого сделать, находясь за рулем. 
Она повернулась, посмотрела на меня и впечатала свое тело в мое. 
 − Ты ведь этого хотел? − И потянулась ко мне с поцелуем, который мог бы разжечь небо. Когда Микки освободила меня от своих ласк, я остался злым, возбужденным и неудовлетворенным отсутствием того, что только она могла мне дать. 
 − Да, это именно то, что я имел в виду. 
Она хихикнула и расслабилась у меня на груди. 
 − Так где мы обедаем? 
О, этот ее акцент! Мне нравилось, когда она ослабляла бдительность. Ее истинная южная красота сияла, заставляя меня еще больше влюбляться в нее. 
 − В небольшом местечке под названием «Винтаж Поинт». У них открывается самый удивительный вид на город. 
 − А я-то думала, что это я являюсь самым удивительным украшением вечера. 
Я усмехнулся: 
 − И после твоих слов я − дерзкий?! 
Микки подмигнула, чуть кокетливо трепеща ресницами: 
 − Я училась у лучших, − я чуть было не кинулся в опровержение, но ее теплые поцелуи вдоль линии скул и шеи ввергали меня в состояние прострации. Я прикрыл глаза, наслаждаясь каждым ее прикосновением к своей коже. 
 − Энди? − мурлыкнула она. 
 − Хмм? 
Она показала на стекло, отделяющее кабину водителя от нас. 
 − А он слышит нас? 
 − Нет. 
 − Хорошо, − она скользнула ко мне на колени, усевшись на бедрах. Ее платье задралось вверх по бедрам. Я положил руки на ее голую кожу, но этого оказалось недостаточно. С мягкостью, которая была присуща только Маккензи, она толкнула мою руку вверх. Мои глаза расширились от удивления, когда до меня дошло ее желание. 
 − Без трусиков? 
Крохотная ухмылка скользнула по ее губам: 
 − Конечно. С таким платьем не то что трусики, даже и бюстгальтер не наденешь. Слишком много швов окажутся видны. 
Я уткнулся носом в ее волосы, вдыхая ее запах: 
 − Ты пытаешься убить меня, женщина? − медленно двигая рукой вдоль ее теплой влажной кожи, я придвинулся ртом к мочке ее уха и стал посасывать. Она хныкала, толкаясь бедрами вперед, чтобы встретить мое прикосновение. Я тер ее клитор, быстро и жестко, в восторге от того, как она теряла контроль под моей рукой. 
 − Никогда бы не убила тебя, − стонала она. − Только любила бы еще больше. 
Мое сердце отзывалось нежностью на звук ее голоса. Я положил свободную руку ей на затылок, чуть оттягивая волосы назад, чтобы было удобнее любоваться длинной шеей и набухшей грудью. Маккензи в этом платье была чистым искушением. Определенно, синий был ее цветом. Ее пульс бился о мои губы, прокладывающие дорожку из поцелуев вниз по ее длинной шее. Я поцеловал верхушки ее грудей, вдыхая теплый запах кожи. В ее объятиях я чувствовал себя живым. Был свободным. Она доверила мне возможность любить ее, заботиться о ней и я ничего так не хотел, как заставить ее чувствовать все это и неизмеримо больше. Как только я собрался напомнить ей о том, как сильно я любил то, что она сейчас переживала, машина остановилась. 
 − Ох, черт, − выругался я. 
Микки распахнула глаза и разочарование в них было таким огромным, под стать моему собственному. Она пыталась сделать глубокий вздох, прежде чем прижать мои губы к своим. Ее язык скользнул по моим губам, но она тут же отстранилась, как только я попытался втянуть его в свой рот. 
 − Ты хотел поужинать, помнишь? − напомнила она. 
 − Может быть, но вначале предпочел бы десерт, − я потянулся к ней губами, скользнув языком в ее рот, наслаждался ее вкусом. Когда я отпустил ее, Маккензи издала самый соблазнительный в мире звук разочарования, но игра ею уже была проиграна и я победил. 
 − Ну, теперь кто кого убивает? − пожаловалась она, сползая с моих коленей и поправляя платье. 
Дверца машины распахнулась. Я предложил ей руку и ухмыльнулся самой коварной из усмешек. 
 − Все средства хороши в любви и на войне. 
 − Тонко подмечено, мистер Вайз! − она бросила на меня взгляд, в котором ясно читался вызов. 
Это была идеальная ночь для свидания с моей прекрасной девушкой. Летнее небо было безоблачным и теперь, когда луна сменила солнце на небосводе, воздух стал не таким раскаленным. Запах гавани и аромат цветов напомнили мне, что я был дома. Время ничего вокруг не изменило ни на йоту, но я чувствовал себя по-другому. Может, это произошло от того, что я, наконец, почувствовал себя свободным, а рядом, держа свою руку на сгибе моего локтя, шла красивая женщина, принадлежавшая мне. Ее поддержка и любовь заставили снова почувствовать себя в Бостоне дома. 
Мы вошли в ресторан, и метрдотель усадил нас за столик в самом дальнем углу, как я и просил. Обычно мне нравилось сидеть напротив кого-нибудь - это позволяло видеть лица людей, когда мы разговаривали, но сегодня я пришел сюда со своей девушкой. Отсутствие нижнего белья на ней и ее дерзкая натура заставили меня возбудиться, и я снова включился в игру. Мой стул поставили рядом с ее, чтобы я мог сидеть, прижимаясь как можно ближе. С нашего места открывался самый удивительный вид на город. Огни Бостона мерцали, прекрасно дополняя свет полной луны. Внизу город бурлил своей обычной ночной жизнью, напоминая нам, что, хотя мы и пребываем в нашем маленьком мирке, все же мы не одни во вселенной. 
Ужин начался, и мы ели и разговаривали с легкостью, перемежаемой торопливостью от вспыхнувшего между нами желания. Каждый момент, который мне выпадал, я использовал, чтобы прикоснуться к ней, то откидывая волосы с ее шеи, чтобы прикоснуться нежным поцелуем, то целовал уголок ее рта после того, как она прикусывала свою очаровательную губку. А ее рука не оставляла мое бедро, двигаясь все ближе и ближе к ширинке. Женщина просто убивала меня и прекрасно знала об этом. Мы чувствовали себя влюбленными подростками, которым было все равно, заметит ли кто-нибудь наше поведение или нет. Я положил руку на спинку ее стула, касаясь пальцами ее обнаженных плеч. Она потянулась и потерла большим пальцем мои губы, притворившись, будто просто что-то смахивала. 
Мягкая музыка играла в ресторане, добавляя атмосфере интимности. В центре зала кружились пары, прижимаясь друг к другу. Мой последний танец с Маккензи превратил мою жизнь в ад, когда она оставила меня лишь с разбитым сердцем. Пришло время стереть эти воспоминания. 
Я оттолкнулся от стола, встал и протянул ей руку: 
 − Мисс Эванс, не окажете ли вы мне честь станцевать со мной этот танец? 
Ее глаза загорелись, как рождественская елка. 
 − Это честь для меня, мистер Вайз! 
Я привел ее на танцпол и прижал к себе совсем близко. Было так приятно покачиваться с ней в такт музыке. Я покачивался, стараясь припомнить уроки танцев из детства, на которые моя мать отправляла меня. Я ненавидел танцы, но мое презрение к этому искусству испарилось, как только Маккензи оказалась у меня в руках. Ею было так легко руководить, как будто она могла читать мои движения еще до того, как я их делал. 
 − Ты знаешь, − начал я, вспоминая себя ребенком. − Я помню, как сидел на лестнице со своими братом и сестрой и смотрел на родителей, танцующих вот так же. − Я закрутил ее, потом снова притянул к себе. Мои руки нежно обхватывают ее талию, и мы плавно покачиваемся в такт музыке. 
Маккензи положила руки мне на плечи и склонила голову, ожидая продолжения рассказа. 
 − Правда? − недоверие в ее голосе было понятным. Если уж мне было достаточно трудно вспомнить время, когда мои родители были счастливы, то ей-то увидеть этого вообще не суждено. 
 − Да. Субботний вечер. Найлс пришел на ужин. После того, как нас уложили спать, эти трое остались тусоваться, пить коктейли и танцевать, − я улыбнулся своим воспоминаниям. − Гэвин, Энди и я выскользнули из наших комнат, одетые лишь в пижамы, чтобы понаблюдать за ними. Мама была очень красива. Вся в розовом. Мы затаили дыхание от обмена руками при смене партнеров между отцом и Найлзом. 
 − Мне жаль, что я не была с ними знакома в то время, − она приподнялась на кончиках пальцев ног, чтобы поцеловать меня в скулу, скрепляя пальцы в замок на моей шее, а большой палец ее руки забирается за мой воротник и гладит кожу шеи. Медленные сладкие поцелуи двигались по моей челюсти к губам. Я чувствовал ее улыбку и желал вместе с ней только одной вещи. 
 − Маккензи? − наше очарование прервал незнакомый голос. 
Маккензи почти слилась со мной, наши рты оказались так близко. Но, видимо, недостаточно, так как я увидел, как страх набежал на ее лицо. Мы были обнаружены. Не то, чтобы мне было стыдно. Я-то, наоборот, хотел, чтобы весь мир узнал, что она принадлежит мне, но для нее это было важно. Она хотела рассказать Оливии о нас на наших условиях и без угрозы расстроить свадьбу моего брата. 
Через толпу к нам направлялся высокий стройный мужчина с широкими плечами и каштановыми волосами. Его яркие зеленые глаза таяли при виде моей девушки, а идеальная белоснежная улыбка становилась все шире. Монстр внутри меня расправил крылья и приготовился разорвать его голыми руками. Я старался сдержать ревнивую ярость. Я пообещал себе новое начало, и часть этого начала заключалась в том, что Маккензи принадлежала только мне. 
Маккензи повернулась лицом к нарушителю нашего спокойствия. Ее глаза расширились, и улыбка расцвела на лице: 
 − Боже мой! Нэйт?! 
Нэйт? Ее бывший парень? Ярость внутри меня разгорелась еще жарче, но я опять постарался придушить ее. Натаниэль Фуллер причинил моей девушке огромную боль. То, как он обращался с ней после выкидыша, было форменным издевательством, но все же она была рада видеть его. Это было так похоже на нее. Она простила непрощаемое. 
Маккензи потянулась к моей руке и обнадеживающе пожала ее. Нэйт подошел к ней, и она бросилась к нему на шею, приобнимая его: 
 − Что ты здесь делаешь? − спросила она. 
 − Я здесь по делам, − ответил он, покачивая ее взад и вперед. Это было не объятие бывших любовников, а воссоединение старых друзей. Ревнивый Неандерталец внутри меня урчал от удовольствия при виде того, что все чувства, которые были между ними в прошлом, испарились. − А что ты здесь делаешь? 
Маккензи отступила от него и глаза Нэйта врезались в меня. Она отошла назад ко мне, прижалась, одной рукой приобнимая меня, а другую, прижимая к моей груди. 
 − Мы приехали на свадьбу. 
 − Твою? − спросил Нэйт и его брови взлетели в удивлении. 
 − Нет, − ответила она. − Брат Дрю женится в эту субботу. 
Грудь сдавило. Уже второй раз за последние двадцать четыре часа кто-то соединил нас в пару, но Маккензи, казалось, не заметила этого. Его вопрос зато поднял мое настроение. 
 − Дрю? Подожди. Это твой парень? 
 − С пляжа, − объяснила Маккензи. Я чувствовал себя немного не в теме из-за их взаимодействия, но знал, что Маккензи объяснит мне все позднее. 
Я протянул руку для рукопожатия: 
 − Эндрю Вайз. 
Он взглянул на мою руку, а потом протянул свою в ответ: 
 − Нэйт Фуллер. 
 − Приятно, наконец, встретиться с вами. Микки много рассказывала о вас. 
Маккензи посмотрела на меня с обожанием в глазах. Независимо от того, как сильно я хотел наподдать этому чуваку за то, как он поступил с ней, видя, как она счастлива сейчас, я решил, что выдумал прошлые прегрешения Нэйта. 
 − Взаимно, − ответил он. Пожал мою руку и повернулся обратно к ней, говоря с улыбкой. − Ты выглядишь потрясающе. Счастье тебе очень идет, − нотки грусти проскальзывали в его голосе. 
 − Спасибо. Ты тоже хорошо выглядишь. 
Нэйт пожал плечами, засунув руки обратно в карманы: 
 − У меня успешная работа. Сейчас я живу в Чикаго. 
 − Так ты согласился все-таки? 
Нэйт улыбнулся и я понял, почему Маккензи симпатизировала ему. Независимо от того, насколько сильно я хотел его ненавидеть, очарование просто изливалось из него, отчего он казался очень милым парнем. 
 − Да. Я принял. 
 − Вот это великолепно! 
 − Итак, все ли вернулись домой? Джаред? Оливия? 
 − Вообще-то они оба здесь, в Бостоне, приглашены на свадьбу, − Маккензи пожала плечами, переступив с ноги на ногу. − У Джареда все хорошо. 
 − А у Лив? 
Улыбка Маккензи увяла и она напряглась рядом со мной. Она посмотрела на потолок, как будто искала в нем спасение, выдохнула и вернула улыбку обратно. 
 − У Оливии тоже все хорошо. Она беременна. 
Нэйт в изумлении вынул руки из кармана и забыл, что с ними делать. Его голос передал неподдельное изумление: 
 − Беременна? Серьезно? Когда? Какой срок? − вопросы развернулись в нагромождении безумных фраз. 
Маккензи чуть повернулась встретиться со мной взглядом, нахмурилась и чуть скривила губы, размышляя над его вопросами. 
 − Около пяти месяцев, − ответил я за нее. − И поверь мне, для всех нас это такая же неожиданность. 
Нэйт провел рукой по подбородку, его глаза вспыхнули: 
 − И кто отец? 
Ах, этот вопрос. Во-первых, я вполне мог бы обойтись и без него. Я сделал глубокий вздох, ненавидя Нэйта за то, что он грубой реальностью разорвал наш с Маккензи приятный вечер. 
 − Думаю, я. 
 − Ты? Ты уверен? − в волнении вскричал он. 
Я пожал плечами, прижимая Маккензи поближе к себе. Она потирала рукой мою грудь, словно силясь защитить меня от ужасной правды. Я положил руку сверху на ее ладонь и кивнул: − Насколько нам известно, так и есть. В конце концов, я был ее последним парнем. 
 − О! − вздохнул Нэйт. − Я думаю, что поздравления придутся кстати. А как Оливия восприняла новости о том, что вы двое вместе? Если я знаю ее... − Нэйт не закончил. Мы с Маккензи тоже молчали. Нэйт внимательно разглядывал нас, анализируя. − Так она не знает. 
Маккензи покачала головой: 
− Мы собираемся сказать ей, но только после свадьбы. 
− Черт! - Нэйт издал саркастический смешок. − Все, что могу сказать вам - удачи! 
− Спасибо! − скривился я. 
− Так ты точно уверен, что ребенок твой? 
Я потер рукой переносицу, немного смущенный его назойливостью. Никто не мог желать больше, чем я, чтобы ребенок оказался не моим. Может, он, таким образом, беспокоится о Маккензи? Между ними длинная история, да и он выглядел всерьез обрадованным ее счастью. 
− Я не понимаю, как это может быть. 
− Дрю попросил сделать тест на отцовство, − добавила Маккензи. 
Лицо Нэйта перекосило, губы задергались: 
− Хорошо, хорошо. Ты заслуживаешь быть счастливой. 
− А ты счастлив? − спросила Маккензи. 
Нэйт кивнул: 
− Да. Мне нравится путешествовать. Ты же знаешь об этом. 
Маккензи выскользнула из моих объятий и обняла его: 
− Да, я это знаю. 
Нэйт крепко прижал ее к груди: 
− Мне очень стыдно за прошлый раз, − прошептал он достаточно громко для того, чтобы я мог услышать. 
− Не волнуйся об этом. 
Я легко видел, какая внутренняя борьба разгорается внутри него. Непоколебимое прощение Маккензи нелегко было принять, особенно когда знаешь, что недостоин этого, но все же оно было заветным подарком и, насколько я могу судить, Нэйт заслужил его. Он сжал ее немного крепче: 
− Ты хорошо выглядишь, когда влюблена. 
− Это он делает меня счастливой. 
− Могу подтвердить, − Нэйт, наконец, выпустил ее из объятий и шагнул назад, одаривая нас обоих улыбкой. − Было приятно повстречаться с вами. Позволю вам продолжить свидание. 
Маккензи запечатлела поцелуй на его щеке: 
− Не будь занудой, − сказала она ему. 
− Не буду, − Нэйт протянул руку и еще раз пожал мою. − Позаботься о ней. 
− Конечно. Это самое простое из всего, что я могу сделать. 
− И ты, − и Нэйт ушел к ожидавшим его в баре группе мужчин и женщин. 
− Итак, это был Нэйт, − поддразнил я ее, заключая обратно в кольцо своих рук и возвращаясь на танцпол. − Ничего особенного. 
Она ударила меня в грудь, смеясь: 
− Нэйт очень особенный. 
− Хмм. Что-то не заметил. 
− Ревнуешь? 
− Я ревную к любому мужчине, который привлек твое внимание. 
Маккензи остановилась посреди танцпола, ее глаза встретились с моим напряженным взглядом. 
 − Ты - моя единственная любовь. 
Я наклонился и прошелся по ее губам в легком поцелуе, языком пробуя вкус вина с ее языка. 
 − Это делает меня самым счастливым мужчиной на планете. 
Позже тем вечером мы вернулись в дом моих родителей, ненавидя, что нужно опять расставаться, но благодарные за то, что нам выпал шанс побыть вместе. Я поцеловал Маккензи на ночь и оставил перед дверью спальни. Когда я проскользнул в свою спальню, меня встретили две мурлычущие кошки, которые, несомненно, были рады моему возвращению. Я опустился на свою кровать, положил подушку под голову и закрыл глаза. Видения о Маккензи снова и снова вспыхивали в моем сознании, приятно убаюкивая. Сегодня был прекрасный день, но завтра нужно возвращаться в жестокую реальность. Вернемся к моему отцу и Оливии, к предсвадебным хлопотам и секретам, которые нужно сохранить еще немного. 

Переводчик: Люба А. 

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.