Давным-давно, когда Алекс была юной девушкой по имени Джулиана, ей нравилось фантазировать о семейных путешествиях.

В немногочисленные отпуска – если официальные визиты в Литл-Рок, к престарелым родителям матери, можно назвать отпусками – они всегда летали самолётом. Её мать, Джуди, не любила ездить на большие расстояния; её это нервировало. Джуди часто повторяла, что в автомобильных авариях гибнет гораздо больше людей, чем в авиакатастрофах, хотя и летала она, изо всех сил вцепившись в подлокотники кресла. Джулиана выросла, не испытывая страха ни перед опасностями, связанными с поездками, ни перед микробами, грызунами, замкнутыми пространствами и всем остальным, что пугало Джуди. Должен же был кто-то в семье оставаться уравновешенным – и за неимением других кандидатов эта роль досталась ей.

Как большинству единственных детей, в долгие часы сидения в кухне за столом над домашними заданиями – в ожидании, когда вернётся Джуди (она работала менеджером в зубоврачебном кабинете) – Джулиане казалось, что родные братья и сёстры были бы её спасением. Она с нетерпением ждала того времени, когда поступит в колледж, поселится в общежитии, и соседки по комнате станут её лучшими подругами. Вот только, когда это время настало, оказалось, что её прошлая жизнь, довольно одинокая и по-взрослому ответственная, сделала её человеком, совсем не подходящим для совместной жизни с нормальными восемнадцатилетними. Так тихой смертью умерла фантазия о братьях и сёстрах, и к третьему курсу она обзавелась собственной квартиркой-студией.

Однако фантазия о тёплой атмосфере большого семейного путешествия выжила. До сегодняшнего дня.

Сказать по справедливости, её настроение, скорее всего, было бы получше, если бы всё тело не казалось ей одним огромным пульсирующим синяком. Кроме того, первую ссору она спровоцироваласама, хоть и без всякого умысла.

Когда машина пересекла границу округа, она опустила стекло и выбросила в окно тот маленький маячок, который раньше вынула из ноги Дэниела. Она не хотела долго носить его с собой (просто на всякий случай), но и бросать прямо посреди своей последней рабочей площадки не хотела. Скорее всего, она не оставила там особых улик, но ведь никогда нельзя быть полностью уверенной. Если имелась такая возможность, она никогда не жалела времени на то, чтобы замести следы.

В зеркало заднего вида она увидела, как распрямился Кевин.

Ему удалось найти рюкзак, который он выкинул из самолёта, когда прыгнул с парашютом; теперь они с Дэниелом, одетые в джинсы и футболки с длинными рукавами – у одного чёрная, у другого серая – выглядели довольно прилично, и у Кевина появились ещё два пистолета.

– Что это было? – спросил Кевин.

– Маячок Дэниела.

– Что?! – воскликнули Кевин и Дэниел в один голос, и затем снова заговорили одновременно:

– У меня был маячок?!

– Зачем ты сделала это?!

Пёс повернул к ним голову, встревоженный тоном Кевина, а затем, решив, видимо, что всё в порядке, вновь высунул морду в окно.

Она повернулась сначала к Дэниелу и посмотрела на него из-под бейсболки, надетой в надежде, что козырёк немного затенит её избитое лицо.
– Как, по-твоему, твой брат нашёл тебя?

– Следил за мной с помощью маячка? Но… где же он был?

– На внутренней поверхности правого бедра, там, где сейчас побаливает. Старайся держать шов в чистоте, чтобы не занести инфекцию.

– Ты хоть представляешь, каких трудов мне стоило его установить? – проворчал Кевин.

– Если ты можешь его отслеживать, то и кто-то другой тоже. Я не хотела рисковать выдать наше местоположение.

Дэниел обернулся назад и уставился на брата.
– Как ты… Как я мог не знать об этом?

– Помнишь, через пару лет после того, как эта девка тебя бросила, одна горячая длинноногая блондинка в баре – ты ходил в него, когда был в депресняке, как он там назывался…

– «У Лу»* [п.п.: реально существующий бар]. Как ты вообще узнал об этом? Я никогда не говорил тебе… Погоди, ты что, следил за мной?

– Я волновался за тебя после того, как эта девка…

– Её имя – Лэйни.

– Без разницы. Мне она никогда не нравилась. Она тебе не подходила.

– Когда тебе вообще нравилась хоть одна моя девушка? Насколько я помню, тебе нравились только те девушки, которые хотели тебя. Если кто-то предпочитал меня, ты воспринимал это как оскорбление.

– Суть в том, что ты был сам не свой. Но организовывать за тобой слежку стало неудобно…

– Кто за мной следил?

– Да всего-то несколько месяцев.

– Кто?

– Кое-какие мои приятели – не из Управления. Парочка копов, с которыми у меня были дела, какое-то время – один ЧД [п.п.: аббревиатура расшифровывается как « частный детектив»; Кевин тоже любит аббревиатуры – привычка многих военных].

– За чем именно они следили?

– Просто убеждались, что ты в порядке, что не собираешься спрыгнуть с моста или ещё чего-нибудь.

– Поверить не могу. Да как вообще… Погоди-ка. Блондинка? Ты имеешь в виду ту девушку, как же её звали, Кейт? Ту, что купила мне выпить и… она, что, шпионка была?

В зеркале заднего вида она увидела, что Кевин усмехается.

– Нет, вообще-то она была проститутка. Кейт – не настоящее её имя.

– Видимо, на этой планете никто кроме меня не использует своё настоящее имя. Я живу в мире лжи. Я даже не знаю, как по-настоящему зовут Алекс.

– Джулиана, – сказали они одновременно с Кевином и обменялись раздражёнными взглядами.

– Он знал? – спросил её уязвлённый Дэниел.

– Всплыло в разговоре, когда ты был без сознания. Имя, которое мне дали при рождении – но на самом деле это больше не я. Для меня оно не имеет особого значения. На данный момент я Алекс.

Дэниел нахмурился – её пояснения его не вполне утешили.

– Короче, – продолжил Кевин таким тоном, словно рассказывал о какой-то отличной шутке, – предполагалось, что блондинка пойдёт с тобой домой, но ты сказал ей, что твой развод ещё не завершён, и это кажется тебе неправильным. – Кевин оглушительно захохотал. – Я не поверил, когда услышал. Но это было так похоже на тебя. Даже не знаю, чему я удивлялся.

– Очень смешно. Но я не понимаю, как этот небольшой диалог привёл к появлению у меня в ноге следящего устройства.

– Не привёл. Мне просто очень нравится та история. Короче, получилось, что маячок – это проблема. Проститутку-то было легко подучить. И если б ты отвел её домой, то установка маячка, по крайней мере, стала бы приятным для тебя процессом. А вот чтобы выманить тебя к врачу, пришлось попотеть. Но в конце концов я уговорил временного сотрудника регистратуры вызвать тебя для профилактического осмотра. Когда ты пришёл, тебя принял один из новых докторов, которого ты раньше никогда не видел.

Изумлённый Дэниел чуть не уронил на пол челюсть.
– Он сказал, что у меня опухоль!

– Доброкачественная опухоль. Которую он тут же, прямо в кабинете, и удалил под местным наркозом и уверил тебя, что теперь всё в порядке. Он даже денег с тебя не взял. Не раздувай из этого проблему.

– Ты что, серьёзно? Как ты мог… – Дэниел уже кричал во всю глотку. – Как ты сам перед собой находишь оправдание таким вещам? Все эти годы ты манипулировал мной! Обращался со мной как с каким-то подопытным животным, которое существует для твоего развлечения!

– Всё не так, Дэнни. Я из кожи вон лез, заботясь о твоей безопасности. В управлении с самого начала хотели, чтобы я разыграл свою смерть, но я не мог так поступить с тобой – не после того, как погибли мама с папой. Поэтому я наобещал им там с три короба и тратил все свои выходные, летая в Милуоки, чтобы побыть преступником.

Голос Дэниела был чуть поспокойнее, когда он ответил:
– А я туда ездил. И что, всё это действительно было так необходимо?

– Спроси ядовитую [п.п.: слово «poison», которое использует Кевин, имеет также переносный смысл «коварная, злобная»] девицу. Работа такого рода – не для семейных людей.

Дэниел посмотрел на неё.
– Это правда?

– Да. Они предпочитают нанимать сирот, желательно таких, у кого нет братьев и сестёр. Как уже говорил тебе твой брат, отношения – это рычаг, который могут использовать плохие парни.

Его тон ещё больше смягчился.
– Ты, что, правда сирота?

– Точно не знаю. Никогда не встречала своего отца. Возможно, он ещё жив.

– А мать…

– Рак матки. Мне было девятнадцать.

– Мне жаль.

Она кивнула.

Наступила короткий, очень приятный момент тишины. Алекс, затаив дыхание, мысленно молилась о том, чтобы он продлился подольше.

– Когда я наконец позволил тебе думать, что я мёртв… – начал Кевин.

Алекс включила радио и стала переключать станции. Кевин не понял намёка. Дэниел молчал, глядя в лобовое стекло.

– …я только что начал работу по Энрике де ла Фуэнтесу. С первых же дней стало понятно, что опасность для тебя будет слишком велика. Я знал, что он делает с семьями своих врагов. Тогда и пришло время освободить тебя.

– Ты хочешь сказать, освободить себя от необходимости встречаться со мной, – пробормотал Дэниел.

Алекс нашла радиостанцию с классической музыкой и прибавила звук, чтобы музыка перекрывала голос Кевина.

– Именно тогда я и поставил маячок. Мне нужно было знать, что ты в порядке. Никто больше не следил за тобой, только я.

Дэниел что-то недоумённо проворчал.

От громкой музыки голова у Алекс разболелась сильнее. Она снова выключила радио.

– С Управлением я расстался… плохо. По плану я должен был дождаться, пока всё сойдёт на нет и обо мне забудут, а затем подправить лицо. Я собирался вернуться к тебе, малыш. Ты не узнал бы меня сначала, но я не оставил бы тебя на всю жизнь с мыслью, будто ты совершенно одинок.

Дэниел смотрел прямо вперед. Она задалась вопросом, верил ли он словам брата. Столько информации навалилось сейчас на него, столько различных фактов обмана, что они, вероятно, придавили его своей тяжестью.

– А что у тебя не срослось с Управлением? – спросила Алекс. Ей не очень-то хотелось вмешиваться в этот разговор, но Дэниел, похоже, не готов был его продолжать. До того, как она стала участником столь неожиданного альянса, ей, в общем-то, было всё равно, как именно Кевин расплевался с ЦРУ. Теперь же эта информация была важна, поскольку влияла и на неё тоже.

– Когда я разобрался с вирусом и покончил с де ла Фуэнтесом, в Управлении хотели, чтобы я вернулся, но у меня ещё оставались возможности, которыми грех было не воспользоваться. Я хотел прижать их к стенке. Это не заняло бы много времени, а я был в очень выгодной позиции в картеле: мог влиять на то, что там происходило – кто встанет во главе, чем они станут заниматься – и мог собрать основательную информацию об их новой структуре. Я поверить не мог, что меня отзывают. Я отказался уходить. Я думал, что объяснился ясно, но… видимо, мне не поверили. Должно быть, они решили, что я переметнулся на чужую сторону и стал работать на картель. Я до сих пор не вижу смысла в их поведении. – Он покачал головой. – Я полагал, что они знают меня лучше.

– Что они сделали? – спросил Дэниел.

– Спалили меня. Сообщили им, что я – засланный агент, рассказали людям де ла Фуэнтеса, что это я его убил. И они пришли мстить.

– И в ЦРУ узнали, что они отомстили, – предположила она.

– Точно.

– Ты его убил? – спросил Дэниел. – Де ла Фуэнтеса?

– Это часть моей работы.

– Ты убил много людей?

– Ты действительно хочешь знать?

Не оглядываясь назад, Дэниел молча ждал.

– Ладно. Отлично. Я убил где-то, ну, человек сорок пять, может, больше. Не знаю точного числа – не всегда есть время проверить пульс. Понимаешь, почему я вынужден был держать тебя подальше от моей жизни?

Теперь Дэниел посмотрел на Алекс.
– Ты когда-нибудь убивала?

– Трижды.

– Три… о! Тех, кого подсылала к тебе твоя контора?

– Да.

– Не веди себя так, будто из-за этого она лучше меня, – гневно вмешался в разговор Кевин.

– Я не…– начал Дэниел.

Теперь настала очередь Кевина перейти на крик.
– Спроси её, сколько человек она пытала до тебя. Спроси, сколько времени у неё ушло на каждого из них. Сколько часов… сколько дней? Я всего лишь стреляю в людей. Чисто и быстро. Я никогда не стал бы делать того, что делает она. Ни с кем, а уж особенно – с ни в чём не повинным гражданским вроде…

– Заткнись, – отрезал Дэниел. – Просто замолчи. Не смей так обращаться с ней. Сколько бы боли она мне ни причинила, помни, что ты причинил мне больше. Это было больнее и длилось намного – намного! – дольше. Ты говоришь, что у тебя была для этого серьёзная причина. У неё – тоже. Она не знала, что ей лгали, что ею манипулировали. Я понимаю, каково это.

– Можно подумать, она вся такая белая и пушистая.

– Я сказал – заткнись! – Последнее слово Дэниел проревел с угрожающей барабанным перепонкам громкостью.

Алекс вздрогнула. Пёс заскулил, втянул морду внутрь машины и уставился на хозяина.

– Да успокойся ты, – сказал Кевин (возможно, псу).

Дэниел заметил её реакцию.

– Ты в порядке?

– Вообще-то, у меня голова раскалывается и болит сильнее всех остальных ран.

– Извини.

– Не за что.

– Ты выглядишь так, будто – фигурально и буквально – вот-вот развалишься на части. Хочешь, я поведу машину? Ты могла бы попробовать уснуть.

Минуту она обдумывала это. Ей всегда и всё приходилось делать самой, но это было хорошо, потому что в таком случае она знала, что всё сделано правильно. У неё не было никого, с кем можно было по очереди вести машину, но и это было хорошо, потому что не нужно было никому доверять. Доверять значило быть убитой.

Однако она знала свои пределы. Нечто чрезвычайно роскошное было в мысли о том, что можно одновременно ехать и спать.

И она действительно доверяла Дэниелу – верила, что он не причинит ей боли и не предаст. Зная, что это может быть огромной ошибкой, она всё равно доверяла ему.

– Спасибо, – сказала она. – Это было бы действительно хорошо. Я остановлюсь на следующем съезде.

Слова прозвучали странно. Как будто реплика из телефильма, как будто один актёр что-то сказал другому. Но, наверное, решила она, так обычно и выглядит нормальное человеческое общение. Просто в её жизни такого общения было мало.

До следующего съезда было около двух миль, и всё это время в машине стояла восхитительная тишина. От этой атмосферы покоя ей ещё больше захотелось спать. К тому времени, когда она свернула с асфальта на обочину и затормозила, глаза уже невольно слипались.

Пока они с Дэниелом менялись местами, никто не произнёс ни слова. Кевин откинул голову назад и закрыл глаза. Проходя мимо неё, Дэниел легко коснулся её плеча.

Несмотря на ужасную усталость, уснула она не сразу. Сначала она думала, что ей не спится из-за непривычного ощущения, что автомобиль едет, а она им не управляет; тело давным-давно привыкло к тому, что за рулём всегда она и засыпать нельзя. Несколько раз она покосилась на Дэниела из-под козырька бейсболки, просто для проверки. Он умел водить. Можно было расслабиться. Конечно, сиденье было неудобным, но не намного хуже её обычного места для сна. Она приучила себя отдыхать везде, где выдавалась возможность. Но голове было как-то… слишком свободно. Осознав это, она тут же поняла, что всё дело в противогазе. Вернее, в его отсутствии. Он стал частью её ритуала сна.

Понимание проблемы помогло. Она пониже надвинула на разбитое лицо бейсболку и велела себе расслабиться. Сегодня она не натянула никаких проводов. Ей не угрожал никакой ядовитый газ. Всё в порядке, сказала она самой себе.

Когда она проснулась, было темно. Всё тело затекло и жутко болело. Хотелось есть. А ещё очень нужно было пописать. Если бы ей удалось поспать подольше, то всех этих неприятных ощущений можно было бы ещё на какое-то время избежать, но братья опять спорили. Она понимала, что пробыла в отключке долго, и обвинять их в том, что они пренебрегают её покоем, несправедливо, но всё же… Было бы лучше, если бы, когда она проснулась, они спорили не из-за неё.

– …но она же некрасивая, – говорил Кевин, как раз когда она начала просыпаться.

– Да ты вообще не знаешь, как она выглядит, – сердито возразил Дэниел. – Ты отдубасил её по лицу, прежде чем у тебя появился шанс представиться.

– Так я ж не только про лицо, малыш. У неё фигура как у тощего десятилетнего пацана.

– Вот из-за таких, как ты, женщины и считают всех мужчин кобелями. А ещё, есть такое специальное слово – сильфида**.

– Ты читаешь слишком много книг.

– А ты читаешь недостаточно.

– Я называю вещи своими именами.

– У тебя ограниченное восприятие.

– Эй, да всё нормально, – перебила их Алекс. Вежливого способа вмешаться в этот разговор не имелось, но делать вид, будто спит, она не хотела. – Никаких обид.

Она сдвинула с лица козырёк бейсболки и вытерла слюну, натёкшую с разбитой губы.

– Извини, – пробормотал Дэниел.

– Не за что. Мне пора было просыпаться.

– Нет, я имею в виду его.

– Низкое мнение твоего брата о моём очаровании – это своего рода комплимент.

Дэниел рассмеялся.
– Верно подмечено.

Кевин фыркнул.

Алекс потянулась, а затем застонала.
– Дай угадаю, – сказала она Кевину. – Воображая коллегу Чокнутого учёного, загадочную Олеандр, ты представлял себе блондинку, верно? – Она взглянула на его внезапно застывшее лицо. – Да, определённо, блондинку. Пышногрудую, с длинными загорелыми ногами, полными губами и огромными голубыми глазами с поволокой? Я всё перечислила? Или был ещё и французский акцент?

Кевин не ответил. Она обернулась и посмотрела на него; он уставился в окно, как будто не слышал её.

– Попала в точку. – Она рассмеялась.

– Он всегда отличался пристрастием к банальностям, – сказал Дэниел.

– Ни одной такой девушки на своей работе не встречала, – сказала Алекс Дэниелу. – Я не хочу сказать, что подобное существо не имеет необходимых для этого мозгов, но, правда, зачем на десятки лет хоронить себя в лаборатории, занимаясь малопривлекательными исследованиями, когда есть масса других возможностей?

– Я таких девушек на работе встречал, – пробормотал Кевин.

– Конечно, агентов, – согласилась Алекс. – Это работа сексуальная. Возбуждающая. Но поверь мне, настоящие лабораторные халаты вовсе не так хорошо подчёркивают фигуру, как их распутная версия для Хэллоуина.

Кевин снова уставился в окно.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Дэниел.

– Погано.

– О. Мне жаль.

Она пожала плечами.
– Нам нужно найти место, чтобы остановиться на отдых. Я не смогу поесть в ресторане, кто-нибудь обязательно заявит на вас в полицию. Придётся снять номер в каком-нибудь мотеле, а потом кто-нибудь сходит в магазин за продуктами.

– А нельзя заказать ужин в номер? – спросил Дэниел.

– В тех отелях, где это делается, запоминают, когда платишь наличными, – объяснил Кевин прежде, чем это успела сделать она. – Извини, братан. Одну ночку придётся перекантоваться без шика.

– Ты весь день был за рулём? – спросила она. [п.п.: за этот день они проехали около 800 миль – примерно 1300 км].

– Нет, мы с Кевом пару раз менялись.

– Поверить не могу, что всё проспала.

– Думаю, тебе это был нужно.

– Да, пожалуй, я слишком долго жгла свечу сразу с обоих концов.

– Так мало времени, – пробурчал Кевин, – и так много людей, которых надо пытать.

– Вот именно, – легкомысленным тоном согласилась она, только чтобы его позлить.

Дэниел рассмеялся.

Дэниел казался таким добрым и мягким – превосходя этими качествами всех, кого она знала – но он определённо был странным. Возможно, не совсем нормальным.

Они нашли местечко на окраине Литл-Рока. Алекс думала, что непременно узнает город, ну хоть что-то. Однако ничто не напоминало ей о детских визитах к дедушке с бабушкой. Может, город слишком сильно вырос за те годы, пока она не бывала в нём. Может, сейчас она просто находилась в другой его части. Где-то недалеко, вместе со своими родителями, была похоронена её мать. Она задумалась, должна ли почувствовать что-то в связи с этим. Но место действительно не имело значения. Они не стали ей ближе от того, что она оказалась ближе к остаткам их генетического материала.

Кевин настоял на том, что всё оформит сам, и отправился к стойке регистрации. Наверное, это было лучше всего – то, что сейчас Кевин взял инициативу на себя; из-за лица Алекс была вне игры, и даже будь с ней всё в порядке, он в любом случае был профессионалом, а она – самоучкой, знавшей лишь то, чему смогла научиться из книг, Интернета и за пару лет проб и ошибок. Кевин прошёл куда более основательную подготовку и имел богатый практический опыт. Кандидатура Дэниела даже не обсуждалась. С лицом у него был полный порядок, но его инстинкты никуда не годились.

Ярким примером были его возражения, когда он понял, что Кевин снял для них всего одну комнату. Ему не пришло в голову, что портье, скорее всего, запомнит человека, который подходил к стойке один, но заплатил наличными за две комнаты. А когда Кевин припарковал машину напротив номера, который был на три двери дальше, чем снятый им, то Дэниел не понял, зачем он так поступил. Чтобы ввести в заблуждение преследователей, объяснили они, но это противоречило всему, что Дэниел знал до этого, всем его прошлым привычкам. Он рассуждал как обычный человек, которому всю жизнь было нечего скрывать. Ему предстояло ещё очень многому научиться.

Он даже спросил, не нужно ли получить разрешение, прежде чем привести в номер собаку.

Кровать у них была всего одна, но Алекс проспала двенадцать часов подряд, поэтому с радостью согласилась подежурить. Кевин вышел на полчаса и вернулся с сэндвичами в прозрачной упаковке, содовой и большим пакетом корма для собак. Алекс быстро смолотила свой сэндвич, закусив горстью ибупрофена. Эйнштейн ел прямо из пакета, с таким же энтузиазмом, как она, но Дэниел с Кевином не выглядели особо голодными. По-видимому, она проспала ещё и пару остановок в тех местах, где можно купить еду, не выходя из машины.

Она быстро оценила свой внешний вид в поцарапанном зеркале ванной комнаты. Картинка не воодушевляла. Нос распух, покраснел и увеличился вдвое. Хотя, с другой стороны, в этом была и позитивная сторона – когда нос заживёт, его форма будет не такой, как раньше, и это немного изменит её внешность. Возможно, с эстетической точки зрения результат будет не столь же хорош, как после пластической операции, зато, не исключено, окажется в целом менее болезненным, или, по крайней мере, более быстрым. Синяки вокруг глаз, вопреки своему названию, демонстрировали палитру цветов от желтушно-жёлтого до желчно-зелёного и блёкло-фиолетового. Рассечённая губа раздулась, как шар, с обеих сторон от покрывшейся коростой раны, а кровоподтёки в полости рта… раньше она даже не знала, что они возможны. В одном ей повезло – все зубы остались целы. Ставить мосты было бы чертовски затруднительно.

Должно будет пройти некоторое время, прежде чем она сможет делать хоть что-то. Она очень надеялась, что безопасное место Кевина соответствует своему названию. Поездка в незнакомое место её тревожила. У неё ничего не было подготовлено, и это полностью лишало присутствия духа.

Она приняла душ, почистила зубы – что стало испытанием более болезненным, чем обычно – и надела чёрные легинсы и свежую белую футболку. Чистые вещи кончились. Оставалось надеяться, что в безопасном месте имеется стиральная машина.

Когда она вышла из ванной, Дэниел спал, распластавшись на животе. Одну руку он подсунул под подушку, другая свисала с края кровати, так что кончики длинных пальцев касались выцветшего ковра. Во сне его лицо было совсем другим – таким как раньше, когда он ни о чём не подозревал; его невинность и спокойствие, казалось, принадлежали какому-то иному миру – не тому, в котором жила она.

Кевина в номере не было, пса тоже. Она понимала, что у собаки есть потребности, однако уровень тревоги на её мысленной шкале колебался между «оранжевым» и «красным» [п.п.: красный уровень – максимальный (из четырёх либо пяти), означающий, например, что страна на пороге войны с применением оружия массового поражения; оранжевый – предыдущий, т.н. «критический», уровень] и не желал сдвигаться ниже, пока они не вернулись.

Кевин не обратил на неё никакого внимания, а пёс, проходя мимо, коротко её обнюхал. Кевин улёгся на спину, вытянул руки и ноги и сразу закрыл глаза. В последовавшие за этим шесть часов он ни разу не пошевелился. Пёс запрыгнул в изножье кровати и свернулся там, положив голову на ступни Кевина, а хвост на ноги Дэниела.

Алекс села на единственный стул – ложиться на покрывавший пол ковёр она как-то не решилась – и, склонившись над ноутбуком, стала просматривать новости. Она не знала, когда именно исчезновение Дэниела будет замечено, и объявят ли о нём затем в новостях. Скорее всего, нет. Взрослые люди всё время переезжают. Взять хоть её отца, например. Эти вещи происходят так часто, что окружающих они уже и не волнуют, разве что когда им сопутствуют какие-нибудь сенсационные детали – например, разрозненные части тела в квартире пропавшего.

Также не было никаких сообщений об упавшем в Западной Вирджинии одновинтовом самолёте – ни погибших, ни раненых, ни продолжающихся поисков владельца – но она сомневалась, что такие новости вообще могут появиться где-то, помимо ленты местных онлайн-новостей. А когда они там появятся, в них не будет ничего, что могло бы привлечь чьё-нибудь внимание в Ди-Си.

В поисках угрожающей им информации она исследовала все новости вдоль и поперек. Похоже, что на данный момент всё было спокойно – по крайней мере, с этой стороны. О чём сейчас думал Карстон? Что он планировал? Она не должна была освободить Дэниела до утра понедельника. Была ещё только суббота – ладно, уже почти воскресенье. Департамент знал, что она не расколет Дэниела – ему не в чем было признаваться. Они должны были понимать, что в конечном счёте она узнает о существовании идентичного близнеца. Должно быть, они были абсолютно уверены, что Кевин находится среди живых. Они рассчитывали, что он поспешит выскочить из укрытия и ввязаться в эту игру, и были правы. Единственная возможность, которую они не учли – это что спец по пыткам и убийца могут вступить в диалог.

Без вмешательства Дэниела этого бы ни за что не произошло. Для них он был приманкой, всего-навсего пешкой, которой жертвовали, ставя под удар, чтобы выманить в центр доски более важные фигуры. Они бы ни за что не догадались, что он станет катализатором перемен.

Она планировала придерживаться своей части сделки – взять на себя роль победителя (на самом деле невыгодную) и позволить Дэниелу и Кевину считаться мёртвыми. В случае Кевина – считаться мёртвым снова. Но как же она сожалела, что это была не она. Ведь департаменту было бы легко поверить, что такой человек, как Кевин Бич – человек, прикончивший главу картеля – справился там, где они потерпели неудачу, правда? Ведь тогда имело смысл прекратить её искать? Что это была бы за жизнь – исчезнуть, но на этот раз не стать объектом ничьей охоты?

Она вздохнула. Фантазии делали всё только хуже; не было смысла давать волю мечтам. Она была уверена, что мужчины крепко спят, поэтому, порывшись в своём багаже, вытащила баллон со сжатым газом, который выбрала ещё раньше. У неё было всего два противогаза, поэтому сегодня ночью – ничего смертельного, только та же самая усыпляющая газовая смесь, распылением которой вчера управлял её ноутбук. Этого хватит. Это позволит ей взять под контроль исход встречи, если их кто-то обнаружит.

Установив провода – всего две пары, чтобы сегодня не пришлось включать или отключать сигнализацию с улицы – она снова устроилась на стуле и окинула взглядом близнецов. Оба спали, глубоко и мирно. Интересно, подумала она, не опасная ли это привычка для шпиона. Возможно, Кевин ей и в самом деле доверял – по крайней мере, доверял достаточно, чтобы считать её способной поднять тревогу и, возможно, даже справиться с проблемой, не убив их всех. Действительно, странные ей сегодня достались соседи по номеру.

Она рассматривала их с каким-то непривычным чувством. Казалось, это что-то неправильное (что было ожидаемо), но в то же время – приятное, словно при этом удовлетворялась какая-то потребность, о наличии которой у себя она и не догадывалась (а вот этого она не ожидала).

Какое-то время она размышляла о том, верен ли её анализ ситуации. Она искала в своих рассуждениях слабые места, но чем дальше, тем больше убеждалась, что права. Даже удручающее отсутствие прогресса у её неудачливых убийц – уж к третьей-то попытке кто-нибудь должен был понять её систему защиты и сменить подход – в свете этой теории получало своё объяснение. Нет и никогда не было никакой операции – были только люди, которыми можно было пожертвовать и которых подсылали к ней, не объяснив им ничего или почти ничего. Она по нескольку раз обдумала каждую из своих догадок и окончательно уверилась в том, что наконец-то поняла своих преследователей.

А затем она заскучала.

Чего она хотела, так это зайти на сайт программы по патологии Колумбийского университета и почитать последние докторские диссертации, но сейчас, когда департамент активно пытался определить её местонахождение (а она была уверена, что так и есть), это было небезопасно. Департамент не мог отследить все до единого сетевые запросы, связанные с её прежними интересами, но этот мог оказаться слишком уж очевидным. Вздохнув, она вставила наушники, открыла «YouTube» и стала смотреть обучающую программу о том, как разобрать и собрать винтовку. Знание, которое не помешает, хотя, возможно, никогда и не понадобится.

Кевин проснулся ровно в полшестого – просто сел, бодрый и готовый ко всему, будто кто-то щелкнул выключателем – разок потрепал пса и направился к двери. Через секунду он заметил, что на ней противогаз, и резко остановился. Пёс, следовавший прямо за ним, тоже притормозил и повернул нос в её направлении, ища, что же расстроило хозяина.

– Одну секунду, – сказала Алекс.

Она неуклюже встала (все её раны по-прежнему ныли и саднили – трудно было сказать, меньше или больше, чем в начале ночи) и поковыляла к двери отключать систему безопасности.

– Я не разрешал тебе это делать, – сказал Кевин.

– Я не спрашивала у тебя разрешения, – даже не взглянув на него, отозвалась она.

Он проворчал что-то неразборчивое.

Ей понадобилось всего несколько секунд, чтобы освободить ему путь. Сняв противогаз, она махнула им в сторону двери:

– Катись колбаской.

Ей показалось, что, проходя мимо неё, он пробормотал: «Сама катись», – но так тихо, что она была не уверена, что расслышала правильно. Пёс шёл за ним, виляя хвостом так энергично, что тот почти превратился в размытое пятно. Возможно, подумала она, дежурному за стойкой в этот час и не до них, но всё же Кевин слегка искушает удачу. Шумная ссора с администрацией никак не поможет им остаться незамеченными.

Она порылась в продуктах, купленных вчера Кевином. Оставшиеся сэндвичи выглядели не так аппетитно, как восемь часов назад, зато она нашла упаковку хрустящего печенья с вишнёвой начинкой, которую не заметила раньше. Когда Кевин с псом вернулись обратно, она доедала уже второе печенье.

– Хочешь подремать пару часов? – спросил он её.

– Если ты не против побыть за рулём, я могу снова поспать в машине. Нам лучше побыстрей оказаться на месте.

Он коротко кивнул, затем подошёл к кровати и дал брату лёгкого пинка.

Дэниел простонал и, перекатившись на спину, накрыл голову подушкой.

– Это так необходимо? – спросила она.

– Сама же сказала, что лучше поскорей отправляться в дорогу. А Дэнни любитель жать на кнопку отсрочки звонка.

Кевин сдёрнул подушку с головы Дэниела.

– Подъём, малыш.

Несколько секунд Дэниел недоумённо моргал, а затем она увидела, как изменилось выражение его лица, когда он вспомнил, где он и почему здесь находится. Больно было видеть, как рушится мир его сновидений, столкнувшись с миром реальным. Его взгляд метался по комнате, пока не нашёл её. Она постаралась придать своему лицу ободряющее выражение, но, скорее всего, у неё ничего не вышло – следы вчерашней схватки наверняка затмевали собой всё остальное.

– Печеньку? – предложила она, попытавшись найти хоть что-нибудь, способное сделать его мир чуть менее тёмным и страшным.

Он снова моргнул.
– Э-э-э… давай.

----------------------------------------

*«У Лу» («Lou’s») – спортивный бар, который реально существует в том районе, где живёт Дэниел. Прямо у станции метро «Коламбия Хайтс», в доме по Ирвинг-стрит.

**Сильфида (от греческого слова «силфе» – моль, мотылек) – мифологическое существо, лёгкое и подвижное, дух воздуха женского пола. В переносном смысле так называют женщину с изящной, лёгкой фигурой: «Лёгким станом вы сильфида.» (А.С.Пушкин).

Перевод: leverina

Редакция: helenforester

Материал предоставлен исключительно в целях ознакомления и не преследует коммерческой выгоды.
Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.
Копирование и распространение запрещено!