Маккензи

Дрю тяжело вздохнул, взяв меня за руку. С каждым шагом мы медленно приближались к дому. Утреннее солнце озаряло нас, бусинки пота блестели на моей шее, заставляя волосы прилипать к коже. Мы не торопились. Никто из нас не спешил столкнуться с тем, что находилось в доме перед нами. События последних двадцати четырех часов привели нас в смущение и некоторую оторопь. Единственное, что имело смысл, так это то, что нас по-прежнему тянуло друг к другу.
Дрю легонько сжал мою руку, судорожно сглатывая, едва мы достигли входной двери. Он вынул руку из кармана своих пляжных шорт и потянулся к ручке двери.
 – Знаешь, – он замолчал, смотря на дверь так, будто она вот-вот проглотит его живьем, – мы могли бы пропустить завтрак и поехать в аэропорт. Джаред соберет наши вещи.
Я крепко обняла его:
– Лив летит с нами обратно, так что от этого никуда не деться. В любом случае, лучше столкнуться с этим сейчас.
Дрю помотал головой:
 – Да. Думаю, ты права.
 – И так как ты продолжаешь работать в фирме своего отца, от него тоже никуда не деться.
 – Наверное, самое время нам с Гэвином поговорить о создании собственной фирмы.
Я не была уверена, шутит он или нет, но не стала оспаривать эту идею. Сделав несколько глубоких успокаивающих вздохов, Дрю повернул ручку. Дверь открылась, петли скрипели так, словно хотели нас выдать. Мы вошли внутрь и обнаружили что дворецкого, который всегда нас приветствовал, нет. Никто не ждал и в фойе, как в день нашего приезда. Все добродушие и официозность пропали.
Я не призналась Дрю, что чувствовала себя ребенком, тайком пробирающимся домой после тайной вечеринки. Наш отъезд со свадебного банкета был внезапным, но оправданным. Мы никому ничего не сказали и передали все через Энди; только она одна знала, что мы сбежали кормить наших кошек. Энди потребовала узнать, что рассказал нам Найлз, но Дрю отмахнулся от нее. Ему требовалось время, чтобы переварить все услышанное от Найлза.
Мы провели большую часть вечера и всю ночь в разговорах с Дрю, слушая его пересказ раз за разом, пересеивая через мелкое сито каждую деталь разговора с Найлзом. Он расспрашивал меня, желая подтвердить свои мысли, словно я была главным свидетелем. Мое сердце разрывалось каждый раз, когда Дрю подходил к осознанию того, что гнев и обида его отца фактически превратились для него в личное отвращение и отчаяние.
 – Здесь никого нет, – пробормотал Дрю, закрывая за нами дверь. Холодный ветерок покалывал мою кожу, вызывая неприятный озноб. Издалека слышался грохот тарелок и светские разговоры. Завтрак уже подали, а для нас остался лишь скромный кусок свадебного пирога.
 – Слава Богу, что ты здесь! – зашипела Энди. Она появилась из-за угла и подбежала к нам, ее темно-каштановые волосы с медовым оттенком вились на голове бесформенной кучей, губы были ярко-красные, а ее наряд выглядел так, будто она только что сошла с обложки журнала. Рядом с ней я чувствовала себя простой крестьянкой в желтом летнем платье макси. Было легко понять, что в ней привлекло Джареда, и где-то глубоко внутри себя я ощущала уколы ревности, что такая красотка так легко вытеснила меня из сердца Джареда. Но Джаред заслуживал быть счастливым, и я бы лично положила свою ревность на полку, только чтобы увидеть его счастье. Энди обняла нас обоих и тут же схватила Дрю под руку.
 – Все ведь в порядке? — с беспокойством спросил Дрю.
 – Ты имеешь в виду все, кроме этого дома, заполненного зомби? Конечно, все в порядке.
 – Зомби? – вскричала я.
 – Да. Похоже на ночь живых мертвецов, – она указала на столовую. – Папа и мама не сказали друг другу ни слова. Сеньорита Психопатка ведет себя очень странно. Она пожелала нам с Джаредом доброго утра, сказала «спасибо» и «пожалуйста» за завтраком. Что, черт возьми, случилось прошлой ночью?
Дрю тяжело вздохнул, а затем вкратце рассказал о разговоре с Найлзом прошлой ночью.
 – Позвольте мне уточнить. У мамы и Найлза был роман?
 – Нет. Папа верит в это, но Найлз утверждает, что такого никогда не было.
Лицо Энди скривилось:
 – Вау! – воскликнула она, больше ничего не сказав. Она подняла руку и потерла глаза, нахмурила лоб, когда тяжесть ситуации дошла до нее: – Вот черт!
Энди высвободилась из объятий Дрю и повернулась к нему с мрачной и решительной улыбкой:
 – Нам нужно быть там, Нова, но, боюсь, ты должен быть осторожен. Папа охотится за тобой и без Гэвина здесь...
Дрю осторожно коснулся рукой щеки Энди:
 – Не волнуйся, младшая сестренка, – поддразнил он. – Я в порядке. Папа больше не волнует меня. Я примирился с собой. Прошлое пусть остается в прошлом. Меня беспокоит только здесь и сейчас.
Энди пристально изучала его несколько минут, потом весело подмигнула:
 – Мне повезло больше, у меня есть твоя спина, которая прикроет.
Дрю, усмехнувшись, обнял ее за шею и сопроводил в столовую. Энди не шутила о напряженности в комнате. Оно было настолько густым, что почти душило. Как только мы вошли, взгляды всех присутствовавших обратились на нас. Оливия почти мгновенно отвела свой взгляд, едва взглянув на меня, зато Джонатан не преминул пронзить меня острым, холодным взглядом. Кэт была на пути к полному опьянению. Если покраснение ее глаза не свидетельствовало об этом, тогда я не Маккензи.
 – Доброе утро, – приветствовал всех Дрю.
Ответил ему только Джаред.
Мы заняли свои места за столом, усевшись между Джаредом и Энди.
 – Я надеюсь, все прекрасно выспались, – продолжил между тем Эндрю.
 – Ты бы знал об этом, если бы соизволил заночевать в родительском доме, – фыркнул Джонатан.
 – Я, например, здорово выспался. Кто-нибудь слышал о Гэвине и Морган? Добрались они уже до Фиджи?
Кэт засмеялась пьяным смехом в свой бокал:
 – Фиииджи, – передразнила она, делая новый большой глоток.
Дрю засмеялся вполне естественно, как будто его мать была абсолютно нормальна, но под столом сжал мое колено, из чего сделала вывод, что ему не по себе.
 – Весьма смешное название, не так ли, мама?
 – Гэвин станет красным от загара. Таким же красным, как волосы Морган, – добавила она, делая очередной глоток.
 – Мама, я же уже говорила тебе, что дала ему солнцезащитный крем. Да и Морган позаботится о нем.
Кэт посмотрела на своих детей:
 – Ему повезло, ведь Морган так любит его, – сказала Кэт абсолютно трезвым голосом, что повергло меня в ужас. Все взгляды устремились к ней, не зная, как реагировать на это ее заявление. Она опустила бокал на стол, поднялась:
 – Я плохо себя чувствую, – произнесла Кэт и выбежала из комнаты.
 – Иисусе! – воскликнул Джонатан, всплескивая руками в расстройстве.
Я взглянула в сторону Энди, которая, казалось, не могла определиться, какое решение ей принять: то ли остаться со своим братом, то ли последовать за матерью. Оливия осталась сидеть на месте, бледная и неподвижная.
 – Пойду, проверю все ли с ней в порядке, – шепнула я Дрю. Он кивнул, протягивая руку, чтобы взять булочку с блюда.
Когда я завернула за угол, то услышала, как Джонатан произнес:
 – Хорошенькое дельце! Разве у этой женщины нет своих собственных дел?
Несмотря на то, что его замечание напрямую меня не касалось, все равно стало больно от того, что для отца Дрю я всегда буду не более чем досадной неприятностью. Я передернула плечами и заставила себя выбросить эту мысль из головы, сосредоточившись на поисках Кэт.
Мне потребовалось не так уж много времени, чтобы обнаружить ее местонахождение. Она едва успела добежать до ванной комнаты возле музыкальной залы. Содержимое ее желудка вырывалось на волю под ее судорожные всхлипывания.
 – Кэт?! Это Маккензи. С тобой все в порядке?
 – Уходи! – ее голос доносился сквозь булькающие звуки.
 – Я пришла помочь. Прошу, позволь мне.
 – Я в порядке. Прошу, дай мне побыть одной, – умоляюще сказала она.
Во мне крепло убеждение, что семейство Вайз – это только деньги, финансовое влияние и власть и я была признательна своей семье за то, что они были моей силой и поддержкой, несмотря на простую жизнь. Семья Вайз на поверку же оказалась разрозненными индивидуумами. Когда Кэт утихла, и я услышала ее судорожные вздохи, то оттолкнулась от двери и направилась обратно в столовую. Мой желудок бурлил от голода. Фисташковая булочка, которую Дрю ел, когда я уходила, весьма бы сейчас пригодилась.
Свернув за угол, натолкнулась на Оливию. Я схватила ее за плечи, не давая ей опрокинуться назад. Она отстранила мои руки и поправила свои безупречные локоны, убранные в пучок на голове. Маленькие бусины пота блестели у нее на лбу. На ней был черный деловой костюм, пошитый с расчетом на ее растущий живот. Ее внешность до сих пор была важна для нее, несмотря на то, что свадьба уже закончилась.
 – О, Боже! – воскликнула я. – Мне очень жаль!
Она покачала головой, скрывая выражение глаз за ресницами.
 – Бывает, – отмахнулась она от меня, но секунду спустя продолжила: – Как Кэт? В порядке?
 – Да. Думаю, просто много выпила.
 – Понятно.
Между нами потянулись секунды напряженного молчания. У меня в голове не было ни единой темы для разговора с Оливией.
 – Послушай, – вдруг произнесла она. – Я кое-что собиралась сказать, но это ведь ничего не значит для тебя.
Я бросила на нее удивленный взгляд:
 – Ну и что это должно означать?
 – Это значит то, что мои чувства для вас обоих не имеют значения, потому что если бы имели, вы бы не поступили так со мной!
От удивления я даже сделала шаг назад:
 – Это несправедливо!
 – Ты права, – согласилась Оливия. – Вокруг все несправедливо! Нечестно, что мой парень обманул меня с моей лучшей подругой, – я открыла было рот, чтобы опровергнуть ее слова, но она перебила: – Несправедливо, что я беременна его ребенком и вынуждена смотреть, как он счастлив с другой женщиной. Несправедливо, что в его глазах я вижу лишь отвращение к себе. Несправедливо, что этот ребенок всегда будет чувствовать враждебность его отца по отношению к его матери. Но больше всего несправедливости в том, что этот ребенок будет расти в неполной семье, – в знак весомости своих слов она водрузила руку на свой живот.
Внезапно я почувствовала себя разбитой. Каждое слово Оливии источало яд.
– Я доверяла тебе, – продолжила она. – Когда я познакомила вас, не знала, что вы споетесь за моей спиной. Мне всего лишь хотелось, чтобы моя лучшая подруга и мой парень были в хороших отношениях. Я не хотела, чтобы между вами возникали трения, и мы все чувствовали дискомфорт, как было тогда, когда мы с Нэйтом не ладили.
Слезы жгли мне глаза, когда ее горькие слова вонзались в мое сердце.
 – Это было не так, я клянусь, – восклицала я.
Оливия протянула руку и провела пальцем по моей шее. Сверкающий гранями алмаз сверкал на ее пальце, и мы обе видели его.
  – Может быть не физически, но есть больше, чем один обман, не так ли? – она уронила руку с кольцом. – Чем ближе вы друг к другу, тем дальше он отдаляется от меня. Ты ведь не станешь утверждать, что все иначе, потому что его отношение ко мне доказывает обратное. Ты ведь помнишь свой день рождения на пляже с мамой и папой, когда Дрю присоединился к вам?
Я положила руку на свое ожерелье, перебирая камни. Все, что она говорила, отчасти было правдой. Мы с Дрю никогда не видели нас без нее.
 – Лив, прости нас. Мы никогда не собирались причинять тебе боль.
Оливия фыркнула, заскрежетав зубами, сжимая губы в тонкую линию:
 – Дорога в ад всегда проложена добрыми намерениями, Кенз. Ты – та, кто мне это сказал. Если бы вы сразу были честны со мной и рассказали все, мне было бы не так больно.
 – Что ты хочешь, чтобы мы сделали? – воскликнула я. – Ради Бога, Лив, никто не в силах изменить прошлое. Повторяю тебе, прости нас!
Оливия закрыла глаза, покачивая головой из стороны в сторону:
 – Нет. Ты должна оставить нас с Дрю в покое и уйти.
 – Но мы любим друг друга, – возразила я.
 – И ты знаешь, что такое любовь, Кенз? Ты вроде любила Нэйта, но мы видим, что из этого вышло!
 – Мы с Нэйтом ошибались насчет наших чувств. Даже ты это признала. Но с Дрю все по-другому.
 – Ты передергиваешь, – выплюнула она. – Все верно. Вы просто как горох и морковь, – протянула она, подражая моему акценту. – Честно говоря, все это не имеет значения. Ты ничего не сможешь сделать, чтобы исправить ситуацию, – она обошла меня, прикоснувшись рукой к моей руке. Возникло ощущение, что ко мне прижалось холодное тело ядовитой змеи. – То, что ты сотворила, Кенз, непростительно. Особенно после всего, что я сделала для тебя. Я была с тобой рядом в трудную минуту, когда никого не было рядом с тобой, и вот как ты отплатила мне! Предательством и ложью! По-видимому, наша дружба ничего для тебя не значила. Надеюсь, теперь ты счастлива! – она взглянула на меня через плечо. Ее кожа в тусклом свете отливала мертвенной белизной. – Да, и еще одно. Мне абсолютно все равно, что ты влюблена. Ты никогда не станешь мачехой моему ребенку.
Оливия исчезла в пустом коридоре, оставив меня с горьким чувством сожаления в сердце. Я знаю, что заслужила все ее упреки. Из-за меня Оливия будет воспитывать ребенка как мать–одиночка. Я утерла горькую слезинку, скользнувшую по моей щеке, и вернулась в столовую.
Когда я вошла, Джонатан подскочил на стуле, хлопая ладонью по столу.
 – Ты потерял всяческое уважение ко мне и к семье.
 – Отец, – обратился к нему Дрю. Было страшно от того, каким спокойным он выглядел. Не расстроенным. Не сердитым. Он наклонился вперед, положив локти на стол, и в упор глядел на своего отца, – все, что я сказал, правда. Ты так долго наказывал меня и маму, пришло время положить этому конец. Вокруг нас происходит так много хорошего. Бессмысленно продолжать жить прошлым.
-------

– Ты думаешь, что если этот человек рассказал тебе пару мелких деталей той истории, ты стал в ней экспертом? Я тогда не был злодеем, а он был!
 – Не думаю, что в той ситуации были злодеи, папа. Наверное, вами обоими были допущены ошибки. Пришло время исправить их, вот и все.
 – Он только сказал тебе, что стал лучше, но это не так!
 – Папа, – вскочила Энди. – Он не ошибается. Он просто пытается исправить ситуацию.
 – Держись подальше от этого, Андреа.
Подошел Джаред и взял Энди за руку:
 – Давай немного подышим свежим воздухом, – проговорил он тихо. Энди мгновенно успокоилась и стала дышать ровнее.
 – Нет, – Дрю потянулся, чтобы остановить их. – Заканчивайте завтрак. Не уходите так, – он оглянулся на Джонатана и заметил меня. Нежная улыбка заиграла на его губах и согрела его глаза.
В тот момент я почувствовала себя более уверенной, чем когда возвращалась. Дрю обрел мир и пытался сохранить семью, не позволяя своему отцу все разрушить. Его спокойствие заставило меня захотеть стать лучше и найти способ поступить правильно по отношению к Оливии. Она и Дрю заслуживали совместно воспитывать своего ребенка.
 – Отец, – продолжал Дрю, – я хочу сказать, что не пытаюсь осуждать кого-либо из вас. Все мы рано или поздно совершаем ошибки, но мы должны их исправлять. Я знаю то, что знаю и всего лишь пытаюсь сказать, что прощаю тебя за все содеянное.
 – Ты прощаешь меня? – Джонатан зашелся приступом истерического смеха. – Ты очень добр, Энди.
 – Я не шучу! – Дрю встал, обошел вокруг стола и взял меня за руку. – Маккензи и я счастливы. Мы возвращаемся сегодня днем домой, там мы начнем нашу совместную жизнь и мне бы очень хотелось, чтобы ты за нас порадовался.
Джонатан посмотрел на меня. Складки на его лбу стали глубже от гнева.
 – Нет!
 Дрю наклонил голову:
 – Нет? Что нет?
 – Я не собираюсь радоваться за тебя. Ты снова выбрал не ту женщину. Я не верю, что она для тебя – лучший выбор. Она такая же, как Ребекка. Живет только для себя!
Я шагнула вперед, готовая наброситься на этого мужика. Не для себя. Мне было все равно, как он относится ко мне, а ради Дрю. Я ненавидела то, как он обращался со своим сыном. Дрю перехватил меня за талию, удерживая рядом с собой.
 – Думай, что хочешь. Мне все равно, – заявил он. – Ведь твои думы не обязательно верны, как в случае с мамой и Налзом.
 – Как ты смеешь! – зашипел он.
 – Нет! Как смеешь ты! – воскликнул Дрю в ответ. – Ты раздуваешься от гордости, думая, что заставляешь людей видеть тебя могущественным и всесильным. Но ты таковым не являешься. Ты такой, каким был я когда-то: потерянный и смущенный. Ну, так вот, отец, я больше не такой. Я обрел мир! – Дрю взглянул мне в глаза, и я увидела в них правду.
Джонатан начал аплодировать:
 – Браво, Дрю! Браво! Твое выступление достойно оваций.
Дрю поклонился:
 – Шути, сколько хочешь! Но в конце пути я счастлив. Ты же никогда не станешь счастливым, пока будешь держаться за свое прошлое, – он крепче сжал мою талию. – Пойдем отсюда! – в его лице было столько любви и нежности, что мое сердце воспарило.
 – Я последую за тобой!
 – О, пожалуйста! – скривился Джонатан.
 – Хватит, пап! – зарычала Энди. – Достаточно!
 – Ты права, Андреа! Вы все покинете мой дом, пока не станете достаточно взрослыми!
Джаред и Энди встали, присоединившись к нам. Джонатан опустился на стул и отказался смотреть на нас, пока мы проходили мимо него. Дрю покачал головой:
 – Папа! Нам не нужно расти. Это тебе нужно научиться отпускать!
 – Убирайтесь! – вскричал Джонатан.
 – Папа... – умоляюще прошептала Энди.
 – Я сказал, убирайтесь!
Мы поднялись наверх, отправившись каждый в свою комнату, чтобы собрать вещи. Когда я собрала свои вещи, то подошла к комнате Оливии, чтобы сообщить ей, что мы покидаем дом. Я постучала в ее дверь, но не получила ответа. Повернув ручку двери, вошла в ее комнату и нашла лампы включенными, но ее там не было. Дрю подошел сзади и положил руку мне на талию.
 – Наверное, она уже ушла, – произнес он тихо.
 – Думаю да, – ответила я. – Поступила так, лишь бы не встречаться со мной.
 – Все, в конце концов, наладится...
 – Я надеюсь на это.
 – Так и будет! – Дрю выключил свет и закрыл дверь. Он поцеловал меня в носик, взял за руку и повел вниз по лестнице к ожидающей у входа машине. Мы понятия не имели, какое будущее нас ожидает, но твердо знали, что, несмотря ни на что, всегда будем вместе.

Переводчик: Люба А. 

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.