POV Эндрю 

В этом доме ничего не изменилось, мой отец позаботился об этом. Едва переступив порог его кабинета, я тут же вспомнил, как стоял в нем когда-то, по той или иной причине совершив проступок. Я любил книги, всегда любил, но этот кабинет-библиотека, наполненный великими томами, не содержал в себе ничего, кроме воспоминаний о злобе и порицании. Комнату затуманивал дым дорогих сигар, смешанный со старым скотчем. Все здесь говорило о роскоши и богатстве, поражая помпезностью. Джонатан гордился оригиналом Алисы Нил и дубовым столом, привезенным из Англии в 1902 году. Мой отец был настолько одержим тем, что представляло хоть какую-то историческую ценность, что ни разу не проявил ко мне теплоты и заботы. Я ненавидел эту комнату, потому что здесь размещалось все, что он любил и единственное, ради чего меня сюда впускали - напомнить мне, что я никогда не стану настолько же хорош. 
− Спасибо что присоединился к нам, Эндрю, - бархатистая интонация отца выдавала плохо скрытое недовольство. 
− Спасибо - это слишком много. У меня ведь все равно не было выбора, не так ли? - поспешил вставить я. 
Я увидел, как Гэвин проводит пальцем по горлу, призывая меня остановиться. Он не понимал, что остановиться для меня было невозможно. В наших отношениях с отцом было слишком много крови и это все, что нас связывало. 
− Прояви хоть немного уважения, находясь в моем доме, - мой отец щелкнул пальцами, делая шаг мне навстречу. Я шагнул вперед, выпячивая грудь. Он не мог угрожать мне всерьез. Я был взрослым тридцатитрехлетним мужиком, черт подери, а не сопливым ребенком, который всего лишь хотел, чтобы отец любил его. 
− Уважение незаслуженно, отец, - сплюнул я. На его лбу вздулись вены, и он сделал еще шаг мне навстречу. Я ждал, пока он что-нибудь скажет, что угодно. Видит Бог, если он это сделает, я наброшусь на него. 
− Какой прекрасный у вас кабинет, мистер Вайз, - проговорил Джаред. Мой отец вновь накинул маску, которую носил для остальных людей. Фальшивая улыбка раздвинула жемчужно-белые зубы: 
− Спасибо, Джаред. 
Джаред повернулся к одной из многочисленных книжных полок. 
− Есть ли среди всего этого оригиналы? 
Опять спасен Джаредом. Коллекция для моего отца всегда была на первом месте и, через несколько минут, отец оставил меня. Я старался приглушить ненависть к нему. Гэвин подошел ко мне и чмокнул в затылок. 
− Серьезно, брат. Мы здесь всего пятнадцать минут, а ты уже собрался драться со стариком. 
− Он начал, - возразил я. 
− Ну а ты должен был закончить. 
− Я ничего не могу с собой поделать. Ты же знаешь, он специально нажимает на кнопки. 
− Да, и ты сам позволяешь ему это. Контролируй себя, Дрю, пожалуйста, ради меня. Это моя предсвадебная неделя и я заслужил это. 
Меня захлестнула вина. Гэвин был единственным человеком в мире, кто за меня заступался. Особенно перед нашим отцом. Я был ему должен, ведь это он вытащил меня из пьяного ступора, и больше всего за то, что он верил в меня тогда, когда никто другой этого не делал. Я похлопал его по плечу: 
− Я сделаю все возможное...но только ради тебя. 
− Это все, о чем я прошу. 
− Как насчет того, чтобы выпить? - предложил отец. 
У Джареда в руках обнаружился очень древний томик, окаймленный по краю, вроде это был роман. Он пристально его разглядывал. Да и почему бы ему не подержать в руках книгу, которая стоит больше, чем он сможет заработать за всю свою жизнь. 
− Конечно. Я имею в виду...да, сэр. Пожалуйста. 
Я потер лицо рукой. Бедный Джаред. Возможно, я не самый ярый его сторонник, но мне было ненавистно наблюдать, как мой отец прибегает к тактике запугивания. Я упал на диван, заскрипевший под моим весом. Гэвин сел рядом со мной, вытянув ноги и скрестив лодыжки. 
Отец уселся за стол, отложив в сторону свой любимый скотч. Он расставил четыре стакана и взялся за графинчик. Я судорожно глотнул воздух, пристально наблюдая за тем, как темная жидкость наполняла четыре бокала. Один из этих бокалов предназначался для меня. Если отец передаст мне бокал, я не уверен, что не возьму его и не выпью. Я не мог позволить себе снова сорваться. Не после всего того, в чем я признался Микки прошлой ночью. Она заслужила меня в любом случае, независимо от того, сколько выпивки поможет мне вытерпеть моего отца. Моя жизнь, будто испытывая меня, начала разворачиваться заново. Одна капля этого чудесного теплого напитка разрушит все, чего я достиг с таким трудом. 
Гэвин наклонился ко мне: − Успокойся, братишка. У тебя есть я. 
Я кивнул, боясь произнести хоть одно слово, сделай я это, я бы проклял своего отца. Он знал мое положение, черт, да он же знал мою мать. Но он отказывался верить, что мы алкоголики. Единственная разница между матерью и мной заключалась в том, что у меня было кому меня поддержать и взнуздать. Маминой же единственной поддержкой была бутылка выпивки, которую отец совал ей в руку в любое время, когда она раздражала его, а это случалось довольно часто, едва она открывала рот. С дерьмовой ухмылкой на физиономии отец направился к нам с Гэвином, держа по бокалу скотча в каждой руке. 
− Макаллан, - похвастался он, вручая мне и брату бокалы. Мое горло пересохло, а руки вспотели, когда я всмотрелся в янтарную жидкость на дне. Испарина покрыла лоб, дыхание вырывалось с хрипом. Я чувствовал себя ничтожеством и тряпкой. Отец повернулся к нам спиной и, прежде чем я сообразил, Гэвин выхлестал свою порцию и быстренько поменялся со мной бокалами. Я наклонил голову, пожав руку брата. Его ухмылка была гордой и самодовольной. 
− Спасибо, - прошептал я ему. 
− Всегда, пожалуйста, братишка. 
Джаред вернул отцу книгу, когда тот подошел к нему с бокалом. Отец поставил ее на полку и направился к нам в зону отдыха. Джаред последовал за ним. Джонатан взглянул на мой пустой бокал с явным разочарованием. 
− Что, не смог дождаться тоста? Не припоминаю, чтобы тебя воспитывали в хлеву. 
Я промолчал. Отец стиснул зубы и стукнулся бокалом о бокал Гэвина: 
− За успешное партнерство. 
Мне понадобилась вся сила воли, чтобы прикусить язык. Он воспринимал предстоящую свадьбу своего сына как деловое соглашение, но почему же меня это до сих пор удивляет, ведь наш семейный бизнес строился на разводах. Этот парадокс всегда поражал меня: отец во что бы то ни стало старался сохранить свою семью, но при этом разрушал сотни других семей. Я взмахнул рукой с пустым бокалом и добавил: 
− За долгий и счастливый брак. 
− Я выпью за это, - согласился Джаред, опрокинув бокал в рот. 
− Как и я, - присоединился Гэвин, убедившись, что рядом со мной не наблюдается никакого алкоголя. Вместо того чтобы выпить, отец поставил бокал на столик рядом с собой. 
− Итак, Маккензи Эванс. Что мне должно быть известно об этой молодой женщине? - Он остановился. − Насколько я помню, вы с Оливией ждете ребенка. 
− Ты хочешь сказать, что она на прошлой неделе сделала тест на отцовство, а я об этом не знаю? - я вскочил. − Потому что пока она этого не сделает, ты ничем не подтвердишь факт моего отцовства. 
Если бы все только знали, как сильно я хотел, чтобы ребенок был не моим. Я презирал отторжение, которое испытывал к этому ребенку. Моя ненависть относилась к его матери, я знал об этом, но не мог изменить чувства в отношении ребенка. Отец наклонился вперед, положив локти на колени. Его галстук повис на горле, он вперился в меня взглядом: 
− Хоть раз в жизни ты мог бы взять ответственность на себя за свои действия, а не всаживать свой член в следующую шлюху? 
− Отец! - предупреждающе вскрикнул Гэвин. Джаред выглядел так, будто может напасть в любую минуту. Джонатан же восседал на кресле как на троне, излучая самодовольство 
− Я ведь не дурак, Эндрю. Я видел, как вы обнимались с ней внизу. От вас за версту несет похотью. 
− Вожделением, - выплюнул я. Усевшись назад на диван, я поставил бокал на журнальный столик и толкнул его к краю. − Позволь кое-что сказать тебе, отец. Мне очень повезло, что с этой женщиной меня связывает привязанность после всего того, что я причинил ей. То, что мы преодолели похоть, но ведь тебе неизвестно, каково это, не так ли? 
− О, так ты теперь будешь рассказывать мне о Любви к этой женщине. Мы все видели, что вышло из твоей любви к Ребекке Слоан. 
Я скосил глаза на Джареда. На его лице явно проступили гнев и непонимание. 
− Оставь Ребекку в покое, - посоветовал я. 
− Если бы я мог. Ты ведешь себя как эгоистичный испорченный ребенок, который никогда не задумывается о приличиях в этом доме. Твои отношения с Маккензи закончатся сегодня. Ты достаточно покуражился над этим домом, когда разводился с Ребеккой. Я не позволю тебе позорить нас и дальше, не признавая беременность Оливии. 
− Разведен, - выдохнул Джаред. Мой отец поджал рот: 
− Вижу, ты не слишком откровенничаешь с друзьями. Твоя Маккензи знает о Ребекке? - он облизал губы и, прежде чем это слово покинуло его рот, я почувствовал, как оно ударило меня стрелой прямо в сердце. − Отэм? 
Каждая косточка плавилась в моем теле. Мое сердце кровоточило. Слезы собрались в уголках глаз. 
− Не смей, - проскрежетал я. − Не трогай ее. 
− Ты сам начал все это, когда привел эту женщину в мой дом. Как ты посмел осквернить мой дом своим эгоизмом? 
− Достаточно! - вскочил Гэвин, вскидывая руки в воздух. − Хватит! Иисусе! Дерьмо! Ты не можешь просто спустить все это на тормозах на неделю? Вы оба! Это моя свадьба, черт возьми! Хватит уже припоминать все то дерьмо, которое произошло без твоего контроля. 
− Я и не собирался терроризировать Эндрю. Я просто говорю, что твой брат женился на женщине вопреки моему желанию, сделал ей ребенка, убил его, а потом развелся с ней из-за предполагаемого акта измены. Я не могу сосчитать сколько раз я пытался наставлять твоего брата, чтобы он помнил об этой ошибке. 
Я сидел там, слушая, как отец поливает меня грязью. Комната исчезла. Голоса рассеялись. Я сидел там и слышал только стук собственного сердца. 
Стук. Стук. Стук. 
Этот ритм протолкнул кровь в мои натруженные вены, обнажив мою ненависть к себе и к тому, что я сотворил. Чья-то рука схватила меня за плечо. 
− Убийство! Он не убивал свою дочь! - кричал Гэвин. − Ты вообще слышишь себя? То, что произошло той ночью, было несчастным случаем, отец, и тебе это прекрасно известно! - Гэвин сильнее сжал мое плечо. Я пытался дышать, но грудная клетка не поднималась. 
− А что касается Маккензи Эванс, то это моя подруга и Морган. И ты будешь относиться к ней так же, как и к любому другому гостю в доме. 
Никогда я не слышал столько властности в голосе брата, особенно в отношении на нашего отца. 
− Это все? - спросил отец. Его брови удивленно приподнялись, он взирал на смелого Гэвина, осмелившегося возражать ему и поправшего его гордость. 
Гэвин откинулся на спинку дивана рядом со мной, скрестил руки на груди и выдохнул: 
− Да, сэр. 
− Хорошо. Ну а теперь, пока некоторые болтаются неизвестно где, я запланировал мальчишник в клубе «Юнион». Вот для чего мы все здесь. И в этом нет ничего глупого, как и в стриптизершах, - он стрельнул глазами в мою сторону, когда произносил последнее слово, как будто ожидая от меня протеста. 
Я сидел и молчал. Сердце и разум превратились в кашу. За все эти годы отец ни разу не называл меня убийцей и не выходил из себя до сегодняшнего вечера. Да, смерть Отэм была ужасной случайностью, вызванной моими руками, но назвать меня убийцей... у меня просто не было слов. Я был опустошен. Если даже мой отец столько лет считал меня убийцей, то как могла относиться ко мне Маккензи? 
− Остановись! - прошептал Гэвин, наклонившись к моему уху. − Не позволяй ему до тебя добраться. Я кивнул. Гэвин всегда защищал меня, но правда была в том, что я был именно тем, кем назвал меня отец. Маккензи заслуживает гораздо большего. 
Я услышал тихий гудок в кармане. Вытащив свой телефон, взглянул на дисплей и увидел сообщение от Микки: «Мы это переживем. Обещаю. Я люблю тебя» 
Всю боль, что отец причинил мне здесь, все, что он сказал, чтобы уничтожить меня, были сметены одним коротким текстовым сообщением. Я быстро набрал ответ: 
«И я люблю тебя, мой ангел!» 

Переводчик: Люба А. 
 

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.